Как называют святых в исламе
Духовные звания в исламе
Содержание
Духовные звания в исламе — звания, которые даются мусульманам в зависимости от их рода деятельности (правоведы), совершённых поступков (хаджи, шахид), принадлежности к направлению (школе) ислама и статуса (шиитские звания, суфийские ранги) и т. д.
Авлия
Вали (араб. ولي — покровитель, святой), Авлия (араб. أولياء ) — праведник, приближенный к Аллаху, усердствующий в молитвах, поминании Аллаха и других видах поклонения.
Уле́мы (араб. علماء — уляма́ — «знающие, учёные»; ед. ч. — араб. عالم — а́лим) или али́мы — собирательное название признанных и авторитетных знатоков теоретических и практических сторон ислама. Со временем стало уважительным прозвищем. [1]
Аятолла
Аятолла (араб. آية الله , перс. آیتالله — «знамение Аллаха») — шиитский религиозный титул. Удостоенные этого титула являются экспертами в исламоведении, юриспруденции, этике и философии и обычно преподают в школах религиозных наук.
Великий аятолла
Великий аятолла (араб. آية الله العظمى ) — шиитский религиозный титул. Данный титул носят исламские ученые, достигшие больших высот в исламском праве (фикхе) и методологии (усуле), и имеющие право издавать фетвы (шариатские заключения по тем или иным вопросам).
Имам (араб. إمام — предводитель) — в исламе духовное лицо, которое заведует мечетью, совершает требы. Имам — также может означать «пример для подражания». Во время общей обязательной молитвы, выбирается имам, который руководит ею. Имамом в молитве может стать любой мусульманин (только мужчина), достигший совершеннолетия, то есть 13 лет.
Имам (шиизм)
Согласно теологии Двенадцати, основному течению в шиизме, имамы были прямыми духовными наследниками пророка Мухаммеда. Первым имамом был его зять Али, бывший четвёртым халифом.
Ишаны
Кади (араб. قاضٍ — [qɑːd̪iː]) — шариатский судья, выносящий решение на основе самостоятельного истолкования Корана и Сунны. В Османской империи кади выполнял также нотариальные и некоторые административные функции на территории округа, называвшегося кадилык или каза. От кади произошел средневековый испанско-португальский титул Алкайд.
Мавлави
Мавлави (перс. مولوی ) — почётное исламское религиозное звание, аналогично мулле и шейху, в переводе с арабского значит «правитель» или «владелец».
Молдо
Молдо — слово, присоединяемое до революции в Киргизии в качестве составной части к именам мужчин, получивших мусульманское образование. Молдо — мулла, грамотный человек.
Муджаддид
Муджаддид (араб. مجدد — обновитель) — обновитель веры. Согласно хадису пророка Мухаммеда ﷺ каждые сто лет среди мусульман будут появляться люди, которые будут обновлять Ислам. К муджаддидам были причислены: Умар ибн Абд аль-Азиз, Имам аш-Шафи’и, Имам аль-Ашари, Имам аль-Газали, Имам ар-Рази, Ибн Дакик Ид, Имам ас-Суюти и другие.
Муджахид
Муджахид, Моджахед (араб. مجاهد — борец, совершающий усилие), Гази (араб. غازي ) — участник джихада, а также любой мусульманин, чья борьба укладывается в причинные рамки одного из определений джихада.
Муджтахид
Мулла
Мулла (араб. المُلَّا — «наместник; хранитель; хозяин») — арабское исламское духовное звание богослова (улемы), учёного мужа и правоведа, обычно хорошо знающего Коран (иногда даже наизусть, то есть хафиза), хадисы и нормы шариата. У суннитов часто употребляется как синоним звания имама, избираемого главы общины верующих.
У шиитов звание муллы ниже звания имама (см. двенадцать имамов). Такой мулла не участвует в светском управлении; его компетенция — лишь толкование Корана и вопросов веры.
На Кавказе муллой также называют муэдзинов, «будничных» имамов и другое низшее духовенство, тогда как «пятничный» имам, кади и шейх-уль-ислам именуются Муллой-ахундом (у шиитов) или Муллой-эффенди (у суннитов).
