Как называли врачей на войне
5 отважных медиков, которые героически проявили себя в годы Великой Отечественной войны
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Михайлов Федор Михайлович
Огромный вклад в победу над фашистскими захватчиками внес Федор Михайлович Михайлов. До начала ВОВ он успел отслужить на флоте, поучаствовать в Гражданской войне и сражении против войск Юденича, закончить мединститут и стать врачом.
В 1941 году г. Славута, где Михайлов работал главврачом, был захвачен немцами. Не дождавшись появления местных подпольщиков, он решил создать собственную партизанскую организацию. Сумев добиться расположения немцев, он стал главврачом «Грослазарета» — лагерной больницы, где содержались раненые пленные солдаты. Именно в них он видел необходимый резерв «бойцов» для противостояния оккупантам. Михайлов создал инфекционный барак, куда помещались тяжелораненые красноармейцы, многих из которых он поставил на ноги. Так как немцы туда почти не заходили, выздоровевших пленных врач тайно переправлял на свободу, а лагерному начальству представлял их как «умерших».
Постепенно Михайлов сумел объединить подпольщиков соседних областей, и организация выросла в масштабное партизанское объединение. Ее участники стали устраивать диверсии, нанося захватчикам ощутимый урон. Немцы, узнав о подпольщиках, сумели вычислить Михайлова и арестовать. Сначала его несколько недель пытали, а когда поняли, что от него ничего не добиться — прилюдно повесили.
Зинаида Туснолобова-Марченко
Одной из выдающихся фигур военной медицины является половчанка Зинаида Михайловна Туснолобова-Марченко. За несколько месяцев до начала войны она вышла замуж, но вскоре ее мужа призвали на передовую. Сама же она тут же отправилась на медицинские курсы, а окончив их — ушла добровольцем на фронт. Несмотря на юный возраст, она на равных с мужчинами отправлялась в бой, на месте оказывая медицинскую помощь пострадавшим и вынося их с поля боя. За 8 месяцев нахождения на фронте Зинаида Туснолобова-Марченко спасла 128 раненных офицеров и солдат.
В феврале 1943 года Туснолобову тяжело ранили, когда она пыталась спасти командира, но не успела, он погиб. Прежде чем потерять сознание, Зинаида успела спрятать секретные бумаги, которые лежали рядом с военачальником. Когда она очнулась, немцы добивали раненых. К ней также подошли и стали бить прикладом по голове, отчего она снова потеряла сознание. Когда Туснолобову доставили в госпиталь, она была сильно обморожена. Из-за начавшейся гангрены врачам пришлось ампутировать ей обе руки и ноги.
Несмотря на полученную инвалидность, муж Зинаиды не бросил ее. Вместе они прожили счастливую жизнь и вырастили двоих детей.
Валерия Осиповна Гнаровская
Валерия Гнаровская родилась в 1923 году в деревне Модолицы (ныне Ленинградская область), окончила школу и собиралась поступать в институт, но ее планам не суждено было сбыться. Когда началась война, она вместе с семьей была эвакуирована в Тюменскую область, село Пеганово. Неоднократно она втайне от матери обращалась в военкомат с просьбой отправиться на передовую, но ей отказывали.
В 1942 году Валерия добилась зачисления в стрелковую дивизию, где окончила курсы медсестер, а после ушла на передовую добровольцем. Когда ее дивизия прибыла на Сталинградский фронт, она первая ринулась в бой, поразив всех своей отвагой и бесстрашием. Гнаровская принимала активное участие в обороне Сталинграда, воевала на Юго-Западном фронте, а также участвовала в Донбасской операции и освобождении Левобережной Украины.
В сентябре 1943 года несколько немецких танков прорвались в тыл советских войск, двинувшись к позициям медсанбата и штаба. Гнаровская не раздумывая схватила связку гранат и бросила их под танк, пожертвовав при этом своей жизнью. За все время пребывания на фронте, Валерия оказала медицинскую помощь более 300 солдатам и командирам. За мужество и героизм ей посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Буйко Петр Михайлович
Родился Буйко Петр Михайлович в 1895 году, выучился и поступил в петербургскую Военно-фельдшерскую школу. После он работал младшим помощником врача в военном госпитале Николаева.
На фронт Буйко отправился добровольцем в качестве военфельдшера. На захваченной врагами территории, сначала он вынужден был вести частную врачебную практику, а после работать в районной больнице Фастова. В это же время он вел партийную деятельность. Вместе с бежавшей из плена медсестрой, Буйко организовал подпольную организацию и партизанские отряды в соседних селах. На немецкой бирже труда он был одним из участников медицинской комиссии, что позволило ему вмешаться в мобилизацию пленных в Германию. Для этого он выписывал больным ложные диагнозы.
В 1943 году деятельность Буйко раскрыли, и он ушел к партизанам. В этом же году отряд попал под облаву немцев и врача арестовали. В течение двух суток его мучили и истязали, но он ни в чем не признавался. Не получив никаких ответов, немцы учинили над ним жестокую расправу. На глазах у местных жителей Буйко вместе с тремя заложниками облили бензином и сожгли заживо.
Георгий Синяков
Чуть менее известным военным медиком является Георгий Синяков. Несмотря на это, его вклад в борьбу над немецкими захватчиками бесценен. В 1928 году он окончил медуниверситет Воронежа, после чего более десяти лет заведовал отделением городской больницы.
В начале войны врач ушел на фронт хирургом медико-санитарного батальона. Вскоре он оказался с раненными бойцами в плену у немцев. Пройдя через несколько концлагерей, Синяков был отправлен в Кюстринский лагерь смерти, где начал оперировать раненых военнопленных. Весть о гениальном докторе быстро вышла за пределы лагеря и немцы стали привозить к Синякову своих родственников. Добившись расположения гестаповцев, Георгий смог свободно передвигаться по территории концлагеря, а дополнительно полученный пай — делить между другими заключенными. Вскоре врач возглавил подпольное формирование и стал помогать организовывать побеги.
