командировка за речку афганистан какая река
Война «за речкой»: Афганистан, 1979-1989. Как уходили из ДРА советские войска
Прощайте, горы!
Вывод советских войск из ДРА имеет устойчивую визуальную ассоциацию: по «мосту Дружбы» советско-афганскую границу пересекает командующий 40-й армией генерал-полковник Борис Громов и на весь мир объявляет: » За моей спиной нет ни одного советского солдата».
На самом деле некоторое количество пограничников оставалось в ДРА до 1991 года, но это были доли процента от 140-тысячной группировки, в которую вырос ограниченный контингент советских войск.
Собственно, масштаб военного присутствия и был главной проблемой возвращения домой. Точнее, целым комплексом проблем, завязанных на логистике, безопасности и, конечно же, большой политике…
Позднее Борис Громов говорил, что все военные задачи по оказанию правительству ДРА интернациональной помощи (в т.ч. создание эффективного разведцентра, охватывающего весь Афганистан и его недружелюбных соседей) удалось выполнить до 1982 года. В дальнейшем было достаточно мобильных групп спецназа ГРУ, КГБ и МВД, которые могли без лишней шумихи наносить «точечные» удары по базам, учебным центрам и наиболее одиозным лидерам душманов.
Командование 40-й армии продвигало эту мысль по разным каналам с 1983 года, но политическое руководство СССР прислушалось к мнению военных лишь в 1985-м. А соглашение об урегулировании ситуации в Республике Афганистан было подписано в Женеве лишь весной 1988 года. Ключевым пунктом этого документа и стало установление срока вывода советских войск — с 15 мая 1988-го по 15 февраля 1989-го.
По воспоминаниям Бориса Громова, Политбюро ЦК КПСС никак не могло определиться: следовать ли Женевским соглашениям или все же оставить часть войск, поскольку объем военной помощи моджахедам после их заключения стал расти. На втором варианте настаивал министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварднадзе. Он был уверен в необходимости сохранить в ДРА группировку из 30 тысяч человек — чтобы режим Наджибуллы гарантированно удержал власть.
Из-за нерешительности «верхов» график движения второй волны уходящих войск трещал по швам, и требовались значительные усилия, чтобы уложиться в срок.
Вывод первой волны советских войск в 1988 году проходил в куда более спокойной обстановке. Хотя напряженных моментов тоже хватало.
Прапорщик Николай Куксар, начальник склада 541 отдельного инженерно-саперного батальона. В ДРА с 20 сентября 1986 по 15 августа 1988 года.
Свою службу «за речкой» вспоминает так:
— В Афганистан был направлен из Осиповичей, где служил начальником склада военно-технического имущества 51 артиллерийской дивизии. Тогда у кадровых военных нередко возникал выбор: ехать в ДРА на длительный срок или в короткую командировку в Чернобыль. Многие выбирали зону радиоактивного загрязнения, но я понимал, что это такое, и предпочел Афган.
Ехал в Джелалабад, а попал в Кундуз, где в 541 отдельном инженерно-саперном батальоне 201 мотострелковой дивизии срочно требовался начальник продуктового склада. То, что провиант не мой профиль и что направлен в другое место, командование не волновало: солдат должен быть накормлен, а все остальное потом.
Дела на принятом складе были так себе: имелся большой избыток картофеля, зато всего остального не хватало. Организовать полноценное питание помогли соседи: в окрестностях Кундуза располагалось много частей, и начальники их продуктовых служб не возражали против обмена своих излишков на наши.
Части дислоцировались компактно, в двух военных городках. Они располагались примерно на расстоянии 40 километров и неофициально назывались Северный и Южный Кундуз. Дорога между ними была оживленной, и моджахеды ее настойчиво минировали. Так что главной задачей нашего батальона были ежедневные выходы на разминирование транспортной артерии. Мины и фугасы находили часто, но, когда в часть приехал корреспондент «Красной звезды», как назло не было ни одной. Ребята из роты разминирования заложили фугас сами — чтобы устроить его образцово-показательную ликвидацию. Не оставлять же журналиста без материала!