Мударрис
Мударрис — факих, преподаватель медресе, знаток методики юриспруденции и этико-правовых норм ислама. [4]
Муфассир
Муфассир (араб. مُفس — толкователь) — толкователь (комментатор) Корана, автор тафсира.
Муфтий
Муфтий (араб. مفتى — muftī, производное от афта — «высказывать мнение») — высшее духовное лицо у мусульман. Наделён правом выносить решения по религиозно-юридическим вопросам, давать разъяснения по применению шариата. Его решение (фетва) основывается на религиозно-юридических канонах распространённого в данной стране направления ислама (суннизма, шиизма и т. д.), а также школы шариата (мазхаба). В 1788 году указом Екатерины II «Об определении мулл и прочих духовных чинов магометанского закона и об учреждении в Уфе Духовного собрания для заведования всеми духовными чинами того закона в России пребывающими» было организовано Оренбургское магометанское духовное собрание (муфтият).
Мухаддис
Мухаддис (араб. محدث —) — учёный, глубоко изучивший науку о хадисах.
Мухтасиб
Мухтасиб — служащий специальной организации, руководствовающийся законами шариата и следящий за претворением в жизнь исламских моральных норм. Мухтасибы также обладали правом налагать за провинности различные виды наказания (тазир), а также выполняли полицейские функции. Составной частью работы мухтасибы была профилактика правонарушений, для чего они проводили компанию просвещения населения. В завасимости от тяжести правонарушения мухтасибы могли предупреждать, либо в крайнем случае наказывать публичным побиванием палками [5]
Муэдзин
Муэдзин (араб. مؤذن ; также — азанчей) — в исламе: служитель мечети, призывающий с минарета мусульман на молитву. Первым муэдзином был Биляль ибн Рибаха.
Наиб (араб. نائب — заместитель, уполномоченный, наместник), в средневековых мусульманских государствах (Арабском халифате, Золотой Орде и др.) правитель округа или провинции, в азербайджанских ханствах — управляющий магалом (округом, провинцией).
В имамате Шамиля — его уполномоченный, осуществлявший военно-административную власть на определённой территории. В некоторых современных мусульманских странах Востока — заместитель какого-либо начальника или духовного лица, иногда — начальник местной полиции, старшина сельской общины. В Османской империи — судья шариатского суда, заместитель верховного судьи, помощник кадия.
Праведные халифы
Праведные халифы — в суннитском исламе — четыре первых халифа (правителя мусульман), при которых ислам осуществлял активную внешнюю экспансию и халифат увеличивался в размерах.
Повелитель правоверных
Повелитель мусульман
Факих
Факих (араб. فقيه — юрист) — учёный в области мусульманского права.
Хаджи
Хаджи — почетный титул мусульманина, совершившего хадж — паломничество в Мекку.
Хазрат
Хазрат — исламский религиозный статус. Соответствует среднеазитскому «таксыру», кавказскому — «эфенди» и турецкому — «ходжа». [6]
Халиф
Хафиз
Хафиз (араб. حافظ — учащий наизусть,охранитель) — хранитель Корана, запоминающий его наизусть. Мусульманин, причисляемый к духовному сословию ввиду знания всего Корана наизусть.
Худжат аль-ислам
Худжат аль-ислам (араб. حجة الإسلام ) — шиитский религиозный титул, рангом ниже аятоллы, примерно соответствует епископу в христианстве.
Шахид
Шахид (араб. شَهيد — свидетель) — мусульманин павший за веру, мученик.
Шейх мн.ч.- шуюх,(араб. شيخ ) — почётное название видного богослова в Исламе.
Среднеазиатские кишлаки, расположенные около святых мест и занимающиеся только обслуживанием паломников, называются кишлаками шейхов. Иногда шейхами провозглашают лидеров исламских организаций.
Шейх-уль-ислам
Шейх-уль-ислам (тур. Şeyhülislam ) — титул высшего должностного лица по вопросам ислама в ряде исламских государств. В ряде исламских обществ титул шейх-уль-ислама обозначал должность верховного судьи (верховного кадия).
Суфийские ранги
В суфизме существуют следующие ранги:
Культ «святых» у мусульман: кто такие аулия?
Особое место среди людей верующих занимают аулия (или авлия – от араб. «попечитель», «святой», также встречается в форме единственного числа вали).