Синяков разработал мазь, которая хорошо заживляла раны, но с виду оставляла их свежими. Так, вылечив тяжелораненых, он делал вид, что лекарства совсем не помогают, а потом устраивал немцам «показательные смерти». В числе его пациентов оказались сотни спасенных солдат, в том числе и известная летчица Егорова-Тимофеева. После освобождения из плена врач около 15 лет работал ведущим хирургом медсанчасти на тракторном заводе Челябинска.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Военные врачи
Военные врачи или, как их еще называли, военврачи – это военнослужащие, имеющие высшее медицинское образование и имеющие соответствующее звание. В свое время именно российские военные врачи внесли огромный вклад в военную медицину, так Николай Иванович Пирогов стал основоположником военно-полевой хирургии, основателем анестезии. В годы Великой Отечественной войны, а также во время локальных конфликтов современности: война в Афганистане и Чеченские кампании, российские военные врачи спасли сотни тысяч жизней.
13 июня 2013 года в Центральном академическом театре Российской армии состоялась очередная, 13-я по счету церемония вручения премии лучшим врачам России под названием «Призвание». Данную церемонию вели народный артист России Александр Розенбаум и известная телеведущая Елена Малышева. На церемонии в номинации «Военные врачи. Специальная премия врачам, оказывающим помощь пострадавшим во время войн, террористических актов и стихийных бедствий» награда досталась группе военных врачей Минобороны РФ, которые во время контртеррористической операции 1994-1995 годов на территории Чечни оказывали необходимую медицинскую помощь пострадавшим и раненным.
Премию военным врачам вручал лично министр обороны России генерал армии Сергей Шойгу. В приветственной речи Шойгу отметил важность работы военных врачей, а также высказал им слова признательности и благодарности за их самоотверженный труд не только во время ведения боевых действий, но и в мирной, повседневной жизни. На сцене номинантов поблагодарили российские офицеры Алексей Буздыгар и Сергей Музяков, которые в 1995 году сами прошли через заботливые руки награжденных военных медиков.
Группе военных врачей в составе начальника госпиталя Олега Попова, а также хирургов Александра Дракина, Михаила Лысенко, терапевта Александра Кудряшова в составе 696-го медицинского отряда особого назначения в декабре 1994 года пришлось развернуть свой военно-полевой госпиталь в районе города Моздок. В те дни военные медики работали по 16-18 часов в сутки, операции шли одна за другой без перерыва. Каждый день личный состав полевого госпиталя готовил к эвакуации и отправке на «большую землю» сотни раненых российских солдат и офицеров. За все время ведения боевых действий на Кавказе военные врачи спасли тысячи жизней российских военнослужащих.
Судьба доктора Олега Попова и его коллег во многом показательна и служит примером героизма и самоотверженности, преданности долгу. Всю первую войну в Чечне Олег Александрович Попов прошел, что называется «от звонка до звонка», будучи назначенным в 1993 году командиром 696-го медицинского отряда спецназначения. Именно силами врачей данного отряда в Моздоке был своевременно развернут госпиталь, где смог получить своевременное лечение почти каждый третий военнослужащий, раненный на территории Чечни. За свою отличную службу на Северном Кавказе Олег Александрович был отмечен орденом «За военные заслуги». Но это не единственные его боевые награды, предыдущие 4 боевых ордена военный врач получил, оказывая медицинскую помощь советским солдата и офицерам во время Афганской войны.
В марте 1996 года Олег Попов был уволен из рядов Вооруженных Сил: тяжелая контузия, которую он получил еще во время афганской кампании, в Чечне усугубилась, и его состояние здоровья больше не позволяло исполнять обязанности военного медика в прежнем ритме. После увольнения из российской армии Олег Попов – этот единственный во всех Вооруженных Силах офицер медицинской службы, который был награжден 5 боевыми орденами – 11 лет был простым военным пенсионером. Однако в 2007 году Попов был приглашен на свою нынешнюю должность. Олег Попов стал гендиректором межрегиональной общественной организации «Объединение ветеранов военно-медицинской службы России». С тех самых пор ветераны российской медицинской службы находятся под его непосредственной, личной опекой. Он старается сделать все возможное и невозможное, для того чтобы оказать своим коллегам необходимую социальную, медицинскую, а бывает и материальную помощь.
Если говорить о Чеченских кампаниях, то найдется немало солдат и офицеров, которые вспомнят российских военных медиков добрым словом. Относится к таким и капитан Александр Краско, которого на Кавказе «убивали» 3 раза. Два раза это был снайпер еще в первую чеченскую кампанию. В третий раз, уже полковником, он был подорван боевиками на дороге к Урус-Мартану. Он до сих пор не может забыть свое самое первое ранение. Тогда пуля снайпера вошла ему в шею и отбросила за бордюр. Этот бордюр и спас ему жизнь, снайпер не смог его добить. Позже через улицу его вытаскивал уже медик из их батальона. Во время спасения раненного он сам получил тяжелое ранение, но смог дотащить Краско до МТЛБ. Всего через 15 минут офицера уже оперировали в Ханкале.
После этого Александр Красно еще достаточно долгое время лечился в военных госпиталях. Вернулся в строй он только через год, а в августе 1996 года в Грозном он снова получил пулю. В этот раз офицера под плотным огнем боевиков эвакуировали на вертолете. Медицинская вертушка получила 37 различных пробоин. Но военные летчики и сопровождавшие раненых военные врачи смогли вовремя доставить 5-х тяжелораненых военнослужащих в военный госпиталь. С тех самых пор офицер Александр Краско отмечает свой день рождения 4 раза в году. И всегда поднимает рюмку и говорит тост за врачей в погонах. И таких историй, как с полковником Александром Краско, в российской военной медицине десятки, если даже не сотни.
