Читать книгу современного автора Ольга Назарова По эту сторону. Гости в доме с секретом онлайн бесплатно без регистрации на нашем сайте drestime.ru в формате FB2, TXT, PDF, EPUB.

По эту сторону #2
Животных лечить в принципе не легко, а уж если они оказываются очень необычными и подавно! Но какими бы они ни были, всех оказавшихся рядом с Татьяной, объединяет одно – им нужна помощь. Иногда – помощь ветеринара, а иногда – друга. Да и самой Татьяне не помешает дружеская поддержка, когда тип со сложным характером оказывается двухметровым полозом, олени одаривают золотом, лисы могут показываться в людском виде, а росомаха под наркозом даёт концерт с обширным репертуаром эстрадных песен в оригинальной интерпретации. Впрочем, общение с этими созданиями подчас проще, чем общение с родственниками, привыкшими распоряжаться Таней, как им удобно.Неудобство доставляет и сосед с первого этажа, решивший, что ему можно всё, и в частности рушить несущие стены и устраивать ресторан без лишних формальностей. Оказывается, что в доме с секретом об этом можно сильно и быстро пожалеть!Круг общения Татьяны увеличивается, и единственное чего в нём нет – это скуки – ей тут просто не выжить!

Ольга Назарова

По эту сторону. Гости в доме с секретом

Глава 1. Самый необычный ветеринар

Всякий раз, когда Таня подходила к своему дому, она удивлялась – как же так удивительно получилось, что она его нашла, не прошагала решительно мимо, не потеряла эту удивительную возможность отыскать своё место в жизни.

– Да ещё какой интересной жизни… Я ветеринар с самыми интересными, необычными и экзотическими пациентами в Москве, а возможно, даже в России, – рассмеялась она, коснувшись рукой решётки палисадника, отгораживающего обычную московскую улочку от совершенно необычного домовладения.

Именно тут, несмотря на ноябрь месяц, деревья до сих пор стояли зелёные, ничуть не смущались выпавшего снега и нипочём не соглашались желтеть, буреть и облетать, а внутри этого дома и пары соседних, примыкающих к нему, жили и работали крайне необычные обитатели.

– Тань! Ну что ты за человек, а? Ну зачем было одной сумки тащить? Я уж не говорю о том, что у тебя я есть, так ещё и доставка продуктов имеется – можно же всё заказать! – довольно-таки ворчливый голос, раздавшийся справа, вызвал у Тани улыбку.

– Да я и не собиралась много брать, просто вдруг вспомнила, что у нас сыра маловато и орехи закончились, и курицу я купила, и…

– И не оправдывайся ты постоянно! – продолжил ворчание Танин…

Ну, сложно сходу описать, кто он. По официальной версии – квартирант, а по нормальной, домашней – названый младший брат сложного роду-племени, непростого характера, крайне ответственной натуры, да ещё и студент исключительно зубодробительного «физико-летательного» факультета авиационного института.

Ворчание Врана, в человеческой среде носящего имя Роман, проистекало из-за того, что он, внезапно попав к Тане, вдруг осознал, что уже вполне взрослый, получил признание родни, исполнил свою мечту жить самостоятельно и… понял, что может и должен защищать Таню. Вот он и защищал как мог. В данный момент от тяжёлых сумок – просто решительно забрал их и поволок сам.

Дом их ждал – он всегда ждал и встречал тех, кого любит. Впрочем, все нормальные дома так себя ведут, просто не все могут так наглядно это показать, да не все люди это замечают.

Дверь подъезда распахнулась легко и без скрипа, ступени сами стелились под ноги, стараясь облегчить подъём на второй этаж, а дверь в квартиру открылась, стоило только Тане её коснуться.

– Норушный дом – дело такое! Заботливое! – сформулировал Танин спутник. – Уж так старается.

– Так Таня пришла, конечно, будешь тут стараться! – раздался со стула около двери негромкий голосок – там сидела норушь Шушана – хозяйка норушного дома и Танина подруга.

На первый взгляд, норуши похожи на мышей, но только на первый… Они крупнее, аккуратнее, полны чувства собственного достоинства и обладают многочисленными возможностями и способностями. Один дар говорить по-человечески чего стоит! А ведь это совсем не самый удивительный из их талантов. Кроме того, не самый и уникальный, что уж там… И некоторые другие могут говорить, вон Терентий, например.

Рыжий, яркий и лоснящийся от хорошего питания и комфортной жизни Терентий вальяжно выкатился из кухни, непринуждённо зевнул и вместо приветствия полез в Танины сумки.

– Возьму и выкину на дерево! – в пространство пригрозил Вран.

– За фффто? – возмутился Терентий, уже успевший откусить что-то для себя привлекательное.

– За хамство! Ты даже с Таней не поздоровался, а уже почти целиком в сумку просочился.

– Целиком я там не поместился, не преувеличивай! – с достоинством возразил кот. – А здороваться постоянно – полинять можно! Я ж даже спал с Таней – ноги ей грел. И завтракал с ней, и обедал, и ужинать сейчас буду! И…

– Зачем ты включил этого балабола? – укоризненно покачала головой Шушана, на самом деле получающая от общения массу удовольствия. – Выключи обратно.

– Это просто! Терентий, а что ты там себе отгрыз? Кусок мяса? Лучше лопай сразу, а то я возьму и отберу.

Терентий моментально замолк, пережёвывая мясо и укоризненно поглядывая на всю честную компанию.

За ужином Шушана развлекала компанию рассказами о том, как она пробиралась в клинику, где работает Таня, и шуршала в углу у входа, где работает новый администратор Настя.

– Эта самая чудачка панически боится мышей! Как можно, а? – Шушана развела лапками. – Волкодавов здоровенных она не боится, а от сереньких, маленьких и славных мышек чуть на стол свой не полезла.

– И сколько сереньких, маленьких и славных ты ей показала? – уточнил Терентий.

– Ээээ, ну, много… а что? Если нервы слабые, в таком месте, как тут, работать нельзя! – строго заявила Шушана и прислушалась, насторожившись.

– Так… Соколовский вернулся! – пискнула она. – Сейчас идёт в гостиницу.

Ещё бы ей не знать – на своей территории норуши знают и слышат всё, что происходит. А под изящными лапочками Шушаны был и этот дом – её родовые владения, и соседнее здание, примыкающее к дому. В нём знаменитый актёр Соколовский устроил гостиницу для особых гостей и пациентов. А ещё в категорию норушного владения попал третий дом, тоже выкупленный Соколовским – собственно ветеринарная клиника, в которой и работает Таня.

– Интересно, где его всё это время так мотало, что он сюда и клюва… в смысле, носа не показывал? – пожал плечами Вран.

– Да тебе же проще. Начальство не трогало! Ты ещё не забыл, что у него работаешь? – осведомился Терентий.

– Нет, конечно! Я же оплаченные им курсы по программированию экстерном заканчиваю, – гордо заявил Вран. – Так что теперь и айтишником у него буду, а не просто мальчиком на полетушках.

– Вот и доложишь ему сейчас, – Терентий с удовольствием облизал правую лапу, явно наслаждаясь тем, что у него-то никаких работодателей нет вообще и в частности – он же кот!

Таня вообще-то Враном гордилась. Она была совсем не уверена, что он справится и с достаточно сложными курсами, и с обучением в институте – первый семестр всё-таки, но Вран оказался реально талантливым, с превосходной памятью и великолепным уровнем обучаемости.

Сейчас ей странно было вспоминать, что совсем недавно – в начале весны, она его вообще не знала, а когда узнала, он был взъерошенным, мелким, очень несчастным и задиристым от этого.

За это время столько всего изменилось – она развелась, познакомилась с удивительнейшими созданиями, стала работать с Соколовским, получила в собственность квартиру, приняла Врана, подружилась с Крыланой, да столько всего было…

Пока она раздумывала и вспоминала, Шушана открыла дверь в соседний дом, и они услышали уверенные шаги Соколовского, который уверенно шагнул в Танину кухню, поздоровался со всеми присутствующими, отказался от предложения поужинать и обратился к Тане:

– Танечка, я хотел с вами поговорить, зайдите ко мне, пожалуйста!

Таня знала, что Соколовский был очень занят на съёмках, поэтому запланированная им поездка куда-то за Урал всё откладывалась и откладывалась, и догадалась, что разговор пойдёт именно о ней. Правда, никак не ожидала, что этот разговор начнётся так необычно.

Соколовский подождал, пока она войдёт в его кабинет, тактично закрыв дверь прямо перед любопытными гусиными клювами его гостиничных сторожей, указал ей на кресло у его стола и…

Достал из мягкого замшевого мешочка слиток золота, установив его прямо перед Таней.

Она недоумённо воззрилась на начальство, потом покосилась на слиток, пожала плечами.

Соколовский хмыкнул, достал второй замшевый мешочек и водрузил рядом ещё один слиток, а потом ещё и ещё один.

При этом он внимательнейшим образом наблюдал за Таниной реакцией, не пропуская ни единого движения лицевых мышц, ни единого взгляда.

Таня недоумевала и… и всё. Не было ни восхищения, переходящего в алчность, ни внезапно вспыхнувшего желания обладать солидной горкой золота, выложенной перед её носом, ни безуминки во взгляде, которая иногда проскакивает даже у самых уравновешенных людей, которые первый раз встречаются с драконовой приманкой.

– Прекрасно! – наконец поставил диагноз Соколовский. – Вы не среагировали.

– Филипп Иванович, я, может быть, не очень поняла… а что я должна была сделать? – Таня чувствовала себя неловко.

– Вы всё сделали замечательно, Танечка! Понимаете, там, куда я вас командирую, ваша реакция на золото будет самой лучшей вашей страховкой. Там с иным восприятием этого, – он небрежно щёлкнул ногтем по верхнему слитку и продолжил: – и появляться нельзя. Особенно в это время года.

– Что-то я уже волнуюсь…

– Нет-нет, не переживайте. Тем более что я сейчас немного разобрался с делами и могу вас сопроводить. И, кстати, а где Крылана?

– У себя. Она же снимает квартиру рядом с моей.

– Свободолюбие наше всё… – рассмеялся Соколовский, приходя в расчудесное настроение и укладывая слитки назад в мешочки. – Вы ей скажите, что недельки через две мы отправимся в путь.

– А её сопровождение тоже будет нужно? Ну… я думала, что если вы поедете, то…

– Нет-нет, её компания будет очень нелишней! – заверил подчинённую Соколовский. – Я бы ещё и Врана взял, но он учится, так что не стоит его срывать.

Разговор мало что прояснил, и Таня выходила из кабинета озадаченная. Машинально погладила обоих гусей, не замечая одобрительного взгляда Соколовского, и отправилась обратно к себе в квартиру. Она шла и думала, что страшновато как-то ехать непонятно куда, непонятно зачем, да ещё это золото… Даже с медведем, к которому Соколовский её отправлял этой весной, было как-то попроще. Медведь он и есть медведь!

Правда, за следующие две недели шли такие клиенты, что Тане хотелось поскорее уехать, пусть даже в неизвестность Зауралья!

– Они что, сговорились? Осеннее обострение? – шипела Танина коллега Вероника, провожая взглядом мужчину, нежно прижимавшего к себе прозрачную пластиковую переноску с…

– Краба припёр! Ну что нормальный вет должен сделать с радужным крабом? – изумлялась она.

Однако Таня держалась молодцом… Даже горестный рассказ мужчины её не смутил, хотя интонации больше подходили к повествованию о члене семьи.

– Вы понимаете, да? Он мягкий! Он полинял и МЯГКИЙ до сих пор! Я не понимаю… Я всё сделал, как в инструкциях из зоомагазина было написано, но он сначала не ел, потом полинял, я чуть не помер, когда увидел пустую шкурку без краба внутри, а теперь вот никак не твердеет!

– А вы в тот зоомагазин обращались? Может быть, там вас проконсультируют? – мягко уточнила Таня.

– Уволился тот тип, который ракообразными у них занимался, а остальные ни бельмеса не понимают! – печально поведал клиент.

– Тогда… тогда давайте разбираться! – Тане очень помогло то, что она как-то забрела на форум любителей экзотики. – Вы воду ему подсаливали?

– Нет. А зачем? Он же в пресной живёт!

– Они предпочитают линять в солоноватой воде. И жёсткой.

– Жёсткой? А я воду фильтрую… Но я же ему пищу кальцием посыпаю!

– Но он же её не ел! – парировала Таня. – Это вполне нормально. Перед линькой они не едят, а кальций получают из воды.

– А я её очистил от кальция… – дошло до клиента.

– Именно! Так что сейчас вы идёте домой, возвращаете краба на его место жительства, подсыпаете ему в воду содержащие кальций элементы – коралловый грунт или кусочки кораллов – в зоомагазинах такое есть, и спокойно ждёте – панцирь у него скоро окрепнет.

Следующим номером шёл тип с…

– Настя, а что это у клиента в руке? Он чего, сучок приволок на приём? Уже пора психиатрию приглашать? – тихо уточняли у администратора сотрудники клиники.

– Это… это палочник! – возмущённо ответила Настя, которая вообще последнее время была на взводе – то мыши, марширующие на задних лапах, ровными рядами ей мерещатся, то психи с насекомыми ходят! – Ну, насекомое такое!

– Надо же… А странности-то кучно пошли! – среагировали коллеги.

Таня, рассмотрев пациента и выслушав его хозяина, только вздохнула про себя, припомнив закон парных случаев…

– Понимаете, я его недавно купил. Он взрослый и… похоже, больной! Посмотрите, он посветлел сильно, как-то… набух. Отёки у него, да? А потом, так неуклюже стал двигаться! Продавец сказал, что он здоров, но я же вижу, что что-то не так!

– Отёков у них не бывает. Он действительно здоров, просто собирается линять, – успокоила нервного типа Таня и продолжила: – Это всё так и бывает при линьке. Расспросите продавца поподробнее, только не начинайте с обвинений – насекомое вполне здорово.

«Интересно, а кто будет следующий? Крокодил с линькой? Или вомбата принесут с жалобой на то, что у него помёт кубической формы? – Таня представила изумление гипотетического владельца вомбата и рассмеялась: – Вот удивительно… у всех есть интернет, но почитать о животном, которое ты купил, почему-то многим влом. А ведь несложно найти информацию о жёсткой воде для крабов, о том, как выглядит линька у палочников, и, да… о том, что помёт вомбатов действительно в форме куба».

Впрочем, Таня предпочла бы и дальше принимать подобных клиентов, чем общаться с очень приятной на вид, любезно сияющей улыбкой и приятностью женщиной средних лет, пришедшей с чудесным чёрным котёночком в модной переносочке…

Татьяна поначалу даже обрадовалась обычному котёнку, потом попыталась было задавать уточняющие вопросы, а под конец просто машинально кивала, слушая высказывания клиентки.

– Понимаете, он такой славный, такой чудесный, он всем так понравился! И мне, и мужу, и сыну. Он нас просто покорил.

– Я понимаю, котёнок очарователен, но что вас всё-таки беспокоит?

Клиентка как не слышала – похоже, что у неё была какая-то программа высказываний, и пока она её не отыграет, до следующего пункта им так и не добраться.

– Мне многие мои подруги говорили, что он мрачный… ну, что чёрный цвет – это негативно. А я им говорила, что это ерунда! У нас даже шторы в гостиной чёрные, и ничего!

– Правильно вы говорили, так что с котёнком?

– Понимаете, я считаю, что нет источника зла – все страхи и всё зло это только начинка в голове человека. И всё! Поэтому каждому своё! И это нормально. Мир основан на контрастах, и у каждого всегда есть выбор! Это моя жизненная философия. Я живу в позитиве и стараюсь видеть только хорошее, от плохого отворачиваюсь. Вот так легко и просто. Поэтому, да, я взрослый человек и говорю такие вещи. И я знаю, что я говорю.

Таня слушала, слушала и не выдержала… Помимо того что дама говорила ерунду, перемежая её пустой трескотнёй и вставками про выбор и философию, она ничуть не приблизилась к тому, ради чего, собственно, и пришла к ветеринару.

– Простите! Я бы хотела услышать, что именно произошло с вашим животным! – прервала клиентку Таня.

– А! Вы об этом, понимаете, он… ну, у него… – дама замялась, но воспряла, вспомнив свою ключевую позицию: – Мы живём на позитиве!

– Да, я помню, вы уже об этом упоминали! – заметила Таня.

– Вот! Это моё жизненное кредо! Я стараюсь видеть только хорошее!

– И от плохого отворачиваетесь! – подсказала ей Таня.

– Да! – обрадовалась клиентка. – Вот именно! Вот в том-то и проблема! Он нам очень нравился, но он…

Ларчик открывался просто и банально… У котёнка возникла проблема с пищеварением. Какая-то такая непозитивная, дурно пахнущая и прямо-таки не вписывающаяся в жизненную философию дамы. А если сложить её высказывания о том, что она отворачивается от всего негативного и видит только хорошее, логика была элементарна – котёнок перестал приносить позитивные эмоции, значит, надо сделать так, чтобы он не приносил негативные.

Но… выкинуть это как-то совсем негативно, а как быть?

Именно для того, чтобы уменьшить это неприятное ощущение, и была выбрана Таня.

– Погодите… ничего страшного с котёнком не произошло. Это просто лёгкий колит. Он лечится без проблем!

Ах, ну как Таня не поняла самого главного? Дело-то было в том, что котёнок стал источником негатива! Ассоциации такие возникли! А раз так, то с колитом или без него, несчастному глупышу чёрного цвета уже не было места рядом с философствующей дамой.

– Я заплачу?, вы не думайте! Но мы просто не можем соседствовать с этим животным, тем более что моя знакомая уже обещала нам щенка от своей собаки. Понимаете, всё-таки главное – жить на позитиве! – мило улыбнулась симпатичная и приятная на вид женщина.

Таня едва сдержалась. Ужасно хотелось уточнить: «А вы уверены, позитив согласен на то, чтобы вы на нём жили?»

Но профессиональная закалка позволила смолчать об этом и перейти к конкретике.

– Видите ли… мы не занимаемся пристройством животных. Это обязанность владельца – если он по какой-то причине не может содержать питомца, найти того, кто будет продолжать о нём заботиться.

– Но Лютик болен… Как же я его пристрою?

– Хорошо, давайте лечить Лютика.

– Только я… я не могу вернуть его домой – нам сегодня уже щенка привезут!

Таня стиснула зубы, чтобы не уточнить, куда денется щенок, если и от него чуткая натура хозяйки учует какой-то негатив.

– Тогда вы можете оформить его в стационар! – корректно просветила она владелицу Лютика. – И начинать искать ему новых хозяев.

Она покосилась в карточку котика, и брови невольно поползли вверх:

– Полное имя Лютокот? Какое оно, однако, позитивное…

– Да, мы тоже так решили! – не ощущая сарказма, обрадовалась дама. – А щенка хотим назвать Волколаком. Понимаете, зло – это только то, что в голове! А мы воспринимаем всё радостно!

После ухода дамы с котёнком, которую администратор Настя повела оформляться в стационар, Таня решила, что если она ещё раз сегодня услышит что-то о позитиве, то просто завизжит, хотя бы про себя!

Через три дня, когда Лютик был абсолютно здоров, дама заявилась в клинику со своей коллегой, которая, к счастью, мыслила более приземлённо, но мечтала завести чёрного котика.

– Юля, хватит. Я о твоей философии наслышана более чем! Девушка, нужно исправить в его ветпаспорте – хозяйкой котёнка теперь буду я! – заявила решительная и здравомыслящая женщина.

Лютик, наскучавшийся по ласке, с удовольствием вышел из бокса на руки к новой своей владелице, и Таня было решила, что история на этом закончилась, да как бы не так!

Ещё через неделю та же самая «дама с философией» приволокла на приём к Тане щенка Волколака.

– Понимаете… я не могу! – расстроенно вздыхала клиентка. – Я живу на…

– Я помню, на чём именно вы живёте! – остановила её Таня. – Давайте ближе к делу. Что беспокоит щенка?

– Да это меня! Меня беспокоит! Я не чувствую от него пози…

– Простите… у него что-то болит? Что-то не так со стулом? Он невесёлый?

– Нет-нет… но… что-то не так!

Таня пинками загнала раздражение в угол – мало ли, может, какой-то симптом беспокоит хозяйку щенка, а она так привыкла излагать своим мысли подобным способом, что иначе у неё не получается.

– Слушаю вас!

Да лучше бы и не слушала! Продираясь в дебрях позитивно-негативных эмоций и философий, удалось выяснить, что щенок оказался как-то… не нужен. Неинтересен. Гулять с ним надо, он лает, грызёт обувь, делает лужи. Это вот всё не есть хорошо, а следовательно, от этого надо немедленно избавиться – философия такая, понимаете, да?

– Вернуть заводчице? – предложила Таня, которой стало отчаянно жалко щенка.

– Нет, она не берёт! Мы пробовали!

– Ну, тогда пристраивать! – пожала плечами Таня.

– А… а можно и его в ваш стационар?

– Зачем? Он же здоров, – Таня покосилась на добродушного собачьего малыша на смотровом столике.

– Ну, понимаете… Он погрыз дорогие вещи. Я бы не хотела возвращать его в нашу квартиру. Мы собирались завести игуану – это такой милый дракончик… А тут эти негативные ощущения…

Щенок шпица – это не самое сложное животное в пристройстве, так что за него Таня не очень переживала – наоборот, ему повезло быстро и дёшево отделаться от «позитивщицы», но, предвкушая скорую встречу с игуаной, ставшей источником отрицательных эмоций, Таня взяла себя в руки и постаралась описать в подробностях все «прелести» содержания этих животных.

– Прааавда? Ой… и что мне теперь делать? И муж, и сын так загорелись, так мечтают об игуане!