Так называют мусульман, достигших особого уровня богобоязненности. Они регулярно совершают обряды поклонения и пользуются особым уважением в умме. Кроме того, избегают совершения тяжких грехов и строго соблюдают все предписания религии.
При этом в исламе не существует чётких требований к тем, кто может считаться аулия. В связи с чем точное их число неизвестно, к тому же проживают они по всему миру. Согласно хадису, который приводят Ибн Хиббан и Насаи, сам Пророк (с.г.в.) описывал авлия следующим образом: «Есть такие верующие, которым в Судный день даже пророки будут по-доброму завидовать. Это люди, которые любят ради Всевышнего, а не по причине материальных благ или родства. Их лица заполнены светом, и они не огорчаются, когда огорчаются другие (то есть по причине мирского – прим. Islam.Global)».
Аулия занимают особое положение в мусульманской умме и находятся под опекой Господа миров. В суре «Юнус» говорится:
«Поистине, Божьи угодники не познают страха и не будут опечалены. Им предназначена радостная весть в этом мире и в Последней жизни» (10:62, 64)
Зачастую мусульмане создают культ своих «национальных» авлия, возводя их в ранг святых. Вокруг них рождаются различные легенды и суеверия, а места их погребения становятся объектами массового паломничества местного населения.
Некоторые аулия активно участвовали в политике, в частности, в национально-освободительных движениях своих народов в борьбе с колонистами. Сегодня аулия пользуются особым авторитетом в суфийских тарикатах. При этом более консервативные течения в исламе отрицают институт «святых» в исламе, называя это нововведением и уподоблением христианам.
Отношение к авлия со стороны мусульман
Обязанностью верующих считается почтение и уважительное отношение к богобоязненным рабам Аллаха. Вражда с аулия считается тяжким грехом. Пророк Мухаммад (с.г.в.) говорил об этом: «Тот, кто навредит моим любимцам, тому я объявлю войну» (Бухари).
Но это вовсе не означает, что аулия – сверхлюди, которые не имеют права на ошибку. Верующие не должны заблуждаться и слепо следовать за каждым особо набожным мусульманином. Все будут отвечать за свои поступки в Судный день индивидуально. Поэтому каждый может прислушиваться к мнению аулия, но решение должен принимать сам.
Наиболее богобоязненные рабы Творца, тем не менее, заслуживают уважительного отношения со стороны верующих. Шейх Ибн Усеймин писал: «Правоверные обязаны оценивать деяния каждого авлия на предмет соответствия Корану и Пречистой сунне. Если это так, то человек вправе надеяться на то, что тот может считаться аулия». При этом мы с точностью не можем утверждать, относится ли конкретный набожный мусульманин к аулия, ибо доподлинно это известно лишь Аллаху.
Понравился материал? Отправь его братьям и сестрам по вере и получи саваб!
Салам алейкум всем. В коране часто всречается напоминание про святость Аллаха, но ни разу не встретилось про святость людей. О каких почестях авлия может идти речь так когда пророк мир ему растраивался когда люди вставали с мест когда он входил в помещение. В моем понимании святось понимается как безгрешность как идеал. а люди по природе своей грешат и ошибаются. А относится хорошо нужно ко всем мусульманам. Что у них на уме одному Аллаху только ведома Свят Он и Велик. Даже пророки мир им ошибались и осозновая свое не совершенство они были скромны и смиренны мир им.
Святые… дальше будете останкам трупов этих святых покланяться? Кто себя возомнит святым пусть вспомнит откуда он появился этот святой
К примеру, если я обьявлю себя «аулия», то я грешная, т.к. всевышний запретил им себя проявлять? А как тогда люди должны прислушиваться к словам аулия, если они о нем не знают. А аулия сам всю жизнь знает об этом, кто он такой, но молчит всю жизнь, и со скорбью и жалостью к людям наблюдает их сломанные жизни, и плачет по ночам жалея их. Знает, что его еще с детства защищает сам всевышний, и нельзя даже ей плохого слова сказать в ответ. Но не может сказать об этом людям, и лишь изредка намекает, и просит, умоляет хотя бы извиниться. И потихоньку, перестает общаться с людьми, чтобы им не навредить. Что вы могли бы посоветовать такому человеку? Закрыться от всех или сказать правду?