Тем обиднее многим было смотреть на то, что происходило с российской военной медициной в последние годы. Недавно новый министр обороны России Сергей Шойгу отметил, что военные госпитали больше закрывать не собираются, по его словам у Минобороны России по этому вопросу существует своя «дорожная карта». «Закрывать мы больше ничего не планируем», – отметил генерал, который с визитом посетил Государственный летно-испытательный центр им. Чкалова, расположенный в Ахтубинске. При этом позднее Шойгу уточнил, что часть военных госпиталей будет передана в ведение Федерального медико-биологического агентства (ФМБА). В частности, речь идет о тех военных городках и гарнизонах, в которых мало военнослужащих и нет смысла содержать там большое число медицинских работников.
«Все-таки у нас во многих местах клиники вроде бы хорошие, и оборудование замечательное, но вот со специалистами похуже. Поэтому будем готовить новые медицинские кадры в Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге и направлять, в том числе, и в Ахтубинск», – отметил Сергей Шойгу. Напомним, что передать военные госпитали ФМБА глава Минобороны решил еще в конце 2012 года. Тогда сообщалось, что все переданные медицинские учреждения получат статус «гражданских», и обращаться туда за медицинской помощью смогут не только военнослужащие и члены их семей, но также и местные жители.
Массовое расформирование военных госпиталей, началось по инициативе бывшего министра обороны Анатолия Сердюкова еще в 2008 году в рамках реформы российской системы военной медицины. Уже к 2009 году в стране было расформировано 22 госпиталя и несколько десятков поликлиник, а число военных врачей уменьшилось с 15 000 до 5 800 человек.
Уровень медобслуживания и его эффективность в военных госпиталях России и СССР были высокими с тех пор, как эти учреждения только стали появляться в наших городах. Качество оказываемых здесь военными специалистами медицинских услуг не подвергалось сомнению ни во времена существования Российской империи, ни во времена СССР. Казалось бы, если отрасль обладает славной историей и приносит очевидную пользу гражданам, то ее надо всеми силами поддерживать и развивать. Но на деле все обстоит иначе. Специалисты не устают говорить о том, что в наши дни военная медицина находится не в лучшем своем состоянии. В результате реформирования, которое осуществлялось в последние годы, была нарушена четкая преемственность от построения научного, клинического, реабилитационного комплексов до получения на выходе после прохождения всей этой медицинской цепочки здорового гражданина. И это лишь малая часть проблем, с которыми почти каждый день сталкиваются военные медики.
Одна из основных проблем – это плохое состояние материальной базы больниц и госпиталей. Многие из них были построены еще в прошлом веке, а их износ составляет от 80% до 100%. Понятно, что для их восстановления требуются существенные денежные средства. По словам Сергея Шойгу, сегодня 72% зданий эксплуатируется уже более 40 лет, большая часть из них нуждается в проведении реконструкции и капремонте, помимо этого есть острая потребность в новых помещениях. Не только ветхие здания, но и качество предоставляемых услуг сегодня оставляет желать лучшего, подчеркнул министр обороны. Вызывает тревогу слабое оснащение медицинских подразделений специализированной техникой. Это достаточно серьезный вопрос, так как отсутствие необходимой аппаратуры означает невозможность оказания качественной медпомощи в полевых условиях.
Есть проблемы и с обеспечением лекарственными препаратами. Потребность военной медицины в лекарственном обеспечении в прошлом году составила 10 млрд. рублей. Но выделено было лишь 40% от необходимой суммы. Отсутствие достаточных денежных средств в бюджете по данной статье, конечно же, никак не способствовало улучшению ситуации. Похожее положение наблюдается и по финансированию постройки новых лечебных учреждений. На сегодня процент обеспечения в строительстве и капремонте составляет не более 30–40%. Отсюда и длительные хронические недострои, и изношенность материальной базы. Некоторые медицинские объекты не вводятся в строй больше 10 лет, что не позволяет оказывать медицинскую помощь в полном объеме.
Как известно, примерно 17 регионов России полностью лишились медучреждений Минобороны. Это привело к тому, что примерно 400 тысяч военнослужащих, а также военных пенсионеров теперь вынуждены обращаться за медицинской помощью в и без того переполненные пациентами гражданские медицинские учреждения. Если в ряде регионов Центральной России военные пенсионеры, теоретически, без особых проблем могут себе позволить обратиться за медпомощью в гражданские больницы и поликлиники, то есть достаточно много уголков России, где от места проживания до населенного пункта с подходящей больницей приходится преодолевать не менее нескольких сотен километров.
Но ситуация все-таки будет выправляться. Министр обороны Сергей Шойгу распорядился выделить 1,4 млрд. рублей на приобретение новой медицинской техники, а также доукомплектацию военных госпиталей выпускниками медицинских вузов. Помимо этого должен быть разрешен вопрос по введению в эксплуатацию госпитальных судов и сделан подробный анализ необходимости и целесообразности сокращения количества военных медучреждений в ряде регионов России. Все это не может не радовать.
Медик в погонах: все о профессии военного врача
Каждое направление в медицине имеет свои особенности. Сегодня подробно рассмотрим профессию военного врача. Несмотря на некоторую романтику, которой она окутана благодаря в первую очередь кинематографу, это весьма и весьма непростая сфера деятельности.
Речь идет о глубоких и разносторонних знаниях в области медицины и, собственно, военной службе со всеми ее особенностями. Что отличает военных медиков от их «гражданских» коллег, где учиться и как строить карьеру ― расскажем в этой статье.
Историческая справка
Военная медицина существует столько же, сколько человечество воюет. В Древнем Египте во время битвы разворачивали специальные шатры, где делали перевязку раненым. В Древней Греции и Древнем Риме организовывали невооруженные бригады, которые эвакуировали раненых для оказания первой помощи.
