Как назывались музыканты в средневековье
Как назывались музыканты в средневековье
Странствующие музыканты
«Жил да был трубадур, беззаботный малый, он скитался по дорогам, исполняя песни для королей и принцесс. Везде его встречали с распростертыми объятиями. Он бренчал на лютне, пел песни о любви и отчаянной смелости, очаровывал дам и продолжал свой путь. Вот это жизнь!» Да, красивая жизнь, если забыть, что все было по-другому.
Кто же были исторические трубадуры, менестрели, голиарды, скоморохи? Что толкало их в дорогу — дух романтики или суровая необходимость?
Дороги Средневековья
Средневековый человек был довольно музыкален: он различал десятки трубных сигналов и колокольных звонов, знал много песен, играл на инструментах. Он мог часами наслаждаться песнями жонглеров — странствующих музыкантов.
Строгая церковная жизнь, сопровождаемая божественными звуками григорианского хорала, не менялась столетиями, но за порогом храма жизнь не стояла на месте. Росли города, окруженные крепостями, в феодальных замках рыцари посвящали время воинским забавам и турнирам, праздники собирали толпы народа, жаждавшего зрелищ и развлечений. По дорогам Европы бродили музыканты и артисты, разыгрывавшие театральные сцены из жизни святых, рыцарей и простого народа: английские менестрели, французские жонглеры и голиарды, немецкие шпильманы, да и про русских скоморохов не забудем. А где же трубадуры?
Трубадуры
Слово «трубадур» возникло в конце XI века в Окситании (на юге Франции и севере Италии и Испании). Это было уникальное место, где мирно сосуществовали несколько культур — христианская, мусульманская и иудейская.
Толпы разношерстного народа шли по дорогам к святому Иакову в Испанию или к папе в Рим. Корабли с паломниками и крестоносцами отплывали в Святую землю, а в порты приходили торговые корабли. Воздух вольности, близость мавританской Испании с ее университетами, развитие торговли сделали Окситанию поистине цветущим краем и центром интеллектуальной жизни.
В воинской культуре тогдашней Европы не было места изящным искусствам, куда интереснее было смаковать кровавые подробности прошедшей битвы. Поэты-трубадуры произвели революцию: на понятном языке (а не на высокой латыни) они превозносили другие ценности — не только война, но и любовь, не только рыцарские, но и поэтические турниры. Они создали не только лирическую поэзию, но и культуру чувств — все современные влюбленные, говорящие комплименты своим очаровательным возлюбленным, продолжают куртуазные традиции. Снова зазвучали слова святого Иоанна «Бог есть любовь». Рыцарь теперь искал не только земную, но и идеальную любовь, совершенствующую душу, Он стремился служить Прекрасной Даме, причем бескорыстно и даже тайно. «Я так преданно и верно люблю вас, что ни одному другу не доверю тайну моей любви к вам», — говорил трубадур Пейре Видаль. Многие знатные рыцари были трубадурами. Чего стоит одно лишь имя Ричард Львиное Сердце.
Трубадуры путешествовали сами или нанимали странствующих певцов-жонглеров, обучали их своим песням и снаряжали в дорогу. Так песни и новые идеи распространялись по Европе.
Менестрели: слуги и бунтари
Менестрель — это не только странствующий персонаж. Само слово «менестрель» означает «состоящий на службе». Гарантией хоть какого-то достатка была служба в замке, причем самая разная. История сохранила имя нормандского менестреля Тайлефера, храбро сражавшегося в битве при Гастингсе в 1066 году. Менестрели также могли нести караульную службу: в 1306 году менестрель Ричард затрубил тревогу в Виндзоре и спас замок от пожара. Англичане сожалеют, что менестрелей уже не было в 1992 году, когда замок все-таки сильно пострадал от огня.