Как называют святых в исламе
КУЛЬТ СВЯТЫХ В ИСЛАМЕ
На фото выше — мечеть имени Зайнуллы Расулева, почитаемого в Зауралье как «вали» — «святой». Учалы. Фото Сергея Синенко
Культ святых широко распространен в современном исламе всех направлений кроме саудитско-вахабитского и связан и с древнеарабским поклонением предкам, с учением шиитов об имамах, с суфийскими представлениями о просветленим.
Но понятие «святой» для ислама достаточно условно — точнее говорить о степени «приближенности к Богу» (вали, валайа, вилайа), отличающей тех, кто приближен к Всевышнему, от обычных людей.
Исламские вали
Исламские вали несопоставимы с христианскими святыми — в исламе отсутствует институт канонизации наподобие христианского. Тем не менее в литературе выражение «мусульманские святые» закрепилось.
С одной стороны, Коран порицает тех, кто обращаются с молитвой о заступничестве перед богом к каким бы то ни было посредникам, однако почитание набожных, преданных вере людей переплетается в обыденном мировосприятии с культом предков и представлениями о том, что умершие не оставляют без попечения живущих сородичей и влияют на их дела. Суфии развили эти представления, и так возникло учение о святости, сведенное воедино мистиком ал-Хакимом Мухаммадом ибн Али ат-Тирмизи.
Учение ат-Тирмизи
Людей, обладающих святостью валайа, ат-Тирмизи насчитывает четыре тысячи; они не подозревают о собственной святости и не знают друг о друге. Тех, кто достиг святости вилайа, всего триста пятьдесят пять; среди них триста лучших (ахйар), сорок заместителей (абЭол), семеро благочестивых (абрар), четыре столпа (автад), три вождя (нукаба) и один полюс (кутб) – или заступник (гаус). Эти святые знают о собственной святости и о существовании друг друга и все вместе управляют миром во имя Аллаха.
О святых в кудси
Пророки, наделенные святостью валайа, совершают чудеса (муджизат, «сверхдействие») во имя претворения среди людей Божественных установлений, тогда как святые, обретшие святость вилайа, творят чудеса (карамат, «щедроты, милости») ради собственного совершенствования, то есть творение чудес служит для них ступенью на пути к Всевышнему.
Суфизм о святых людях
По суфийскому канону, чем могущественнее становится святой, тем смиреннее он должен быть, ибо публичное совершение чудес и чудотворство ради недостойных целей (к примеру, славы или богатства) равнозначно гордыне и является грехом перед Богом.
Шейх Азиз ад-Дин ибн Мухаммад Наса-фи учил: «Нужно, чтобы целью странника на пути аскезы и подвижничества не был поиск Бога, ибо Он присутствует во всем и нет нужды Его искать, бытие всего – от Него, вечность всего–в Нем и возвращение всего – к Нему, более того, само все – это Он.
Цель пути
Следует знать и другое: цель пути не в том, чтобы стремиться к чистоте и доброму нраву, и не в том, чтобы стремиться к знанию и познанию, и не в стремлении к явлению света, и не в том, чтобы стремиться к [открытию] тайн. Каждый относится к одной из человеческих степеней, и путнику, когда взойдет на некую степень, сама явится та вещь, которая свойственна той степени, хочет он того или нет. Достигшему некоей степени не может явиться то, что несвойственно той степени. Дервиш, человек имеет степени, так же как древо имеет степени, и известно, что явится на всякой из степеней древа.
Аскеза и подвижничество
Следовательно, дело садовника содержать землю мягкой и в надлежащем виде, очищать ее от колючек и сора, подавать воду вовремя, защищать древо, чтобы не было ему ущерба, чтобы свершились все степени древа и каждая из них явилась вовремя. Дело путников состоит в том же: надо, чтобы аскеза и подвижничество были затем, чтобы стали людьми и все степени человеческие в них совершенно проявились. Независимо от желания путника чистота, благой нрав, знание и познание, постижение тайн, явление света явятся ему сами, каждое в свое время, так что путник никогда не услышит [этого] и не заметит.