– А может, лучше заказать… гм… авторскую фигурку? Знаете, можно сделать подвижного зверя, недёшево, правда, но если сравнивать эти расходы с покупкой животного, террариума, освещения и обогрева, питания, лечения, витаминов и прочего, то уникальная, очень позитивная и удобная фигурка будет значительно дешевле! – Таня была почти уверена, что услышала в углу за шкафом тихий смешок, но сделала вид, что ничего такого не было.

После выхода из кабинета особы со спецццфицццким мышлением, отправившейся сдавать абсолютно здорового щенка в стационар, Татьяна ощущала себя так, словно мешки с кирпичами таскала.

«Ну, надеюсь, что больше мы с ней не встретимся! – выдохнула она. – А с игрушечными игуанами, пусть даже авторскими и в смешанной технике, к ветеринарам не ходят – их продать проще и лечить не надо. Ой, скорее бы в командировку, хоть отдохну от этого… позитива, а то от меня прямо искры летят, чуть сдержалась».

Глава 2. О кречетах и сырниках

Когда красивая, изумительно красивая изящная, черноволосая и черноглазая женщина с фарфоровой кожей, чуть тронутой нежным румянцем, сидит на фоне огромного окна в кафе и смотрит на бесконечно летящие мимо снежные хлопья, вполне-вполне можно залюбоваться!

Павел Сергеевич именно это и делал. Любовался и страдал.

Первое действие было понятно любому мужчине, хотя бы мало-мальски имеющему возможность безмятежного созерцания, а вот второе…

Второе проистекало от невозможности с ней познакомиться! Нет, он пытался… неоднократно и вполне креативно, но…

«Кремень, а не женщина! – с восхищением выдыхал он. – Мечта, чудо!»

Павел Сергеевич кроме того, что умел видеть неординарную красоту, ещё и был слегка, самую малость избалован – любил в женщинах некую строптивость, разжигающую основной инстинкт мужчины. Да нет… не размножения, а азарт охоты. Догнать и победить, впечатлить так, чтобы сама к ногам пала, а потом уже мчаться за новой добычей. Это он на полном серьёзе считал исконным мужским правом.

Неудивительно, что с таким подходом к сорока пяти годам Павел Сергеевич был уже дважды разведён, имел за плечами трёх детей и кучу разъярённых его отношением когда-то покорённых красавиц.

Да, разумеется, такой образ жизни требовал приличных денег, но это проблемой не было – Павел Сергеевич, как вполне успешный пластический хирург, хорошо зарабатывал и был уверен в том, что на его век с избытком хватит желающих улучшить себя любой ценой.

«А уж после работы некоторых горе-косметологов… эээ, это мне и на хлеб с маслом хватит, и на икру с осетриной», – при этом этапе рассуждений Павел Сергеевич с неким свойственным его профессии цинизмом всегда машинально пожимал плечами.

Надо отдать ему должное, он сам всегда крайне щепетильно относился к возможным последствиям вмешательств, подробно расписывая, что и как может пойти не так, и теряя при этом некоторую часть клиенток. Нет-нет, он никогда не жалел об этом – частенько они возвращались с оплывшими после «уколов красоты» лицами, с потерей чувствительности нервных окончаний, с «поехавшими» бровями или уголком рта, с обызвествлением препаратов в глубоких слоях кожи и мышц, и это не говоря уже о последствиях самих вмешательств, которые производились менее совестливыми и умелыми хирургами.

Павел по долгу профессии подмечал малейшие «улучшения» во внешности и особенно ценил «объекты охоты», обладающие природной красотой.

Вот эта самая, которая каждое утро приходит в кафе, садится за столик у окна и смотрит на оживлённую улицу, как раз из таких.

Павел перепробовал уже много способов – от банальнейшего «Девушка, а можно с вами познакомиться» до охапки роз и элегантного признания в симпатии. Правда, всё это ни малейшего эффекта не имело – его рассматривали очень спокойно, с лёгким любопытством, без малейшей искры интереса или попытки покоситься на себя в зеркало или на оконное отражение, без улыбки или пренебрежительного фырканья, просто как на объект, который помешал завтраку.

«Невыносимая красавица! – вывел Павел Сергеевич окончательный диагноз. – Да кто же она такая?»

Скорее всего, ответ на этот вопрос его изумил бы до глубины охотничьей души… Но не было рядом никого, кто был бы в курсе истинной личности загадочной особы.

А между тем, Кира Клювастова просто наслаждалась завтраком и видом из окна. Нет, она умела готовить что-то несложное, да и к Тане всегда можно было заглянуть – у неё-то всегда есть что-то вкусное, но…

Было в этом что-то такое, для неё особенно приятное – флёр приключения, ощущения себя новой, чуть более свободной, чем вчера. А кроме того… Ну куда деваться от исконной родовой привычки наблюдать за людьми? Все во?роны мира, любого роду-племени, всегда были, есть и будут чрезвычайно любопытны – натура такая, никуда не деться.

Чудак, который постоянно пытался с ней познакомиться, Крылану, а именно так её звали по-настоящему, слегка забавлял… так, самую малость. Она преотлично видела, как он отделывался, небрежно взмахивая кистью руки в дорогой перчатке, от красивой девицы, как пренебрежительно и брезгливо кривил губы, когда с ней разговаривал.

«Ишь ты, кррэээчет, – насмешливо произнесла она про себя. – А на деле-то – индюк надутый. Те тоже за индюшками бегают, соплю, ой, простите, амарант раздувают, горлопанят чего-то».

Этого хватило, чтобы при первых же звуках голоса приставучего типа Крылане фоном неизменно слышалось индюшачье «бл-бл-бл-был». Вот и сейчас, когда мужчина в очередной раз встал из-за стола и решительно направился к ней, она прямо-таки видела в стекле топающего рядом с типом здоровенного индюка.

– Доброе утро! Мы с вами уже столько встречаемся тут, что я осмелился ещё раз…

– Мы не встречаемся, мы завтракаем. Каждый за своим столиком, – лениво отозвалась Крылана. – И я бы хотела продолжить свой завтрак в одиночестве.

– Но почему? Я вам так неприятен? – Павел Сергеевич точно знал, что он весьма привлекателен.

– Вы? Да я вас как-то в этом плане не рассматривала. Зачем вы мне нужны?

Этот вопрос заставил Павла опешить. Как это, зачем он нужен? Ну, клиенткам он нужен как превосходный пластический хирург, маме он нужен как любимый сын, бывшим жёнам – как источник алиментов, детям… ну, это тоже понятно! Девам, которые брошены им, – по-разному. Кому-то – чтобы он к ним непременно вернулся, а кому-то – чтобы максимально осложнить ему жизнь. А вот этой красавице он зачем нужен?

– Ну… это… как бы… – растерянно замямлил он, пытаясь объяснить очевидное – ясно же, зачем нужен прекрасный образец мужчины в полном расцвете сил и здоровья!

– Нет, для ЭТОГО вы мне не нужны! – покачала головой красавица. – Вы не моей порроды!

Она тихонько усмехнулась от того, что сказала истинную правду, но этот чудак ничего не понял и не поймёт.

«Так ведь и будет таскаться за мной… хотя нет, не будет – скоро мы улетаем в Сибирь, и этот «охотничек» найдёт себе другой объект, поморочит ей голову, возможно даже, птенцом обеспечит… Будет потом бегать от проблем и очередной разъярённой «дичи». Ну… каждый развлекается как может. У этого такой способ. Наверное, ему адреналина не хватает, вот и ищет приключения на своё охвостье!»

Крылана подняла голову и уставилась в упор на замершего в раздумьях Павла Сергеевича.

– У вас сыррники стынут. Идите и завтрракайте! Ешьте их! – приказала она – надоел, чего стоит-то?

И Павел послушно и исполнительно пошёл к сырникам, недоумевая, как это он оставил такое вкусное на тарелке и не доел сразу.

Он не спеша, наслаждаясь каждым кусочком, вдумчиво и с удовольствием завтракал сырниками до обеда… Ел бы и дальше, но пришлось прерваться – ему объяснили, что это блюдо уже закончилось!

А Крылана между тем проводила это время очень и очень успешно – она работала.

«Кто бы мог подумать, что люди горрраздо, несоизмерримо легче поддаются внушению, чем ворроны!» – изумлялась Крылана, попробовав первый раз оказать услуги по своему профилю.

С одной стороны, денег ей хватало и она могла бы вообще ничего не делать, а с другой – семья постоянно намекала на её возвращение, с подробным перечнем интересных и перспективных воронов, которые интересуются, когда же она приедет.

«А я не хочу! Нет, домой съездить это с радостью, я их всех очень люблю, но оставаться… Да и потом, что мне там делать?»

Дома все были заняты работой, а она? Нет, по её профилю заказы бывали, но не часто. Конечно, они прекрасно оплачивались, только вот сидеть и наблюдать, как остальные работают, Крылане отчаянно надоело. Насиделась уже!

Она задумала остаться в Москве и жить тут, но для этого надо было что-то решать с жильём. Когда Крылана осторожно уточнила, сколько стоит та квартира, которую она снимает, то только вздохнула – её накоплений однозначно не хватит. Нет, снимать можно ещё долго, но это как-то… ненадёжно. А вороны её рода всегда предпочитали «строить гнёзда на прочном основании», то есть иметь хорошие дома в собственности.

«Надо зарработать! Интерресно, а на людей моё воздействие будет прродолжительным?»

Она смотрела в окно кафе не просто так, а наблюдала за первым своим «подопытным». Этот тип жил неподалёку, пил практически не просыхая, в короткие периоды просветления зарабатывал какие-то деньги и потом снова нырял в свои алкогольные заплывы.

«Отлично! И понаблюдать можно – он живёт недалеко, и повторрить, если что, несложно – искать не пррридётся».

Тип так ничего и не понял… На следующее утро после встречи с Крыланой он проснулся, смутно припоминая отрывки сна, где фигурировала очень красивая женщина, лица которой он не рассмотрел, она что-то ему говорила, летели по ветру чёрные как смоль волосы.

Впрочем, сон был типом забыт тут же, после того как он понял – ему не хочется выпить… Вообще! Никак! Совсем! Более того, при попытке это сделать чисто по привычке ему резко стало нехорошо.

– Фу, даже пахнет погано! Заболел я, что ли? – удивился он.

Именно этим он и отговаривался от приглашений приятелей, неизменно повторяя: «Мужики, болею – с души воротит, не принимает организм, и всё».

Опыт был признан удачным, и Крылана, поразмыслив, дала объявление, которое отличалось от всех прочих подобных последней фразой: «Оплата по результату».

Ей позвонила измученная женщина, которая перепробовала уже всё, что только можно, и от полной безнадёги позвонила по странному объявлению. Денег у неё было немного, но Крылану это ничуть не смутило.

– Это невероятно! Это невозможно! Вы же с ним только поговорили, пообщались и… Он… он даже на юбилее отца не стал напиваться – просто пригубил, и всё. Сказал, что ему вкус сильно разонравился. Неприятно стало очень.

На юбилее, где было множество родни и знакомых, эти изменения были замечены, нужные вопросы заданы, а ответы получены.

– Оплата по результату? Да ладно? Такое бывает? – ахали любопытствующие.

Кроме того, и на объявление потихоньку откликались…

К концу месяца Крылана сняла крошечный офис напротив дома Тани и начала принимать клиентов там.

«Оказалось, что память людей и их сознание так несложно завязать нужным узелком – берёшь самое противное воспоминание и крепенько схлёстываешь его с привычкой… И вуаля – готов условный рефлекс. Главное, набросить иллюзию нечувствительности к требованиям тела, привыкшего к постоянной порции, но это мне и вовсе нетрудно», – рассуждала Крылана.

Заработанные деньги внушали надежду на то, что у неё всё получится. Да, не сию секунду – она не заламывала огромные расценки, а брала «по полёту» – по возможностям. Правда, и уставала сильно – не привыкла так много общаться с людьми.

Отдыхала она или в съёмной квартире, или выбиралась на крышу через открытый Шушаной проход и летала над городом, или приходила к Тане. Сначала она сильно опасалась надоесть, забивалась в уголок и молча там сидела, а потом освоилась, азартно спорила и дразнила своего «женишка» – Врана, дискутировала с Терентием, причём удовольствие от этих бесед получали оба, или общалась с Таней, расспрашивая её о клиентах – интересно же воронице, что тут поделать с родовым любопытством.

Шушана относилась к ней покровительственно, как добрая тётушка к племяннице, но без излишней навязчивости, и это тоже было приятно… как-то успокаивало.

Жизнь влетела в воздушный поток, который легко держал Крылану на своих невидимых, но таких надёжных ладонях, так что не нужно было уже тратить лишние силы на торопливые взмахи крыльев. Короче говоря, Крылана парила и наслаждалась этим.

Узнав, что скоро они отправляются в командировку, Крылана временно прекратила запись клиентов и с нетерпением принялась ждать команды отправляться в путь.

Очередной визит Соколовского принёс некоторую ясность…

– Вам лететь своим ходом? Крылана, что вы! Самолёт – наше всё, – рассмеялся Филипп. – Надо заказать билеты и купить зимнюю одежду. Нет, Татьяна, ваш пуховик не годится – это только для Москвы. А мы с вами едем в тайгу. В Нижневартовске сейчас холодно…

– Ого… так мы в Нижневартовск летим? – Таня первый раз получила какую-то привязку своей командировки к местности.

– Сначала туда, а потом в тайгу, – хмыкнул Соколовский. – Далеко в тайгу.

«Золото… да, там есть месторождения, – машинально вспоминала Таня. – Но какое отношение оно имеет к животным? Ой, ладно, всё равно не отгадаю, надо уточнять. Хорошо хоть, Филипп Иванович с нами едет, там такие просторы – это вам не лес под Смоленском, хотя я и там заблудилась бы запросто, в первые же три минуты».

– Филипп Иванович, а какие препараты брать? – спросила Таня, когда билеты были заказаны, а Крылана отправилась выбирать им тёплую одежду и обувь. – К кому мы летим?

Соколовский внимательно посмотрел на неё, вздохнул, признавая вопрос законным, и начал объяснять:

– Понимаете… в нашей стране много кто живёт, так скажем… Кое-кто из этого много кого имеют особенности. Родовые способности, как Вран и Крылана, причём это необязательно вороны и вообще птицы.

Он покосился на Таню, но она молча внимала.

– И это не оборотни. Вы знаете, чем оборотни отличаются от… ну, к примеру, от Крыланы?

– Нет, если честно.

– То-то и оно… Оборотень – это человек, который из-за некоего злого воздействия, собственных действий или укуса подобного существа принимает форму зверя или птицы. Чаще зверя. С его обликом связано множество проблем – это и привязка к лунному циклу, и часто невозможность вернуться по желанию в людской облик. Но главное… главное источник этого. Попытка изменить себя или кого-то путём обращения к злу ничего хорошего никогда не несёт. Страдает не только внешность, но и всё остальное. Такие люди медленно, но верно меняются, становятся жестокими, кровожадными. Короче, беда с ними.

Соколовский помолчал, словно припоминая что-то, а потом мотнул головой и продолжил:

– А есть те, кто пришли с исконных земель и остались тут, прижились, да так и живут – от рождения имеющие способность принимать вид человека, когда им это нужно. Есть люди, умеющие принимать иной вид и получившие эту способность в дар за какую-то заслугу от исконных зверей или птиц. А ещё есть животные, которые менять облик не умеют, но чем-то отличаются от своих сородичей, к которым вы привыкли.

– Как Терентий, лиса, медведь, ёж и ваши гуси? – Таня изо всех сил старалась слушать внимательно и не фыркать с пренебрежением. В конце-то концов, она уже такое видела собственными глазами!

– Да, именно так. Кстати, Шушана тоже из таких. Правда, норуши – это отдельная песня, у них свои особенности.

Соколовский внимательно осмотрел своего ветеринара и, видимо, счёл её реакцию вполне допустимой – а что? В обморок не падает, о том, что «фффсёэтосказочки», не выражается, нос пренебрежительно не вздёргивает. Да, силится как можно серьёзнее выглядеть, но это ничего, это с непривычки. В конце-то концов, он и сам регулярно изумляется многообразию мира вокруг, куда уж этой девочке сразу проникнуться.

– Итак, с матчастью, как говорил один мой знакомый программист, мы закончили, переходим к конкретике… – решительно заявил он.

Глава 3. Откровения

– Вы должны брать препараты из расчёта на стадо крупных копытных. Не смотрите так на меня – я не виноват. У них что-то серьёзное с мордами – зуд и отекает всё, глаза слезятся, носы тоже не в порядке. За ушами зудит, и шеи тоже беспокоят…

– Ээээ, – Таня моментально припомнила лису. – А там что-то могли обрабатывать химией? И крупные копытные – это кто?

– Олени. Северные олени, – объяснил Соколовский. – Химия… Нет, исключено – там тайга, заповедные места. Их… гм… попечитель, так скажем, утверждает, что над ними даже самолёты с вертолётами давным-давно не пролетали. И, да, Танечка, при них о попечительстве ни слова – они животные серьёзные, если что, могут и поохотиться.

– Поохотиться? На кого? – Таня знала, что олени вообще-то не гнушаются мышкой закусить, да и птичкой тоже, если поймают, конечно. Но что-то ей показалось, что речь не о такой охоте.

– Ну, на того, кто их, как они считают, обидел. Против огнестрельного оружия им, конечно, не выстоять, но безоружного человека, как бы поаккуратнее сказать… слопать могут. Только не пугайтесь – им никто не позволит вас обидеть, просто осторожнее в выражениях. Договорились?

– Конечно, – непринуждённо улыбнулась Таня. – А они… говорящие?

Вполне логичное предположение, если учесть необходимость осторожности в разговорах.

– Да, конечно, – уверенно кивнул Соколовский, словно говорил о том, что солнце всходит на востоке. – Есть и ещё сложности. Собственно, там сплошные сложности, если честно.

– И какие же? – Таня бодро улыбнулась начальству.

– Да, видите ли… – Соколовский глубоко вздохнул. – Тип, который за ними присматривает, тоже весьма и весьма непрост. Собственно, их двое – один местный лесничий, а второй…

– Тот самый попечитель, которого при оленях так называть не стоит? – подсказала Таня.

– Именно. Он там и живёт – у него роскошный дом в тайге, с кучей всевозможных удобств и прочего. Так вот – к нему в дом ни в коем случае заходить нельзя. Обратно я вас оттуда просто не достану, – выдал Соколовский.

Таня с опаской посмотрела на актёра, но тот и не думал шутить.

– Он что? Маньяк какой-то? А если он меня просто в дом втолкнёт?

Соколовский потёр лоб, явно взвешивая свои дальнейшие слова.

– Хорошо… я вам объясню, как есть. У этого типа, Геннадий его зовут, есть некая особенность – он не переносит холод. Совсем. То есть выйти из дома он не может.

– Что? Всю зиму?

– Да, и не только… Минусовая температура для него весьма неприятна. Проще говоря, он теряет сознание. Отключается. Понимаете?

– И живёт в Ханты-Мансийском автономном округе? Он мазохист? – не выдержала Таня.

– Нет, просто там у него находится источник доходов. Поэтому он там и живёт. Впрочем, он устроился весьма комфортно – дом огромный, оборудован прекрасно, тёплый.

– А продукты, дрова… чем он там топит?

– Всё это ему подвозит лесничий Иван Иванович. У них взаимовыгодное сотрудничество.

– А почему он меня может захотеть запереть у себя дома? И не опасно ли туда лететь Крылане?

– Нет, его только люди интересуют.

– Погодите… так он что? Тоже не…

– Тоже… – кивнул Соколовский. – Я же начал с того, что у нас много кто может быть!

– Если вы мне сейчас скажете, что там и лесничий не совсем человек… – нервно рассмеялась Таня, но смех стих, стоило ей всмотреться в лицо Соколовского.

– Ну… выглядит он как человек… почти всегда, – неохотно признал он.

– Филипп Иванович, простите меня, но я боюсь туда ехать! Глухая тайга, двое непонятно кого, олени хищные, которые могут слопать, если лишнее им сказать, нет, для меня это перебор! – решительно заявила Татьяна.

– Я могу вас понять, если честно… – вздохнул Соколовский. – Много всего, да? Только, понимаете, какое дело, даже люди, с которыми вы нос к носу находитесь, общаетесь каждый день, думаете, что их знаете, могут оказаться совсем незнакомыми, чужими. Подчас гораздо страшнее наших непонятно кого. Я вас могу заверить, что Иван точно не станет ничего плохого делать – не в его интересах. Я с него просто шкуру спущу. А Геннадий от него слишком зависит, чтобы рисковать. Главное, сами в его дом не входите, и всё будет чудесно!

– Да кто они такие? – Таня воззрилась на начальство. – И почему Крылане вы этого не говорите?

– Она и так учует, – пожал плечами Соколовский. – Понимаете, у нас страна огромная…

– Много кто может жить, – в тон ему протянула Таня.

– Точно так. Короче, воронов вы уже видели, а вот лис пока нет.

– Лисы? И кто из них… А! Наверное, лесник? – Таня покосилась на кивнувшего ей Соколовского, припоминая сказки, где лиса становилась человеком. – Это скорее где-то восточнее было, да?

– Да, именно, – кивнул Филипп. – А второго отгадаете? Давайте подскажу – такие, как он, описывались в сказке «Волшебное кольцо».

Таня довольно давно читала сказки последний раз, но мультфильм помнила. Ещё помнила об особенности Геннадия, так что два и два сложила быстро, а потом уставилась на Соколовского в состоянии, близком к панике.

– Он что, змея? Погодите… Урал… Полоз?

– Нет-нет, Полоз дома, в исконных землях. Да и не жил он никогда на вашем Урале – просто раньше открывались проходы, вот люди отсюда и могли бывать на его территории, а он и рад был позабавиться, почему нет? Потом, когда людей стало больше, жажда золота и прочего усилилась и начали делать попытки что-то всерьёз в исконных землях разведывать да разрабатывать, проходы начали один за другим закрываться. Это же касается и Хозяйки Медной горы и некоторых других. Я не знаю, понимал ли это Бажов… Вряд ли. Но и он описывал, как жилы уходили, а месторождения внезапно иссякали.