Но это забавный курьез на фоне серьезной работы, которой хватало всем подразделениям части. В том числе водолазному разведвзводу.
Недалеко от Кундуза протекает пограничная река Пяндж, а на ее берегу находится городок Ширхан. Там действовал порт, куда из Союза приходили караваны барж, — удобный объект для атаки!
Часть пищевого довольствия мы получали оттуда, а дважды в месяц приходилось выезжать за продуктами в другие места. Одна из дорог проходила через теснину, где во времена англо-афганской войны от жажды погиб большой отряд британцев. Тогдашние моджахеды заманили сюда захватчиков, завалили выходы и перекрыли все источники воды.
— Все знали: выводится всего несколько полков, причем туда отправляют тех, у кого заканчивается срок службы, и собирают ненужную технику. Так что никакого резонанса вывод 1986-го года не имел, и служба продолжалась своим чередом.
Батальон участвовал в боевых операциях, но за два года моего пребывания в нем погибли всего четыре человека, причем все подорвались на минах. Обидно, что двое — на своих, установленных по периметру расположения части. Группа офицеров-проверяющих зачем-то пошла вдоль внешнего заграждения, отказавшись от опытного сопровождающего.
Ну а когда в 1988 году узнали о том, что нам скоро предстоит возвращаться домой, совсем другое дело! Был такой душевный подъем…
— А как организовывалось возвращение?
— Получили команду, собрались и поехали, оставив огромное количество имущества. Я получил приказ взять запас продуктов на 10 дней для 350 человек личного состава. А на складе осталось еще около 120 тонн продовольствия! И так по всем службам — забирали только особо ценное и необходимое. Бросить пришлось и свиноферму, которая снабжала батальон свежим мясом, и служебных собак — ввоз животных в Союз из Афганистана был запрещен из-за угрозы переноса опасных болезней.
Собак, обученных искать мины, вообще-то приказали пристрелить. Но кинологи отказались и своих любимцев выпустили на волю. Те долго бежали за колонной, потом начали отставать. Многие ребята плакали…
А мне щенка, которого назвал Кундузом, все же удалось вывезти. Замечательный был пес и всем нравился. Его потом отдал одному их наших офицеров, тот очень хотел подарить настоящую афганскую собаку отцу.
Местом сбора многих выводимых частей был город Пули-Хумри. Там стояли два дня. Машин на отведенной территории скопилось несколько тысяч, народу без счета. Теснота и куча неудобств, в том числе санитарно-гигиенических.
Расформировали батальон быстро, за 10 дней. Я освободился одним из первых — как только закончились подотчетные продукты. Случайно попал в аэропорт, и повезло: купил последний билет на самолет в Минск. Перед отлетом переоделся в гражданское: в Душанбе у меня был приятель, который уговорил уступить ему форму-афганку. В СССР такая форма еще была редкостью, и носить ее считалось особым форсом.
В 51 артдивизии примерно 40 процентов офицеров и прапорщиков прошло через Афганистан, так что возвращение домой очередного командированного «за речку» воспринималось как самое обычное явление…
Ислам «за речкой»
Река Пяндж отделяла Советский Союз и Афганистан. Служить «за речку» в течение почти 9 лет отправлялись молодые солдаты, призванные из разных республик СССР. Это закончилось выводом советских войск в феврале 1989 года. Своими впечатлениями о службе в Афганистане поделились мусульмане, бывшие воины-интернационалисты Альберт Садыков и Фенис Амирханов.