Бродячие музыканты — первые профессиональные артисты. Всем своим видом они старались выделяться из толпы — это и знак его ремесла, и заявление всем окружающим о своем положении изгоя. Кто объявил их изгоями? Конечно, церковь, но и сами музыканты способствовали этому: они «взрывали» общество, смущали умы. «Вечно меченые внешне, они и в поведении, и в нравах выказывали вражду к обыденному жизненному укладу, к вассальной приниженности и ханжеству, к почитанию сословных барьеров, к упованию на сеньорскую щедрость» (М. Сапонов). Гираут де Калансо утверждает, что настоящему жонглеру следует завести себе приставную рыжую бороду и вырядиться в костюм, «пугающий дураков». Шутливые песенки на злобу дня и веселили горожан, и пугали одновременно.
Взаимоотношения с церковью у музыкантов были неоднозначные: клирикам запрещалось становиться жонглерами и голиардами, но, по иронии судьбы, именно нарушители запрета толпами бродили по Европе и благодаря своей грамотности оставили рукописное песенное наследие.
Настоящие профессионалы
Известность музыканта зависела не от сословия, к которому он принадлежал, а, как ни удивительно, от его профессиональных качеств.
Немногие сегодняшние музыканты и артисты смогли бы стать достойными менестрелями. Судите сами. Что должен был уметь артист XII века? Поэт-певец был исполнителем, творцом, актером и режиссером одновременно. Мало кто умел тогда читать и писать, зато память была феноменальная, например, каждый уважающий себя нормандский менестрель знал «Песнь о Роланде», а в ней 4000 строк! Источник XIII века определяет менестреля как того, кто «умеет рифмовать, остроумен, знает историю о Трое, умеет удержать яблоко на острие ножа, жонглировать, танцевать, прыгать через обруч, играть на цистре, мандоле, арфе, виоле и гуслях, подражает голосам птиц, умеет дрессировать собак и управлять марионетками». Ну как? Кто хочет попробовать?
Настоящие таланты были востребованы — молва о них быстро разлеталась, их приглашали в разные замки и неплохо платили. Зрители вообще реагировали бурно и непосредственно: хорошему артисту сопереживали и одобрительно хлопали, нерадивого с побоями выставляли за дверь.
Связующее звено Европы
Потрясающая особенность того времени — эстетическое единство. Не было «национальных школ», музыканты с голоса в живом общении усваивали разные языки. «При испанских дворах христиане музицировали бок о бок с мусульманами и евреями, а английские, немецкие, итальянские и фламандские музыканты в полном согласии сотрудничали в больших ансамблях». Музыканты учились друг у друга, например, шпильман Освальд фон Волькенштейн в своих странствиях научился петь песни на десяти языках, а жонглер Раймбаут де Вакейрас создавал пятиязычные дескорты — в десятистрочной строфе каждая пара стихов написана на своем языке.
Гираут де Кабрейра в «Поучении» наставлял: «Большого знания не приобретешь, если не будешь выезжать за пределы своих мест». Музыканты — поистине люди без границ! Тангейзер (прототип героя оперы Р. Вагнера), если верить его словам, побывал не только в Средиземноморье и Центральной Европе, но даже дошел до Руси. Белорусские лицедеи разыгрывали сцены из немецкого эпоса, а итальянский поэт Ариосто упоминает о литовских и русских скоморохах-медведчиках. Если музыкант покорил публику мастерством, то его прославляли и одаривали независимо от того, откуда он родом, богат он или нищ и на каком языке говорит.
Эти традиции странствующих, а позже гастролирующих, музыкантов объединяют людей и сейчас. Но связи выстраиваются не только в пространстве, но и во времени.
Связь времен
Всего двести лет прожила прекрасная окситанская культура. Ее богатства и ее вольнодумие не могли остаться незамеченными. Печально известные крестовые походы против своих, разграбление городов, рождение инквизиции… Трубадуров и жонглеров объявили вне закона, многим пришлось поневоле стать странниками и нести слова о любви, о сражениях, о стойкости духа, о поиске справедливости в другие земли. Например, в Италию… Великое поколение поэтов Возрождения Данте, Петрарка, Боккаччо, поэты-символисты Серебряного века и многие другие учились «веселой науке» трубадуров — певцов неоднозначной эпохи Средневековья.