На Руси во время военных походов непосредственно на поле битвы устанавливали убрусы ― палатки, куда оттаскивали раненых. Кстати, именно на Руси научились останавливать кровотечения путем наложения жгута.
Профессия военного врача оформилась в отдельное направление в XVII веке, когда принципы организации медслужбы в армии были сформулированы письменно.
Огромную роль сыграли военные хирурги во время Великой Отечественной войны. В военных госпиталях день и ночь работали и мужчины, и женщины, добровольно ушедшие на фронт. Свои первые подвиги медики совершили уже в 1941 году, когда советская армия терпела огромные потери. Знаменитые санитарные поезда, в которых никогда не прекращались операции, подробно показаны в лучших советских фильмах и книгах о войне.
Историки отмечают, что именно в полевых госпиталях в нечеловеческих условиях хирурги разрабатывали и применяли новые, прогрессивные способы лечения. Это помогало тяжелораненым солдатам быстро восстанавливаться и возвращаться в строй.
Особенности профессии
В первую очередь военного врача от его гражданского коллеги отличает принадлежность к действующей армии. Это офицер с высшим медицинским образованием, который работает в максимально сложных условиях. Он находится в зоне боевых действий, выезжает туда, где произошла катастрофа или случилось стихийное бедствие, и оказывает медицинскую помощь. В основном речь идет о хирургических вмешательствах. Как врач он следует клятве Гиппократа, как военный ― обязан принять присягу, надевая погоны.
Военный врач ― универсальный специалист. Находясь в расположении части, он работает в качестве терапевта, занимается профилактикой различных заболеваний. А если есть необходимость, может провести операцию: ампутацию, трансплантацию тканей. В мирное время в круг задач военврача входят обеспечение частей действующей армии всеми необходимыми лекарствами и профилактическая работа.
В отличие от «гражданских» коллег военному врачу не приходится надеяться на суперсовременную операционную со всем необходимым и с целым штатом ассистентов и медсестер. Во время боевых действий у него нет возможности запланировать операцию и подготовиться к ней. Решение нужно принимать сразу. Врач должен быть готов развернуть операционную, где бы ни пришлось, будь то палатка, самолет или подводная лодка, чтобы быстро и по возможности безопасно оказать медицинскую помощь. Находясь в зоне военного конфликта, военврач рискует жизнью не меньше своих пациентов.
Где работает военврач
Как и везде, в военной медицине есть свои направления и специализации:
Местом работы военврача может стать военкомат, госпиталь, военная часть или подразделение МЧС. Такая должность предусмотрена в команде полевого госпиталя, развернутого в помощь населению, которое пострадало от боевых действий или катастроф.
Как стать военным врачом
К военному врачу предъявляются как стандартные, так и особые требования, характерные именно для этой профессии:
Профессию военврача получают в медицинском вузе, только факультет выбирают военный. По окончании выпускнику присваивается звание лейтенанта, после чего его ждет воинская служба. Следующие звания присваиваются в соответствии с действующими правилами так же, как и другим офицерам.
В России есть только два вуза, где можно получить квалификацию «военный врач»: Санкт-Петербургская военно-медицинская академия имени С. М. Кирова и Военный университет Министерства обороны РФ.
При поступлении нужно сдать ЕГЭ по русскому языку, математике, химии и/или биологии, а кроме того, успешно пройти психологическое тестирование и медицинское обследование. И наконец, нужно быть физически подготовленным, чтобы успешно сдать соответствующий экзамен ― это обязательно при поступлении в любой военный вуз. Конкурс среди абитуриентов достаточно большой, поэтому начинать готовиться надо уже в 10-11-м классах.
Сколько зарабатывает военный врач
Зарплата военного врача колеблется от 40 000 до 90 000 рублей. Средняя заработная плата по России равна 65 000 рублей. За особые заслуги военврача могут направить на бесплатную учебу в ординатуру для получения более узкой специальности. Обучение в ординатуре длится два года. По окончании службы врачу, как и любому другому офицеру, назначается пенсия, размер которой зависит от выслуги лет.
Уровень своего профессионализма медики подтверждают ежегодно. После обучения на курсах повышения квалификации им присваиваются баллы. При этом учитывается научная деятельность: посещение конференций, статьи в профильных журналах, монографии и получение ученой степени при успешной защите диссертации. Если врач набирает в течение года более 50 баллов, это дает ему право работать дальше. В противном случае он лишается права на работу в практической медицине.
Плюсы и минусы профессии военного врача
К преимуществам профессии можно отнести следующее:
Среди минусов профессии военврача укажем следующие:
Военврач готов оказать медицинскую помощь в любое время. Эта профессия требует твердого характера, смелости и хладнокровия. В период военных действий врач рискует жизнью не меньше, чем те, кого он спасает. Он не просто работает, а служит родине. Это почетная и заслуженно уважаемая профессия.
Врача! Краткая история военно-полевой хирургии от Гиппократа до Пирогова и Листера
Война. Война никогда не меняется, но всегда предстает в новых обличьях. В древности воины забивали друг друга мечами и дубинами, в Средние века пехота ощетинивалась копьями в ожидании натиска тяжелых всадников, а через несколько сотен лет на полях брани уже стали шуметь громогласные раскаты артиллерийских батарей — методы ведения войн менялись, меняя вместе с собой и всю историю человечества.
Гиппократ и Гален — военная медицина в древности
Сотни воителей стоит один врачеватель искусный:
Вырежет он и стрелу, и рану присыплет лекарством.
Гомер, «Иллиада» (перевод В.Вересаева).
Первые письменные упоминания о военной медицине дошли до нас из Китая на страницах легендарного произведения «Хуан-Ди нэй-цзин» («Трактат Желтого короля о внутреннем»). С точной датировкой книги есть проблемы, однако доподлинно известно, что уже в VII веке до н. э. части трактата широко использовались врачевателями нескольких княжеств эпохи Чжоу.
