какую ответственность несет бенефициар
Когда и зачем нужно знать своих бенефициаров?
Руководитель отдела аудита и стратегических проектов, Acsour
специально для ГАРАНТ.РУ
Бенефициарный владелец (или бенефициар) юридического лица – это физическое лицо, которое прямо или косвенно владеет более 25% уставного капитала или имеет возможность контролировать действия компании (ст. 3 Федерального закона от 7 августа 2001 г. № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма», далее – Закон № 115-ФЗ).
На первый взгляд все звучит просто – и для подавляющего большинства небольших компаний это действительно так. Если мы рассматриваем ООО, у которого есть один или два-три владельца (физических лица), контролирующих бизнес, с долей более 25%, то у нас не возникает проблем с определением бенефициаров. В случае с более крупными компаниями зачастую все не так прозрачно: здесь мы можем наблюдать многоуровневую систему владения компанией, уходящую корнями за пределы страны. Тогда задача определения бенефициара может стать нетривиальной. Прямых владельцев – физических лиц – у компании может и не быть, соответственно, необходимо найти косвенных и посчитать их долю. В таком случае нам поможет алгоритм, определенный в п. 3 ст. 105.2 Налогового кодекса.
Он сводится к следующему: необходимо нарисовать всю схему владения компанией (вплоть до физических лиц), чьих бенефициаров мы хотим найти. Затем определить долю косвенного участия каждого физического лица в организации путем перемножения долей прямого участия во всей цепочке владения.
ПРИМЕР
ООО «Икс» владеют два других юридических лица – ООО «Игрек» (с долей 76%) и ООО «Зет» (с долей 24%). «Зет» на 100% принадлежит Сидорову. ООО «Игрек», в свою очередь принадлежит компаниям ООО «Альфа» (с долей 45%) и ООО «Бета» (с долей 55%). «Бета» на 100% принадлежит физическому лицу – Петрову. «Альфой» владеют 3 физических лица – Филиппов (12%), Юрьев (33%) и Морозова (55%). Необходимо определить доли участия каждого физического лица в ООО «Икс» и установить его бенефициара.
Путем расчетов мы получаем результаты:
Господин Сидоров – 24% * 100% = 24%;
Господин Петров – 76% * 55% * 100% = 41,80%
Господин Филиппов – 76% * 45% * 12% = 4,104%
Господин Юрьев – 76 % * 45% * 33% = 11,286%
Госпожа Морозова – 76% * 45% * 55% = 18,81%
Таким образом, бенефициарным владельцем ООО «Икс» является Петров.
Также бенефициар может определяться на основании наличия контроля над юридическим лицом. Под контролем в данном случае понимается возможность оказывать прямое или косвенное существенное влияние на решения, принимаемые компанией – в частности, на решения об осуществлении сделок и финансовых операций, оказывающих влияние на величину дохода физического лица (письмо Банка России от 28 января 2014 г. № 14-Т).
Раскрытие информации о бенефициарах
За малым исключением юридические лица обязаны владеть актуальной информацией о своих бенефициарах. Ее необходимо предоставлять в рамках бухгалтерской отчетности компании, а также в налоговую инспекцию и Росфинмониторинг в случае их запроса. В бухгалтерской отчетности компании обязаны раскрывать как минимум те сведения о своих бенефициарах, которые позволяют их однозначно идентифицировать. Таким образом, если в отчетном периоде осуществлялись какие-либо операции с бенефициарами (например, получение займов), то по ним нужно предоставить более детальные сведения (стоимостные показатели операций, величину денежных потоков между компанией и бенефициаром и т. д.).
К компаниям, которым собирать информацию о своих бенефициарах не требуется, например, относятся эмитенты ценных бумаг, допущенных к организованным торгам, которые раскрывают информацию в соответствии с законодательством о ценных бумагах (полный перечень таких лиц перечислен в подп. 2 п. 1 ст. 7 Закона № 115-ФЗ).