Дополнительно:
Шагая, покорные своей судьбе, странствуют много по земле мужи, радость людей, говорят о своих нуждах, сказывают спасибо за подарки и всюду встречают знатока песен, щедрого на дары… Тот, кто воспевает славу (других), имеет под небом самую лучшую долю.
Англосаксонская песнь «Видсид»
Три предмета, а именно спасение, любовное наслаждение и добродетель, являются первенствующими, и говорить о них, как и о том, что ближайшим образом к ним относится, то есть о воинской доблести, любовном пыле и справедливости, следует с большой значительностью. Только это… и воспевали народной речью блистательные мужи, именно Бертран де Борн — брани, Арнальд Даниель — любовь, Герард де Борнель — прямоту.
Данте Алигьери «О народном красноречии»
Я ненавижу лживость и обман,
Путь к истине единственно мне гож,
И, ясно впереди или туман,
Я нахожу, что он равно хорош;
Пусть сплошь и рядом праведник бедней
Возвышенных неверьем богачей,
Я знаю: тех, кто ложью вознесен,
Стремительнее тянет под уклон.
Хочу сказать сирвентою моей,
Что правды избегающий злодей
Ни здесь, ни там, как ни старайся он,
Не будет к лику славных сопричтен.
В путь, Раймондет! Сирвенты суть моей
Узнают лишь храбрец и книгочей;
Не пой ее мужлану, ибо он
И слыша не поймет, откуда звон.
Коль не от сердца песнь идет,
Она не стоит ни гроша,
А сердце песни не споет,
Любви не зная совершенной.
Мои кансоны вдохновенны —
Любовью у меня горят
И сердце, и уста, и взгляд…
Бернарт де Вентадорн
Литература
М. Сапонов. «Менестрели». Очерки музыкальной культуры Западного Средневековья.
Ж. Брюнель-Лобришон, К. Дюамель-Амадо. Повседневная жизнь во времена трубадуров. XII–XIII века.
как называли в средние века Франции странствующего поэта и певца?
Жонглёр (старофранцузское — «jougleor», «jongleur», из латинского «joculator» — «потешник») — странствующий сказитель, профессиональный певец, часто также музыкант или фокусник. Как правило, такие музыканты были и композиторами, и исполнителями (часто песен, сочинённых другими), отлично владевшими искусством игры на многих музыкальных инструментах.
Жонглёр соответствует немецкому «spielmann», английскому «minstrel» — из латинского «ministerialis» — «прислужник». Как интернациональное явление феодального средневековья социально пёстрая группа, большей частью жонглёры были более низкого происхождения, чем трубадуры, обслуживавшая — в противоположность куртуазным поэтам — не только владетельного сеньора и рыцаря, но и горожанина и даже крестьянина. До сегодняшнего дня дошли имена некоторых из них: Папиоль был постоянным исполнителем песен Бертрана де Борна, Пистолета (букв. «письмецо») — жонглёр Арнаута де Марейля — автор популярнейшей кансоны «Мне б тысячу марок серебром…». Часто трубадур в завершающих строфах кансоны (так называемой посылке) обращается к своему жонглёру с просьбой донести песню до адресата.
http://ru.wikipedia.org/wiki/Жонглёр
ЖОНГЛЁР [фр. jongleur] — 1) в средние века во Франции — странствующий актер, певец, музыкант (см. гистрион, шпильман); 2) цирковой артист, который искусно подбрасывает и ловит одновременно несколько предметов.
Гистрио́н (от лат. histrio — актёр, трагик), вагант — странствующий актёр Средневековья. Был одновременно поэтом, рассказчиком, певцом, лицедеем, музыкантом-инструменталистом, танцовщиком, дрессировщиком зверей, циркачом. В Германии это шпильман (от нем. spielmann — играющий человек), во Франции — жонглёр, в Англии — менестрель, в Италии и Испании — голиард, гальярд.