Мы все — путники
Всякий, поступающий так, поймет эти слова. Дервиш! Явятся вещи, которых глаза путника никогда не видели, и уши путника никогда не слышали, и не появлялись которые в уме путника. Пусть речь не затягивается, и да не отклонимся от цели. Путнику следует быть великодушным, и, пока жив, пусть будет в этих делах, пусть будет он в радостном усердии и труде, ибо знание и мудрость Господа бесконечны. Дервиш, все степени древа есть в его семени, и ловким садовником они будут воспитываться и пестоваться, пока полностью не проявятся.
Точно так же чистота, добрый нрав, знание, познание, постижение тайн и явление света – все они в сути человеческой. От общения со знающим воспитываются и пестуются, пока не явятся полностью.
Дервиш
Дервиш, знание начальное и конечное сокрыты в тебе, все, что ищешь, ищи в себе, зачем ищешь вовне? Знание, которое через уши достигает твоего сердца, то же, что и вода, взятая тобой из чужого колодца и вылитая в свой, высохший, но вода та не задержится.
Кроме того, что она не задержится, [она] скоро загниет, и родятся на свет из нее тяжелые и невыносимые недуги. Дервиш, эта болезнь превратится в гордыню и умножит любовь к чину. Сделай так, чтобы в твоем колодце была вода и, сколько бы ты ни брал ее и ни отдавал другим, не становилось бы [ее] меньше, а, наоборот, больше, чтоб не стала зловонна, а, напротив, сколько бы ни стояла, становилась бы чище и лечила бы тяжелые болезни. Дервиш, каким бы человек ни был, все равно внутри его есть колодец воды, но он не явен. Следует очищать колодец и воду делать явной».
Почитание святых и культ Мухаммада
Центральное место в мусульманском почитании святых занимает, разумеется, культ Мухаммада. Кроме того, почитают пророков, предшествовавших Мухаммаду, членов семьи Посланника Аллаха, прежде всего потомков его дочери Фатимы и Али ибн Абу Талиба, сподвижников Мухаммада из числа мухзаджиров и ансаров, а также праведных халифов и шахидов (погибших за веру).
Посещение могил святых
У суфиев, как упоминалось выше, распространено почитание шейхов. С культом святых связана и практика зийара или зийарат (посещение могил). У суфиев зийара служит способом установления и укрепления духовной связи между мюридом и тем или иным святым-щейхом. Для шиитов посещение гробницы Али ибн Абу Талиба в Наджафе или могилы Хусайна в Кербеле тождественно малому паломничеству (умра) в Мекку.
Движение ваххабитов стремится искоренить культ святых, полагая его проявлением язычества.
Святые Ислама
В исламе святой называется Авлия (овлия), что в переводе с арабского означает «приближенный к Аллаху»
СУФИЗМ
Знаменитый суфийский подвижник Хусайн ибн Мансур ал-Халладж (IX-X вв.) открыто проповедовал общность всех религий: «Я думал о различных верах, страстно желая понять их, и счел, что они подобны многим ветвям от одного ствола. Не принуждай же человека предпочесть одну веру другой, ибо это отвлечет его от ствола».
Образно формы познания в суфизме сравниваются с четырьмя жидкостями. Первая форма – постижение явлений мира разумом и пятью органами чувств, она доступна всем и породила науку. Ее символом считается прозрачная вода, которая очищает тело, поддерживает жизнь, но мало что дает человеку.
Третья форма познания – опыт пророков и святых суфизма – необычайно яркое внутреннее постижение реальности без ее окраски личными чувствами, что сравнивается с медом, жидкостью не только питательною, но приятною.
Четвертая форма познания – прямое переживание высшей реальности, не доступное ни для органов чувств, ни для интуиции. Этот акт божественного озарения доступен лишь духовному восприятию человека. Все религии мира имеют свои практики на пути к нему, но результат одинаков – небывалый подъем духа, выход на новый уровень познания, обретение истины. Символ этой формы познания – вино, разрушающее догмы и шаблоны земного восприятия.
Этот четвертый аспект суфийского символизма глубоко скрыт от многих любителей поэзии Омара Хаяма. Ими Омар Хаям, Гийаса ал-Дина Умара ибн Ибрахима ал-Хаййама, автор математических трудов, возглавлявший крупнейшую астрономическую обсерваторию, известный врач, суфийский посвященный, нередко возводится в ранг пьяницы. Нередкое заблуждение атеистов-интеллектуалов.