Вышеупомянутый Закон № 115-ФЗ требует наличия у компании следующей информации о бенефициарах (п. 1 ст. 6.1):
Сам список необходимой информации довольно прост. Проблема в том, что на практике получить ее не всегда так просто, как в теории. Далеко не все бенефициарные владельцы хотят быть раскрытыми: именно из-за этого они выстраивают сложные цепочки владения компаниями, уходящие корнями в офшорные юрисдикции. Что в этой ситуации остается делать сотрудникам российской компании, отвечающим за выполнение требований «антиотмывочного» законодательства?
Порядок действий здесь следующий:
Поскольку на лиц, не предоставивших сведения в ответ на такой запрос, не возлагается никакой ответственности, то есть вероятность, что запрос останется без ответа. В таком случае компании следует предпринять иные меры по получению этой информации: например, попытаться найти эти сведения через открытые источники (ЕГРЮЛ или его зарубежный аналог, картотеку арбитражных дел, и т. д.). Существует и более радикальный метод – обращение в суд. Это, вероятно, будет расценено как принятие всех обоснованных и доступных мер по установлению компанией требуемых законом сведений.
Важно помнить! Всю информацию о бенефициарах и предпринятых мерах по их установлению нужно хранить не менее пяти лет и обновлять ежегодно (п. 3 ст. 6.1 Закона № 115-ФЗ).
Корректное налогообложение
Установление бенефициаров также может быть полезным для целей корректного налогообложения. В настоящий момент выплата любого дохода иностранному контрагенту с применением соглашений об избегании двойного налогообложения обязательно должна подтверждаться наличием у него фактического права на доход. Об этом свидетельствует и многочисленная судебная практика. Соответственно, установление структуры владения компанией может помочь и для целей определения релевантных ставок налогообложения. Поэтому, при направлении запросов иностранным учредителям полезно будет также выяснить, что компания отвечает всем требованиям законодательства и имеет право на получение доходов от российского юрлица по льготной ставке. Для этих целей у иностранной компании можно запросить:
У многих компаний после анализа ситуации с установлением бенефициаров может возникнуть закономерный вопрос: а что случится, если этого не сделать? За неисполнение обязанности по установлению, обновлению, хранению и представлению информации о бенефициарных владельцах, предусмотрена административная ответственность в виде штрафа (ст. 14.25.1 КоАП):
Таким образом, своих бенефициаров нужно знать абсолютному большинству компаний, а если бенефициаров невозможно установить, то нужно, хотя бы предпринять для этого все доступные меры и документально их зафиксировать. Сведения о бенефициарах должны быть раскрыты в отчетности и предоставлены в случае запроса из налоговой инспекции или Росфинмониторинга.
Субсидиарка: крест не только на бизнесе, но и на личном имуществе бенефициара. К чему приведет кризис
Оценивая произошедшие изменения в разрезе формирования механизмов привлечение бенефициаров бизнеса и лиц, оказывающих влияние на принятие управленческих решений, стоит обратить внимание на противоречивый характер таких изменений.
С одной стороны, возможность привлечения бенефициара к субсидиарной ответственности по обязательствам общества прямо противоречит основам корпоративного законодательства. Идентификация и обособление в гражданском обороте в качестве самостоятельных и независимых лиц общества и его участников реализовано, в том числе, через прямое предписание о том, что общество не несет ответственности по обязательствам участника и наоборот, участник не отвечает по обязательствам общества.
С другой стороны, такое регулирование корпоративных правоотношений полностью исключало ответственность бенефициара за деятельность созданного им бизнеса, все ограничивалось только размером уставного капитала. Размер УК абсолютного большинства компаний ограничивался законодательными минимумами, например, 10 000 руб. для ООО. Этот минимум при процедуре банкротства, конечно, не может обеспечить исполнение обязательств компании.
Такое положение вещей создавало почву для злоупотреблений недобросовестными предпринимателями.