Ввод советских войск в Афганистан уже стал историей. С высоты нескольких десятков лет мы видим, как заложниками геополитического противостояния сверхдержав СССР и США стали простые граждане СССР и Афганистана: не менее полутора десятка тысяч погибших, более полусотни тысяч раненых солдат и офицеров, сотни тысяч погибших афганцев, около миллиона беженцев… После Великой Отечественной войны эти боевые действия стали первыми за многие годы, принёсшие «похоронки» в дома советских людей. Для многих семей ввод ограниченного советского воинского контингента стал трагедией – потерей сына, брата, жениха. Испытав сильнейший стресс, выжившие молодые люди возвращались к себе на родину с «афганским синдромом».
Альберт
— После отправки в Афганистан вы оказались в стране с исламским населением, что же вы увидели, характеризующее местных жителей как мусульман?
— Конечно, я тогда был молод, многого в 18 лет не понимал. В декабре 82-го я служил в карауле в Баграме. Местные жители – простой, открытый, дружелюбный народ. Они не считали шурави заклятыми врагами. Им было без разницы, какой ты национальности: русский, узбек, таджик. В праздник тебя голодным на улице не оставят, обязательно накормят. С местными мы общались не очень часто. Около Баграма протекала речка, уменьшавшаяся до арыка весной и высыхающая летом. Там мы встречались с местными детьми. С «бача» общались по-русски. Это были афганские таджики, говорившие на дари. Тюрко-язычные афганцы жили северо-западнее, ближе к Термезу.
Кабул расположен в долине, вокруг – горы. Это был красивый город-сад. На подъезде к городу едва различим в тумане стоял дворец мира. Очень большое впечатление произвела кабульская мечеть Ид-Гах. Тогда слова азана звучали только в той мечети.
Подростки к нам относились доброжелательно. Мальчишки в Кабуле даже предупреждали: «Там душман, он может застрелить». Это было не проявлением хитрости, а искренности.
— Менялось ли поведение афганцев во время мусульманских праздников?
— Были ли тогда в Афганистане какие-то проявления радикального Ислама?
С русскими сотрудничал Царандой – милиция, состоявшая преимущественно из таджиков.
Особой воинственностью, гордостью, бесстрашием отличаются пуштуны.
— За последние 20 лет Афганистан превратился в мировой центр производства тяжёлых наркотиков. Были ли какие-то намёки на то во время Вашей службы?
— Местные продавали нашим солдатам анашу. Но маленький паренёк-продавец всегда предупреждал: «Нельзя. Это плохо, не кури». За героином некоторые ездили в Кабул. Употребление наркотиков делает людей безумными животными, убивает способность думать.
— Расскажите немного о сослуживцах.
— У нас был многонациональный коллектив. Среди моих сослуживцев было много узбеков, таджиков, чеченцев, дагестанцев. Понравились своей мужественностью и великодушием ребята из Брянска, Чернигова, Белоруссии. Курские были более склонны к интригам. Был у меня друг Борис из Кировоградской области Украины.
— Западные СМИ изображают всех советских военных в Афганистане злодеями, убийцами с руками по локоть в крови. Насколько это верно?
— Нормальный человек любой нации, если он не обкуренный, не пьяный, не обколотый, стреляя, сразу станет взрослее и серьёзнее, поймёт, что становится грешником.
Я не принимал участия непосредственно в боевых операциях. Чаще с подобным приходилось иметь дело ребятам из ВДВ, армейской разведки. Конечно, и по нашим автобатовским колоннам стреляли. У нас были редкие случаи, когда солдаты находясь в состоянии алкогольного и наркотического опьянения, теряя человеческий облик, вели себя на дороге неадекватно, иногда стреляли беспричинно налево и направо. Как правило, именно по ним вели огонь душманы, наказывая их за необоснованную жестокость.
— Что вы скажете по поводу сегодняшней ситуации в Афганистане?
— Как сложилась Ваша жизнь после службы в армии?
— После я поступил, а затем закончил ветеринарный факультет Уфимского сельскохозяйственного института, три года проработал по специальности в разных хозяйствах Башкортостана и Татарстана. С 1993 года стал регулярно совершать намаз. В 1994 поступил в медресе «Нуруль-Ислам» в Октябрьске. Теперь живу и работаю в Казани.