Иным требуется много усилий для достижения такой любви, а иные уже рождаются в сердце с нею. Такие появляются в каждом народе в его самый темный час.
КУНТА-ХАДЖИ – ЧЕЧЕНСКИЙ АВЛИЯ
Кунта Кишиев (1830-1867 гг.) родился в селении Исти-сув, позже родители переехали в Иласхан-Юрт. По преданию, он рос тихим ребёнком, любил уединение, обучался арабскому, а в 18 лет ушел в хадж, во время которого вступил в суфийский орден Кадирия.
То был самый разгар Кавказской войны в Чечне под командованием имама Шамиля с российскими войсками генерала Ермолова. А Кунта-Хаджи в это время призывал к отказу от военных действий, к переходу на мирный путь жизни, из-за чего стал личным врагом Шамиля, призывавшего горцев к газавату против русских.
В результате со стороны имама принимаются решительные меры по запрещению вредного учения. Преследуемый Шамилем Кунта-Хаджи совершает повторное паломничество в Мекку. Оттуда он возвращается через три года, уже после пленения Шамиля и присоединения Чечни к России.
Хотя Шамиль был взят в плен 25 августа 1859 года, но война продолжалась, и только в 1864 году царские войска заняли последний очаг сопротивления – урочище Кбааду (ныне Красная Поляна). Этот день считается датой окончания Кавказской войны.
Вернувшись из Мекки в период этого последнего сопротивления, Кунта Хаджи обращается к народу: «Братья! Нас из-за восстаний становится все меньше и меньше. Царская власть уже твердо укрепилась в нашем крае. Я не верю в разговоры, что из Турции придут войска для нашего освобождения, что турецкий султан желает нашего освобождения из-под ига русских. Это неправда, ибо султан сам является угнетателем своего народа, как и другие арабские правители. Верьте мне, я все видел своими глазами».
Эта была речь глубокого сочувствия к чеченскому народу, находившемуся на грани полного физического истребления при условии продолжающегося тотальное сопротивление после проигранной Кавказской войны в 1859 году. Именно в этом и заключается вся суть его призывов к смирению.
Святому был открыт исход этой войны задолго до ее окончания. Ведь Божественными Откровениями святым дано знать и причины зарождения войн, и их исход. Такое знание – продукт их святости, оно не подвластно уму.
Поэтому Кунта-Хаджи и предлагает смириться с поражением, выполнять требования царской власти. Но он в то же время ставит предел смирению: «Дальнейшее сопротивление властям Богу не угодно! И если скажут, чтобы вы шли в церкви, идите, ибо они только строения, а мы в душе мусульмане. Если вас заставляют носить кресты, носите их, так как это только железки, оставаясь в душе магометанами.
При этом сам он жил в соответствии с теми истинами, которые излагал публично. На этот счет существует такое предание.
Однажды мюриды (ученики) решили оказать помощь своему учителю. Незаметно пристроившись на кукурузном поле, где Кунта-Хаджи собственноручно совершал прополку, его мюриды начали полоть кукурузу. Обнаружив на своем поле мюридов, он подходит к ним, благодарит за помощь, отделяет линией часть поля, прополотую мюридами, и заявляет, что урожай с части, где не приложен его труд, ему не принадлежит, и он отдаст его бедным.
Он призывал к братству всех мусульман, говорил о недопустимости вражды между ними. Люди с жадностью ловили его слова, проповеди шейха-чудотворца передавались из аула в аул, слушать его приходили из самых отдаленных городских селений.
В связи с этим, уже российская царская власть испугалась растущего влияния святого, в проповедях которого ей померещилось объединение суфиев к сопротивлению. 3 января 1864 года по доносу ортодоксальных мулл и личному распоряжению великого князя Михаила Романова Кунта-Хаджи вместе с ближайшими мюридами был арестован.
Из тюрьмы он сразу написал письмо последователям с просьбой не предпринимать никаких насильственных действий. После чего был направлен на вечную ссылку в город Устюжна Новгородской губернии.
АРЕСТ И СМЕРТЬ
Арест духовного лидера вызвал панику у его последователей. Будь это другой шейх, чеченцы подняли бы восстание и отомстили властям, но Кунта-Хаджи учил их отказаться от насилия. Начался сбор денег для его освобождения, деньги русскими чиновниками брались охотно, но пленника не освобождали.