– Ой, там же было написано, что места менялись… Ну, то есть где-то было, что шёл-шёл человек, а места-то вокруг стали незнакомые! – вспомнила Таня, сама уже не очень понимающая, в какой она реальности. Пришлось даже за окошко покоситься – да, там тот же самый вид, Москва, всё нормально.

Соколовский взгляд уловил, чуть улыбнулся, но кивнул одобрительно – по его мнению, в Татьяне он не ошибся, она вполне неплохо реагирует.

– Да, вы, Танечка, умница. Всё так и было. А что касается Гены – он здешний. Ну, в смысле, на свет появился уже тут. Кстати, зовут его по-настоящему Ххорш. Но золото он любит, как тот самый Полоз, правда, особой власти над ним не имеет, просто жадноват, так скажем.

– Ээээ, и какого он размера, когда змея?

– Приличного, – вздохнул Соколовский. – А так как при этом ещё и ипохондрик, то вам, как нормальной тёплой женщине, да ещё и ветеринару, к нему в дом категорически нельзя – не выпустит!

Таня сходу поняла, почему речь зашла о её температуре тела – змеи хладнокровные и очень любят источники тепла.

– Бррр! Озолотите, но я в этот дом ни ногой! – решительно заявила она.

– Вот как раз озолотить он может, поэтому я и проверял вашу реакцию на золото. Например, вдруг расстелится перед вами дорожка из самородков, что вы будете делать?

– Посмотрю, куда она ведёт! – мрачновато ответила Таня.

– Замечательно! – просиял Соколовский. – Именно это меня больше всего и тревожило, а всё остальное мы решим!

– А лис…

– Тявин? Это его настоящее имя, а так зовут Иван – он, когда думал, какое людское имя хочет, заявил, что всегда мечтал понять, как себя чувствуют Иваны, вот и назвался так, – усмехнулся Соколовский и продолжил: – Тявин хитрец, очень себе на уме, как и положено его роду, но всегда точно знает, где его выгода. В данный момент – ему крайне выгодно обеспечить наш благополучный приезд и отъезд в полном составе. Иначе ему лично сильно не поздоровится.

Вечером, после разговора с Соколовским, Таня долго сидела на кухне, обнимая ладонями кружку с горячим чаем, смотрела в окно, за которым белой завесой колыхался снегопад, слушала, как поёт сверчок, сбежавший из зоомагазина, где он числился живым кормом, и прирученный Шушаной в качестве домашнего питомца.

– Что ты так переживаешь? – норушь появилась на кухонном диванчике и уселась поудобнее рядом с Таней. – Он тебя напугал?

– Есть такое, если честно… – вздохнула Таня. – Понимаешь, я… ну, я обычный ветеринарный врач, ничего странного в жизни не делала, да и не мечтала ни о чём таком. А тут – змей, который превращается в человека и может меня украсть, лис-оборотень, ой, ну ладно, не оборотень, но тоже меняющий облик. Олени, которые могут сожрать… Да и зачем они нужны этому змею? Он их для еды разводит, что ли?

– А тебе Соколовский не рассказал? – фыркнула норушь.

– Нет! А что? Что-то ЕЩЁ есть? – обречённо уточнила Таня.

– Они златорогие.

– Какие?

– Златорогие! У них золотые рога. Не позолоченные, не кажущиеся золотыми, а настоящие золотые! И растут очень быстро, если оленям это нужно. Мне про них когда-то моя бабушка рассказывала. Они опасные – могут сожрать, так что всех норушат предупреждали на всякий случай…

– Так как же могут выжить в наше время златорогие олени? – Таня ни на миг не засомневалась в словах Шушаны. – На них бы охотились все поголовно!

– А это я тебе могу объяснить – я разговор Соколовского слышала. Тот тип, который змей, он с оленями заключил договор – он их защищает и скрывает, а они ему рога дарят. Насколько я поняла, он рога оленям попросту чем-то красит.

– Краска по металлу? – предположила Таня. – Тогда… тогда, если учесть зону поражения, скорее всего у них аллергия на краску. Может, какую-то новую попробовали…

У неё мелькнула мысль рассказать о своей догадке начальству и никуда не ехать, но она сообразила, что всё равно надо определить, какое лекарство лучше, рассчитать дозы, уколоть каждого пострадавшего… Короче говоря, всё равно надо ехать – никуда ей не деться.

Опять стало холодно, а уютная кухня её квартиры показалась единственно безопасным местом на земле. И тут она вспомнила, что, если бы не Соколовский, не было бы у неё этого.

«В лучшем случае я бы её снимала, и то если б не продали кому-то другому, тому, кто не стал бы особо впечатляться норушной защитой, а купил бы, чтобы сдавать! И не было бы у меня ничего этого! Раз так, хочешь – не хочешь, отказываться было нельзя!»

Таня обвела взглядом кухню, терпеливо ожидающую её решения Шушану, крепко спящего в корзине у батареи Терентия, увидела в дверях мрачную и озабоченную физиономию Врана.

«Плевать я хотела на всех лис, змей и оленей до кучи! Чего я паникую – съезжу, полечу оленей, в дом к змею соваться не буду, а просто вернусь назад, и всё. Да, существа необычные… Только вот я в собственном доме с тремя такими живу! И ведь хорошо живу. Гораздо лучше, чем с мужем или у матери…»

– И чего ты глазами как сова сверкаешь? – заинтересовался Вран. – Ты уже знаешь, куда едешь?

– Да, в Нижневартовск, – Таня прекрасно понимала, что Врану подробности лучше не говорить. Или бросит учёбу и рванёт за ней, или изведётся от беспокойства – натура такая.

– Ого… далеко и холодно! Это поэтому Крылана тебе какую-то супер-тёплую одежду приволокла?

– Да, именно поэтому, – согласилась Таня, повеселев. Крылана-то с ней, да и Соколовский тоже. Если уж он того медведя уговорил угомониться, то ничего страшного, справится и сейчас. – Иди спать, чего ты вскочил?

– Да сам не знаю… Показалось, что ты испугалась чего-то. Всё нормально?

Таня уверенно покивала головой, Вран пожал плечами и буркнул что-то вроде «спкночи» и ушёл в свою комнату.

– Чует уже! – уважительно покивала Шушана. – Умный мальчик, одарённый.

– Чует что?

– Ну как что? Тебя. Ты испугалась, а он учуял и проснулся. У них такое бывает – вещуны, что поделать.

– Вот ещё проблема… Теперь и не побоишься вдоволь! – проворчала Таня, покосившись на Терентия, который завозился в корзине, вывалился из неё, а потом с закрытыми глазами безошибочно дошёл до мисок, сунул морду в одну из них и уснул опять.

– Кото-едо-лунатик! – вздохнула Шушана. – Хотя это на него так холод действует. Послушал, куда ты едешь, и впал в зимнюю спячку.

Она хихикнула, а потом уже серьёзно пояснила:

– Он рассказывал, как мёрз и голодал в прошлом году, когда его никто в дом не пускал, вот и перемещается между батареей и мисками. К весне, наверное, перекатываться будет, как шарик.

– Я попрошу котика не оссскорблять! – невнятно прогудел Терентий и уснул ещё крепче.

Тикали часы, Шушана ушла проведать сверчка, Терентий начал уютно посапывать, а Таня всё думала о предстоящей поездке.

«Ладно, рискну. Куда деваться-то? А потом… давай начистоту! Разве я себе простила бы такое – иметь возможность посмотреть на златорогих оленей и не воспользоваться этим?»

Поездка выдалась нелёгкой – перелёт, пересадка, длительный перелёт… Таня устала, затекли ноги, она нервничала. Правда, похоже, только она одна так относилась к полётам – Соколовский вёл себя так, словно в небе родился, – ему, похоже, ничего не доставляло неудобства, хотя его узнавали, просили автографы, рассказывали, какие фильмы с его участием смотрели.

Таня его даже зауважала ещё больше! Хотя Крылана, похоже, тоже получала удовольствие от перелётов – попросила пустить её к окошку, да так и сидела, не отрывая взгляда от неба.

Прилетели рано-прерано… Можно сказать, что ещё ночью. Когда объявили температуру, Таню пробрал крупный озноб.

«Мамочки, ужас какой! Хххолллодддно!» – только эти мысли и метались в голове.

Правда, одежда, купленная Крыланой, проверку выдержала – замёрзли только нос и щёки.

– Сейчас едем в гостиницу, вечером у меня концерт во Дворце искусств, а утром выезжаем… Можете пока погулять по городу.

Таню на прогулку вытащила Крылана.

– Пошли-пошли! Заодно посмотрим, достаточно ли тепло мы одеты. Глупо будет доехать до места и в тайге обнаружить, что замерзаем!

Пошла и не пожалела. Да, мороз, конечно, но появилась какая-то бесшабашная весёлость, что ли… Слишком большое небо было распахнуто над головой, слишком много снега и под ногами, и на каждой веточке деревьев, слишком громко и радостно, как в детстве, похрустывал под ногами снег, чтобы жалеть о знакомстве с этим городом.

Посмотрели достопримечательности, вернулись в гостиницу голодные как волки, успев краем глаза увидеть, как Соколовский, сияя собственным светом, уезжает на концерт.

Чего Таня совсем не ожидала, так это того, что рано утром они снова полетят… но уже на вертолёте.

– Филипп Иванович! Вы не предупреждали! – строго покосилась на него Таня.

– Да? Неужели? Запамятовал, наверное! – рассмеялся возмутительно довольный, свежий и бодрый Соколовский. – Нам вообще-то ещё далековато… так что только на вертолёте и можно. А потом немножечко – машиной. Что поделать, расстояния такие!

«Немножечко – это сколько?» – хотелось уточнить Тане, но… назвался груздем, лезь в вертолёт, куда ж деваться-то?

Доехали до места уже после обеда. Соколовский сам вёл здоровенный вездеход, который ему пригнали к вертолётной площадке, и Татьяна сначала пыталась хотя бы какое-то впечатление составить о том месте, куда попала, но вокруг была тайга…

– Красиво как! – время от времени мечтательно вздыхала Крылана. – Ты спишь, что ли?

– Дремлю…– отзывалась Таня, на самом деле прикрывшая глаза и пытающаяся прикинуть, всё ли она правильно угадала с лекарствами, хватит ли их?

Когда машина свернула, с трассы на расчищенную узкую дорогу, а потом, следуя её изгибам, поворачивала вновь и вновь, Таня как-то подсобралась – конец пути явно был где-то близко.

Так и оказалось – машина выехала на довольно большую опушку, в глубине которой высился здоровенный забор с распахнутыми настежь воротами.

У ворот переминался с ноги на ногу какой-то тип среднего роста, придерживая створку, которую сбивало ветром.

– Какая встреча, Филипп Иванович! – заорал он, перекрикивая шум ветра. – Рад вас видеть.

– Ещё бы… – хмыкнул Соколовский. – И вам здрасте, Иван Иванович. Как наш глубокоуважаемый Геннадий поживает?

– Да что ему будет? Сидит в доме, носа не кажет. Как всегда, – фыркнул Иван Иванович.

Таня покосилась на Крылану, раздувшую крылья носа, словно она принюхивалась. На Танин взгляд Иван был нормальным человеком. Разве что… разве что глаза не совсем обычные – радужка янтарная. Но какого только цвета глаз не бывает у людей.

– Ну, с этим всё понятно – он действительно лис, – шепнула Тане Крылана, которую по пути просветил Соколовский. – Интересно со змеем… даже жаль, что я его не увижу – никогда вживую не встречала. Слышала, да, но так, чтобы лично – нет.

– А лис таких встречала? – беззвучно поинтересовалась Таня.

– Да, конечно. Они не очень редкие, – спокойно подтвердила Крылана.

Иван подошёл поближе, и Таня могла бы на деньги поспорить, что он, несмотря на то что они говорили очень тихо, всё слышал.

– Я рад вас приветствовать! К сожалению, владелец дома мороз не переносит, выйти и поздороваться как следует с вами не может, поэтому я за него! – улыбнулся он, мимолётно покосившись на Крылану и чуть поклонившись ей – видимо, тоже опознал, кто перед ним. – А вот ваши пациенты. Я специально их пригласил во двор, чтобы вам удобнее было их осматривать.

Первая оленья морда уже выглядывала из-за угла дома, а когда Иван взмахнул рукой, олени начали выходить к Татьяне.

Таня подошла к оленям, явно крупноватым для северных, и внимательно осмотрела морду ближайшего…

– Явное воспаление слизистых… – пробормотала она.

А потом обратилась к самому оленю:

– Извини… те, – кто их знает, этих хищных копытных, а ну как на «тыканье» оскорбятся. – Извините, позволите вас осмотреть?

Олень явно разрешил – шагнул вперёд и шею вытянул. Соколовский предупреждал, что с незнакомыми людьми они не откровенничают, так что шансов на то, что сами начнут говорить, немного.

– Так… под шерстью явно тоже воспалено, за ушами, шея, ноздри… что-то сильно раздражает не только слизистые, но и кожу.

Она покосилась на ещё один олений нос, который высунулся из-за её плеча, осмотрела и его заодно.

– То же самое. Интересно, а давали оленям какие-то пищевые добавки? Ну, хоть что-то новое? Или из новой партии?

– Нет, ничего не давали. Всё как всегда, – пожал плечами Иван Иванович, посвёркивая яркими янтарными глазами. – Разве что Геннадий что-то придумал. Погодите, я ему позвоню.

Голос в смартфоне, поставленном на громкую связь, был совершенно обычным, разве что довольно капризным.

– Ну что ты там удумал? Почему не приглашаешь девушку в дом? Заходите в гости…

– Спасибо, я на работе! – решительно отказалась Таня. – Что нового было в рационе оленей?

– Абсолютно ничего! Да я ж их и не докармливаю дополнительно – они самодобывающие.

– Это явная аллергия, но на что? – Таня покосилась на дом и пожала плечами. – Даже краска свежая может спровоцировать аллергию. – Вы что-нибудь красили до наступления холодов?

Глубокое молчание было ей ответом…

– Хх… в смысле, Гена, ты ж… – ахнул Иван Иванович. – А ты чем рога им обрабатывал?

– Новой… новой краской! Из баллончика. Я устал каждый год им просто так рога красить, а тут новая…

– Ну ты и… – лесничий мрачно воззрился на оленей, а они – на него. – Зззз… зараза! И как теперь быть?

Таня покосилась на Соколовского, живо заинтересовавшегося просчётом Геннадия.

– Дааа, и как это вы, глубокоуважаемый, так просчитались… А ведь этой своей ленностью вы подставили под удар жизни стада уникальных оленей, которые вам доверились!

– Молчи! Ты хоть не начинай! – раздражённый голос из смартфона вызвал волнение в стаде оленей. Они были явно недовольны. – Лучше скажи, что делать? Вот… вот пусть девушка скажет, как быть?

– Если краска вызывает такую реакцию, её надо убрать. Правда, растворители тоже не очень-то полезная штука, прямо скажем. Но можно взять плёнку для ремонта, обернуть вокруг рогов и смывать краску.

– Неее. С этим можно так не возиться. Это пусть Генчик на досуге возится. Как раз до весны успеет! – рассмеялся Иван Иванович. – Я тебе специально три ведра растворителя куплю, слышишь, страдалец?

Страдалец явно слышал и даже жалобно что-то бормотал.

– Эх, ты… Короче, старая краска у меня в сторожке есть, мне будешь должен за покраску стада! – Иван весело потёр руки. Видимо, планировал запросить ого-го какую стоимость!

Таня ничего не понимала…

– Погодите, но рога нужно очистить от краски. Им же хуже будет.

– Да вы не волнуйтесь, они сейчас просто их скинут, отрастят новые, а вот с ними мне придётся повозится, то ещё удовольствие на морозе с краской бултыхаться.

Таня прекрасно помнила, что находится в окружении не совсем обычных существ, но вот поверила в то, о чём говорил Иван, который на самом деле звался Тявином, только после того как пара оленей отделилась от стада, разошлась в разные стороны и рванула друг навстречу другу. Сухого треска, который ожидала Таня, не было – раздался звон, и рога оленей, обломившись, упали на землю, посвёркивая золотыми искорками там, где краска оказалась содрана, и у основания.

Таня не обратила на это внимания, но за ней очень пристально наблюдали – и Иван, и смутный силуэт у окна, а за ними, в свою очередь, – Соколовский и Крылана.

Сама она поспешила к животным, которые оказались без рогов.

– Да, прямо у основания аж язвочки образовались! – запереживала она, обратив внимание, что у важенок этого необычного вида рогов нет. – Только… только у самочек и оленят, у них же такого сильного раздражения не было, верно? Разве что их самцы рогами касались.

– Кто их знает? Олени ревнивые, к важенкам и малышам прямо не подойди! – пояснил Иван, оттягивая рога к дому – от греха подальше. – Они сами жаловались, сказали, что у всех.

Ещё одна пара отделилась от стада и поспешила избавиться от рогов.

Правда, Таня на это уже не обращала внимания – она занималась теми оленями-самцами, кто нуждался в помощи, очищала глаза, ноздри – обычная работа, а потом отправилась в машину, чтобы в тепле набрать антигистаминные препараты в шприцы.

Когда она с этим справилась и вышла к стаду, то ахнула – на первой паре оленей уже красовались изумительной красоты золотые рожки.

Иван напрягся, покосился на дом, где в окнах мельтешил напортачивший Геннадий, но Таня быстро отвлеклась от необычной и, безусловно, прекрасной картины и занялась уколами.

Глава 4. Олений вечер

Стемнело стремительно и неотвратимо, Таня было встревожилась, но Иван включил мощные прожектора, и двор осветился ярким светом.

– Так, я буду им колоть антигистаминные, есть побочка – они будут сонные. Их хорошо бы тут подержать, пока не проснутся – иначе они запросто могут стать чьей-то добычей.

Таня всегда весьма ответственно относилась к препаратам и реакции пациентов на них, подробно объясняя владельцам животных, кто и как может среагировать на лечение.

Иван кивнул:

– Да, без проблем. Тем более что с такими рогами их в тайгу и не выпустить, – он снова с интересом покосился на ветеринара. – Красиво, да?

– Красиво… – протянула Таня, глядя на сияющие рога, украшавшие уже большинство оленей. – Интересно, а у важенок они в принципе не растут?

Громкий смех был ей ответом.

– Простите? Я что-то не то спросила? – удивилась Таня.

– Нет-нет, это я так… Понимаете, мы долго сомневались, как быть, – сами видите, они очень уж специфические, – Иван указал на оленей. – Обычному человеку покажи, свихнуться может, будет думать только о том, как бы хоть обломок раздобыть. А вы – то про аллергию, то про важенок.

Он покосился на Соколовского и пожал плечами:

– Сдаюсь, ты был прав! Она и правда подходит целиком и полностью!

– И ты ещё сомневался? – рассердился Соколовский. – Мы же договорились.

– Договорились, но тут золото… От этого, бывает, крышу сносит только так.

Он повернулся к Тане и, припомнив, что не ответил на её вопрос, объяснил:

– Эти олени не сбрасывают рога регулярно, как все остальные. Они могут с одной короной долго бегать, а когда надо, сбросить и быстро вырастить новую. Самцы этих оленей сами выбирают, когда и зачем, а главное, где сбрасывают. И что потом с рогами происходит – есть у них такое умение. У обычных важенок рожки отваливаются сами по себе, а вы представляете, что было бы, если б в тайге постоянно находили золото в виде таких рожек?

– Ой… да. Это обязательно привлекло бы старателей и много ещё кого… – осознала Таня, массируя холку первому пациенту. Заодно, чисто машинально, и погладила его.

Олень покосился на её руку, фыркнул. К Тане подошли, окружили плотным кольцом, оттеснив Ивана и Соколовского.

– Чего это они? – встревожился Филипп.

– Погоди… сам не понял. Они с людьми-то особо не общаются, – тихо ответит Тявин-Иван.

Таня словно не заметила, что оказалась в кольце крупных и очень сильных – ещё бы, поноси такую неподъёмную ношу на голове, – оленей.

К ней потянулось сразу несколько мягких носов, обнюхали выбившуюся из-под шапки прядь волос, кто-то ткнулся в плечо, кто-то дохнул в лицо.

– Так… – напрягся Соколовский, отчётливо помнящий, что олени-то весьма интересные с точки зрения рациона.

– Неее, это они знакомятся. Они, походу, поняли, что она к рогам безразлична, нет в ней жажды этой, понимаешь, вот и тянутся. Они ж тоже нуждаются… хоть немного…

Похоже, Соколовский и без дополнительных объяснений сообразил, что именно нужно оленям, поэтому успокоился. Да и так уже стало понятно, что действия стада не угрожающие – к Тане пропустили малышей.

– Ой, бедные вы мои, и вам досталось! Погоди, не пляши, я глаза посмотрю, да ты солнышко какое, да ты меня лижешь? Хороший ты мой!

Крылана облегчённо выдохнула и чуть отошла в сторону – ей стало совершенно очевидно, что подруге грозит только быть зализанной восторженными оленятами.

– Ну надо же, как она им понравилась… – хмыкал Тявин. – Даже против уколов не возражают!

А потом повысил голос:

– Так, уважаемые, те, кто уже уколот, в смысле уколен… в смысле… ну, вы поняли! Короче, те, кого уже полечили, отходим от врача, не мешаемся, под руки не лезем!

А потом обратился к Тане:

– Вы же не сразу уедете, да?

– Ээээ, вообще-то хорошо бы завтра их ещё раз осмотреть, но как это сделать?

– Да без проблем! – Соколовский пожал плечами. – В ста пятидесяти километрах отсюда по трассе есть посёлок, а там небольшая гостиничка. Да, не особо крутая, разумеется, но вполне терпимая. Переночевать и перекусить, душ принять и вернуться обратно мы запросто сможем.

– Прекрасно! – обрадовалась Таня. – Тогда я спокойна, а то тут понаблюдать за реакцией надо бы.