Фенис Амирханов
— Откуда Вы были призваны?
— Я родился в татарском селе Шыгырдан в Чувашии. Сейчас у нас построено 7 мечетей. Мы выросли в той среде, где на бытовом уровне Ислам не прекращался и в советские годы. Практически совершались все мусульманские обряды: имянаречение, джаназа-намаз, никях. Проводились маджлисы. Вплоть до 8-го класса я читал наизусть суры Корана, начинали дела с «Бисмилля», завершали с «Амин, Аллаху акбар». Потому, попав в Афганистан, я не испытал шока.
— Кем Вы себя ощущали в Афганистане?
— Мы там присутствовали не как варвары, а как воины-интернационалисты, помогавшие местному населению в борьбе против банд групп. Строили дороги, школы, предприятия, защищали мирных дехкан, работавших на своих земельных участках. Я служил в 1986-1989 годах под Файзабадом в спецподразделении пограничных войск КГБ СССР, нас подбирали по интеллекту, общему развитию. До отправки «за речку» нам давались знания по культуре, традициям, религиозным особенностям местного населения, как люди проживают, соблюдают Ислам, чтобы мы, случайно нарушив обычаи афганцев, не спровоцировали их недовольство. Мы знали, как входить в дом, в какую его часть нельзя входить, с кем разговаривать, различать воинские звания и чины по исламскому обряду.
— Что Вас особенно впечатлило?
— Конечно, поражал колорит той страны. Чрезвычайно красив азан после захода солнца, когда эхо призыва муэдзина к намазу отражается от гор, возвращается и опять уходит. Солнце очень быстро уходит за гору. Наступает темнота. Над нагретой землёй поднимается пар, смешивается с запахами долины: кишлака, скотины, молока.
— Какие отношения существовали с местным населением?
— Местные крестьяне по любой причине приходили к нашим медикам: болит живот, травма, полученная в результате ранения. Приходили к техникам починить генератор. Потому афганцы сейчас и вспоминают шурави как людей, с которыми можно было и повоевать и подружиться.
Я вспоминаю афганцев с любовью. Это немного наивные, чистые люди, но способные себя жёстко защитить, если зайти на их территорию. Сейчас их развратили, поставили на выращивание мака и производство наркотиков. Дать им свободу, землю, воду, соху и лошадь – они как дети начнут растить пшеницу. Народ за десятилетия войн истосковался по труду. Некоторые же от рождения до смерти только воевали. Всевышний Аллах дал им такое испытание. Это прекрасный благостный край. Жить там можно, радуясь. В одной стране и горы, и долины, и «зелёнка», и песок. Когда-нибудь по воле Аллаха на эту землю придёт мир!
Командировка «за речку»
Опубликовано: 14.02.2009 0:00
«За моей спиной не осталось ни одного советского воина!» — эти слова ровно двадцать лет назад, 15 февраля 1989 года, произнес командарм Борис Громов, который последним перешел мост через реку Амударью, разделявшую Афганистан и СССР. На события той войны два десятилетия спустя вновь взглянул бывший офицер Главного разведывательного управления Советской Армии, наш земляк Динар Исмагилов.
Справка «РТ». Исмагилов Динар Бакиевич. Родился 22 июня 1957 года в Казани. Окончил Военный Краснознаменный институт (Москва). С 1975-го по 1994 год служил в Вооруженных Силах, в том числе шесть с половиной лет — в Афганистане. Дважды был военным наблюдателем ООН на Ближнем Востоке, в Югославии. Удостоен орденов Красной Звезды, «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени, медали «За отвагу», имеет две медали ООН. Свободно владеет английским и персидским языками. В настоящее время работает в одном из татарстанских банков.
— Динар Бакиевич, когда и в качестве кого вы посещали Афганистан?