После шалинской трагедии учение было запрещено и ушло в подполье, где при отсутствии духовного водительства приобрело политическую окраску и стало прикрытием в борьбе с Россией. Ненасилие и любовь ко всему живому постепенно выхолостились. В таком виде, по мнению экспертов, оно просуществовало в подполье до новейшего времени и сыграло большую роль в приходе к власти Дудаева и первой чеченской войне. Именем Кунта-Хаджи часто спекулирует и Рамзан Кадыров.
В ссылке Святой провел два года и три месяца. В мае 1867 года по личному указанию Его Императорского Высочества якобы был вынесен приговор о казни Кунта-Хаджи. Однако в архивах и официальных источниках нет сведений, как о приговоре, так и о последних днях его пребывания тюрьме. Но были очевидцы тех событий, русские солдаты, офицеры из охраны.
На сайте Российского исламского университета имени Кунта-Хаджи приводится рассказ одного из них, Ильи Смирнова:
«Дело было весной 1867 года. Я служил в охране заключенных в тюрьме города Устюжино Новогородской губернии. Прошел слух, что из поселения переводят какого-то «басурмана»: очень опасный, как говорили, преступник, из политических. Ему якобы вынесли приговор о смертной казни.
. Один приятель, мне рассказывал, что в камере, где содержится Святой Шейх, происходят странные вещи: он исчезает, потом появляется; его приковывают к стене цепями, чтобы не молился, смотришь, цепи валяются, а заключенного нет. Поднимают тревогу, его находят под деревом на травке: спокойно сидит и что-то шепчет, то ли молится, то ли с Богом или с ангелом общается! А охранника, который первым рассказал об этой чертовщине, отправили в дурдом, не поверили.
А странности-то эти все повторяются и повторяются, начальство стало какие-то меры принимать, решили не менять охранников заключенного, а назначить в постоянную охрану шесть человек, которые будут подменять друг друга. Посторонних к шейху запретили строго-настрого подпускать. Среди этих шестерых оказался и я. Из еды шейху давали кусок хлеба утром и вечером, да воду. Причем передавали это через окошко в двери, так как дверь можно было открывать только в исключительных случаях.
Однажды во время очередного моего дежурства произошло вот что. Я тогда, чего греха таить, задремал, прислонившись спиной к двери, присел и меня сон одолел. Проснулся от сильного удара по голове. Тут же вскочил, огляделся вокруг, никого нет. Подумал, что это очередной приступ головной боли, которая уже несколько лет мучила меня.
Затем услышал шум в камере шейха. Открыл окошко в камеру, смотрю, цепи лежат, а его самого нет. Я в ужасе открыл дверь, забежал в камеру, заключенный как ни в чем не бывало, сидит в цепях и улыбается.
Рукой показал мне, чтобы я рядом присел. А я не имею права один оставаться в камере с заключенным, мой напарник вышел по нужде ненадолго. Попытался объяснить это шейху, а меня как будто какая-то сила заставляет присесть возле него.
Шейх по-русски не говорил и слов моих не понимал так же, как и я его. Он мне жестом показывает: освободи, мол, мне руки и ноги от цепей. Я, как заколдованный, выполнил его просьбу.
Он встал, прошелся по камере, подошел ко мне и долго водил руками по моей голове, да так нежно и ласково, что я, то засыпал, то просыпался. Не знаю, сколько это продолжалось, а когда шейх убрал руки с моей головы, большим пальцем показал вверх, мол, с головой у тебя будет хорошо, и похлопал по плечу.
Я не помню, как вышел из камеры, заковал ли снова в цепи Святого, все было как во сне. Пришел в себя, когда напарник позвал меня во двор тюрьмы. Я вышел, а он мне на небо показывает. И, действительно, было чему удивляться: над городом, как будто от какого-то шара, стояло ярко-зеленое свечение.
Я не мог понять, что же происходит: странные явления в камере шейха, в небе странное свечение.
Я помолился и с охранником вернулся в тюрьму продолжать вахту. А голова-то у меня с того дня так ни разу и не болела. Уж сколько лет прошло, а я и думать забыл, какие сильные боли меня одолевали.