– Уважаемые! Вы всё слышали? Врач к вам ещё завтра приедет! – повысил голос Тявин, и олени, переглянувшись и что-то пофыркав на своём языке, стали неохотно отходить от Тани.

А у него зазвонил смартфон.

– Чего тебе? – Тявин, как видно, со змеем особо не церемонился. – О чём я кричал? О том, что завтра ветеринар ещё приедет. Нет, переночуют в гостинице. Слушай, не начинай, а? Мы же договорились!

Таня не вслушивалась в их разговоры – была занята работой. К тому же после уколов надо было ещё обработать глаза, уши и нос у важенок и оленят.

Детёныши вообще обладают повышенным обаянием, а эти пыжики ещё и демонстрировали его Тане изо всех сил. Так что с ними пришлось повозиться дольше всего. Расшалившаяся малышня не слушала укоряющего пофыркивания важенок и чуть успокоилась, только когда пришёл взрослый, сияющий золотом рогов олень и строго пристукнул копытом.

Таня очень устала – помочь ей никто не мог, оленей было немало, а работать на таком морозе она не привыкла.

«Ничего-ничего, надо доделать! А кому сейчас легко? Вон в сельской местности коллеги чего только не делают, и тоже частенько «в полях». Так что, уважаемая, вперёд и с песней!»

До песен дело не дошло, но когда она закончила с последним пыжиком, то поняла, что наклониться-то она наклонилась, чтобы подобрать упавший шприц, а вот взять его, убрать в сумку-холодильник, где она прятала шприцы от мороза, и разогнуться – это уже как-то затруднительно.

Перед глазами тут же зарябили какие-то яркие вспышки, да так, что Таня изумлённо заморгала – прямо из-под снега возникали небольшие, но весьма весомые самородки… золота.

Занимаясь оленями, Таня зашла за угол дома, так что появление прямо перед её носом сверкающей золотой дорожки увидела только она.

«Озолотить может», – отчётливо вспомнилось Тане. Она подняла голову и увидела, что дорожка ведёт прямиком к небольшому боковому крылечку. А на самом крыльце лежит горсть вполне себе крупных самородков.

Таня с трудом разогнулась и едва удержалась, чтобы не потереть руками уставшие глаза, – тонкие перчатки, в которых она работала, от дыхания оленей покрылись инеем, как и всё вокруг. Каждая веточка была одета в ледяную шкурку. Красиво, аж засмотреться можно! Да, с перчаток Таня иней стряхивала, но помогало не очень, а тереть этим лицо было и вовсе опрометчиво.

«Вот же… зануда!» – подумала Татьяна, довольно раздражённо пожала плечами и шагнула обратно – к уже засыпающему стаду, Соколовскому и Тявину. Крылана ушла в машину, чтобы погреться.

Жестоко разочарованный Ххорш отлип от оконного стекла и стукнул кулаком по подоконнику – он был уверен, что это сработает. В конце-то концов, одно дело короткие искорки золота, пробившиеся через краску, и золотые рога на живых оленях – это для кого-то может быть слишком фантастично.

А вот если у тебя под ногами маленькие, но такие желанные, увесистые и сияющие золотые кусочки… Да тут у любого человека крышу сорвёт! Сначала осторожно поднять один самородок, почуять его вес, ощутить на себе его силу, потом потянуться за следующим, потом ещё за одним, ещё и ещё. Поднятое золото торопливо распихивается по карманам, тянет к земле, а оторваться, остановиться уже невозможно – вот же оно! Богатство, возможность не работать, а иметь всё, что захочется, всё-всё, что придёт в голову, и даже больше.

К крыльцу человек, пленённый золотым блеском, подползает уже на коленях – нет сил подняться, тяжесть не позволяет, а потом, потом, захапав последние сокровища, оказывается перед открытой дверью, за которой в темноте призывно сияет слиток размером с его голову. И не сработает соображение о том, что такую ношу просто не унести, да и поднять-то вряд ли возможно, не сработает никакая опаска или инстинкт самосохранения. Человек уже принадлежит Ххоршу и будет работать на него, пока змею не надоест.

Нет-нет, он не зверь какой-то, жрать, конечно же, не станет… А вот голову заморочить, память отнять – запросто. Ну помнит человек, как в лес пришёл за какой-то надобностью, а вот что дальше было – нет, не вспомнить. И как жил, и где жил, и почему деньги в кармане, а Ххорш не злодей, за работу платит щедро, но вот вспомнить человеку, как он жил, всё равно не удастся.

И психиатры не помогут, и гипноз не пробьётся через змеиный морок, ибо нечего брать то, что на чужом дворе рассыпано! Нечего верить блеску золота, оно частенько приводит прямиком в беду гораздо большую, чем змеиные кольца…

Ххорш был уверен, что всё получится и в этот раз. Ну да, поорёт во дворе Соколовский, побьётся в запертые накрепко двери, а что он может сделать, если девица уже у Ххорша? Да ничего! Ну позлится Тявин… Да и подумаешь! У змея уже будет помощница. На сколько-то лет хватит, а дальше и лис сменит гнев на милость, никуда не денется!

Немного смущала вторая девица… Запах её Ххорш почуять не мог – холодно, окно не открыть. Но в поведении Тявина уловил, что дева-то необычная.

«Ну и ладно. Не змеица точно, а остальное мне без разницы – мне вот эта нужна. Тсссшшаня!»

Понимание того, что она ветеринар, прибавляло потенциальной служанке миллион плюсов. Ххорш даже решил ей заплатить побольше! А что? Личный врач для змеиного тела – это же великолепно! А уж учитывая его недавние проблемы – тем более насущно необходимо!

«А она… она взяла и ушла! Да что ж это такое! – стенал Ххорш. – Надо вернуть! Тем более что она золото видела. А ну как рассскажет?»

Нет, он получил заверения от Соколовского о том, что его сотрудница абсолютно надёжна. Более того, сам его заверил в том, что они придут и уйдут в том же составе, но змеиное слово без клятвы – пустой звук, а клятва, произнесённая не лично, и вовсе не считается.

«Мало ли что я им прошшшипел в сссмартфон? Мошшшет, это и не я вовсссе был!» – радовался Ххорш, предвкушая приятный прибыток в хозяйстве.

И тут такой змейский облом!

«Не бывать этому! – решил Ххорш, глядя, как Таня осматривает оленей перед отъездом. – А! Постойте-ка… Она же в гостиницу едет… Это мой шшшанссс!»

Таня устала так, что села в машину уже с полузакрытыми глазами. Соколовский нырнул за руль, выехал из ворот, которые за ними тут же закрыл Тявин, покосился в зеркало заднего вида на Татьяну и уточнил:

– С вами всё в порядке?

– А? Вввроде… Устала только. И самородки были, – Таня уже вовсю зевала, скрывшись от начальства за спинкой переднего сидения.

– Самородки? Приманивал? – разозлился Соколовский.

– Агааа! – Таня побоялась челюсть вывихнуть зеванием и потёрла щёки ледяными перчатками.

Руки замёрзли, пожалуй, больше всего…

– Вот же мерзавец! Клялся же! Хотя… со змеями всегда трудно! – вздохнул Соколовский. – Стал бы я с ним связываться, если бы не кот…

Таня слышала это уже сквозь сон – надышалась кристально чистым воздухом, физически сильно устала, замёрзла, а потом попала в тепло машинного нутра, вот и разморило. Она даже не проснулась, когда Крылана заботливо стянула с неё перчатки и начала аккуратно растирать пальцы.

– А завтра? Завтра-то он нас выпустит? – уточнила она у Соколовского.

– Завтра будет труднее… – задумчиво вздохнул он. – Главное, что Татьяна на золото никак не реагирует!

– Она серебро больше любит, – усмехнулась Крылана. – Как-то она мне это рассказывала, когда я её спросила, почему она себе браслет из серебра купила, а не золотой или позолоченный. А что-то чужое как богатство она просто не воспринимает – есть такие люди…

– Знаю, что есть, сам видел, более того, с такой знаком, – улыбнулся Соколовский. – Она, правда, помладше, но тоже золотом не страдает ни разу.

Машина стремительно удалялась от дома Ххорша, в котором разыгрывалось целое представление!

– Ты сдурел? – Тявин подозрительно осмотрел змея. – Ты ж не выходишь!

– А что прикажешь делать? Ждать лета и к ней в Москву лететь? Так я до этого времени с ума сойду! Ты меня знаешь… – капризно причитал Ххорш. – А кто ещё в этом поможет?

– Ну, давай я…

– Озверел ты, как я посмотрю! – Ххорш сердито топнул ногой. – Да ты что? Забыл, как в прошлый раз меня поцарапал?

– Ой, да что я там тебя поцарапал… нежный какой! У тебя шкура пуленепробиваемая!

– Это когда нарастёт! А сейчас она нееежная! Короче, поехали! Подгонишь машину прямо к двери, я оденусь потеплее и шагну прямо в салон!

– А олени? Иди ты лесом! Мне всю ночь их красить по твоей милости! Да ещё надо так, чтобы краска не попадала на шкуру! – озлился лис. – Я уж не говорю о том, что если ты опять начнёшь устраивать свои фокусы, то она повторно просто не приедет, и всё!

Ххорш призадумался… аргументы были весомые.

– Ладно! Только давай-ка ты сейчас их не трогай, они же после обработки и спят. А приедет она завтра, ты её попросишь оленей осмотреть и спросишь, можно ли их красить. Стадо-то долго у меня во дворе не выстоит.

– Потерпишь. И они тоже, кстати, потерпят. Сам же видел, как они с ней общались, – в окнах мельтешил только так.

– Я не мельтешил, я наблюдал! Имею право!

– Имеешь, имеешь.

– Хорошо… позвони Соколу, спроси, есть ли у него ещё пара дней в запасе? Мало ли что…

– Ты мне эти свои «мало ли что» брось! Знаю я твои змейские ухватки! Небось уже задумал вета припахать на себя пахать? – лис от раздражения даже каламбурить начал, правда, весьма нескладно, но что с него взять?

– Да что ты! Стал бы я с Соколом связываться… А там ведь ещё и кот… – заюлил Ххорш.

– Ну, смотри у меня! – Тявин и не подумал звонить Соколовскому – дyрaк он, что ли?

Нет, он позвонил в гостиничку и уточнил, на сколько новоприезжие сняли номера.

– Ну, так и есть – на две ночи – сегодня и завтра, – кивнул он обрадованному змею. – Видимо, у них договорённость с вертолётчиками такая.

На следующее утро Таня проснулась на диво отдохнувшей. Позавтракали они c

Крыланой в номере Тани, Соколовский ел у себя, параллельно разговаривая со своим агентом Василием, клятвенно обещая ему вернуться из поездки вовремя.

– Я тебя хоть когда-то подводил? Нет? Ну и сейчас приеду прямо к выступлению. И что, что они по стенкам ходят? У меня когда назначено? Правильно, через пару дней, вот и нечего меня разыскивать. Какое им дело, куда я делся? Дела у меня тут! Старых знакомых навещаю!

Старые знакомые поджидали машину Соколовского в полном составе – змей в доме, а остальные – плечом к плечу во дворе.

– Ой, как повеселели сразу! – обрадовалась Таня, увидев оленей. – И выглядят гораздо лучше, прямо улыбаются! Доброе утро, Иван!

После приветствий Иван уточнил про краску, и Таня призадумалась.

– Если честно, то не хотелось бы… Да, скорость регенерации тканей у них какая-то немыслимая, но… А раньше со старой краской какая-то реакция была?

– Нет, ничего и никогда. Поэтому нам и в голову не пришло, что это из-за краски.

– Ладно… я понимаю, что для них это жизненная необходимость! – Таня прекрасно сознавала, что, несмотря на малочисленность людей в здешних краях, есть шанс нежелательной встречи с охотниками, геологами, нефтяниками или старателями, которая для оленей запросто перерастёт в роковую…

– Давайте так… вы начинайте красить вот у этих трёх – они практически здоровы, а я пока обработаю остальных, ну и за реакцией этих понаблюдаю.

Глава 5. Какая работа, такая и оплата

Таня делала своё дело, Иван – своё, Крылана сидела в машине, время от времени выходя и прогуливаясь по двору, а Соколовский отправился в дом.

– Да ты меня просто грабишь! – стенал Ххорш, расплачиваясь за визит ветеринара. – Без ножа зарезал.

– А я тебе что, должен человека через полстраны доставлять за твои красивые глаза? И не прибедняйся!

– Да ты ж небось сюда на гастроли припорхал, так что скинь стоимость хоть на твой билет… – ныл откровенно скуповатый змей.

– Обойдёшься! – насмешливо фыркал Соколовский. – Я тебе сейчас ещё насчитаю моральный ущерб своей сотрудницы – я ж тебе говорил, чтобы ты не смел ей золото подкидывать, да? А ты?

Ххорш страдал, переживал, можно сказать, извёлся… но всё это были цветочки. Ягодки образовались, когда Таня сказала, что она закончила работу.

– Смотрите – отёка нет, воспаление ушло, язвы заживают, а у многих и вовсе всё затянулось. Глаза и носы у всех чистые, зуда нет. Реакции на краску, которой пользуется Иван, тоже нет. Полагаю, что больше моя помощь им не понадобится.

Таня машинально начёсывала лоб одного из пыжиков и сильно удивилась, когда взрослый крупный олень, которому ещё не успели покрасить рога, приблизился к ней, долго рассматривал, а потом отошёл в сторону и что-то фыркнул одному из своих собратьев.

Олени отступили друг от друга, а потом сошлись, ударившись рогами. Рога обоих обломились, остались лежать на снегу, а олени подошли к ним и потоптались копытами по золоту. Как только копыто касалось поверхности рогов, золото распадалось на слиточки – самородки.

«Вот они как управляют состоянием своих сброшенных рогов…» – догадалась Таня, но совсем не ожидала того, что олени не просто так ей это демонстрировали – потянувшиеся к ней головы оленей начали подталкивать её к золоту, сверкающему на снегу.

– Ну надо же! Они вас лично решили отблагодарить! – удивился Тявин. – Вот уж Геночка обрадуется…

В окне возникло какое-то мельтешение, и Соколовский, уже вышедший из дома, покосился назад и демонстративно пожал плечами.

Звонок смартфона он принял совершенно равнодушно.

– Чего тебе? Деньги вернуть? А с какого перепуга? Потому что олени золото дали? Так они не мне дали, а Тане – в благодарность. Ты-то тут при чём, да и я, если уж на то пошло? Раз ей золото дали, я могу ей зарплату не платить, а тебе её вернуть? Слушай, а ты, случайно, не хомяк? Ну, может, тебя какой-нибудь из них покусал, и ты стал змеехомом? – рассмеялся Соколовский. – Короче! Ничего я тебе возвращать не собираюсь! Зарплата, которую я плачу своим сотрудникам, никак тебя не касается! И то, что Тане дарят олени, тебе не принадлежащие, – тоже!

Таня стояла в полной растерянности.

– Танечка, это ваше, забирайте, а то они обидятся! – подсказал ей Филипп.

– Да куда мне это? Тут же золота… много! Очень-очень много… И как мне с ним быть?

– Вы сначала соберите, а потом я вам всё расскажу.

Тявин вручил Тане брезентовый мешок, потому что ни один пакет не мог бы выдержать веса оленьего подарочка, и она принялась собирать самородки.

Правда, чем больше собирала, тем больше смущалась – что с ним делать-то, с этим золотом?

– Не волнуйтесь! – Соколовский понял её без лишних объяснений. – Мы вот сейчас к Тявину обратимся с этим вопросом, и он нам всё сделает в лучшем виде. Тявин, а Тявин, у тебя же есть возможность обратиться к старателям? Не говори, что нет, я не поверю!

Иван помялся, а потом, пожав плечами, кивнул.

– Среди родни есть кое-кто – оформил себе предпринимательство, купил лицензию и промышляет потихоньку.

– Промыслит за процент? – Соколовский кивнул на мешок.

– Конечно, – пожал плечами Тявин. – С удовольствием.

В доме распахнулась форточка, и оттуда вылетел вопль оскорблённого Ххорша. Впрочем, вопль завис в голимом одиночестве – в форточку влетел такой ледяной воздух, что змей моментально заткнулся и закрыл окно.

– Скандалист и жмот, – вздохнул Соколовский, а Тявин снова пожал плечами:

– А куда деваться? Когда слишком не по делу скандалит, я просто ухожу в тайгу по работе. Наподольше…

Тявин хитровато, точно по-лисьи, ухмыльнулся, так что стало понятно, что сколько бы у Ххорша ни было золота, от своего помощника он зависит чрезвычайно. Более того, наверняка Тявин-то зарабатывает на скупом змее весьма и весьма прилично.

Таня отошла к оленям, чтобы попрощаться с ними и поблагодарить, повозилась с пыжиками, была удостоена чести почесать основания рогов у нескольких взрослых оленей и погладить пару важенок, а потом подошла к машине.

– Я готова ехать, – она покосилась на тяжеленный мешок с самородками, не очень понимая, как быть с этим…

– Отлично, передайте Тявину мешок, он сейчас при мне пообещает вам честную сделку, и поехали.

Таня послушно повторила подсказанные Соколовским фразы, выслушала ответ Тявина, оттянувшего мешок в свою машину, и уселась в салон вездехода.

– Геннадий, не скучайте! – с некоторой долей язвительности попрощался с хозяином дома Соколовский, крикнув ему от машины, и они отправились в гостиницу.

– А ведь у вас настоящий талант, Танечка, – белозубо улыбался Соколовский. – Эти олени те ещё типы. Крайне недоверчивые и подозрительные. Основное их стадо в исконных землях, а эти – тут остались и ещё больше стали опасаться людей.

– Меня тревожит Ххорш, – вдруг сказала Крылана. – Он мало того что человека ищет в услужение, так ещё впечатлён и самой Таней, и её работой.

– Именно поэтому я и не отправил сюда Татьяну летом или осенью, – пояснил Соколовский. – Зимой змей не выходит из дома. А Тявин на пакости не пойдёт – я знаю его семейство, а он знает меня.

Тане отчаянно хотелось попытаться кое-что выяснить про своё начальство, но она не решилась задавать вопросы.

Вместо этого она смотрела в окно, прощаясь с этими местами, и потихоньку пыталась понять, действительно ли получит деньги за олений подарок? А если да, то какие?

В гостинице Соколовский сразу же заявил, что должен навестить каких-то знакомых, покосился на Крылану и уехал, а Татьяна с подругой прошли к себе.

– Полетать бы… – Крылана покосилась на окно. – Очень хочется крылья размять. Запустишь потом?

– Ну конечно! – Таня даже удивилась вопросу. – А потом обедать пойдём, точнее, наверное, уже ужинать…

Крылана летала не очень долго – по её словам, на таком морозе на высоте было трудно дышать, так что они отправились в гостиничную столовую, носящую гордое название «Ресторан», и там ими активно заинтересовались несколько мужчин, сидящих за соседним столиком.

– Откуда такие красавицы в наших краях? Разрешите познакомиться? – сходу подсел за их столик самый активный.

– Оттуда, откуда куда ветер дует! – нараспев сказала Крылана. – Нет, не разрешаем, идите к себе!

Таня покосилась на подругу – чуть взметнулись волосы, озадаченно примолк весельчак и балагур, приметивший для атаки менее яркую, но, с его точки зрения, однозначно более покладистую Татьяну.

Мужчина послушно встал и вернулся на своё место, а Крылана покосилась на Таню.

– Извини, мне показалось, что ты не настроена на знакомства.

– Так и есть. За что тут извиняться? Я просто хочу поесть, уйти в номер и отдохнуть. Устала.

Поесть удалось, и очень даже вкусно. Уйти в номер тоже получилось – желающие познакомиться, изумлённые странным поведением своего заводилы, озадаченно переглядывались, но настаивать на знакомстве не решились. А вот с отдыхом дело обстояло несколько сложнее…

Стоило только войти в номер, устроиться на кровати в надежде немного передохнуть, как в дверь постучали.

Таня отправилась уточнять, кто это может быть, открыла дверь и…

Прямо перед ней оказались те, с кем она совсем недавно попрощалась – Тявин и ещё один тип – бледный, высокий, черноволосый с очень странными глазами – вокруг зрачка была яркая серебристая полоса, а потом тёмная радужка.

– Татьяна, извините, пожалуйста, Геннадий утверждает, что ему нужна медицинская помощь! – заторопился Иван-Тявин, видя, что она изумлённо смотрит на его спутника.

– Извините, я не лечу людей.

– А я и не человек! – тихо-тихо ответил Ххорш, без спроса входя в её номер.

Он раздражённо осмотрелся и брезгливо фыркнул:

– Такая изумительная женщина, как вы, не должна жить в подобных усссловиях.

– Меня всё устраивает, и я вас не приглашала, пожалуйста, выйдите из номера.

– И вы даже не хотите уточнить, что меня бесспокоит?

– Если честно – нет! Предпочитаю принимать пациентов в определённые для этого часы! – Таня демонстративно кивнула на дверь. – Уходите.

– Ссстранно, а мне показалосссь, что мы ссс вами договоримсся, – он решительно шагнул ближе, но тут его за локоть поймал Тявин и оттянул назад.

– Ты что мне говорил? Что только попросишь решить проблему, раз уж мне не доверяешь. А сейчас что творишь?

– Что хочу, то и творю! Убери лапы! – огрызнулся Ххорш.

Он откинул от себя руку, которая его удерживала, снова шагнул к Тане и, поймав её взгляд, тихо проговорил:

– Сссо мной пойдёшшшь, ссебя забудешшшь, сссс…

Что там он ещё собирался сказать, так никто и не узнал, потому что Тявин, не желавший ссориться с собственной семьёй и Соколовским, поймал его за плечи и откинул от Татьяны. Разъярённый Ххорш, улетевший в кресло, попытался было встать, но наткнулся на крайне недобрый прищур Крыланы, которая была в душе, когда услышала, что в соседнем номере что-то происходит, и задержалась, только чтобы накинуть на себя одежду.