Церковная элита или бродячие поэты? Кто сочинял светские песни в Средние века
Люди Средневековья были не прочь посмеяться над собой, и церковная элита не исключение. Европейские богословы XI–XIII веков нередко оказывались еще и отличными сатирическими поэтами! А вот обнаружившим музыкальные рукописи прошлого ученым XIX столетия поверить в подобное было сложно, и потому светская лирика и музыка Высокого Средневековья почти два столетия приписывались вагантам — бродячим маргиналам от католического священства. Руководитель ансамблей Labyrinthus и Medievallica, худрук фестиваля средневековой музыки Musica Mensurata Данил Рябчиков рассказывает о поэтическом наследии интеллектуалов Англии и Франции XI–XIII столетий и о том, кому принадлежит изречение «все дороги ведут в Рим».
«Вага́нты — творческие люди в Средние века (XI–XIV века) в Западной Европе, способные к сочинительству и к исполнению песен или, реже, прозаических произведений».
Из статьи «Википедии»
В 1569 году герцог Баварии Альбрехт V Великодушный (1528–1579) повелел произвести ревизию книг в монастыре Бенедиктбойерн и убрать все «ненадлежащие монахам» книги. В их число, вместе с рукописями античной классики, попал манускрипт со средневековыми латинскими стихами (часть которых была снабжена адиастемастическими невмами ).
Одна из страниц рукописи Carmina Burana, содержащих нотацию
Снова эту рукопись обнаружили лишь в 1803 году, а описали и опубликовали полностью лишь в 1847-м. Это сделал Иохан Андреас Шмеллер, он же и назвал рукопись Carmina Burana (то есть «Песни Бойерна»).
Первые исследователи от содержания произведений пришли в шок. На средневековой латыни, на языке церкви, в них говорилось не только о религии (из более чем 210 произведений Carmina Burana и связанных с нею Fragmenta Burana — около 80 духовных произведений, включая две литургические драмы), но и о пьянстве, взяточничестве, сексе и играх, и при этом осмеивались монахи, аббаты и Римская курия!
За Carmina Burana последовали другие схожие рукописи. Филологи, столкнувшиеся с целым корпусом подобной латиноязычной поэзии, не могли поверить, что такое могло быть сочинено и записано «в лоне церкви», и сочли это творением маргиналов.
Читайте также предыдущие тексты цикла
Гипотеза, уподобляющая голиардов вагантам, стала широко известной благодаря книге The Wandering Scholars (1927) ирландской писательницы Хелен Уоддел и ее последующих переводах средневековой латиноязычной поэзии — Medieval Latin Lyrics (1929) и More Latin Lyrics (опубликованы в 1970-х, уже после смерти Уоддел). Популярность книги The Wandering Scholars была велика. Английский композитор Густав Холст написал камерную оперу The Wandering Scholar (sic!) (сочинена в 1929–1930 годах, первое исполнение — 1934-й) по либретто, основанном на книге Уоддел.
Густав Холст. The Wandering Scholar, op. 50
В 1930 году Альфонс Хилка и Отто Шуман опубликовали первое критическое издание текста Carmina Burana. А 8 июня 1937 года состоялась премьера одноименной кантаты немецкого композитора Карла Орфа на тексты рукописи из Бенедиктбойерна. Первый хор этой кантаты стал одним из самых известных произведений академической музыки XX века, и сегодня название Carmina Burana знакомо многим.
Карл Орф. O Fortuna
Тексты из Carmina Burana переводились и на другие языки, а гипотеза о том, что голиарды, авторы некоторых из стихов, — это ваганты, стала звучать со сцены, упоминаться в концертных анонсах и рецензиях, статьях, переводах и даже книгах.