— В эту страну меня командировали четыре раза,я пробыл там в общей сложности шесть с половиной лет. Первая командировка состоялась в 1977 году, когда я еще был курсантом военного института. В то время ощущалась острая нехватка специалистов, знающих языки тех стран, с кем у нас было военное сотрудничество. Это Ангола, Мозамбик, Сомали, Эфиопия. Нас подготовили по ускоренной программе и после окончания второго курса направили в Афганистан. В частности, я работал с нашими военными экспертами в управлении связи Министерства обороны. Было это где-то за восемь месяцев до революции в этой стране. Второй раз в Афганистане побывал в 1979-1980 годах. Как раз в тот период, когда здесь сменились руководители, когда Амин устранил Тараки, а затем последовали ввод в страну наших войск и свержение Амина. К власти в Афганистане пришел Бабрак Кармаль.
Затем, с 1981 по 1983 год, после окончания института я был распределен в Главное разведывательное управление. Потом до1989 года работал в аппарате главного военного советника, был офицером группы управления боевыми действиями. Цель группы — взаимодействие частей Советской Армии с частями афганской армии, проведение совместных боевых операций. Вот и все мои командировки «за речку».
— По мнению некоторых военных историков, не вполне удачное свержение в Афганистане в 1979 году старого режима, переросшее в гражданскую войну, стало возможным из-за низкой подготовки правительственных войск. Действительно ли это так?
— В фильме Федора Бондарчука «Девятая рота» прозвучала фраза: «Никому никогда еще не удавалось победить Афганистан». Ваше мнение по этому поводу как специалиста.
— Совершенно верно. Никому и никогда. Ни Александру Македонскому, ни англичанам. Конечно, в те времена столь мощного экономического могущества некоторых стран не было. Но ведь и американцам, и их союзникам не удается сегодня победить противостоящих им афганцев. И неудивительно, ведь мы же сами готовили афганских военных специалистов, многие из них обучались в советских военных академиях, а теперь воюют против американцев. Что же получается — выпускали неподготовленных офицеров? Такого не может быть.
А что до самого фильма, то показано вполне правдоподобно. Конечно, правдоподобно, кроме кривого пулемета — это лажа полная, такого быть не могло. Но, как известно, рассказать и не приврать — редко такое случается. Нет, вы не думайте, я в этом случае — исключение.
— Хорошо, а кто готовил войска, которые успешно воевали потом с Советской Армией?
— Там не войска нам противостояли, а партизаны, оппозиция. Когда СССР ввел армию, по сути, никакого сопротивления ей не оказывалось. Так, кое-где очаговые непродолжительные конфликты, но не то сопротивление, которое можно назвать противо-стоянием. Воевали с советскими войсками моджахеды. «Моджахед» в переводе на русский означает «борец за веру». По сути, против чужаков с севера тогда восстал сам народ. Не знаю, под знаменем независимости или под знаменем ислама, но воевали с нами простые жители. Чужеземный враг в твоей стране — это ведь огромный сплачивающий народ фактор. Меня часто спрашивали, когда я возвращался из командировок, как афганцы относятся к тому, что происходит в их стране? Я предлагал: откройте окно и представьте, что рядом с вашим домом стоит американский бронетранспортер, а перекресток на вашей улице контролирует морской пехотинец США. Это вам понравится? Так как к этому еще можно относиться.
Хотя и до революции, и сразу после нее отношение к советским гражданам в Афганистане было очень хорошим. Чрезвычайно доброжелательным. Я много путешествовал по Афганистану, по долгу службы мы бывали в самых отдаленных уголках страны, и везде нас принимали радушно. Причем это было совершенно искреннее гостеприимство. Никакого напряжения не чувствовалось. А недовольство афганцев существующим режимом стало проявляться после того, как был убит один из авторитетных людей Афганистана — писатель, общественный деятель Хайбар. Была протестная демонстрация. После нее арестовали лидеров политических партий, членов политбюро Центрального комитета народно-демократической партии Афганистана…
Не мне, лейтенанту, конечно, решать за маршалов, но ввод наших войск в Афганистан был совершенно не нужен. Все можно было решить другими средствами, и власть можно было сменить по-другому. Мы решили продемонстрировать свою силу? Кому?