– Тань, ты как?

– Да ничего вроде…

– Как ничего? Сссовсссем ничего? – изумился Ххорш, даже как-то оскорблённый этим.

– Ты, ужик-перрерросток, совсем совесть потеррял? – уточнила Крылана.

– Да что такое-то? Я за помощью пришшшёл, а меня тут непонятно в чём обвиняют! – завозмущался Ххорш, слегка отвыкший от того, что его слова вполне-вполне могут быть подвергнуты сомнению.

– За помощью? Ты вроде здорров. Ну, по крайней мере, сюда вошёл здорровым, не обещаю, что таким же выйдешь! – усмехалась Крылана. – Рруки-ноги целы? Вот и славно, что целы, пусть отдохнут пока!

Она покосилась на Тявина, который отступил в угол, демонстрируя, что он вмешиваться не будет.

А что? Он предупреждал? Предупреждал! Змей ему клялся в том, что не будет пытаться уволочь Таню? Клялся! Не сдержал слово? Сам виноват! Змей большой, ему видней… Да и потом, если ему очень охота вляпаться в неприятности, что тут может поделать нормальный лис? Именно так – сесть в стороночке и понаблюдать. А потом… может быть… даже собрать то, что останется от чешуйчатого зазнайки, возомнившего себя повелителем окрестных мест, и доставить до дома. Разумеется, за отдельную плату – у него семья лисья, традиционно большая, помогать всем надо, так что деньги лишними не будут.

Ххорш попытался встать… и не смог!

– Что? Что ты сссделала? – Ххорш не мог пошевелить даже пальцем! – Ты ссс ума ссошшла? Ссо мной так нельссся!

– Почему это? Ты мою подрругу обидеть пытаешься, украсть себе, служить заставить против воли, а я не могу тебя рразместить на отдых?

– Да я ж и правда болен! Ну вот, ссмотрите! – Ххорш резко откинулся на спинку кресла и стёк оттуда уже чёрным, довольно-таки толстым и длинным змеем.

«Метра два точно есть… – машинально прикинула Таня про себя. – Нет, побольше…»

Все «метра два с побольше» змея прибыли к Таниным ногам и предъявили проблему.

– Вот это? – Крылана вопросительно уставилась на Тявина, и тот, сдерживая смех, кивнул. – И только-то?

– Да, это он перелинял неудачно – к голове присохла старая шкура. Мне её снять он не позволил, так и мыкался.

– Ссстрадал! – с выражением заметил Ххорш, под шумок подбираясь к Таниным ногам – тепло от человека его всегда чрезвычайно привлекало.

Таня спокойно отступила, осмотрела голову змеи, к которой на затылке и макушке накрепко прилип и так засох капюшон из старой шкуры, пожала плечами:

– Старая шкурка отойдёт, если её отмочить и аккуратно снять губкой.

– Ссделайте. Прошшшу вассс. У лиса лапы ужасссные! Он мне всю шшкурку повредит!

– Да что ты всё врёшь-то? – от души развлекался Тявин.

– Сссделайте, умоляю… ссил нет! – уж свернулся у ног Тани расслабленным и измученным шнурком и, старательно вызывая к себе жалость, начал расписывать, как он «ссстрадал».

– Может, выкинуть его на мороз? – светски предложила Крылана. – Если тебе претит насильное выдворение этого гада ползучего, могу сделать так, чтобы он сам туда выполз!

– Жестокая! – картинно убивался Ххорш. – Как мошшшно?

– Запросто! – жизнерадостно просветила его Крылана.

– Да ладно тебе… – рассмеялась Таня, не выдержав вида ужа, прикрывающего свою «капюшонную» голову хвостом. – Давай хоть я его от этой шкуры избавлю.

– Добрая ты, – вздохнула Крылана. – Ну да ладно, ты добрая, я – злая, глядишь, так и уравновесимся!

– Губочку бы… – Таня прищурилась, пытаясь сообразить, что можно использовать вместо губки, но тут активизировался резко повеселевший Тявин, который сбегал в гостиничную кухню и выпросил пару новых губок.

– Прошу, вот и губки приехали!

Таня против воли улыбнулась, увидев, что именно принёс хитрец – губку для мытья посуды, а вторую – металлическую, которой кастрюли отмывают.

– Исссдеваешьссся? – взвился уязвлённый Ххорш. – Ты шшшто?

– Да ладно тебе… Может, там у тебя всё так сильно присохло, что иначе и никак, – невинно отозвался Тявин, устраиваясь поудобнее, чтобы насладиться редчайшим зрелищем.

Он надеялся, что Ххоршу не придёт в голову попытаться применить змеиный взгляд в своём исконном обличии – тут же значительно более талантливая Крылана!

Увы, увы… Здравомыслие Ххорша, как видно, отмёрзло и потерялось где-то по дороге… Он решил, что раз он в змеином обличии гораздо сильнее, то может попробовать ещё раз. В конце-то концов, в ограниченном пространстве душевой до него добраться сложнее, а времени на подчинение человека ему надо совсем немного. А уж потом-то эти двое с ним ничего не сделают – Татьяна, полностью послушная его воле, этого не позволит.

Таня открыла воду в раковине, отрегулировала температуру, аккуратно погрузила в воду голову и шею змея, оставив на поверхности только ноздри и глаза, и начала потихоньку отмачивать накрепко присохшую шкурку.

Ххорш чуть не забыл, зачем он тут находится, – так было приятно. Впрочем, именно это и позволило ему встряхнуться – так-то только сейчас приятно, и всё, а если он сумеет подчинить себе эту девицу, то у него и личный ветеринар появится, и прислуга, и даже секретарь – он терпеть не мог сам заниматься скучными вещами…

В какой-то момент он вывернулся из Таниных рук, поднял голову, оказавшись на уровне её глаз, открыл рот и…

– Ааааииисссшш! – звук от змеи совершенно неожиданный, но полный отчаяния и переходящий в визг.

Таня даже сначала не поняла, что случилось, и только когда обнаружила Крылану, элегантно наступившую на кончик хвоста Ххорша, сообразила, что это она как-то отвлеклась от общей картины, занятая профессиональными делами, а вот вороница ни на секунду не поверила в хитрошипение коварного типа.

– Тань, ты в порядке? – светски уточнила Крылана, и не думая снимать ногу с хвоста.

– Да, в полном. Спасибо! Только… только кажется мне, что я что-то упустила в лечении! – Таня сердито покосилась на «пациента», покрепче перехватила его у основания шеи одной рукой, а второй открыла флакон с шампунем.

– Кому-то явно не повредит хорошая головомойка, раз он по-хорошему не понимает!

Тявин выпал из ванной комнаты, как раз когда в номер входил Соколовский.

Объяснить, что именно он тут делает, лис не смог, только махал рукой в сторону ванной и сдавленно хохотал, а оттуда доносилось отчаянное шипение, перемежающееся с бульканьем:

– Пуссститяяя!

– Пациент, рот лучше держать закрытым, шампунь внутрь вам не прописывали! Потом мыльными пузырями будете общаться! – строгий голос его ветеринара привёл Соколовского в истинный восторг.

Он шагнул в ванную и увидел замечательную по своей уникальности картину – Таня активно намыливала голову крупного ужа, который панически извивался, пытался вырваться, но уж всё-таки не питон и не гигантская анаконда, тем более когда его хвост крепко прижат к полу Крыланой.

– Ссспассиии! – Ххорш узрел Соколовского и раскрыл пасть в бессильной мольбе: – Зассстирааали!

К кому он обращался…

Соколовский расхохотался в голос, а потом осведомился:

– Это я должен тебя спасать? Совсем того? Небось Таню заморочить пытался?

– Я ссслучайно! Инсстинктивно! – начал было змей.

– Да-да, конечно, конечно! А вот я сейчас сслучайно возьму и исключительно инсcтинктивно выброшу тебя в снег! Нет, потом-то я, конечно, тебя подберу, не зверь же я… Возможно, даже к весне разморожу… но это не факт! Могу сумку-холодильник у Тани попросить и доставить тебя в Москву – в мой холодильник. А что? Хорошая идея, мне нравится!

– Не исссдевайсся!

– И не думал даже! И вот что мне очень интересно ещё… А как ты тут оказался? Ты ж вроде не выходишь? Тявин! Зачем ты его привёз?

– Да у него шкура к башке присохла, он меня уговорил его к вету доставить, типа мне не доверяет, – отдышавшийся Тявин обстоятельно объяснял ситуацию. – Я подогнал машину к самой двери, он шагнул в салон, а потом так же вышёл – сразу в гостиницу.

Глава 6. Очень дорогие извинения

Таня, полностью избавившая Ххорша от присохшей шкуры и изрядной доли самомнения и отмывшая его до блеска, включила душ и от души полила результат своих трудов, смывая пену.

– Ты ж смотри, какой стал чистый, блестящий! Надо, надо умываться по утрам и вечерам! – констатировал Соколовский. – Прямо питон стал! Танечка, а отжать-то, отжать забыли!

Ххорш страдальчески зашипел и принялся выкручиваться из Таниного захвата, но куда там – если уж она профессионально могла разъярённую кошку в руках удерживать, то этот деятель тем более оказался накрепко зафиксированным.

– Так, я закончила. Куда его? – осведомилась Татьяна. – Отпускать?

– Вот уж не думаю… – Филипп был очень далёк от того, чтобы посмеяться, простить и забыть выходку Ххорша.

Он преотлично понимал, что если бы коварному созданию удалось заполучить Таню, то достать её обратно и привести в нормальное состояние было бы неописуемо сложно. Кроме того, что он сам вовсе не собирался снабжать Ххорша прислугой и к Татьяне относился весьма неплохо, были ещё и прочие обстоятельства…

Например, Шушана.

«Да она бы меня больше на порог не пустила или не выпустила бы! Я реально не смог бы войти в любой из своих домов или, наоборот, выйти из норушных владений, вернись я без Тани. А Вран…»

Да, разумеется, мальчишка не был для Соколовского сколько-нибудь значимым соперником ни сейчас, ни когда придёт в полную силу, но… но оставлять его без Татьяны по вине этого мерзкого типа, который сейчас силится выкрутиться из рук Тани и Крыланы, это уж как-то совсем нечестно!

«А я сам? Почему я должен лишаться сотрудника, который мне полностью подходит и как профессионал, и как личность?» – он шагнул вперёд, двумя пальцами перехватил шею Ххорша у основания, и змей, словно что-то ощутив, замер, скосив глаза на помрачневшего Соколовского.

– Тявин… возвращайся к оленям. Насколько я помню, тебе ещё красить и красить, – велел Филипп.

– А… а Ххорш как же?

– Не оссставляй меня ссс ним! – осознал перспективы опрометчивый Ххорш. – Не оссставляй! Я прикасссываю!

– Чего-чего? Приказываешь? – нехорошо прищурился Тявин. – А я тебе кто? Слуга, что ли? Ты забыл, что у нас партнёрство?

– А ты сссабыл, что дом-то мой? Что благодаря мне к нему не могут подъехать или подойти чушшшаки?

– Тоже мне, невидаль, – Соколовский усмехнулся. – А если я дам Тявину кое-что, что сможет полностью перекрыть дорогу чужакам в его участок леса? Как ты думаешь, сколько ты проживёшь зимой в тайге без помощи лиса? А как весело ты будешь общаться с оленями, если они припомнят тебе краску из баллончика!

– Почему же «если»? Они уже жаждали с ним тесно пообщаться! – фыркнул Тявин. – Машина осталась цела только потому, что она МОЯ!

Движения змейской тушки начали напоминать ощутимую синусоиду. Как-то про оленей-то он и позабыл! А ведь если коварный актёр сейчас снабдит Тявина средством, которое перекроет чужакам доступ к его собственной лисьей сторожке, то кто из оленей будет связываться с самим Ххоршем? Нет… пожалуй, будет даже хуже – аллергию они ему и так-то долго не забудут, а уж если он им будет не нужен, то всё! Ему придётся уезжать отсюда!

Тут до него дошло ещё кое-что – ему бы сначала вывернуться из рук Соколовского живым и невредимым! Очень уж мрачно стал выглядеть актёр.

Разом проснулось и чувство самосохранения, и прочие полезные свойства характера, к которым он как-то давненько не прислушивался.

– Поссщщщади! – зашипел Ххорш, быстренько припомнивший о том, что вот этого самого типа лучше было бы не злить, ну, это как-то разумнее, что ли…

– Да? А почему я должен это делать? – холодно осведомился Соколовский. – Ты хоть соображаешь, шланг желтоухий, как бы ты меня подвёл, если бы Татьяну зацапал? Как я понимаю, тебе до этого и дела никакого не было! Я уж про саму Таню и не говорю! О людях, которые к тебе попадали, ты всегда думал меньше всего!

– Я откуплюсссь… А есссщё я про Путоран ссснаю! Полесссное!

– Что ты можешь знать? – презрительно сощурился Соколовский. – Как ты можешь откупиться?

Но змей не унимался, часто-часто трепеща раздвоенным языком и шепча что-то практически беззвучное, но, видимо, прекрасно слышимое Соколовским. Филипп слушал-слушал, а потом покосился на Тявина.

– Знаешь… езжай-ка ты всё-таки обратно! А мы с этим типом поподробнее побеседуем с глазу на глаз!

Нет, лис не оставил бы Ххорша, но тот был виноват сам – он клялся в том, что не тронет девушку, обещал это и ему самому, и Соколовскому. Таким вещами разбрасываться было нельзя. Тявин точно знал, что с ним самим змею тоже придётся «откуписсся», но сейчас была очередь актёра. Тут уж не поспорить.

– Да и оленям лучше пока его не видеть. Покрашу их и выпущу, а то ведь они могут и пошалить – не пропустить машину, и всё. Подождут, пока у меня бензин не закончится, а сама машина не выстынет. Мне-то без разницы, а вот змея могут и слопать, – сообразил Тявин, высказав всё это вслух.

– Олени… – упавшим тоном повторил Ххорш, совсем недавно верещавший, что его срочно надо «ссспасать, ссабирать и не оссставлять». – Они могут!

Таня и Крылана переглянулись, дело принимало неожиданный поворот… Таня и не предполагала, что поступок Ххорша будет иметь такие серьёзные последствия.

Правда, вмешиваться не торопилась. В конце-то концов, она мало понимает в хитросплетениях здешних отношений.

Тявин попрощался с присутствующими и отправился прогревать машину, а Соколовский подождал, пока он уйдёт, осторожно приоткрыл дверь номера и выглянул в коридор.

– Никого… Так, девушки, вы просто умницы! И я вам потом с удовольствием это выскажу, но сейчас мне надо с глазу на глаз пообщаться с нашим хитроизвивучим другом… Прошу меня простить! А ты – закрой пасть и молчи, а то хуже будет!

Невнятные стенания змея о том, что хуже уже некуда, были заглушены меховой шапкой Соколовского, которая была водружена на морду пресмыкающейся особи.

– Не завидую я ему, – Крылана пожала плечами и пояснила: – Змею, конечно. Он попал! Ухитриться одним махом нарушить все договорённости, разрушить доверительные отношения, разозлить златорогих, да ещё и Тявина задеть, это прямо уметь надо!

Крылана была собой откровенно довольна – поехала с Таней не зря, сумела выручить её из беды, отплатив тем самым за помощь. Теперь и общаться будет проще – без неприятного ощущения долга, постоянно маячившего на задворках сознания.

Позднее в номер к Тане постучал Соколовский, попросивший у неё сумку-холодильник и аккумуляторы холода к ней.

– Да, конечно… – Таня вынесла сумку и вопросительно посмотрела на начальство.

– Не пугайтесь, всё с ним будет в порядке. Утром я вам сумку верну, – заверил её Филипп.

Утром, когда они уезжали из гостиницы, Ххорша видно не было, а Соколовский был безмятежен и пребывал в великолепном настроении.

Через некоторое время пискнул Танин смартфон, она достала его и…

– Не поняла! Тут какая-то ошибка! Пришли деньги на карту. Ой, много… Надо в банк звонить! Кто-то ошибся.

– Не надо никуда звонить! И нет тут никакой ошибки! Пришло… – Соколовский точно назвал сумму, упавшую на Танин счёт. – Столько?

– Да, но что это? Это за то золото?

– Нет, Тявин ещё даже не отвёз его родственнику. Эти придут позднее. А это – извинения и компенсация за беспокойство от Ххорша.

Тут же брякнул и его смартфон, Соколовский покосился на экран и хмыкнул:

– Да попробовал бы он в этот раз не выполнить то, что обещал!

Тане отчаянно хотелось спросить, зачем была нужна её сумка и как именно Ххорш оказался у себя дома, но она заставила себя смолчать. Очень уж странные догадки приходили на ум.

«В лучшем случае его отнесла Крылана. В сумке. Да, при такой температуре она долго тепло не удержала бы, да и дышать ему там как-то надо было… Короче, комфорта маловато. В худшем… ой, нет, лучше об этом пока не думать. Главное-то что? Он явно жив – раз деньги рассылает, и явно далеко от меня, что тоже весьма неплохо!»

И тут до неё дошло, что на её счету находится огромная для неё сумма, с лаконичным сопроводительным назначением платежа: «Подарок».

Это не грядущее поступление от сдачи старателем государству золота, подаренного оленями, тем более что непонятно, какой процент возьмёт родственник Тявина. Может, Тане почти ничего и не останется. Это – вполне себе реальная сумма. Реальная и очень крупная!

«Я же… я же смогу Соколовскому вернуть деньги за квартиру! – сообразила Таня. – И получу возможность спокойно отказаться от следующих командировок, если они мне сходу не понравятся! А то… Ххорш что-то про какой-то Путоран говорил. Плато Путорана? Там вообще-то почти невозможно проехать или пройти. Мало кто туда в принципе попадает! Туда ТОЧНО не поеду!» – решила она.

Вертолётные лопасти мерно вращались, унося их всё дальше от этого моря тайги, в котором, оказывается, можно встретить и златорогих оленей, и лис, меняющих свой облик, и змей, ещё более богатых на таланты.

Таня смотрела вниз и удивлялась, как же так получилось, что за несколько дней в её жизни произошло столько нового и интересного! Даже столбик термометра, стремившийся к нижней своей границе, как-то не пугал и не смущал. А что? Ну мороз, ну холодно, так зима же!

В Нижневартовск вернулись, и словно на другую планету прибыли – из тайги в город.

Оказалось, что у Соколовского ещё два выступления в Нижневартовске, а потом им нужно ехать в Норильск.

– Про Норильск вы не говорили! – припомнила Таня.

– Ну… раз уж в Нижневартовск приехали, что ж нам и до Норильска не слетать! – рассмеялся Соколовский, который пребывал в расчудеснейшем настроении.

– Тысяча километров по прямой! И всё на северо-восток… – бесстрастно выдала Крылана. – А с пересадками так и вообще прилично!

– А что? Мы же не на крыльях, верно? А самолёты, по-моему, не против.

С тем легкомысленный тип и отбыл на концерт, а Таня с Крыланой решили себя побаловать и отправились в гостиничный ресторан.

«Надо же отметить то, что я компенсацию от Хх… в смысле, от Геннадия получила!» – решила Татьяна.

Вечером там было довольно много людей, Крылана с любопытством осматривалась, Таня просто наслаждалась ужином, поэтому, конечно, не обратила внимания, что её пристально рассматривает мужчина за соседним столиком.

Крылана-то как раз его заметила быстро – привыкла наблюдать за окружающими и делать выводы.

«Вроде ничего такой… не как те, перебравшие лишнего, которые в посёлке к Тане решили пристать, – рассуждала про себя Крылана. – Хотя нет! Как я сразу не заметила? Руки! На безымянном пальце полосочка светлая – обручальное кольцо снял и спрятал. Ффффу, тоже мне кавалеррр!»

Таня ни про кольцо, ни про знакомства, ни про тайный совет в составе вороницы и Шушаны, которые переживали, как бы к ней не пристал какой-то непорядочный тип, и понятия не имела. Она ела, ей было вкусно, настроение было прекрасным, так что она и подумать не могла о тайном умысле Крыланы, которая встала, «случайно» столкнулась с каким-то типом, после этого резко изменившим направление движения, и отправилась «вымыть руки».

«Вот то-то же! И иди к себе за столик, садись и ужинай! А главное, помни, помни про жену!» – насмешливо вспоминала она своё напутствие, которое почти беззвучно произнесла опрометчивому командировочному типу.

Жена этого самого типа никак не могла понять, что стряслось с её супругом – он чуть ли не каждые два часа ей названивал из командировки, хотя раньше за ним такого никогда не водилось.

В Норильск вылетели утром. Пересадка в Новосибирске, ожидание…

Таня уже начала привыкать к расстояниям, хотя некая паника от осознания размаха и просторов собственного путешествия всё равно присутствовала.

Зато что Соколовский, что Крылана ощущали себя как рыбы в воде. Точнее, как птицы в небе.

Мысль о том, что с Крыланой-то всё ясно, а вот с Соколовским всё-таки не совсем, Таня старательно отогнала подальше.

«Мне хватает того, что он – начальство… Даже не просто, а начальство в квадрате – и в клинике, и в гостинице. Посему, дорогая, и выдумывать ничего не надо – у меня и так голова кругом от него. Надо же, про Норильск он забыл!»

В Норильске их встретили организаторы концерта, сопроводили в лучшую гостиницу, и это было очень кстати – ветер был такой, что просто сдувало с ног.

– Крылана… я думаю, вам стоит воздержаться от полётов. Тут такие ветра… внезапные. Может быть тихо, а потом прямо уносит! – предупредил Соколовский, торопясь на выступление.

А потом обратился к Тане:

– Если завтра погода позволит, то мы с вами съездим к вашему пациенту.