С того дня мы с шейхом вроде как сдружились. Я любой возможностью пользовался, чтобы побыть рядом с ним. Потихоньку из дома приносил ему еду, а шейх от мяса вообще отказывался, иногда кусочек хлеба пожует да несколько глотков воды сделает. На этом его еда и заканчивалась.
Лицо у шейха было очень красивым. Как будто сияние какое-то исходило от него. А в остальном выглядел очень обычно, небольшого росточка, худощавый мужик лет 50-60. Но была в нем какая-то сила, которая притягивала к нему.
Так вот, приговор ему вынесли, а вот почему-то все откладывали его исполнение. То на один день назначат, но по каким-то причинам отложат, то на другой. Так время и тянулось. А что за причины такие были, нам об этом не говорили.
Как-то в середине лета, в июле, числа не запомнил, в караулку возле камеры пришел сам начальник тюрьмы с офицерами, высокими, статными, и сообщил, что завтра, до полудня, приговор шейху приведут в исполнение. О деталях не сообщили нам, видно, это держали в строгом секрете. Я не знал, как именно казнят шейха, но точно было известно одно: его вывезут из тюрьмы за пределы города. Так сказал начальник тюрьмы.
Еще накануне, перед исполнением приговора, охрану шейха усилили, у дверей стояли четыре охранника вместо двух. А меня как на грех назначили старшим этой четверки. Так и пришлось мне быть в карауле, да еще и старшим.
А утром шейху принесли завтрак, такой бывает только однажды, перед казнью: много хлеба, мясо, горячий чай и еще что-то. Я решился нарушить приказ начальства, дать еду не через окошко, а открыв дверь. Подчиненным своим приказал об этом молчать и не впускать никого, пока заключенный не поест.
Шейх от еды отказался, но с удовольствием выпил не спеша кружку чая. Я жестом предложил еще принести, но старик показал рукой, мол, достаточно. И все время улыбался спокойно и ласково. Затем поднялся ко мне навстречу, обнял, погладил по голове и указал рукой на дверь, чтобы я ушел.
Все это время шейх был без цепей. И я решил: пусть старик хоть перед смертью побудет без кандалов, хотя я знал, что такое самовольство начальники не одобрят. Старик будто читал мои мысли и показал на цепи, чтобы я заковал их вновь на его теле. Обнялись на прощание, и я вышел из камеры.
Спустя некоторое время пришла комиссия. Один из ее членов видать доктор, осмотрел заключенного. Потом все вышли. Начальник тюрьмы приказал тщательно закрыть дверь, окошко не открывать и никого больше не впускать до особого распоряжения. Примерно в полдень опять пришли те же люди, что были утром, но уже с конвоем для сопровождения заключенного к месту исполнения приговора.
Приказали мне, как старшему, открыть дверь камеры. Я исполнил приказ и встал по стойке «смирно» у входа. Первым вошел в камеру начальник тюрьмы, чтобы зачитать приговор, и тут раздались крики и ругань. Все вбежали следом за ним в камеру, в том числе и я. От увиденного все опешили: цепи целы, замки не взломаны, а заключенного нет, будто Святого Шейха здесь никогда не было!
Начальник тюрьмы в ярости стал бить меня чем-то железным по голове. Больше ничего не помню, потому что очнулся в госпитале. А шрам от раны так и остался. В госпитале меня лечили около месяца, а когда выписали, то сразу отправили в тюрьму, теперь уже как заключенного.
Начальника тюрьмы уволили, троих охранников, дежуривших в тот день со мной, тоже в тюрьму отправили. Там они давали показания, что я позволил заключенному сбежать, потому что я жалел его, о чем-то подолгу беседовал с шейхом.
Никто не хотел признать Божественную силу, дар шейха, а может быть, делали, вид, что не верили в чудо.
Меня осудили на десять лет тюрьмы, весь срок я отсидел, видать, Бог меня сохранил, да еще и жизнь такую долгую нарек. Здоров, крепок, думаю еще жить, потому и женился (в 100 лет на 45-летней – прим. автора). А Святого шейха по сей день помню. Умирать буду, не забуду его».
Все империи временны, вечна лишь Истина, и памятны во всех народах вестники ее. Авлия Кунта-Хаджи – один из них.