«Хуан-Ди нэй-цзин» написана в виде диалогов, которые ведет полумифический император Хуан-Ди, живший примерно в 2700 году до н. э., со своим советником Ци-Бо. Помимо медицины мудрецы обсуждают философию и логику «небесных сил», однако не ограничиваются лишь абстрактными размышлениями — весомая доля диалогов в книге посвящена вопросам практического применения анестетических трав, жгутов для остановки крови и тканевых бинтов при травмах, в том числе полученных на поле боя.
Среди европейской просвещенной публики «Трактат Желтого короля о внутреннем» обрел популярность лишь во времена опиумных войн XIX века, когда Запад стал проявлять интерес не только к китайским рынкам, но и к традиционной восточной медицине. Однако европейцев в первую очередь привлекали в трактате экзотические концепции, вроде философского принципа противоположностей «инь-ян», нежели реальные открытия древних врачей — эту нишу в западной истории занимали Гиппократ и Гален.
В Древней Греции до Гиппократа медицина была неразрывно связана с религиозными и мистическими представлениями людей о здоровом теле и духе. Представители некоторых школ настаивали на том, что получить избавление от любого недуга человек может лишь в храме — больной молился днем, а ночью ложился спать у алтаря бога Асклепия, который рано или поздно должен был явиться тому во сне и поведать свою волю.
Другие жрецы утверждали, что для лечения в первую очередь нужно определиться с родом занятий больного, его возрастом и местом жительства. К примеру, если старик из Афин промышлял всю жизнь мелкими кражами, то нечему и удивляться, что тот захворал — боги прокляли негодяя за недостойное поведение.
Вне зависимости от воззрений той или иной медицинской школы, представители оных вовсе не ограничивались лишь полезными советами, «наложениями рук» и прочими «заклинаниями». Они проводили хирургические операции, выписывали мази и препараты из трав, однако методики были настолько примитивными, что врачевание зачастую лишь усугубляло состояние больных.
Заслуга Гиппократа была в том, что он по мере сил смог систематизировать знания разных школ, составив из них «Гиппократов сборник» из 60 трактатов — перечень часто встречавшихся заболеваний и травм и способов их наиболее эффективного лечения. В контексте военно-полевой медицины вклад ученого также невозможно переоценить, поскольку его подробная карта накладывания поддерживающих повязок, шин при переломах и вправления вывихов серьезно помогала работе врачей на полях брани. Плюс, Гиппократ основательно расписал способы трепанации черепа, чем наверняка спас не одного воина, пострадавшего от мощного удара по голове. Помимо методов лечения травм «отец медицины» описал и рецепты целебных травяных отваров, которые обезвоживали организм и ослабляли приступы дизентерии, в те времена часто сваливавшей с ног не меньше мужей, чем мечи и копья врагов.
Во времена Троянской и Пелопоннесских войн, насколько об этом можно судить по хроникам, полевые медики уже не были чем-то диковинным — цитата Гомера из эпиграфа к этой главе тому яркое подтверждение. Они умело вытаскивали наконечники стрел, обрабатывали раны жгучими присыпками для остановки кровотечений и делали перевязки. Тогда же впервые стали применяться медные иглы и нити из бычьих и бараньих кишок, которыми зашивались глубокие порезы.
Ахилл перевязывает рану Патроклу
Позже, во времена Древнего Рима, большим легионам потребовалась систематически организованная медпомощь. В армии были созданы невооруженные подразделения депутатов (от лат. deputatus, «посланный»), которые бегали по полю боя, собирали раненых и доставляли их на себе или на носилках из двух длинных жердей в специальные палатки. Там бойцов ожидали врачи, делившие обязанности: «главврач» занимался сортировкой раненых, «основной состав» резал, зашивал, прижигал и выдавал болеутоляющие препараты (алкоголь, настойку из ивы для снятия жара и все в таком духе), а «молодые» занимались перевязками, зорко следили за работой старших и перенимали опыт.
Так как стремительно развивающемуся Риму требовалось все больше профессионалов, медицинское образование больше не могло оставаться привилегией исключительно жрецов — их банально не хватало. Гиппократ, кстати, в свое время предлагал обучать ремеслу толковых греков из светской среды, однако тогда его призыв не вызвал особого энтузиазма. Римлянам же выбирать не приходилось, поэтому врачеванию стали учить детей обеспеченных граждан — так в эту науку попал и Гален, предопределивший развитие медицины более чем на тысячу лет вперед.
По легенде, Гален отправился изучать врачевание после того, как его отец, Никон, увидел во сне Асклепия, который повелел ему отправить сына учиться в Асклепион, один из самых знаменитых храмов в городе Пергаме. Там Гален проучился четыре года, а после отправился за новыми знаниями на Кипр и Крит и даже какое-то время провел в Великой медицинской школе в Александрии. После учебы он вернулся в родной Пергам, где лечил гладиаторов — Гален так кропотливо ухаживал за их ранами и настолько выверено применял на практике новые знания (к примеру, составлял диеты и программы профилактических тренировок), что за четыре года работы из его подопечных умерло лишь пятеро бойцов. При предыдущем лекаре за шесть лет скончалось больше шестидесяти гладиаторов.
В итоге слава целителя привела Галена в Рим, где он лечил императоров Марка Аврелия и Коммода, а после их смерти плотно занялся систематизацией античных знаний о медицине и составлением из них единого, непротиворечивого и практически выверенного учения. Вообще, объем проделанной Галеном работы на этом поприще просто поражает: он доказал, что телом управляет именно головной мозг, а не сердце, разработал новую теорию о кровообращении и работе нервной системы, положил начало фармакологии и прочее, и прочее.