– А кто он? Вы не предупреждали…

– Да он небольшой… северный лис. Я на самом деле и сам не знал, Тявин сообщил. Лисы чрезвычайно ценят родственные связи, ну и полезное сообщают всем родным и знакомым. Короче, раз уж я сюда ехал с особым ветеринаром, им глупо было не воспользоваться возможностью.

– Да, пожалуй, – протянула Таня. – Ой, я спросить забыла, а Тявин, он какой лис? Рыжий?

– Нет, он чернобурый. Красивый, кстати. Ну, если было интересно, надо было его попросить показаться, что вы постеснялись? – улыбнулся Соколовский. – Тявину только в радость.

– Почему?

– А когда его ещё за ухом почешут? Не Ххорша же просить! – рассмеялся невозможный тип, удаляясь.

Глава 7. Песцовая проблема

Ну, разумеется, Крылана не удержалась – небо было абсолютно ясным, над городом переливалось зеленоватыми полотнищами северное сияние, как тут не расправить крылья?

«И ветра никакого пока нет… Я чуточку!» – решила она.

Пока Таня сидела в интернете, разыскивая информацию о местных песцах, Крылана отправилась «пройтись». Ушла, правда, недалеко – в первом же безлюдном снежном закутке из-за сугробов значительно выше человеческого роста вылетела чёрная как уголь птица.

То, что Соколовский про ветра говорил чистую и истинную правду, Крылана поняла довольно быстро – внезапно, без предупреждения, без каких-то хотя бы малейших признаков налетел ветер, подхватил, не давая опуститься на землю, закружил, понёс вверх, а потом прочь.

«Не справлюсь! – сообразила Крылана. – Веса не хватит!»

Конечно, в ветреные порывы она уже попадала, было дело. Тогда и не пугалась особо – что за беда. Куда бы её ни унесло, домой-то она точно доберётся.

«Это дома… но точно не тут! – испугалась она. – Унесёт в тундру, замёрзну!»

К счастью, в ветреном мельтешении она сумела рассмотреть, что внизу какой-то пустырь, домов рядом нет, зато снега навалено много, вот и решилась – развернулась, резко нырнула вниз, уходя от очередного порыва, ухнула в снег, завязнув там.

Выбиралась уже в людском обличье, едва-едва справилась. Да и не совсем самостоятельно – помогли парень и девушка, куда-то спешащие по ближайшей снежной тропе.

– И как вас в эти заносы угораздило попасть? – ахала девушка. – Вы же там совсем завязли.

– Да как-то ветром унесло… – расплывчато объяснила Крылана.

– Ой, у нас бывает! Хорошо, что мы шли, а то выбраться тяжело было бы.

В гостиницу Крылана добралась на такси и тут же нырнула в ванную – отогреваться и приводить в себя в порядок. А ещё размышлять о том, что во?ронам жить в таких условиях крайне непросто.

«И уж если кто-то из наших тут живёт, то это герои какие-то!» – глубокомысленный вывод в горячей воде и со звуковым содержанием в виде собственных мерно постукивающих зубов запомнился просто-таки накрепко!

Других последствий Крыланина опрометчивость не имела, так что на следующее, тёмное, морозное и ветреное, утро вся компания отправилась во владения песцов. За ними заехал говорливый светловолосый паренёк в распахнутой на груди дублёнке, отчего Таня немедленно замёрзла и нырнула в машину гораздо быстрее, чем собиралась, а Крылана, припомнив вчерашние свои приключения, торопливо последовала за ней.

– Оно понятно – песцы особо не мёрзнут, но зачем так людей-то пугать, а? – мрачно прошептала Крылана Тане на ухо, пока Соколовский о чём-то беседовал с водителем у машины.

– Ээээ? Это северный лис? – Таня кивнула на паренька.

– Он самый, – подтвердила Крылана.

Таня только вздохнула тихонько – интересно, сможет она когда-нибудь сама различать, кто есть кто?

«А то так теперь и ходи, думай… Вот познакомишься с кем-нибудь, а этот кто-нибудь на пол – бах! – а потом с пола встал уже каким-нибудь лисом или песцом, а то и ужиком двухметровеньким».

Тут она вспомнила про Шушану и Врана и успокоилась – вот уж кто-кто, а они не позволят ей ошибиться!

Паренёк, от которого Таню так и бросало в дрожь, стоило только посмотреть на его легкомысленно расстёгнутую верхнюю одежду, подождал, пока в машину усядется Соколовский, с наслаждением вдохнул прохладный ветерок, мило несущий с собой все тридцать пять градусов бодрящего морозца, и занял водительское сиденье.

– Здрасьте! Меня Илья зовут. Нет, так-то, конечно, Йарх.

Таня сосредоточенно кивнула, стараясь запомнить это имя, а Илья рассмеялся.

– Вы не пугайтесь, если сложно запомнить, зовите Ильёй. А Йарх – это потому, что я маленьким так лаял. Громко получалось, вот и прозвали…

Он белозубо улыбнулся Тане, кивнул Крылане, чуть прищурившись, а потом спросил у неё:

– А вы в гости к своим?

– Нет… я с Татьяной. А что? Тут есть такие, как я?

– Есть. Несколько. Я подумал, может, это ваша родня.

Крылана невольно поёжилась, припомнив вчерашний полёт, покосилась на Соколовского и подумала, знал ли он об этом, а если знал, то почему не сказал?

Ехали недолго – всего-то на самую окраину Норильска. Остановились у каких-то гаражей, напоминающих норы в снежных откосах, подъехали к самому крайнему, отделённому от остальных высоченной снежной стеной.

– Хорошо придумано, да? Прям ширмочка! – похвастался Йарх. – Это я вчера «случайно» уронил с крыши пласт снега, и мы полночи устраивали эту загородку, чтобы вам можно было незаметно осмотреть брата.

Таня поймала в зеркале заднего вида его посерьёзневший взгляд и спросила:

– А что с ним?

– Ухо… подрался кое с кем, тот его за ухо прихватил, за основание. Так-то вроде всё нормально, но в ухе зудело, вот он и тряс головой. Тряс-тряс, тряс-тряс – и натряс! Да вы сейчас сами увидите.

– А может, в людском виде лучше было бы к врачу сходить? – несмело предположила Таня, которая уже догадалась, что сейчас увидит.

– Так в людском-то у него практически ничего и нет. А вот в истинном… ой, жутко. И раздражает ужасно – ухо-то большое, перевешивает, мешает, и не слышит он им как положено – оно же повисло. Вы представляете себе северного лиса с распухшим висячим ухом? Это караул! А потом… когда мы в тундру уходим, с таким ухом там не выжить.

Таня не стала интересоваться, зачем именно им в тундру. Во-первых, это невежливо, а она давно и прочно уяснила для себя, что её любопытство заточено только на проблеме, которая возникла у конкретного животного, а вовсе не на его хозяевах, их образе жизни, достатке и прочих вещах. А во-вторых, потому что увидела собственно песцов…

Из приоткрытой двери гаража вышли трое – белые, с изумительно пушистыми шубками, внимательными глазами и широкими лапами. Они осмотрели машину, коротко тявкнули, и Таня узрела своего пациента.

– Ой… дааа… – тихо выдохнула Крылана. – Бедный!

– Ага… ужасно неприятно, – согласился с ней Йарх.

Таня оглянулась на него, и Йарх сообразил:

– Вийс, иди сюда, чего ты там тормозишь? – окликнул он брата.  – Его Васькой зовут, а по-нашему Вийс, – пояснил он Татьяне.

Татьяна вежливо поздоровалась со всеми присутствующими, старательно напоминая себе, что в другое время могла бы их от людей и не отличить, а потом присела на корточки около пострадавшего северного лиса.

– Да, отогематома, то есть гематома на ухе, – она внимательно осмотрела пациента, а потом уточнила у него: – Можно прикоснуться?

Песец горестно вздохнул, почесал повреждённое ухо и кивнул.

– Сколько дней назад это произошло? – спросила она у Йарха.

– Пять.

На ощупь правое ухо песца было горячее, по краям гематома начала уплотняться.

– Вийс, я хотела бы с вами поговорить…

– Да без проблем, – распорядился Илья-Йарх. – Васька, чего ты смущаешься, Тявин же сказал, что она всё знает и понимает, да и потом, посмотри, с кем она приехала!

Таня очень постаралась не оборачиваться на начальство, прямо-таки запретила себе это делать, и сосредоточенно рассматривала здоровенный снежный откос «ширмочки», устроенной для осмотра пострадавшего. А он отошёл в сторонку, тоскливо потряс головой, упал на утоптанный снег и…

И перед Таней поднимался со снега уже почти полностью идентичный близнец Йарха, разве что глаза были потемнее и брови пошире.

В людском виде на его правом ухе была небольшая гематомка из тех, которые не доставляют пострадавшим ни малейшего беспокойства, разве что остаются под кожей тёмным пятном, пока не рассосутся полностью.

– Да… в таком виде и лечить-то нечего, – кивнула Таня. – А вот в том…

– Это вообще лечится? – голос у Вийса был откровенно испуганный. – Невыносимо неприятно! И болит, и словно на ухо кто-то гирю повесил!

– Лечится, конечно… но…

– Что «но»?

– Понимаете, я могу сейчас дать наркоз, вскрыть полость, почистить её, зашить, но кровь и лимфа снова будут скапливаться и распирать ухо. Надо будет ставить дренаж, само ухо плотно сшивать, а на вас, извините, придётся воротник надеть… чтобы ухо не расчёсывали. А то машинально лапой потянетесь и раздерёте швы. А самое неприятное, так это то, что кому-то надо будет всё это обрабатывать. Кто сможет этим заняться?

Песцы переглянулись, один из них что-то тявкнул Йарху, и тот перевёл:

– А сложность только в том, что ухо будет медленно заживать?

– Да, конечно.

– Ааа, ну, тогда это не проблема! У нас очень высокая скорость регенерации, – пояснил он. – Вы, главное, Вийсу ухо вскройте, почистите и соедините шкурку на ухе так, как она должна быть. Ну и придержите чуточку, а оно само схватится.

Вийс молча и понуро кивал головой. Он явно побледнел и выглядел откровенно испуганным.

Предложенный метод лечения Таню несколько смутил, но она уже видела, как стремительно, практически у неё под руками заживали глубокие язвы на головах оленей.

– Ну хорошо, давайте попробуем. Так… Вийс, а куда это вы?

– Это… я немного пройдусь и… того… вернусь! Вы готовьте всё, а я сейчас, – отскочивший от Тани молодой человек умчался за угол гаража белоснежной северной лисой, и Таня с трудом сдержала нервный смешок – как-то очень уж креативно вели себя её новые пациенты.

«А с другой стороны, ну сидела бы я в клинике, общалась бы с людьми, которые подчас даже не понимают, а зачем они животных-то заводили? – невольно вспомнилась «милейшая и позитивнейшая» особа. – Противнейшая озноба! – окрестила её про себя Татьяна. – Надеюсь, больше я её не увижу».

Наверное, не стоило этого желать в плотном окружении таких неоднозначных зверей, как северные лисы…

Вийс не возвращался как-то долговато, и Йарх поспешил за братом, через несколько минут вернувшись с ним под мышкой.

– Боится… – исчерпывающе объяснил он собравшимся, опуская Вийса на стол, приготовленный в гараже для операции.

Песцы возмущённо загалдели, а Таня, порадовавшись, что пациент в привычной для неё животной форме, обратилась к пострадавшему:

– Вы не волнуйтесь, пожалуйста, ничего страшного или болезненного не будет, я просто переживала за дальнейшую обработку, а с вашим-то свойством к регенерации тканей это и вовсе ерунда.

Голос обволакивал сознание пациента, успокаивал, вытягивал из ожидания чего-то неизвестного и явно жуткого, а когда к голосу прибавилась рука, привычно наглаживающая холку и спину, Вийс и вовсе расслабился.

– Нет, ну вы ж гляньте на этого жулика! Даже спину подставлял… – тихонько рассмеялся Йарх, когда брат после укола «клюнул» носом вниз, был профессионально подхвачен Таней и уложен на бок, больным ухом вверх.

Пальцы немели, несмотря на мощные обогреватели, включенные в гараже, но Таня справилась – всё сделала очень быстро и аккуратно, да ещё постаралась не сильно выпачкать белоснежную шкурку, пружинящую у неё под рукой.

– Невероятно! – выдохнула она, когда прямо под пальцами начали срастаться ткани повреждённого уха. – Просто невероятно!

Не потребовалось ничего зашивать, ставить дренаж, изводить пациента его промыванием и обработкой шва. К моменту, когда Вийс начал просыпаться, его ухо было практически здоровым, только тонкий след от разреза, похожий на глубокую царапинку, украшал его внутреннюю поверхность. Даже обритая для операции шёрстка уже начала отрастать.

Вийс приоткрыл глаза, попытался приподняться, заперебирав лапами, и Таня спустила его на пол гаража, аккуратно придерживая.

– Всё хорошо! Я уже закончила, ваше ухо здорово!

Песец помотал головой, осторожно пошевелил ухом, а потом радостно тявкнул что-то жизнеутверждающее. Правда, помчаться со всех лап наружу у него не вышло – голова пока сильно кружилась, но после омерзительного ощущения «гири на ухе» и опасения, что это теперь так всегда и будет, на такую ерунду, право же, можно было и внимания не обращать!

Благодарили Таню с такой интенсивностью, что у неё возникло ощущение, что вокруг штук двести тявкающих песцов.

Правда, она старательно улыбалась и кивала, прощаясь с семейством северных лис и усаживаясь в машину.

– Ну вы нас и выручили! – радовался Йарх. – Мы-то уж думали, что всё… брат так и будет ходить. Хорошо, что нам по-родственному новости рассказали. Тявин – двоюродный брат моей троюродной невестки, – пояснил он Тане. И она тут же вспомнила, что вообще-то чернобурки с песцами очень даже могут стать парой, и лисята появляются на диво интересных окрасов и называются лисопёс, лисопесец или блюфрост.

Он вёл машину, весело болтал, а потом покосился на Крылану.

– Не хотите к во?ронам заехать?

– Нет, зачем? Без приглашения в гости не летают! Тем более к незнакомым! – она пожала плечами.

После многочисленных благодарностей Йарха Таня с Крыланой и Соколовский ушли в гостиницу, а их провожатый чуть помедлил.

«Ну-ну… – хмыкнул Йарх, глядя вслед интересной компании. – Нахватаются у людей всякого странного! Нас и так-то немного, чтобы ещё морды вверх задирать! В смысле, клювы…»

Он пожал плечами и повернул в сторону, где жило семейство воронов. Ну а что? На севере принято помогать друг другу!

Крылана в аэропорту явственно ощущала на себе чей-то взгляд, несколько раз оборачивалась, пытаясь понять, откуда на неё смотрят, но так и не поняла… Впрочем, в Шереметьево это ощущение вернулось.

«Странно как-то… – подумала она. – Раньше мне ничего такого не мерещилось! Ну ладно, если бы кто-то из пассажиров пялился, то это и в салоне было бы, но так…»

Впрочем, скоро она об этом и думать перестала – и так хватало забот.

Таня вернулась к работе в клинике, и вот она-то как раз припомнила свою мысль о «противнейшей ознобе», которую мечтала больше никогда не встретить. Ну, по крайней мере, с животными!

– Здравствуйте! – широко и явно очень-преочень позитивно улыбнулась ей «озноба» от дверей кабинета. – А я опять к вам! Посмотрите, какую прелесть мы купили!

Таня посмотрела и на миг прикрыла глаза – в прозрачной пластмассовой переноске было животное, которое она точно не ожидала узреть у этой особы.

Глава 8. Замечательный и уникальный зверь

В прозрачной пластиковой приличных размеров переносочке сидел зверь, которого Таня вообще не ожидала увидеть в качестве домашнего питомца.

– Замечательный, да? Такой красивый! И какой интересный окрас! Я такого даже не видела. Пузико чёрное, щёчки беленькие, мордашечка расписная! – сюсюкала клиентка. – Прелесть, чудо! А какой крупный! Я никогда не видела таких огромных!

– Да, красивый, – сдержанно отреагировала Таня. – И большой.

– Замечательный, уникальный! – с гордостью заявили ей.

Таня не спорила…

– Только вот, понимаете… – клиентка замялась. – Он такой… такой свирепый!

– Само собой, – кивнула Татьяна. – Это же карбыш.

– Нет, это хомяк! – уверенно заявила клиентка, снисходительно поглядывая на Татьяну. – Просто такая редкая порода! Вы, наверное, не в курсе…

– Это очень распространённая порода, то есть вид, – вздохнула Таня. – Называется карбыш, или полевой хомяк. Они действительно крупные, до сорока сантиметров, весят грамм семьсот, только вот приручаются крайне редко! А если говорить об их обычном характере, то это скорее агрессор, а не домашний зверёк.

– Да что вы такое говорите! – возмутилась любительница тотального позитива. – Мне его продали как редкую, редчайшую породу!

– Это бывает, – посочувствовала Таня и покосилась на переноску.

Хомяк уселся в ней на задние лапы, умылся, видимо, освежаясь после поездки и тряски, а потом с непередаваемым презрением уставился на свою хозяйку.

– Да вы просто ничего не понимаете! Вы не специалистка! – выпалила позитивная особа, оскорблённая подозрением о том, что она могла быть одурачена! – Вот та женщина, которая мне его продала, – чудесная, очень вежливая, очень знающая!

– Так зачем же вы ко мне пришли? – Таня одним вопросом запросто остановила поток возмущения.

– Ээээ, она трубку не берёт. Наверное, куда-то уехала и там связи нет! – заявила клиентка.

– Ну, прекрасно, дождётесь, когда она приедет, и всё спросите, – миролюбиво предложила Таня.

– Понимаете… он так кусается, что я его уже не могу воспринимать как питомца, подходящего для нашей семьи! – призналась клиентка. – Он так прыгает… как… как мячик и всё-всё грызёт.

– Вы его что, выпускали? – изумилась Таня.

– Нет, мы хотели, чтобы он сначала к нам привык, но он открывает все клетки. В первой он просто перекусил прутики… Во второй их разогнул, а третьей – открыл дверцу, муж её укрепил, но хомяк опять её открыл, и опять, и опять… Короче, это ужас какой-то. Он выбирается из клетки, идёт на кухню, открывает все шкафы и… – тут она понизила голос, – и даже холодильник! Честное слово!

Таня про холодильник не поверила, но говорить ничего не стала – клиентка переживала, хомяк сидел на упитанных окорочках, почёсывал чёрное округлое пузо и явно ухмылялся.

– А ещё он так вопит, когда мы приходим на шум и его застаём на кухне! Но самое что интересное, что продуктов мы потом в холодильнике не находим! Непонятно… он же не может всё съесть! А потом он орёт на нас, начинает прыгать в нашу сторону, уходит к себе в клетку и двери за собой закрывает! Может, ему какое-то успокоительное дать?

Таня вздохнула, включила монитор компьютера, набрала в поисковике «карбыш» и повернула монитор к клиентке. На экране хомяк активно налетал на любопытствующего спаниеля. Конечно, поведение владельцев этого самого спаниеля вызывало массу вопросов – почему не отозвать собаку, зачем нервировать хомяка, что они будут делать, если собака его схватит – ведь с ними дети, и что они будут делать, если хомяк сильно укусит собаку, а ведь он может.

Но в данный момент Таню интересовало не поведение хозяев пса, а неожиданно мощные прыжки карбыша на собаку и его активное верещание.

Клиентка уставилась на экран, потом перевела взгляд на переносочку – у хомяка явно был вид из серии: «Что, съела?»

– Ой, так он что? Просто дикий? Он обычный? Самый обыкновенный местный хомяк? И нас ОБМАНУЛИ?

– Выходит, так, – кивнула Таня. – Они бывают двух расцветок – такие, как ваш, и бурые. Но все со сложным характером.

Тане показалось, что хомяк довольно кивает головой в такт её словам, но она решила, что ей померещилось…

А клиентка уставилась на Таню, словно это та была виновата в появлении у неё такого неправильного зверя, и заявила:

– И что? Что мне теперь с ним делать? Раз эта паразитка меня обманула и трубку не берёт, то деньги за него не вернёт и его обратно не возьмёт! Так куда его? Выпустить в это… как его… в поле? Раз он полевой хомяк!

– Нельзя, – покачала головой Таня. – Зима уже, ему без норы и запасов не выжить!

Хомяк прижал к груди лапы и покачал головой. Таня уже была уверена в том, что животинка реагирует как-то забавно. Слишком уж забавно для простого совпадения.

– Да он же всё грызёт и продукты ворует, кусается и орёт! – вспылила клиентка. – Какая мне разница, есть у него нора или нет, если он не домашний?

Тане очень хотелось уточнить, помешало ли ей избавиться от котёнка и щенка то, что они однозначно были домашние? И кто именно заставлял даму брать животное, ничего про него не уточнив? Интернет-то у неё есть. Взяла бы да и посмотрела, какие бывают хомяки!

– И что вы предлагаете? – продолжала возмущаться дама, над которой просто-таки со свистом испарялся плотный слой скопленного позитива. – Мне это безобразие продолжать держать дома?

Она ткнула пальцем в хомяка, а тот в ответ пронзительно заверещал, изумительно точно воспроизводя её же интонации.

– Ах ты гадость! Ты на меня ещё и орёшь? – взвизгнула клиентка, и в кабинет к Тане заглянул директор клиники.

– Танечка, у вас всё в порядке? – осведомился он.

– Да, всё хорошо, просто хомяк возмущается, – пояснила Таня.

Иван Степанович продвинулся чуть дальше в кабинет и заглянул в переноску:

– А! Карбыш? Интересный выбор питомца. Я видел, как их приручают, но это редко бывает, – покивал головой директор.

– Да это не хомяк возмущается, а я! Я возмущаюсь! Мне эта ваша ветеринарша говорит, – тут дама потыкала пальцем в сторону Тани и продолжила, – что его сейчас в поле выпускать нельзя! А я не хочу его держать!

– Так он же в поле сейчас погибнет! – развёл руками директор.