Например, в сфере строительства огромное количество банкротства застройщиков, генподрядчиков, корпоративные структуры, которых выступали транзитной платформой нецелевого использования полученных по контрактам средств или их вывода в иностранные юрисдикции. Как результат: сотни, тысячи банкротных процедур, участники которых в лучшем случае получат частичное погашение задолженности. При этом перспектива банкротства бенефициаров не пугала нисколько. В худшем случае они теряли бизнес, который к этому моменту свою задачу уже выполнил, а денежные потоки к тому моменту были переведены в следующее направление.
До реформы привлечение бенефициара к субсидиарной ответственности было, практически, невозможным. Для корректной оценки дореформенной ситуации еще важно учитывать, что процедура банкротства в большинстве случаев не обеспечивала и достижение цели защиты интересов кредиторов. Это связано с особенностями финансирования банкротства, которое по закону осуществляется за счет средств должника. При недостаточности этих самых средств, разницу должен был компенсировать кредитор, инициировавший банкротство. То есть, если банкрот оказался пустышкой, кредитор рисковал не получить из банкротства ни рубля, но при этом оплачивал расходы на зарплату управляющего, текущие расходы на розыск активов, оценку, анализ финансовой отчетности и проведение прочих процедур, необходимых для оценки положения должника. Это и обуславливало относительно небольшое количество банкротств.
Зачастую, если должником выступал не крупный бизнес с активами, находящимися на виду, добросовестные предприниматели отказывались от запуска процедуры банкротства контрагента, опасаясь вместо возврата долга понести дополнительные расходы. Теперь же ситуация изменена в корне за счет возможности привлечь к субсидиарной ответственности бенефициара или управленца, которые осознавая убыточность своей бизнес-модели, не начинали банкротство по собственной инициативе, а продолжая деятельность увеличивали свой долг.
Из отрицательных сторон реформы. Стоит отметить возможность наступления негативных последствий для бенефициара в связи с гибким применением судами действующего налогового законодательства. К сожалению, не редки случаи, когда результатом «нового прочтения» или креативного применения закона судами становится задолженность бизнеса перед бюджетом в десятки, а то и сотни миллионов рублей. Как показывает практика, даже в случаях, когда налогоплательщику удается доказать свою правоту в прокуратуре и суде, бюджет деньги возвращает с трудом.
Например, в рамках дела А40-232515/2017 налогоплательщику вменили недоимку по налогу на имущество организаций, привлекли к ответственности, и лишь после того, как он в рамках отдельного дела признал незаконным применение нормативного правового акта к спорным налоговым правоотношениям, решение инспекции было отменено. Но, даже с учетом признания незаконным НПА ВС РФ предписал все-таки доначислить налогоплательщику налог и штрафы, только уже на основании другого механизма. Таких примеров много.
В контексте банкротства такой своеобразный взгляд (а иногда и пересмотр) судами на положения закона с учетом проведенной реформы способен не только поставить крест на бизнесе, но и лишить его бенефициара личного имущества. Полагаю, что такой специфический подход в правоприменении является следствием внутренней установки органов власти на максимальные сборы денежных средств в бюджет (вне зависимости от их корреляции с законом). С этой точки зрения невозможно судить о том, что служит основанием для признания того или иного механизма, заложенного законом, излишне жестким или ограничивающим деловую активность — ее ограничивает отсутствие действенных инструментов защиты в суде.
Если же оставить в стороне негативные аспекты, сводящиеся к вопросам организации правоприменительной практики у нас в стране, то можно констатировать однозначное положительное влияние реформы на бизнес-среду. В первую очередь, за счет повышения ответственности недобросовестных предпринимателей, а также повышение эффективности процедуры банкротства для достижения целей защиты интересов кредиторов.
Вам надо по-другому работать с наличкой. Кого прижмут налоговики и банки? Забирайте запись, пожалуй, лучшего вебинара «Клерка»: «Как будут контролировать наличку по 115-ФЗ».