Из работы Галена
Нужно понимать, что тот же Гиппократ, хоть и был «отцом медицины» и противником теории о божественном происхождении болезней, но блуждал в весьма абстрактных представлениях о человеке. К примеру, он полагал, что темперамент человека зависит от пропорций четырех основных жидкостей, поддерживающих в нас жизнь: крови, слизи, желчи и черной желчи. Естественно, этим труды Гиппократа не ограничиваются, однако явление показательное — даже самые прорывные открытия в те времена были для науки словно шажки маленького ребенка, бредущего в темноте.
И если учение Гиппократа было шагом, то работы Галена в этом смысле стали прыжком на космическом корабле до Луны — после смерти титана врачи будут изучать и отшлифовывать его трактаты еще тысячу триста лет, потихоньку продвигаясь вперед в понимании устройства человека.
И двигая вперед военную медицину, разумеется.
Пытливые умы Средневековья
Средневековье подарило Европе не только целый сонм выдающихся врачей, следовавших по стопам Галена, но и развитый феодализм — наступила эпоха бесконечных местечковых войнушек, ставших благодатной почвой для развития военной медицины. Тут и там открывались университеты, готовившие помимо богословов и знатоков римского права хирургов, которых охотно привлекали к себе звонкой монетой не только именитые аристократические дворы Европы, но и «государевы богадельни». Безработицы среди врачей не наблюдалось — в то время как именитые специалисты лечили дорогостоящими препаратами лордов и баронесс, медики попроще дневали и ночевали в прозекторских, разделывая чумные трупы.
Первым в списке самых неординарных врачей Средневековья с полной уверенностью можно поставить Джона Брэдмора, придворного хирурга английского короля Генриха IV. Причем золотые руки у него были не только во врачевании — до службы у короля Брэдмор прослыл в Лондоне как искусный фальшивомонетчик, вручную чеканивший фунты в своем подвале. Как сообщает историк Ф. Гец, практикующие хирурги в XIII веке зачастую совмещали медицину с кузнечными ремеслом и сами ковали инструменты себе и на продажу, так что «подработка» Брэдмора не являлась чем-то из ряда вон выходящим.
Примерно в 1403-1412 годах Джон Брэдмор написал трактат «Philomena», являющийся не столько вкладом ученого в развитие науки (но и не без этого), сколько хвастливыми мемуарами о том, каких высокопоставленных персон ему приходилось лечить. Самым интересным из пациентов Брэдмора был король Генрих V, выставленный Шекспиром в одноименной пьесе беспутным транжирой, который со временем превращается в практически идеального монарха.
Генрих V
Когда все попытки местных лекарей вытащить железку с помощью припарок и зелий провалились, было решено послать за Брэдмором, который, оценив масштаб травмы, понял — без особого инструмента здесь не обойтись. Будучи умелым кузнецом, он за вечер выковал вот такой прибор:
Реплика шипцов Брэдмора
Полые щипцы имели тонкие концы, подходящие по ширине к наконечнику стрелы. С другой стороны имелся винтовой механизм, позволявший регулировать плотность захвата. Сперва Брэдмор расширил рану и зафиксировал ее с помощью палочек из бузины, которые были обернуты тканью, смоченной медом в качестве антисептика. После этого в голову Генриха погрузился инструмент — легкими движениями щипцы удалось приблизить к наконечнику, и Брэдмор закрутил их на нем до упора для полной фиксации. Дальше осталось лишь немного расшатать и вытащить чужеродный кусок металла, что умелый хирург и проделал, навсегда вписав себя в историю спасителем наследника английского трона.
Чтобы исключить дальнейшее нагноение раны, Брэдмор обработал ее белым вином, после чего погрузил в рану льняные тампоны, смоченные мазью из меда. На следующий день он убрал часть лишней ткани, чтобы рана смогла затянуться, а еще через три недели удалил оставшиеся тампоны, обработав поврежденный участок лица неким снадобьем под названием Unguentum Fuscum. Его точный рецепт автор предпочел скрыть, но известно, что в снадобье было больше двадцати трав, а также масло и воск. Но главное, что Unguentum Fuscum возымело эффект — Генрих выздоровел, хотя и остался на всю жизнь со шрамом на лице.
Помимо англичан, серьезный вклад в развитие средневековой медицины внесли и немцы. Генрих фон Пфольшпойндт в 1460 году написал трактат «Bundth-Ertznei» («Лечение при помощи наложения повязок»), в котором поделился многолетним опытом работы военно-полевым хирургом — и сделал это настолько мощно, что почти на сотню лет застопорил развитие травматологии в области лечения огнестрельных ранений.
Дело в том, что тогда ружья массово еще не использовались, поэтому мало кто адекватно разбирался в их работе. Фон Пфольшпойндт полагал, что подобно измазанным грязью наконечникам стрел, пуля, попавшая в тело человека, отравляет его «пороховым ядом» — продуктами горения пороха. В связи с этим он предлагал поступать с пулевыми ранениями так же, как и с ранами от стрел — прижигать их каленым железом или кипящим маслом. Что характерно, метод работал и зачастую позволял остановить кровотечение, поэтому в новых научных изысканиях по этому направлению долгое время не было особой нужды.
Земляк фон Пфольшпойндта, хирург Ханс фон Герсдорф, в 1517 году издал один из первых напечатанных типографским способом трактатов о военной медицине «Das Feldbuch der Wundarzney» («Практическое руководство по лечению ран для военного хирурга»). В работе он изложил не только результаты сорокалетней работы полевым врачом, но и продемонстрировал поразительные навыки инженера.
Элеватор для черепа из работы фон Герсдорфа
Фон Герсдорф, как и его коллега Брэдмор, занимался разработками сложных медицинских инструментов и устройств, однако делал их не для нужд королевских особ, а для фронта. В трактате немец представил эскизы более пятидесяти изобретений, большая часть из которых применялась им для выправления поврежденных конечностей и четкой фиксации сломанных костей. Одно из самых хитрых его устройств — штативный элеватор, позволявший поднимать проломленные и вдавленные от ударов части черепа прямо в походной санитарной палатке.