– И вы туда же? Вот сами тогда с ним и разбирайтесь!

Промчавшаяся мимо Ивана Степановича фурия, которая как-то позабыла о своём вселенском позитиве, побеждённом обычным полевым хомяком, гордо вынесла себя из ветклиники и с силой хлопнула за собой дверью, отряхнув прах этого места со своих ног.

А Таня и Иван Степанович переглянулись и посмотрели на хомяка. Тот сидел совершенно безмятежно и выглядел на диво невинно.

– Вот так клиентка… – вздохнул директор. – Танечка, пусть он пока у тебя посидит, вечером подумаем, куда его.

Стоило начальству отойти подальше, а Тане снять увесистую переноску со стола и переставить на подоконник, как ей пришлось протереть глаза – в переноске раньше был только сам хомяк и несколько кусков бумажного полотенца, а сейчас…

– Погоди-ка… откуда там у тебя морковка… да ещё такая огромная? А сидишь ты на чём? В переноске точно не было половины батона!

– Тань, ты не волнуйся, это не просто так хомяк… – голосок Шушаны, раздавшийся из ближайшего угла, Таню морально поддержал.

– Это наш дальний-предальний родственник. Дальний, но тоже талантливый! Мы – но?руши – умеем пространством вокруг управлять, а он – пространством внутри!

– Ээээ? – Таня непроизвольно уставилась на обширное чёрное брюшко.

– Нет, защёчным, – хихикнула норушь. – А ещё они могут вскрыть всё что угодно. От холодильника до сейфа, и унести всё, что там было, у себя в мешках, которые расширяются сколько угодно, но без особой прибавки снаружи. Нет, ты глянь, он и куриную ножку уволок у этой позитивистной особы.

Хомяк с отварной куриной ногой в лапах Таню смутил, но как-то уже не сильно. Ну а что? После общения с подобной дамой вполне понятен всплеск аппетита.

Некоторые сомнения вызвало меню, но Таня вспомнила, что карбыши вообще-то даже кролика зажевать могут, если очень захотят, так что ему та куриная нога?

– Получается, что даму-то не обманули! – уверенно заключила она, глядя на трапезу зверька. – Он действительно уникальный.

Хомяк что-то выразительно заскрипел, отгрызая приличный кусок от здоровенной морковины, потом помахал лапой на Таню.

– Да, она со мной, – важно покивала норушь и пояснила Тане: – По-людски он не говорит, но всё понимает.

Хомяк догрыз морковку, с сожалением осмотрел остатки куриной ноги, облизал лапы, а потом одним пинком правой задней лапы распахнул крышку переноски и ловко выбрался наружу, подтянувшись на передних лапах через край.

– О как… – сформулировала Таня этот демарш.

– Ну, родственный же хомяк, сама понимаешь! – снисходительно отозвалась норушь.

Хомяк снова что-то заскрипел, норушь покивала головой, щедро махнув лапой в сторону дома, и пояснила Тане:

– Я его к себе приглашу, ну, то есть к нам. Это очень полезный зверь!

Таня хотела было вежливо уточнить, чем именно, как-то её сомнения брали, но норушь с хомяком насторожились, и последний шустро метнулся обратно в переноску.

– Тань… я вот чего. Позвонил я своим знакомым, которые редких грызунов держат, но они карбыша не хотят, – расстроенно проговорил директор, заглядывая в Танин кабинет.

– Ну и ладно. Я его себе возьму, – успокоила ответственное начальство Татьяна.

– Да ладно! Уверена? Ну, смотри… они непростые вообще-то. Это… тигры российских полей!

Хомяк в переноске отчётливо хрюкнул, и Иван Степанович с сомнением покосился на него. Почему-то пожелал Тане удачи и ушёл, плотно закрыв за собой дверь.

Норушь вынырнула из-за шкафа.

– Ходят тут всякие, – немного ворчливо прокомментировала она. – Но неплохие!

Таня, кажется, вот только-только отвела глаза от переноски, а когда снова на неё посмотрела, хомяка в ней уже не было, а сама пластиковая ёмкость была закрыта.

– Шуш, а где этот Гудини, а? – осторожно уточнила она.

– Да вот же он! – хихикнула Шушана, указав лапой на ножку стола Тани.

Хомяк с сожалением ощупал лапой металл и отчётливо пожал плечами, а потом снова что-то высказал.

– Тань, он спрашивает, как ты его назвала и почему?

– Гудини – это был такой тип, который открывал все замки и засовы, – машинально ответила Таня.

Ещё один скрип возвестил о том, что хомяку это имя нравится и подходит! Он теперь так называться будет!

«Карбыш Гудини! С ума сойти», – подумала Таня и с опаской покосилась на зверька.

– Тань, ты не думай, он себя прилично будет вести, клянётся ничего не грызть у нас. Ему эта ножка вообще-то на один укус, но раз уж он обещал, то всё будет в порядке. Он вообще очень полезный. Во-первых, я тут одна, а домов уже три. Мне сложно уследить за местными грызунами, которые рвутся то на склад при зоомагазине, то в подвалы домов. Да, они норушей уважают, но уважение уважением, а голод – голодом. Мне бы не хотелось самой связываться с крысами, а вот Гудини этот вопрос запросто решит.

Таня перевела взгляд на хомяка и решила, что на месте крыс она бежала бы куда подальше со всех ног, то есть лап.

Решительный скрип Гудини прервал норушь, и та укоризненно на него посмотрела:

– Это само собой. Конечно, за плату! Будет тебе еда.

– Будет-будет, – заторопилась Таня. – Только чур уговор – не воровать. Я сама всё дам!

Хомяк с сомнением осмотрел Таню, принюхался к ней, а потом решительно кивнул.

Уже вечером, когда Таня протирала пыль в пока пустующей особой зоогостинице Соколовского и пылесосила там полы, Шушана, морально её поддерживающая, объясняла подробности об их новом жильце:

– Исключительно полезный зверь… Ну, конечно, когда он на нашей стороне. Свирепый, крайне неуступчивый, территорию будет защищать, как Соколовские гуси, открывает всё, закрывает что угодно, переносит в мешках сколько хочешь! Ест, правда, многовато, но и толк от него существенный. А самое-то главное, что?

– Что? – полюбопытствовала Таня.

– Они звери верные. Как только он принял от тебя имя, причём заметь… сам принял, он против тебя не пойдёт. Ну, то есть против нас.

– Слушай, а почему про них сказок нет? – вдруг удивилась Таня.

– А многие ли люди про карбышей знают? – вопросом на вопрос ответила Шушана. – Они звери ночные, показываться не любят, к людским жилищам не ходят, так что особо и не попадались сказочникам. Про них слово есть «захомячить»! Им хватает. Ты мне лучше скажи, какой у тебя ко мне вопрос. Я же вижу, что тебя беспокоит что-то покрупнее хомяка.

– Не то чтобы беспокоит… Помнишь, я тебе рассказывала, что получила очень крупную сумму денег от Ххорша. Так вот, я хочу деньги за квартиру вернуть Соколовскому.

– А почему? – живо заинтересовалась Шушана.

– Я чувствую себя обязанной. Нет, не так… Он мне помог и поддержал, так что это никуда не денется. Я чувствую себя должной. В должниках, понимаешь? А так, если я ему деньги отдам, то буду ощущать себя свободнее. Ну, к примеру, смогу отказаться от какой-то слишком опасной поездки или чего-то в этом роде.

Норушь внимательно посмотрела на Таню и кивнула головой.

– Раз для тебя это так важно, то поговори с ним.

Грохот в коридоре спугнул доверительный разговор, а вопли, которые приближались к собеседницам, сделали его продолжение и вовсе невозможным – какие уж тут разговоры, когда во всё горло вопит очень талантливый в оперном плане кот.

– Какая скотина упёрла весь мой корм! Целая мисочка была, и пусто! Ваааще пусто!

– Конфликт интересов налицо… – вздохнула норушь. – Точнее, наморду. Интересно, что Вран скажет на эти вопли…

Таня хотела было сказать, что Врану она про хомяка рассказала и он только посмеялся, но затрезвонивший смартфон прервал её фразу.

– Мам? – Таня последнее время мало общалась с матерью и сестрой. Как-то общих тем не находилось. Звонила время от времени просто для того, чтобы уточнить, всё ли в порядке, да и всё, причём было ощущение, что ни её звонки, ни она сама родственникам сто лет в обед не нужны.

И кто бы знал, что, оказывается, очень даже нужна. Так нужна, что:

– Таня, ты срочно должна это сделать! – категоричный приказ матери не оставлял пространства для фантазии – надо бросить всё и мчаться выполнять…

Глава 9. Очень удобное предложение

Что делать, если в семье две внучки – одна любимая, а вторая… ну, обычная? Такая, знаете… ни в чём не выдающаяся, не особенно привлекательная, работа дурацкая (вот глупая, не послушала бабушко-дедушкиного совета, не пошла в юристы, а собак-кошек пользует), да ещё и разведённая до кучи!

Что скажете, а? Нет, было бы в семье этакое роскошное бохххатство, выделили бы глупынде какую-нибудь завалящую квартирку, дали бы содержаньице, и пусть бы жила себе, но…

Но лишних квартирок нет, денег тоже. А что делать? А? Ну вот живёт пока эта девица на съёме, но так-то всю жизнь не прожить! Она ж не совсем дурочка, явно это понимает. То есть… явно рассчитывает на материну квартиру, только она-то любимой внученьке пригодится. А это значит, что целится Таня на бабушко-дедушкину жилплощадь!

Да вот незадача-то! Это имущество тоже младшенькой внученьке будет отписано… когда-нибудь.

А Таньке? А Таньку надо… надо… Вот точно! Пристроить её надо к какому-то приличному мужчине, чтоб, значит, она у него обреталась и на совесть родичам не давила своим нищенско-неудачливым состоянием!

И как-то позабылось уже прошедшее лето с его дивными откровениями по поводу младшенькой любименькой внученьки и её хотелок с желалками, да и догадки о том, что Таня-то уж точно себя так никогда не вела, куда-то исчезли. Наверное, снегом их присыпало, вот и не видать.

А вот озарение по поводу Таньки никуда из головы её бабули не делось, словно щёлкнули деревянные старинные счёты, переместили в разные стороны прибытки и убытки и получили ответ! Более того, она этим озарением и с мужем поделилась, и с дочкой, и с зятем. Последнего это всё не заинтересовало ни разу – он занят был сильно, а вот остальных – да, очень даже порадовало!

А что? Решить одним махом эту проблему, пристроить неудачную внучку, благо никаких особых трудностей это не вызовет, в отличие от покупки ей квартиры или каких-то иных способов поддержки.

Оставалось найти кандидата… И тут на ловца и зверь выбежал, то есть появился как по заказу претендент на роль «выхода из ситуации». Ну, бывают же удачные совпадения!

Как раз когда Антонина Александровна и её муж Алексей Игоревич заканчивали дачный сезон, к ним зашла соседка. Зашла, да и разговорилась, что, мол, сын развёлся и никак не может приличную девушку встретить, всё какие-то разведёнки с детьми попадаются, а она-то мать, она-то за сына переживает!

– А ваша Танечка как? Замужем?

– Нет, развелась. Муж у неё такой дурень… закрутил с её лучшей подругой.

– Ой, глупенькая, да разве ж можно всяких подружаек к мужьям-то подпускать… – заохала соседка. – То-то, я смотрю, не приезжала она в этом году. А то обычно уж такая старательная, такая аккуратная. И готовит хорошо… Так, значит, развели их… А ребёночка не было?

– Нет, не было! – покивала Антонина Александровна, сходу сообразившая, куда ветер дует. – Вы же знаете, они сейчас стараются для себя пожить, всё на потом откладывают.

– Вот и правильно! Так-то она просто развелась, а так тоже разведёнкой с ребёнком была бы! – глубокомысленно заявила соседка. – Конечно, лучше бы она незамужняя была… Незамужние-то для брака правильнее…

– Ой, да что там эти незамужние, – воскликнула Антонина, хорошо понимая, что соседушка пытается принизить ценность старшей внучки на брачном рынке. – Разве ж эти незамужние понимают, как надо хозяйство вести, как готовить для мужа, как его самого в порядке содержать, как с матерью его общаться. У Танечки-то свекровь ого-го какая была! Декан!

– И что? Таня с ней ладила? – с превеликим сомнением уточнила соседка.

– То-то и оно, что да! И эта самая деканша сына пыталась обратно пристроить. К Танечке нашей. Он и к Ирине приезжал, Таню разыскивал и просил повлиять на неё, мол, чтобы в семью вернулась.

– Она такая принципиальная? – недовольно поджала губы соседка. – Что уж такое устраивать… Ну изменил мужик, подумаешь, какая невидаль!

– Да как же вы, Галина Ивановна, не понимаете! Изменил-то не раз и не два, да, главное, с кем! Они же с той змеёй чуть ли не с горшка дружили.

– Ааа, тогда да! Тогда понимаю! – Галина Ивановна в принципе не верила в какую-то там дружбу, что мужскую, что женскую, без разницы.

На Таню она давно обращала внимание. Соседская девчонка была в её списке «надо бы Тимочку познакомить» где-то на третьем-четвёртом месте. Да, сама-то девчонка так себе, не красавица, не особо-то умница, подумаешь, ветеринарша, но зато послушная и работящая! Вон первая Тимочкина жена и красотка вся из себя, и университет закончила, а толку-то с того? Никого не слышит, ничего, кроме себя, не видит, а главное-то, никого не слушается, хоть тресни! Ни тебе мужу супа сварить, ни котлеток накрутить, ни рубашку погладить! А уж про помощь на даче и говорить нечего – даже не прикоснулась ни разу!

«А Танька-то пашет и пашет, как трактор! И готовить успевала, и котлеты вкусные – Антонина угощала, и стирала, и убирала, и гладила – всё на даче делала по первому сигналу, – обдумывала кандидатуру Галина Ивановна. – Опять же, пусть ветеринарша – нос задирать к потолку не станет».

То, что Таня замужем, Галиной воспринималось с превеликим сожалением, а вон оно как повернулось – кандидатка развелась, детей нет. Свекровь первая была строгая – и хорошо, значит, психовать на указания второй свекрови уже не станет. Муж гулял с подругой? Ну и ладно… Глядишь, на гульки с подружками идти не захочет, а нового мужа будет старательнее блюсти и ухаживать за ним – чтобы налево не смотрел.

Да, имущества у неё нет, это существенный минус, с одной стороны, а с другой… Вон у первой Тиминой жены квартира своя, машина своя, и что? Вышибла она сына из своей квартиры без раздумий! Толку-то с этакого имущества, если из-за него жена за мужа не держится и его самого ни в грош не ставит!

По всему выходило, что Таня – это вариант подходящий, надо брать!

Сам Тима, узнав о решении матери «свести его с подходящей девочкой», особо не возражал – с ней спорить себе дороже. Так что Галина Ивановна была только за!

Об Антонине Александровне и говорить не приходилось – она только что не приплясывала от радости, что всё так удачно сложилось.

Оставалось организовать встречу «подходящей девочки» с нарисовавшимся как по заказу «выходом из ситуации».

– А что? У Галины в собственности три квартиры – в одной они с сыном живут, две сдают. Ну, освободит она одну из квартир от арендаторов, заселит туда молодых, и вопрос будет решён! – радовалась Антонина Александровна, излагая дочери план по жизнеустройству старшей внучки. – И Танька будет пристроена! Опять же – дача у Галины впритык к нашей. Там покопается и у нас придёт всё обиходит!

– Вообще очень удачно! – одобрила Танина матушка. – Сейчас главное, чтобы она сама не заартачилась.

– Да с чего бы? Она сейчас ломается на работе, чтобы квартиру снимать, а так и снимать ничего не надо, и опять же не разведёнка, а при муже! И нам всем удобнее и спокойнее будет!

Последний довод и был фактором, перевешивающим все прочие плюсы данной затеи.

Этот разговор стал причиной звонка Ирины Тане. Нет, так-то они периодически разговаривали, не без того. Но на сей раз Ирина к беседе подготовилась. Было у неё какое-то опасение неправильности дочкиного поведения.

– Смелая слишком стала! – сформулировал Семён, когда Ирина обратилась к мужу со своими сомнениями. – Развелась и решила, что ей всё можно!

Ирина всегда знала, что её второй муж преотлично умеет выражать мысли, вот что ни скажет – всё в яблочко!

– А ты не рассусоливай с ней. Скажи, так, мол, и так! Ты срочно должна это сделать! Ну правда. Закончатся у неё деньги… Что она там зарабатывает-то в своей ветеринарке, и куда она придёт? Сюда? Вике мешать? Нам голову морочить? Сразу предупреди, что к нам, если что, нельзя, что денег ты ей не дашь, а так – хоть замужем будет и за квартиру платить не придётся.

Ну, понятно, что после такого ценного мнения великого эксперта Ирина так и сделала. Рассусоливать не стала, а позвонила дочери и в приказном тоне изложила план её дальнейшего жизнеустройства:

– Таня, ты срочно должна это сделать! Завтра тебе позвонит бабушка, скажет, куда тебе надо будет приехать и во сколько! Галину Ивановну ты прекрасно знаешь, с Тимофеем знакома, так что всё складывается просто замечательно! Что ты кашляешь? Ты простужена?

Таня закашлялась от того, что поперхнулась, а это случилось из-за крайнего изумления. Пришлось даже немного подождать с ответом, пока не восстановилось дыхание и не отыскались потерявшиеся от потрясения слова.

– Нет, я не простужена. Да, и Галину Ивановну, и Тимофея я прекрасно знаю и терпеть обоих не могу! – Таня вдруг осознала, что в последнее время как-то изменилась и теперь может вслух возразить. Да так, чтобы её услышали.

– Таня, не ерунди!

– Мам… о чём ты вообще? Галина – это та самая вредная тётка, которая мне чуть не каждый день замечания делала через забор. То я не такие шорты надела, то выгляжу не так, недостаточно прилично – а ведь тут рядом мальчик проживает, то делаю что-то не этак. А Тимофей – тот самый тип, который меня в озеро столкнул в плюс десять градусов…

– Так это когда было!

– Ну когда? Мне было четырнадцать, как сейчас Вике. А Тимошеньке, видите ли, тропинка показалось узкой – лужи были. Вот он меня с этой тропинки и смахнул. А что? Подумаешь! Ему-то пройти, ножки не замочив, важнее!

– Таня, это всё полнейшая ерунда!

– Правда? А что бы ты сделала, если бы он Вику столкнул? – невинно осведомилась Таня.

– Ну речь-то не о Вике! – с железобетонной уверенностью отозвалась Ирина. – Короче, выбрось из головы всякую ерунду, завтра тебе звонит бабушка, ты собираешься и едешь…

– Никуда я не еду! Ни завтра, ни послезавтра! – решительно оборвала Татьяна инструкции по сваливанию её собственной жизни… только даже не в озеро, а в глубокую помойную яму под названием «зато пристроена».

– Таня! Не говори глупостей! Что ты собираешься делать дальше, а? Закончатся у тебя деньги на съём, ты куда приползёшь? К бабушке и деду? Так они тебя не примут! К отцу? Так ты ему сто лет не нужна! Домой? Так…

– У меня ДОМ ТУТ! А квартира, в которой ты живёшь, мне не дом!

– И денег я тебе не дам! – разогналась мать, не успевая услышать то, что говорит дочь.

– Так вот что тебя и бабушку больше всего волнует? Чтобы я к вам не попросилась и у вас ничего не попросила? – с горечью уточнила Таня и продолжила: – Да ты не бойся… не попрошу и не попрошусь! Живите себе сами, я вас не потревожу, только и меня, пожалуйста, не трогайте!

– Таня, не смей так со мной говорить! Все эти глупости… Ты не знаешь мир, не знаешь жизнь! Мало ли что случается… А ты вся такая гордая без гроша за душой и жилья!

– Так у меня и при замужестве с Тимофеем ничего не будет! Ни гроша, ни жилья, зато на мне будет радостно ездить Галина Ивановна и Тимочкой погонять! Да ещё, небось, бабуля рассчитала, что я сначала её дачу вспахивать буду, а потом свекровину, ну, или наоборот! Так, мам?

– А что? Ты не планируешь уже бабушке и деду помогать?

– Нет, не планирую. У меня более важные занятия есть, чем пахать на ЧУЖОЙ ДАЧЕ! Она ведь чужая, верно, мам? Если ты хочешь им помочь – помоги сама, Вику отправь. Я же с двенадцати лет там вовсю всё делала, а ей уже четырнадцать.

– Таня, про Вику разговора нет, сейчас речь о тебе!

– И обо мне разговора нет! Я не стану делать то, что вы хотите, не буду выполнять ваши повеления и распоряжения, не собираюсь жить так, как вы за меня решили, и с тем, кого вы выбрали! И передай Семёну, что мне надоело его суфлирование, когда я с тобой разговариваю! Мне он вообще никто и звать его никак! – рявкнула Татьяна.

Никогда в жизни она не позволяла себе так говорить с матерью, и Ирина опешила. Хотелось сказать многое, наорать на невозможную, никому ненужную дyрy, которая не понимает даже, что ей пытаются помочь. Она даже начала эту речь… но услышала в динамике смартфона гудки.

– Она… она трубку бросила! – изумлённо поведала Ирина мужу, который и правда вовсю давал ей указания, что говорить. Она крутила в руке смартфон, не зная, что старшая дочь прервала разговор, потому что её душили слёзы.

«Как это замечательно! Пристроить меня как… как бродячую собаку, пусть к плохим хозяевам, но типа хоть не замёрзнет и когда-никогда поесть дадут!» – Таня всхлипывала от обиды.

Оно понятно, что ничего, ни-че-го-шень-ки нового в этом нет, да и быть не могло – всё это она уже знала, видела, понимала давно. Но всё равно так хочется быть хоть капельку, хоть немножечко любимой родственниками, нужной не только подай-принеси-вскопай-прополи, а потому, что ты – это ты.