Только до завтра можно забрать запись со скидкой 60%. Программу вебинара смотрите здесь
Конечный бенефициар как контролирующее должника лицо
Раскрывая понятие контролирующего лица, Закон о банкротстве содержит различные презумпции, имеющие целью упростить процесс доказывания факта контроля со стороны лиц, привлекаемых к ответственности. Одной из таких презумпций является «презумпция выгодоприобретателя».
«Презумпция выгодоприобретателя» содержится в пп. 3 п. 4 ст. 61.10 Закона о банкротстве и гласит: «Лицо предполагается контролирующим, если оно извлекало выгоду из незаконного или недобросовестного поведения лиц, указанных в пункте 1 статьи 53.1 ГК РФ».
Указанная презумпция очень обширна по своему содержанию. Так, из нее следует, что к ответственности возможно привлечь любое лицо, которое извлекает выгоду из незаконного или недобросовестного поведения менеджмента компании (вне зависимости от наличия формально-юридических связей).
Постановление Пленума № 53 содержит разъяснения относительно применения данной презумпции.
Так, «презумпция выгодоприобретателя» может быть применима в случае, если бенефициар извлек существенную выгоду в виде увеличения (сбережения) активов, которая не смогла бы образоваться, если действия менеджмента соответствовали закону, а также принципу добросовестности.
В Постановлении Пленума № 53 приводятся примеры, в которых возможно действие «презумпции выгодоприобретателя»:
Кроме того, ценны разъяснения ФНС России относительно применения данной нормы[1].
В Письме ФНС России разбирается с основаниями введения «презумпции выгодоприобретателя» законодателем. Налоговый орган приходит к выводу, что ситуация, когда должник осуществляет свою деятельность с систематическим убытком для себя, но с выгодой для другого лица, не принимая никаких действий по изменению бизнес-модели, противоречит самому понятию предпринимательской деятельности. А значит, добросовестный участник гражданского оборота таким образом вести себя не должен.
В частности, бенефициар может извлекать выгоду из бизнес-модели, которая построена на основе принципа распределения на рисковые (центры убытков) и безрисковые (центры прибылей) части. При возникновении проблем с центром убытков, такую компанию можно обанкротить, а имеющиеся активы сохранить на центрах прибыли.
В настоящее время отсутствует судебная практика по применению пп. 3 п. 4 ст. 61.10 Закона о банкротстве. Однако бенефициарные владельцы бизнеса привлекались к субсидиарной ответственности.
Так, в рассмотренном Верховном Суде РФ деле к ответственности был привлечен участник компании, которая, в свою очередь, являлась мажоритарным участником должника[2].
Судом было сформулировано понятие «конечного бенефициара», а также определен примерный перечень доказательств, с помощью которых можно доказать контроль такого лица над должником. В частности, о контроле над должником со стороны бенефициара могут свидетельствовать следующие обстоятельства:
В громком деле о банкротстве ООО «Дальняя степь» конечные бенефициары также были привлечены к субсидиарной ответственности по обязательствам должника.
Верховный Суд РФ указал, что аффилированность лиц может подтверждаться не только наличием формально-юридических связей, но и фактической аффилированность «в ситуации, когда путем сложного и непрозрачного структурирования корпоративных связей (в том числе с использованием оффшорных организаций) или иным способом скрывается информация, отражающая объективное положение дел по вопросу осуществления контроля над должником»[3].
При этом лицо, которое получило прямо или косвенно выгоду, предполагается инициатором недобросовестного поведения, которое было необходимо для получения выгоды. При опровержении данного обстоятельства лицо должно экономически обосновать получение выгоды.
Ждем дальнейшего развития судебной практики по вопросу привлечения конечных бенефициаров к субсидиарной ответственности.