Помимо этого фон Герсдорф был первым, кто применил бычий мочевой пузырь в качестве давящей повязки при ампутации для остановки кровотечения. Он также был ярым сторонником предоперационного применения обширной анестезии, что, впрочем, не удивительно — без опийных отваров раненые бойцы в его механизмах часто просто умирали от болевого шока.
Вклад фон Герсдорфа в травматологию огромен — многие из его изобретений отлично себя показали и в мирное время, к примеру, при лечении искривлений позвоночника или неправильно сросшихся костей. Он впервые показал, что многие переломы можно лечить так, что в дальнейшем человек не будет испытывать дискомфорта от их последствий. К тому же все это можно проделывать прямо на поле боя, если у медперсонала достаточно анестезии или же если у пациентов имеются солидного размера тестикулы, чтобы перетерпеть боль.
И все же, как и фон Пфольшпойндт, фон Герсдорф был продуктом своего времени. Во многих областях военной медицины его представления оставались весьма примитивными — фон Герсдорф также полагал, что огнестрельные ранения несут в себе следы «порохового отравления».
Пробиться сквозь вес немецких авторитетов науке удалось лишь в 1545 году, когда французский хирург и по совместительству армейский цирюльник Амбруаз Паре издал книгу под названием «Способ лечить огнестрельные раны, а также раны, нанесенные стрелами, копьями и др.», в которой в пух и прах разгромил постулаты, выдвинутые фон Пфольшпойндтом и фон Герсдорфом.
Паре доказал, что после выстрела на пуле не остается никаких значительных следов пороха, а значит заливать рану маслом или прижигать бесполезно — по его мнению, это был травматичный и вообще варварский способ лечения. Француз предлагал сперва вытаскивать пулю, а после зашивать место повреждения нитью из овечьих кишок для более ровного срастания краев раны.
Амбруаз Паре использует лигатуру для ампутации. Картина Эрнеста Борда
Разумеется, на такую тонкую работу простой пехотинец не смел и надеяться — для черни прижигания оставались единственным спасением еще несколько сотен лет, а вот знатным особам новые методы были вполне по карману. Паре был придворным хирургом у четырех французских королей, что позволяло ему заниматься не только неспешной практикой, но и академическими изысканиями. Помимо инновационного подхода в перевязке сосудов при ранениях и ампутациях, он придумал методику лечения «заячьей губы» и «волчьей пасти», а также провел первое в мире кесарево сечение живой женщине — до того такие операции проводились только умершим во время родов, чтобы спасти ребенка. Плюс, львиную долю времени Паре посвятил изготовлению эргономичных протезов для ветеранов — пусть и довольно примитивных, но все лучше, чем пиратская «ножка от табурета».
XVIII век и далее: «Летучие госпитали», Пирогов и хлороформ, антисептик Листера
Война — это травматическая эпидемия.
Н. И. Пирогов.
По мере того, как Средневековье передавало эстафетную палочку Новому времени, менялась и логика войн. На смену мелким стычкам феодалов приходили широкомасштабные баталии между империями, соперничавшими друг с другом не только на полях брани, но и в области науки и техники. Пехота меняла копья и мечи на винтовки со штыками, а свист стрел сменился грохотом артиллерийских залпов — естественно, передовые европейские армии нуждались не только в еде, порохе и картечи, но и в грамотном и массовом медицинском обеспечении.
Светлые умы тех времен постепенно двигались в сторону материалистического подхода в лечении раненых, поэтому количество медработников в конце концов стало превышать число капелланов в армейских структурах. Отсюда пошли и изменения в восприятии некоторых процессов массами: к примеру, к концу XVII века никто в здравом уме уже не выдвигал теорий о том, что нарезные ружья точнее стреляют, поскольку сидящий на пуле бес тупо сваливается с нее, когда та, вращаясь, вылетает из ствола.
Доминик Жан Ларрей
Настоящий расцвет военно-полевой медицины Нового времени наступил в XVIII веке, и здесь нельзя обойтись без упоминания хирурга Доминика Жана Ларрея, считающегося «отцом скорой помощи». Во времена Наполеоновских войн он был главным врачом французской армии и настоящим новатором в области лечения раненых. Ларрей полностью переосмыслил логику походных лазаретов, создав «ambulances volantes» — «летучие полевые госпитали», которые представляли собой специально переоборудованные телеги на конной тяге. Подвижные рессоры и матрацы позволяли доставлять раненых бойцов до тыловых медицинских палаток без излишней тряски, при этом, если помощь следовало оказать незамедлительно — в отряде каждого летучего госпиталя было по три хирурга и двенадцать ассистентов, имевших при себе инструменты и медикаменты.
Врачи «летучих полевых госпиталей» были прекрасно подготовлены. На эту должность брали лишь быстро соображающих и морально стойких специалистов, способных в кратчайшие сроки провести с раненым все необходимые для спасения жизни манипуляции — и моральная стойкость зачастую была куда важнее навыков.
В работе «Клиническая хирургия с преимущественным ее применением в сражениях и военных госпиталях в период с 1792 по 1836 год» Ларрей в полной мере передал весь тот ад, что творился во время битв Наполеоновской эпохи. Лазареты собирали раненых, стараясь ненароком не выехать на линию огня вражеской артиллерии, и выдвигались лишь после того, как рассеивался дым после нескольких залпов. Здесь же происходила первая сортировка раненых по степени тяжести: тяжелым (повреждения внутренних органов, оторванные части конечностей) останавливали кровотечения и быстро везли в тыл, средние (переломы конечностей, повреждения мягких тканей) и легкие (касательные) ранения обрабатывались и перевязывались на месте. При этом на поле всегда оставались те, кого вылечить было уже нельзя, поэтому на них даже не тратили время. Исковерканные солдаты с вывернутыми наружу кишками молили или спасти их, или добить — их собирали уже позже в обозы для трупов. После штыковых баталий «летучие госпитали» действовали похожим образом — как ни странно, но больше убитых было именно после лобовых атак, поскольку пушки били неточно, а вот человек колол наверняка.