Хотя была, конечно, там одна подоплека: в то время в Иране свершилась исламская революция, захватили заложников из США. Штаты планировали какие-то операции в этой стране под предлогом их освобождения. Может быть, в этой ситуации Советскому Союзу и нужно было свою военную мощь показать.
— Если взять последние два десятка лет, то Афганистан чаще воевал, чем жил мирно. Неужели причины — в воинственности этого народа?
— Воевать афганцам не нравилось и во времена СССР. Но дело в том, что отучили этих людей работать, вести мирный образ жизни. Наверное, обращаться с «калашниковым» легче, чем с плугом. Есть такая проблема. Возьмите, например, Сомали. Там тоже постоянно воевали, там тоже присутствовали наши военные специалисты. И сегодняшнее пиратство — отголоски того, что подростки там ничего больше не умеют, кроме как воевать.
Это поколение даже называют специальным словом — «талибы». Вообще, в переводе «талиб» — это жаждущий знаний, если дословно. Это ученик в духовном понимании. В моем представлении талибы — это поколение, выросшее в условиях войны, это молодые люди, мужчины, у которых погибли родители. Их объединяют под знаменем ислама, их учат воевать. Это, наверное, низы какой-то политической структуры, которая противостоит центральной власти. Само движение сформировалось уже в девяностых годах, в это время я из страны уехал, так что не занимался изучением вопроса, был уже на Ближнем Востоке, решал другие задачи.
— Когда я находился в Афганистане в конце семидесятых годов, ситуация была иная. Производство героина увеличилось после революции, во время боевых действий. Объяснение вижу в одном: когда в стране хаос, сложно что-либо контролировать.
— Известно, что бен Ладена и его команду «воспитали» американцы для сопротивления Советскому Союзу в Афганистане. Заметно ли было до революции присутствие в Афганистане США в виде исламистских организаций или чего-то подобного?
— Я как раз занимался этой проблематикой.
Подготовительных центров и лагерей исламистов было много, даже в структуре политических объединений. Это и партия Аллаха, и партия Свободы. Честно говоря, всего я уже не помню, но их хватало. Если действовали какие-то политические партии, у них было и свое, часто зарубежное, финансирование, свои военные центры. Но сам бен Ладен, будучи миллиардером, членом богатейшей семьи, вряд ли бегал по горам с автоматом. Скорее, он вел идеологическую борьбу, не принимая участия непосредственно в боевых контактах. Хотя, как можно судить по видео, он не прочь покрасоваться перед камерой с «калашниковым» в руках.
— Ветераны войны в Афганистане рассказывают, что понятие «мирный житель» для этой страны практически неприменимо. Утром мужчины здесь работают на правительство, а после обеда идут воевать.
— А чему здесь удивляться? Да, они днем торговали, а потом брали в руки автоматы. Есть конкретная ситуация: суверенное государство и присутствующие там иностранные солдаты, которые стреляют, которые убивают. Это фактор врага. И этот фактор будет всегда сплачивать народ. Для кого-то иностранцы — враги ислама, для кого-то — враги государства, для третьих они — враги нации. Не важно что, это уже детали.
— На ваш взгляд, удастся ли присутствующим сегодня в Афганистане войскам НАТО сформировать стабильность в данной стране?
— Дату 15 февраля будете отмечать?
— Не знаю, тяжелая эта дата. Именно дата, никак по-другому нельзя назвать — ни праздником, ни днем скорби. В этот день вспоминаем и сослуживцев по Афганистану, и погибших в других конфликтах. Кстати, первым с моего курса погиб парень не в Афганистане, а в Эфиопии.
Автор статьи: ПРОСТАТОВ Игорь
Выпуск: № 29 (26406)