[1] Письмо ФНС России от 16.08.2017 № СА-4-18/16148@ «О применении налоговыми органами положений главы III.2 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ»
[2] Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 15.02.2018 № 302-ЭС14-1472(4,5,7) по делу № А33-1677/2013
[3] Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 06.08.2018 года № 308-ЭС17-6757 (2, 3) по делу № А22-941/2006
Конечный бенефициар как контролирующее должника лицо
Раскрывая понятие контролирующего лица, Закон о банкротстве содержит различные презумпции, имеющие целью упростить процесс доказывания факта контроля со стороны лиц, привлекаемых к ответственности. Одной из таких презумпций является «презумпция выгодоприобретателя».
«Презумпция выгодоприобретателя» содержится в пп. 3 п. 4 ст. 61.10 Закона о банкротстве и гласит: «Лицо предполагается контролирующим, если оно извлекало выгоду из незаконного или недобросовестного поведения лиц, указанных в пункте 1 статьи 53.1 ГК РФ».
Указанная презумпция очень обширна по своему содержанию. Так, из нее следует, что к ответственности возможно привлечь любое лицо, которое извлекает выгоду из незаконного или недобросовестного поведения менеджмента компании (вне зависимости от наличия формально-юридических связей).
Постановление Пленума № 53 содержит разъяснения относительно применения данной презумпции.
Так, «презумпция выгодоприобретателя» может быть применима в случае, если бенефициар извлек существенную выгоду в виде увеличения (сбережения) активов, которая не смогла бы образоваться, если действия менеджмента соответствовали закону, а также принципу добросовестности.
В Постановлении Пленума № 53 приводятся примеры, в которых возможно действие «презумпции выгодоприобретателя»:
Кроме того, ценны разъяснения ФНС России относительно применения данной нормы[1].
В Письме ФНС России разбирается с основаниями введения «презумпции выгодоприобретателя» законодателем. Налоговый орган приходит к выводу, что ситуация, когда должник осуществляет свою деятельность с систематическим убытком для себя, но с выгодой для другого лица, не принимая никаких действий по изменению бизнес-модели, противоречит самому понятию предпринимательской деятельности. А значит, добросовестный участник гражданского оборота таким образом вести себя не должен.
В частности, бенефициар может извлекать выгоду из бизнес-модели, которая построена на основе принципа распределения на рисковые (центры убытков) и безрисковые (центры прибылей) части. При возникновении проблем с центром убытков, такую компанию можно обанкротить, а имеющиеся активы сохранить на центрах прибыли.
В настоящее время отсутствует судебная практика по применению пп. 3 п. 4 ст. 61.10 Закона о банкротстве. Однако бенефициарные владельцы бизнеса привлекались к субсидиарной ответственности.
Так, в рассмотренном Верховном Суде РФ деле к ответственности был привлечен участник компании, которая, в свою очередь, являлась мажоритарным участником должника[2].
Судом было сформулировано понятие «конечного бенефициара», а также определен примерный перечень доказательств, с помощью которых можно доказать контроль такого лица над должником. В частности, о контроле над должником со стороны бенефициара могут свидетельствовать следующие обстоятельства:
В громком деле о банкротстве ООО «Дальняя степь» конечные бенефициары также были привлечены к субсидиарной ответственности по обязательствам должника.
Верховный Суд РФ указал, что аффилированность лиц может подтверждаться не только наличием формально-юридических связей, но и фактической аффилированность «в ситуации, когда путем сложного и непрозрачного структурирования корпоративных связей (в том числе с использованием оффшорных организаций) или иным способом скрывается информация, отражающая объективное положение дел по вопросу осуществления контроля над должником»[3].
При этом лицо, которое получило прямо или косвенно выгоду, предполагается инициатором недобросовестного поведения, которое было необходимо для получения выгоды. При опровержении данного обстоятельства лицо должно экономически обосновать получение выгоды.
Ждем дальнейшего развития судебной практики по вопросу привлечения конечных бенефициаров к субсидиарной ответственности.