«Летучий полевой госпиталь» конца XIX века
Масштабы подобных баталий не снились военно-полевым хирургам прошлого даже в кошмарах. Ядра артиллерии, дробившие все на своем пути, не шли ни в какое сравнение с копьями, стрелами и пулями из примитивных ружей — с наступлением эпохи, когда «бог полюбил большие батальоны», пришло и понимание того, что нужно искать новые методы работы с колоссальным количеством раненых.
В 1847 году русский хирург и ученый-анатом Николай Иванович Пирогов отправился на Кавказскую войну, чтобы опробовать там свою новую технику анестезии. Годом ранее американцы Хорос Уэллс и Уильям Мортон уже пытались применить эфир в качестве наркоза при челюстных операциях, однако у них ничего не вышло. Пирогов же, памятуя о неудаче западных коллег, решил действовать «с другой стороны» — он использовал хлороформ как ингаляционное средство, а эфир вводил пациенту ректально.
Первую такую операцию Пирогов провел после осады аула Салты. Раненые солдаты довольно быстро очухались от анестезии, хотя и были в первые часы после пробуждения немного заторможенными — так Пирогов стал первым ученым, успешно прооперировавшим человека с использованием общего наркоза. После таких операций у великого хирурга было больше десяти тысяч, благо Кавказская, а потом Крымская и Русско-Турецкая войны стабильно снабжали Пирогова новыми пациентами.
Помимо наркоза, на все той же Кавказской войне Пирогов первым в мире стал использовать гипс в качестве фиксатора при переломах. Плюс, Пирогов высказал важные идеи и в организационном плане: он был инициатором создания резервного коечного фонда в тыловых лазаретах, уточнил методику сортировки раненых, придуманную Ларреем, а также выступал за привлечение в ряды медработников женщин и пропаганду основ медицинской помощи среди простого населения Российской империи.
Открытие Пирогова в области анестезии не просто продвинуло науку вперед, оно буквально перевернуло представления ученого сообщества о хирургии и ее возможностях. Больше не нужно было резать людей «на живую», уповая на местное обезболивание — при правильных условиях теперь можно было длительное время оперировать пациента, не опасаясь, что тот умрет от шока или сведет хирурга с ума адскими криками.
Николай Иванович Пирогов на фронте
Вторым ключевым прорывом XIX века в медицине стало открытие английского хирурга Джозефа Листера, который начал использовать карболовую кислоту в качестве антисептика для очистки ран. С этого момента в хирургии началась новая эпоха — количество людей, которых удалось спасти с помощью методик Пирогова и Листера, не поддается исчислению.
Не стоит забывать и о вкладе в медицину, который внесла Флоренс Найтингейл, английская сестра милосердия, усердно следившая за соблюдением санитарии в больницах для раненых. Во времена той же Крымской войны она вместе с 38 помощницами прибыла на полуостров и привела местные лазареты в такой порядок, что смертность в них уменьшилась с 42 до 2%.
Врачи были объяты эйфорией в предвкушении грядущих перспектив, однако воодушевление продлилось недолго — панацеей от всех болезней «чистая хирургия» так и не стала, хотя и обеспечила на какое-то время солидное снижение смертности в Европе. Вот только мир не спешил меняться — наступал XX век, который показал, что измениться может лишь война. Причем в худшую сторону.
Следует уточнить, что с точки зрения подхода к лечению раненых, со времен Пирогова и Листера в прошлом веке произошло не так много коренных перемен.
Великие ученые задали своеобразный вектор, в котором военно-полевая хирургия продолжает двигаться и по сей день, расширяя и углубляя методику работы. Улучшается техника, растет качество материалов и количество препаратов, однако в остальном чаще всего логика все та же — правильно оцени, правильно разрежь, правильно извлеки, правильно сшей, правильно забинтуй и пропиши правильные таблетки.
Однако чем прошлый век отличился, так это тем, что добавил к колото-резаным и огнестрельным ранениям целый сонм новых — минно-взрывные травмы, токсические и бактериологические отравления, термические ожоги и даже лучевую болезнь. Кроме того, Первая Мировая война во многом изменила масштаб и логику боевых действий, в разы усложнив и ужесточив их в сравнении с той же Крымской войной. Лучше всего об этом высказался философ и писатель Эрнст Юнгер, в юные годы грезивший армейскими подвигами, но обжегшийся о суровую реальность фронта Первой мировой:
Это был первый немецкий солдат, на котором я видел стальную каску, и он тотчас показался мне жителем некоего нового, таинственного и сурового мира. Сидя рядом с ним в кювете, я жадно расспрашивал его о житье-бытье на позиции и услышал монотонный рассказ о длящемся целыми днями сидении в воронках без всякой связи и подходных путей, о беспрерывных атаках, о полях, усеянных трупами, о жажде, доводящей до безумия, о повальной смерти среди раненых и о многом другом. Обрамленное кантом стальной каски, его неподвижное лицо и монотонный, сопровождаемый шумом фронта голос производили на нас жуткое впечатление. За какой-то короткий срок в чертах этого вестника, который должен был сопровождать нас во властилище огня, запечатлелось клеймо, отличавшее его от нас чем-то, чего нельзя было выразить словами.
Классическая военно-полевая медицина в результате вынуждена была подстраиваться под новые и довольно мрачные реалии. Она обросла новыми направлениями, по каждому из которых требуется отдельный, подробный рассказ. Задевать мимоходом столь важную часть самого кровавого века в истории человечества совершенно нельзя, поэтому мы расскажем вам о ней подробнее в другой раз.