Первый звонок прозвенел в 1960-х, когда, благодаря деятельности Studio der frühen Musik под руководством Томаса Бинкли, начала исполняться «аутентичная» Carmina Burana.
Studio der frühen Musik, Carmina Burana (1964)
Слово «аутентичная» неслучайно взято в кавычки: несмотря на название, множество записей и концертов с ним, музыка для этих программ бралась и берется в подавляющем большинстве случаев не из бенедиктбойернской рукописи. Потому что, во-первых, музыка в этом манускрипте сохранилась всего лишь для нескольких произведений. А во-вторых (что даже более важно), она записана адиастематическими невмами, которые чаще всего могут быть расшифрованы только гипотетически. Поэтому для исполнения произведений из Cаrmina Burana собственно музыку чаще всего берут совсем из других рукописей.
Как оказалось, эти произведения сохранились в разных музыкальных манускриптах, прежде всего в рукописях знаменитой парижской школы Нотр-Дам наряду с произведениями Перотина и Леонина. Так, в знаменитом и богато оформленном манускрипте, хранящемся сейчас во Флоренции, Ms. Pluteo 29.1, можно найти 20 произведений из Carmina Burana. А эта рукопись, выполненная по заказу собора Нотр-Дам, предназначалась, как считают некоторые исследователи, в подарок королю Франции Людовику IX Святому (1214–1270).
Страница 223v флорентийской рукописи Ms. Pluteo 29.1, содержащая начало кондукта Celum non animum (в Carmina Burana он известен под номером CB 15)
В нее (как и в другие музыкальные рукописи) наряду с музыкой главного собора Франции были включены не только 20 произведений Carmina Burana, но и несколько десятков светских песен на латыни (вместе с сотнями духовных произведений).
Может быть интересно
Подобная ситуация, впрочем, характерна не только для флорентийской рукописи, но и для десятка других богато украшенных и, по всей видимости, невероятно дорогих в изготовлении манускриптов, выполненных в разных монастырях по всей Европе. И если авторами этих песен были маргиналы, отвергаемые высоким монашеским обществом, то почему их произведения встречаются в немалом числе именно монастырских сборников и хранились в монастырских библиотеках?
Уже к 1980-м гипотеза о вагантах стала восприниматься музыковедческим сообществом как неверная. Довольно консервативная (и влиятельная) музыкальная энциклопедия New Grove Dictionary of Music считала, что «термин wandering scholars часто ассоциируют со средневековой светской латиноязычной поэзией, но это, вероятно, ошибка» (статья Early Latin secular song Гордона Андерсона и Томаса Пэйна).
В 1998 году вышла книга Брайана Джиллингхэма The Social Background to Secular Medieval Latin Song, которая, возможно, окончательно показала, что вагантская гипотеза не подтвердилась.
Несмотря на обилие исследований, проведенных с того времени, когда гипотеза была выдвинута, не нашлось подтверждений тому, что clerici vagantes вообще умели писать музыку и стихи, не обнаружилась и связь между вагантами и голиардами, которая могла бы позволить их отождествлять. Более того, были установлены авторы многих произведений — и среди десятков имен нет ни одного маргинала, зато есть архиепископы, канцлеры, аббаты.
Джиллингхэм также составил список средневековых поэтов (до начала ХIII века), писавших светские стихи на латыни. Всего в нем около 170 имен, в числе которых 58 монахов, 37 епископов и архиепископов, 13 аббатов, 13 диаконов и архидиаконов, 12 учителей, 10 ученых, 8 каноников, 7 грамматиков, 6 канцлеров, 5 философов, 3 священника, 3 ритора и 3 клирика. Среди них нет никого, кого можно отнести к вагантам.
Так кем же были голиарды?
Термин «голиард» — неологизм ХII века. По поводу его этимологии какое-то время велись споры, но сейчас принято считать, что он происходит от слова «Голиас» и обозначает последователей Голиаса.