[1] Письмо ФНС России от 16.08.2017 № СА-4-18/16148@ «О применении налоговыми органами положений главы III.2 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ»
[2] Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 15.02.2018 № 302-ЭС14-1472(4,5,7) по делу № А33-1677/2013
[3] Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 06.08.2018 года № 308-ЭС17-6757 (2, 3) по делу № А22-941/2006
Сдать бенефициара и раскрыть сделки: снижаем размер «субсидиарки»
Способы уменьшить «субсидиарку»
Ст. 61.11 закона о банкротстве.
Одно из популярных оснований привлечения к субсидиарной ответственности – непередача управляющему документов. Но «субсидиарку» можно снизить, если сведения из этих бумаг не позволили бы погасить требования кредиторов (дело № А19-4786/2014).
Снизить ответственность можно, если размер долга увеличился из-за внешних факторов (Постановление Пленума ВС № 53). А причиной банкротства стали объективные причины, такие как стихийные бедствия, форс-мажоры, пандемия коронавируса.
По делу № А76-1643/2017 конкурсный управляющий ЖКХ Сугоякское пытался привлечь собственника к ответственности. Но первая инстанция и апелляция решили, что после появления новой частной котельной коммунальное предприятие фактически прекратило деятельность. То есть к банкротству привели внешние факторы, поэтому оснований для «субсидиарки» нет.
Законодатель и практика идут по пути изучения фактических обстоятельств каждого конкретного дела и «заслуг» каждого лица, привлекаемого к субсидиарной ответственности.
Фиктивный руководитель
Арбитражный суд Северо-Западного округа решил, что отсутствие влияния со стороны руководителя доказывают незначительный период в должности и неучастие в функционировании предприятия: не заключал договоры, не проводил финансовые операции (дело № А56-86147/2017).
Арбитражный суд Московского округа указал, что снизить «субсидиарку» можно, если номинал пытался снять с себя полномочия гендиректора и уволиться (дело № А40-214432/2016).
Руководитель рассчитывал устранить финансовые проблемы с помощью экономически обоснованного плана. Суд решил: можно освободить от ответственности на тот срок его выполнения, что автоматически снижает «субсидиарку» (дело № А12-18544/2015).
По словам Антонова, если директор-ответчик заявляет, что за ним стоит бенефициар-контроллер, аргументы по защите от ответственности в глазах суда превращаются в пыль: «То есть ответчик признает, что должник разграблен реальными КДЛ и остается лишь вопрос круга виновных и объема ответственности». Журавчак тоже считает, что судам мало одного только факта номинальности. От ответчика ждут реальных действий, которые помогут рассчитаться с кредиторами.
«Сдать» бенефициара
Номинал может раскрыть информацию о бенефициаре. Фиктивному руководителю нужно доказать, что реальный контроль осуществлял не он. Объяснить, почему его назначили на должность управленца.
Наталья Иванова* рассказала в суде, что по профессии она ветеринар, а занять пост директора фирмы «Дельфи» на полгода ее попросил Олег Подковыров*. Фактически она не руководила обществом, о финансовых проблемах должника не знала. Три инстанции решили: номинала от ответственности освободить, а реальное контролирующее лицо привлечь к «субсидиарке». Подковыров попытался это решение обжаловать, но Верховный суд в передаче кассационной жалобы ему отказал (дело № А45-7627/2015).
По другому делу кассация отменила акты о привлечении директора к «субсидиарке», который указал на бенефициара. Суду он представил электронную переписку с реальным КДЛ, но первая инстанция и апелляция решили взыскать с ответчика 16 млн руб. в пользу общества. Их «поправил» АС Западно-Сибирского округа: нужно рассмотреть вопрос о снижении «субсидиарки» и привлечь к ответственности реального руководителя. Кассация направила дело на новое рассмотрение, решение по нему еще не вынесли (дело № А27-4356/2017).