– И чего ты так расстраиваешься? – голосок Шушаны раздался совсем близко, а маленькая изящная лапка погладила по руке. – Не плачь! У тебя есть я! И Вран есть. А ещё имеется Терентий, который застрял за шкафом…

– Зззза шкаффом? – Таня от неожиданности сообщения даже заикаться начала. – А что он там забыл?

– Хомяка ловил и увлёкся, – непринуждённо объяснила Шушана, сделав заметочку на будущее – оказывается, застревание кота преотлично отвлекает её Танечку от слёз. В конце-то концов, она, если что, самолично его застрянет где угодно, если это будет нужно Тане!

– А зачем? – Таня уже встала, чтобы бежать и спасать кота. – Зачем он Гудини-то ловил?

– Гудик решил, что кошачий корм – это очень приятная штука, вот и сгрузил себе за щёки немножко… примерно с полмешка! – светским тоном объяснила Шушана. – Но ты не бойся, это он чуточку увлёкся, он вернёт, только отсыплет себе для приманки…

– Для какой приманки?

– Как какой? Он же на крыс охотится. Понимаешь, он обследовал нижние ярусы наших подвалов, обнаружил там для себя прекрасные норы, но к ним подбирались крысы… Короче, у нас Гудик – сторонник превентивных мер. Решил, что лучше он очистит территорию сразу, чем они будут нападать, а он защищаться. Я местных крысаков честно предупредила, чтобы они забирали детёнышей и уходили подальше, но они не поверили – сами виноваты! А кошачий корм крысы очень любят и на него прекрасно приманиваются.

Пока Шушана всё это излагала, Таня уже добежала до шкафа, из-за которого неслась исключительно забористая ругань на мявлике, перемежаемая некоторыми людскими фразами из лексикона грузчиков, на которых что-то крупное упало…

Добыча кота из-за шкафа оказалась делом нелёгким, но очень отвлекающим от всего, кроме цели – освобождения зашкафного пространства и Терентия друг от друга.

После этого всем участникам понадобилось срочно подкрепиться и передохнуть, так что они перебазировались в кухню, понятия не имея, что под домом происходит массовое крысоизгнание.

Хомяк оказался существом серьёзным, шутки шутить не любил, конкурентов не переносил на дух, крысы ему вообще сильно не нравились, а уж в непосредственной близости от его кормовой базы, так тем более!

Массовое переселение крыс, выманенных дивным запахом корма премиум-класса из дальних нор и отнорочков, было замечено даже людьми на поверхности, ибо их было много и шли они в закат кучно. Почему-то у некоторых не хватало хвостов, а иные явственно прихрамывали и нервно оборачивались. Немудрено, что слух о сумасшедшем монстре-хомяке, который сначала разбрасывает еду, а потом нападает, стал лучшей защитой для подвалов всех Шушаниных владений. Собственно, на это она и уповала, приглашая Гудини к ним жить.

«Да и так… полезный зверь, ну очень полезный! Вот, например… если у кого-то образовалось слишком много свободного времени, чтобы приставать к моей Танечке и портить ей жизнь, то к таким людям можно отправить Гудочка. Тогда свободное время у них быстро закончится, соответственно, и к Танечке они сколько-то не полезут!» – размышляла мудрая Шушана, дожидаясь прихода Врана из института – кота за шкаф загонять не хотелось, слишком много с ним возни и шума, а Таня опять расстроенная – небось разговор припомнился.

«Ну как это просто пережить? Да никак! Хорошо бы была у нас кнопка такая… ррраз – и переключилась на другие мысли, но ведь нету этого, значит, будет лапным приводом действовать! Кот выдохся, значит, ждём названого братца – пусть отвлекает мою Танечку. А может… может, и его за шкаф? Да он ради Танечки и сам туда заберётся. А что? Ну, случайно взлетел и в щёлку провалился!»

Глава 10. О пользе информации

Вран шёл домой, предвкушая вкусный ужин, приятные запахи, тёплый свет на кухне… Почему-то ему всё это было очень важно. Может быть, потому что в доме родителей он этого никогда не замечал, придавленный своей тогдашней неполноценностью. (https://dzen.ru/a/ZXpQeQeH_gEmco48) А скорее, потому, что для него этого там и не было. (https://dzen.ru/a/ZXujd3ugL016fzZe)

«Приду, скину Терентия с моего места на диване, сяду, согреюсь», – думал он, поёживаясь от ледяного ветра, швырнувшего в его лицо горсть колючих снежинок.

Он дошёл до дома, поднял глаза и посмотрел вверх – на окна. Теперь он всегда так делал. Всё-таки он птица, а это значит, что окна для него нечто гораздо большее, чем для людей – это глаза дома, часть его атмосферы, отражение тех, кто живёт внутри.

Даже когда он истошно уставал в институте, а потом ещё и на курсах программирования, когда возвращался уже совсем поздно, стоило ему увидеть Танины окна, ему становилось легче и спокойнее, словно он вынырнул из урагана, добрался до своего надёжного приюта и его по крыльям погладили. Вот как-то так ему казалось.

Окна светились – значит, Таня дома, уже можно предвкушать всё приятное и хорошее.

Ему сильно не понравилось, когда она уехала в дурацкую командировку, а он был вынужден остаться в Москве.

– Да мало ли что там будет? – ворчал он, умиляя Шушану и Терентия. – Мало ли с кем она встретится! А всё этот авантюрист – Сокол. Ну куда он Таню поволок?

Наличие с Таней Крыланы его не сильно успокаивало, просто потому что «тётушку», которая до сих пор официально считалась его невестой, всерьёз он так и не научился воспринимать. Чисто из природной вредности.

Когда Таня приехала, он сделал вид, что даже не заметил её отсутствия, обыденно буркнув «привет», правда, его с потрохами сдали Терентий и норушь, поочерёдно расписав Тане, как он тут только что по потолку не бегал, переживая, когда же она вернётся.

Хотя он и сам себя выдал, когда Таня рассказывала о своих приключениях, – в момент описания попытки Ххорша заморочить ей голову Вран вскочил из-за стола, едва не снеся его, разозлился жутко и на все корки костерил легкомысленного Соколовского, свалившего, когда была нужна его помощь!

– Ну ладно, Кррылана пригодилась, а этот-то где был? И что потом сделал со змеем? Я бы из него шарррфик связал бы! Кррючком! – рыкал Вран.

Утешился, только когда услышал от Крыланы по секрету описание транспортировки Ххорша в Таниной сумке-холодильнике, в компании с хладагентами, которые можно было сделать тёплыми.

– Правда, я не уверена, что эти нагретые штучки сильно змею помогли, – рассказывала Крылана коллективу, дождавшись, пока Таня уйдёт спать. – Снаружи-то было минус сорок с лишним… А лететь далековато, нет, то есть со скоростью Сокола это не расстояние, но что-то мне кажется, что в этот раз он не сильно торопился. Летел, знаете ли, этаким прогулочным махом… И не злись ты, Враник, я для того и поехала, чтобы никто Таню не обидел. Филипп прекрасно это знал.

Так что Врану пришлось смириться с тем, что командировки у Тани были, есть, а возможно, ещё и будут, но тем радостнее было его возвращение домой, когда она там, – у него прямо настроение повышалось, стоило поднять голову на светящиеся окна.

Правда, с повышением настроения на этот раз пришлось погодить – когда он вошёл, то обнаружил, что Таня явно плакала – глаза красные и пахнет слезами.

– А что случилось? – осторожно уточнил он, тут же встревожившись.

Танин ответ, мол, всё в порядке, его не устроил ни разу… Пришлось прихватывать под мышку Терентия и тащить его в свою комнату.

– Не понял… что ты так плохо рассказываешь? – рассердился Вран, выслушав изложение событий в котовом исполнении. – Как это они её решили замуж выдать? У них же… ну, в смысле, у людей так нельзя.

– Нельзя, конечно, но им кажется, что Таня глупая неудачница, которая свалится им на голову и потребует решать её проблемы, вот они и решили подстраховаться – пристроить её «в добрые руки», которые совсем недобрые, но это неважно – главное, чтобы она им проблем не доставила! – просветила Врана вынырнувшая из угла норушь.

– Но Таня же им всё уже сказала, да? – Вран вопросительно смотрел на Шушану.

– Сказала, конечно, и мы с Терентием теперь гадаем, кто первый явится её вразумлять? – призадумалась Шушана.

– Чего это врразумлять? Она и без них умная! И добрррая! – слегка по-детски, но очень уверенно заявил Вран.

– Само собой, но они-то её другой видят! – вздохнул Терентий. – Люди, что с них взять? Ладно, будем ждать гостюшек ненаглядных!

– Интересно, а если на них Кррылану натрравить? А, кстати, где она? – заинтересовался Вран.

– А ты что? По невесте заскучал? – светски уточнил Терентий, предусмотрительно убравшись подальше от забавного типа. Ну как не подразнить-то такого чудака?

Чудак ожидаемо оскорбился, рассвирепел, попытался поймать кота, только куда там… Терёня, как зверь умный, сразу распахнул дверь и рванул к Тане – спасаться от неразумных отроков, которые чуть что, кидаются почём зря.

– Тань… – Вран не очень-то умел утешать, но и сделать вид, что всё нормально, тоже нипочём не мог. – Ты это… ты не расстррраивайся! Ладно? У тебя ррродичи, оказывается, наврроде моих… Только моим от меня стати нужны были, а твоим – твоя успешность!

Таня неловко улыбнулась – как самой утешать, она преотлично знала, а вот как принимать утешения от Врана, пока не поняла. Впрочем, это оказалось просто – он не стал её смущать, а сердито засопел и сказал только:

– Я никому не позволю тебя обидеть!

– Спасибо тебе! – Тане, оказывается, очень хотелось услышать эту фразу. Нужна она ей была!

Когда Крылана вернулась домой после очередного дня приёма страждущих, то решила никого не тревожить, к Тане не соваться, а просто идти домой.

«Она и так, небось, уставшая, а тут я ещё…» – рассуждала вороница, ровно до того момента, пока не подошла к собственной двери. Шорох в углу она уловила сразу, даже не оборачиваясь поздоровалась:

– Добрый вечер, Шушаночка!

А уж услыхав последние новости, гневно засверкала глазами и фыркнула:

– Они что? Издеваются? У них самая лучшая дочь и внучка, а они… какому-то непонятно кому её сплавить хотят? Кстати, а какому?

Шушана исполнительно доложила, и какому, и где эта самая дача расположена, рядом с которой проживает опрометчивый кандидат, – как знала, что это всё надо у Тани потихоньку выяснить.

«Информация – это как сыр… лишней никогда не бывает», – заключила про себя норушь.

Примерно таким образом об информации размышлял и некий Сергей Алуштин. Правда, для него информация была и сыром, и хлебом с маслом, а иной раз и икоркой…

«Какая жирная темка… И чего её до сих пор никто не окучил? Не понимаю! Ну, раз я молодец, мне и деньги стричь с этого Соколовского! А что? Супер-пупер звезда, красавец, богат, всё при нём, а не женат, о романах, связях, скандалах ничего не слышно! Непорядок!»

По мнению Алуштина, у каждого человека есть какое-то больное место, тайничок с информацией, которая хранится как можно дальше и бережнее. Другое дело, что такие тайнички каких-то неизвестных людей никому и неинтересны, а вот у известных да богатых есть что выкопать! Выкопать, потрясти добычей перед носом у объекта, а потом…

«Ну, это насколько у этого самого объекта хватит здравого смысла… или денег, – посмеивался Алуштин. – Я-то своё в любом случае получу – или от того, о ком инфу добыл, или от благодарных читателей да зрителей! Журналист – это звучит гордо!»

О том, что его занятие как-то на журналистику не тянет, ему думать не хотелось. С чего бы это? Он узнаёт информацию, обнародует её, получает за это деньги. Что не так-то? Другое, более правдоподобное название своего занятия Сергей не любил и злился, когда ему кто-то из «клиентов» в сердцах говорил, что он вовсе не журналист, а натуральный шaнтaжист. Таких опрометчивых типов Сергей «наказывал», требуя дополнительную доплату за оскорбление.

Теперь он нацелился на Соколовского, прикидывая, что этого актёра можно будет распотрошить на очень и очень приличную сумму денег, и занялся сбором информации.

Как ни странно, никаких следов связей Соколовского он не нашёл. Возникало странное впечатление, что этот красавец в самом расцвете сил живёт… как монах! Да-да, на людях он филигранно флиртует с актрисами, чудесно проводит время в ресторанах, а потом корректно провожает их домой, тут же удаляясь прочь.

«Он что? Больной? Или того… так с кем бы? Никого же рядом нет! Никаких данных о ком-то, у кого он оставался или кто оставался у него. Ни на съёмках, ни в городе… – всё больше и больше недоумевал Алуштин. – Не может такого быть, чтобы не было свидетельств, тем более что он очень известен!»

Он приплачивал некоторым типам на студии, охраннику в здании напротив дома Соколовского, который мог через камеры видеть, как, когда и с кем приезжает и уезжает актёр.

«Ничего!» – только что не шипел от злости Алуштин после нескольких месяцев слежки.

Даже история с богатенькой истeричкoй, которая подсыпала Соколовскому какой-то oтрaвы в кофе, была Сергеем чуть ли не на зуб проверена. Он надеялся, что хоть там отыщет что-то такое…

«Да что ж такое-то? Ни-че-го!»

Правда, в последнее время стали поговаривать о романе Соколовского со Светланой Патрушевой, и Сергей сделал стойку, но… она взяла и вышла замуж за какого-то мрачного типа из концерна Миронова, причём свадьбу вёл именно Соколовский.

«Даже если эта свадьба для того, чтобы глаза замазать, ведущим на свадьбе ему вовсе нечего было становиться – в этом просто смысла нет!» – ярился Алуштин.

И тут… и тут он от безнадёги сунулся проверить, нет ли чего-нибудь интересного в собственности актёра, а потом полез на сайт налоговой, чисто от нечего делать, и…

«О как… Детективное агентство по поиску животных? Что за бред? А это? Это ветклиника? Он что? Ветклинику купил?»

Нет, вообще-то это не было редкостью – разумные люди «горящих» профессий так и делают. Понятно же, что каким бы ни был красавцем актёр, сниматься в роли Ромео в шестьдесят лет уже вряд ли позовут. То есть ролей будет всё меньше и меньше, а жить-то на что-то надо. Вот и вкладываются популярные и «денежные» певцы и актёры в какие-то сторонние проекты, давая себе возможность зарабатывать, когда иссякнет поток предложений или концертов.

Алуштина немного смутила направленность новых покупок, раньше-то Соколовский вкладывался в более привычные сферы, но… почему бы и нет, если и тут можно заработать?

«А проверить не мешает!» – решил Сергей, паркуя машину неподалёку от арки, ведущей к ветеринарной клинике.

Вот именно там-то он и получил интереснейшие кадры, которые можно было трактовать очень и очень интересненько… Например, общение Соколовского с какой-то серенькой и невзрачной по сравнению с Филиппом девицей, которая там же и работает.

«А что ещё интереснее, так это то, что девица живёт совсем рядом – через дом! А ещё непонятно, что это Соколовский так задерживается в клинике, когда все уходят, а? Ночует он там, что ли?»

Путём несложных манипуляций Алуштин выяснил, что актёр прикупил и здание рядом с клиникой, и там у него какая-то особая гостиница для животных-актёров.

«Да-вы-что? Как любопытно! – Сергей потирал руки, уже ощущая поток денег, который в них прольётся. – Ничего непонятно, но чую, что тут что-то не так».

Вообще-то почуять это он должен был, когда узнал, что до него про Соколовского НИКТО НИЧЕГО этакого не писал. Никто из желающих понаживаться на чужих тайнах так и не сумел раскопать порочащую информацию, ну или хотя бы сфабриковать её! Насторожиться бы увлекающемуся Алуштину, но чего не было, того не было… Напротив, Сергей как охотничий пёс сделал стойку и с азартом начал выяснять подробности. Что было весьма и весьма опрометчиво с его стороны.

«О как… Он с этой девицей недавно куда-то летал отдыхать? Романчик? А чего скрываемся? Ну, мне же лучше, уважаемый Филипп Иванович, мне же больше перепадёт!»

Он решил усилить наблюдение за объектом, прибавив к этому плотную слежку за девицей. И тут выяснилось, что дева не промах – у неё в квартире живёт какой-то молодой паренёк весьма привлекательной наружности.

«Ого-го! Вот так серенькая и невзрачная! А губа у неё не дура! Только что актёр на это скажет?»

Алуштин решил продолжать наблюдение, не обратив внимания, что кое-кто начал пристально наблюдать за ним самим.

Шушана была абсолютно уверена, что в гости к Тане заявятся её родичи. Ну а как же? Они разработали такой план, они нашли объект, они договорились с этим самым объектом, а тут нате вам – не хочет она! Да кто её спрашивать-то будет, раз до сих пор такой привычки не выработалось?

Нет, она, Шушана, любого незваного гостя встретит так, что мало ему не покажется, но к Тане-то могут пристать и на улице.

«Расстроят ещё мою девочку!» – переживала она, поэтому и следила… Ну, не только сама. Подрядить к наблюдению кота, обожавшего возлежать на подоконниках, было совершенно нетрудно, а если добавить к этому весьма многочисленную компанию серых ворон, которые были завербованы Крыланой, то ни одно родственное недоразумение не могло пробраться незамеченным!

Как эти самые недоразумения выглядят, ни Шушана, ни Терентий, ни вороны не знали, поэтому решили следить за Таней и теми, кто вокруг неё.

Незнакомого человека, который не спускал глаз с Татьяны, обнаружили вороны. Обнаружили и доложили, получив отличное вознаграждение. Дальше у Алуштина не было ни малейшего шанса пробраться к Татьяне незамеченным… Любое его телодвижение фиксировалось, обсуждалось и доносилось подателю благ и вкусностей – Шушане.

«Тааак… и кто же это у нас, а?» – Шушана получила очередное донесение и отправилась к Тане, чтобы та опознала родича.

– Нет, этого я первый раз вижу! – удивилась Таня, которую норушь увела в здание гостиницы и показала через тамошние окна.

– Точно-точно, мы незнакомы. И это даже не кандидат на место моего супруга. Вообще посторонний мужчина! Ты уверена, что он за мной следит?

– Абсолютно уверена!

– Странно как! Ну, наверняка с кем-то меня спутал, – понадеялась Татьяна и встрепенулась: – О! А вот эту даму, которая решительно прошагала мимо машины этого непонятного типа, я преотлично знаю – это моя бабушка идёт. Судя по походке – ссориться со мной.

– Ну, это само собой… пренепременно! – фыркнула Шушана. – А кстати, почему это ты должна быть дома? Она с тобой договаривалась?

– Нет, конечно.

– Тогда иди-ка с гусями пообщайся, ты им обещала поиграть в апорт с той металлической палочкой, которую они нашли в подвале, помнишь? Я вам сейчас скрытый дворик открою.

– А бабушка?.. Как-то неудобно… – вздохнула совестливая Таня. – В конце-то концов, она приехала, чтобы поговорить. Поговорить я могу.

– Ты и расстроиться после этого очень даже можешь! Так что иди к гусям и Терентия прихвати – он их развлекает. Да иди, не волнуйся, я не буду ничего делать. Даже впускать её не стану – в конце-то концов, в её возрасте пора понимать, что без приглашения и договорённостей к внучкам в гости не ходят – их может банально не оказаться дома.

Норушь покачала головой, глядя на достойную на вид даму, которая сначала зашла в ветклинику, уточнила, принимает ли сегодня её внучка, а потом решительно продолжила движение в направлении Таниного, то есть норушного дома.

Глава 11. Очень-очень полезное для бабушки

Шушана со всех лапок метнулась к особому норушному «короткостенному» ходу, позволяющему за несколько секунд добежать до границы её новых трёхдомовых владений и оказаться у нужного ей места.

– Эй! Цыпа-цыпа-цыпа… – пропищала норушь на особом шуршащем наречии. – Нужны желающие на расселение!

В её владениях эти самые существа находились, только если она разрешала. Иногда это было полезно, например, в квартире очень вредной особы на первом этаже соседнего подъезда этих самых существ было хоть пруд пруди, а вот за пределы квартиры они по уговору заходить не могли. Нет, можно было бы позвать нужное количество и оттуда, но…

«Какие-то они там мелкие и пуганные… неэффектные! – рассудила Шушана. – Хотя на свою тётоньку действуют очччень позитивно!»

Тётонька из той квартиры раньше обожала совать нос в чужие дела. Просто хлебом её не корми, дай только потоптаться по жизням посторонних людей и их жилью. И до всего-то ей дело было! И сколько кто чего купил, и зачем, и кому всё это нужно, и сколько стоит, и сколько ж они все зарабатывают, раз столько покупают, и кто с кем, а почему, и зачем дети, и зачем столько, а почему нет детей, а когда будут? А если нет и подробно не отчитываются, то, значит, иметь детей не могут, а чё тогда не лечатся…

Пустые вопросы, которые задавались из пустого же любопытства и мелковредного желания слегка задеть окружающих, а то «чего они такие все приглаженные да довольные», могли отозваться в этих самых окружающих и раздражением, и слезами, а то и настоящей болью.

Короче, Шушане отчаянно хотелось эту вреднопочемучень просто укусить!

«Но я ж норушь приличная, порядочная, – уговаривала себя Шушана. – А потом… как рот дезинфицировать и зубки чистить? Неее, мы будем действовать традиционными способами».

Собственно, про традиционные способы тётонька ей напомнила сама, напросилась, так сказать. Именно так Шушана расценила претензии этой особы, когда она обнаружила в подъезде на ступенях убиeннoгo во цвете лет таракана. Таракан вообще-то скончался от собственной дури – ибо нечего было без позволения Шушаны лезть на территорию норушных владений. А раз полез, то и того… дом такое самоуправство не принимал, прижал плинтусы, самозамуровал щели, вот и попался самовольник под карающую подошву одного из жильцов.