Кто такой Голиас, доподлинно неизвестно. Блестящее его описание дает британский историк и писатель Гиральд Камбрийский (ок. 1146 — ок. 1223) в трактате Speculum Ecclesiae («Зерцало церкви»), где говорится о паразите по имени Голиас, известном своим распутством и чревоугодием, который тем не менее образован и «выблевал» немало знаменитых песен, неблагоразумно «порванных» на короткие фразы.
Авторы ХIX века примеряли на место Голиаса Вальтера Мапа (ок. 1135 — ок. 1210) — английского клирика и писателя. Вальтер учился в Париже, был придворным короля Англии Генриха II, участвовал в III Латеранском соборе 1179 года, где ему, кстати, было поручено оспаривать аргументацию вальденсов, пытавшихся добиться от папы римского разрешения читать Библию на национальном языке. Затем он был каноником, прецентором в Линкольне, а в 1196 году стал архидиаконом Оксфорда. Ему долгое время приписывали некоторые «голиардские» поэмы, в том числе «Апокалипсис Голиаса» (в русском, довольно неудачном, увы, переводе Льва Гинзбурга он назван почему-то «Апокалипсисом голиарда»). Сейчас считается, что либо Вальтер Мап не писал стихотворений, либо они до нас не дошли. Впрочем, некоторые исследователи полагают, что он всё-таки, возможно, был автором текста кондукта Omnis caro peccaverat, в котором пересказана история Ноева ковчега.
Omnis caro peccaverat в исполнении ансамбля Labyrinthus
Гипотеза, отождествляющая Вальтера Мапа и Голиаса, подтверждений не нашла, и последнего сегодня чаще всего считают полумифологической фигурой.
Впрочем, некоторые исследователи, ссылаясь на упоминание «паразита» в описании Гиральда Камбрийского и средневековую традицию употребления этого слова, полагают, что речь могла идти о человеке, известном также по псевдониму Архипиита и жившем, вероятно, на деньги архиепископа Кельнского.
Другие исследователи полагают, что под Голиасом имелся в виду знаменитый философ, писатель, поэт и композитор Пьер Абеляр (1079–1142). По крайней мере, Голиафом/Голиасом его называет в письмах Бернар Клервоский.
O quanta qualia Пьера Абеляра в исполнении ансамбля Theatre of voices
Dolorum solatium Пьера Абеляра в исполнении ансамбля Sequentia
Читайте также
Другие известные авторы голиардских стихов, чьи произведения дошли до нас с музыкой:
Святой Алан Лилльский (1128–1202) — крупный богослов и поэт. Учился в Париже (вероятно, также у Абеляра) и Шартре. После смерти был почитаем как Doctor universalis. Алан Лилльский преподавал богословие в Париже и Монпелье, участвовал в работе III Латеранского собора (как и ранее упомянутый Вальтер Мап), умер будучи цистерцианским монахом. Автор большого числа сочинений по разнообразным вопросам, а его изречение «все дороги ведут в Рим» стало известной поговоркой.
Exeptivam actionem Алана Лилльского в исполнении ансамбля Labyrinthus
Петр Блуаский (ок. 1135 — 1211/1212) — французский поэт, богослов и дипломат. Родился в Блуа, в аристократической семье. Вероятно, учился у Иоанна Солсберийского (а тот, в свою очередь, у Абеляра), изучал право в Болонье и богословие в Париже. Петр был учителем будущего короля Сицилии Вильгельма II Доброго (1153–1189), затем — дипломатом у короля Англии Генриха II. В 1176 году стал канцлером в Кентербери и архидиаконом Бата. В 1190-х служил секретарем Алиеноры Аквитанской. Петр Блуаский — автор около 300 (!) дошедших до нас писем (это одна из самых больших коллекций частной корреспонденции Высокого Средневековья), нескольких религиозных трактатов и, вероятно, около 50 песен (из которых около 10 сохранились с нотацией). Впрочем, атрибуция некоторых из них признается спорной.