В рамках дела о банкроте «ТехМаш» установлено, что гендиректор не подписывал документы, не имел данных для входа в клиент-банк. Сначала суды решили, что топ-менеджера стоит освободить от ответственности, но после привлекли к «субсидиарке» солидарно с другими контролирующими лицами (дело № А40-124871/2017).
На практике, по словам Лиджиева, сложился почти единообразный подход – недостаточно только сослаться на статус КДЛ у другого лица. «Скидку», говорит Журавчак, удастся получить, если информацию о бенефициаре можно монетизировать. В противном случае руководитель понесет ответственность «по полной». Такая позиция указана и в Письме ФНС от 16 августа 2017 года № СА-4-18/16148@: нельзя снижать ответственность, если номинал не представил сведения, позволяющие привлечь реальное контролирующее лицо к ответственности и исполнить судебный акт.
Арбитражный суд Московского округа указал, что само по себе раскрытие фактического руководителя без информации о его имуществе не является основанием для снижения размера ответственности (дело № Ф05-3407/2017).
АС Московского округа и по делу № А40-110642/2015 отметил, что простой ссылки на фамилию, без более подробной информации, недостаточно для уменьшения «субсидиарки».
Арбитражный суд Московского округа по делу № А40-218194/2016 решил, что снизить «субсидиарку» нельзя, так как «ответчик не представил никаких сведений об имуществе фактического руководителя».
В деле № А40-128498/2018 номинал предоставил копии актов сверки взаимных расчетов, но суд решил, что они не отвечают признакам первичных, поэтому не помогут взыскать дебиторскую задолженность.
По мнению Антонова, раскрытие информации о бенефициаре зачастую не спасает от «субсидиарки», а приводит к солидарной ответственности с раскрытым лицом. Суды считают, что если номинал не получал угроз или иных действий, то и нет оснований освобождать его от ответственности.
Данный подход является самым правильным. В противном случае номиналы, которые изначально сознательно нанимаются в юридические лица для реализации недобросовестных конструкций, всегда будут выходить сухими из воды.
Раскрыть сделки
Уменьшить размер ответственности можно, если раскрыть схемы сокрытия и вывода имущества. Но как и с информацией о бенефициаре, значение имеет не просто указание, а «полезность» – помогут ли сведения восстановить права кредиторов.
Номинал должен доказать, что сделки, причинившие вред кредиторам, совершались или одобрялись фактически контролирующим лицом. По делу № А60-35727/2016 фиктивный руководитель доказал влияние определенной группы лиц с помощью документов с их подписями и показаний свидетелей.
Выигрышный аргумент, говорит Журавчак, – это раскрыть детали ничтожных сделок. Так, в рамках дела № А40-107728/2017 номинал помог обнаружить контролирующее лицо через структуру управления контрагента, по которому выводили активы должника.
Сложность в том, что к моменту подачи заявления о привлечении к «субсидиарке» все выведенное имущество выявлено, как и сама схема, говорит Антонов. По его мнению, номинал, который решится пойти против своего бенефициара, должен очень хорошо подумать, чем реально он может помочь независимым кредиторам и арбитражному управляющему?
Фиктивный руководитель может и не знать «схемы» вывода имущества или бенефициаров, полагает Журавчак. С этим эксперт связывает незначительное число актов в пользу номиналов.
Не стоит «бросать» своих реальных или номинальных контролирующих лиц до момента завершения дела о банкротстве и истечения сроков давности для привлечения к «субсидиарке», считает Антонов. Директор, оставшийся один на один с агрессивными кредиторами, инстинктивно начнет называть имена и раскрывать сделки.
Нужно сохранять сведения о степени участия в управлении (переписку, подписываемые документы), полагает Лиджиев. Лучшая защита от «субсидиарки» для номинала – добросовестное поведение. Например, возражение против негативных для компании действий и минимизация ущерба (вплоть до увольнения).