Vitam dixi Петра Блуаского в исполнении ансамбля Diabolus in musica
Вальтер Шатильонский (ок. 1135 — 1202/1203) — французский поэт и богослов. Учился в Париже и Реймсе, преподавал в Лане и Реймсе, впоследствии переехал в Англию для службы в канцелярии короля Генриха II. После убийства Томаса Бекета бежал во Францию и преподавал в Шатильоне-на-Марне. Затем посещал Рим и Болонью, где изучал каноническое право. В конце жизни служил в Реймсе. Автор огромной поэмы «Александреида» (повлиявшей на творчество Алана Лилльского и Матвея Вандомского) и богословского Tractatus contra Iudeos. Вальтер Шатильонский — один из выдающихся поэтов своего времени, неоднократно цитируемый, и автор ряда самых известных «голиардских» стихов. До нас дошло более 60 его произведений, более 10 сохранилось с музыкальной нотацией.
Фрагменты нескольких произведений Вальтера Шатильонского в исполнении ансамбля Labyrinthus
Филипп Канцлер (ок. 1160–1235) — французский богослов, поэт. Незаконный сын архидиакона Парижа; выходец из известного аристократического семейства, члены которого были камергерами королей Людовика VII и Филиппа II, епископами Парижа, Мо, Нуайона и Шалона. Филипп изучал богословие в Парижском университете, затем был архидиаконом Нойона, а в 1217 году стал канцлером Нотр-Дама, в обязанности которого прежде всего входило наблюдение за качеством образования в Париже. Автор богословского трактата Summa de Bono и около 700 сохранившихся проповедей. Ему приписывается авторство примерно 80 песен, многие из которых сохранились с нотацией.
O labilis sortis Филиппа Канцлера в исполнении ансамбля Diabolus in Musica
Светская музыка XI–XIII веков часто создавалась и записывалась в монастырях. Нас это может удивлять, но в дореформационное время связь светского и церковного миров была совсем другой, и светское и религиозное часто переплетались в, возможно, странном для нашего времени соотношении.
В песне Vestiunt silue tenera из «Кембриджских песен» (Carmina Cantabrigiensia, вторая половина) перечислены и описаны птицы, а заканчивается она словами о пчеле — символе чистоты, «если не считать ту, что носила Христа в своей утробе». Богослов Жерар Льежский (ок. 1220 — ок. 1270), говоря об изменении, очищении души посредством страдания, цитирует любовную песню Greve m’ont li mal d’amer, известную нам по двухголосному мотету второй половины XIII века Greve m’ont li mal d’amer/Iohanne.
Мотет Greve m’ont li mal d’amer/Iohanne в исполнении ансамбля Labyrinthus
Самая первая альба (рассветная песнь у трубадуров) — Phebi claro, в которой еще и перемешаны латинский и окситанский языки, — полна библейских аллюзий, так что и содержание ее может быть интерпретировано как светское, так и духовное.
Феба ясный луч еще не явлен,
Аврора шлет свой слабый свет на землю;
а стража будит спящих: «Эй, вставайте!»
Рассвет золотит морские волны,
зовет Солнце и уходит.
Стража! Смотри, тьма переходит в свет.
Проснулись наши тайные враги,
чтобы ловить и медленных, и быстрых —
И стража предупреждает, кричит: «Вставайте!»
Рассвет золотит морские волны,
зовет Солнце и уходит.
Стража! Смотри, тьма переходит в свет.
От Арктура несется северный ветер,
На небе звезды прячут свое сияние,
и Колесница повернула к востоку.
Рассвет золотит морские волны,
зовет Солнце и уходит.
Стража! Смотри, тьма переходит в свет.
Phebi claro в исполнении ансамбля Sequentia
И, как вы понимаете, это далеко не единственный пример. А что говорить о мотетах XIII–XIV веков, в которых один из голосов пел литургический текст, а другой — светский?
Впрочем, о средневековой музыке, не попадающей под определения светской и литургической, мы подробнее поговорим в следующий раз.