Читать книгу современного автора Ольга Назарова По эту сторону. Прибыток в доме с секретом онлайн бесплатно без регистрации на нашем сайте drestime.ru в формате FB2, TXT, PDF, EPUB.

По эту сторону. Прибыток в доме с секретом
Ольга Назарова

Жизнь в доме с секретом – штука непростая, а работа ветеринаром для «особых» пациентов, тем более! То появляется огромный орёл, который пострадал, уворачиваясь от самолёта, то элегантная рыжеволосая дама приводит лиса, переживающего из-за заикания. Татьяне под силу и с заиканием помочь, и орла вылечить, и отыскать семью норушей, которые потеряли свой дом. С Таниной помощью они найдут больше, чем дом – новую семью. К сожалению, далеко не все Танины подопечные приятные и общительные. Кое-кто так и вовсе невыносим! Как, например, можно найти общий язык с необычной ящеркой, получившей прозвище «ящерь», которая способна менять облик, легко справляется с превосходящими силами противников, и, вместо насекомых, которыми ей положено питаться, предпочитает хрустеть Таниным пинцетом для кормления?Но даже ящерь можно использовать для пользы дела, особенно, если предоставить ей для развлечения род воронов, решивших атаковать норушный дом. Надо же развеяться животинке? Да и не только ей!

Ольга Назарова

По эту сторону. Прибыток в доме с секретом

Глава 1. О пользе шокотерапии

Весна начиналась незаметно, крадучись… Чуть осели сугробы, чуть теплее пригрело солнце, выманив на крышах сосульки. Правда, морозы ежедневно наведывались и напоминали, что зима в своём праве, но делали это как-то всё менее и менее уверенно.

– Ус-та-ла… – шаги звучали в такт слогам. – У-то-ми-лась…

Коллеги как сговорились – кто-то взял отгул по личным обстоятельствам, кто-то – отпуск за свой счёт, кто-то – именно в это время отправился повышать квалификацию, а кому работать?

– Правильно… и отдувайся практически за всех! – поход с мусорным пакетом больше напоминал медленный и неспешный выполз очень усталого от жизни питона.

– Так устала, что даже в свой законный, наконец-то наступивший выходной не могу расслабиться. Вышла, называется, на свет посмотреть! Нашла куда! – девушка закинула ношу в контейнер и так же неспешно начала двигаться в обратном направлении, хотя изначально хотела ведь по скверу пройтись…

– Доползу, сделаю себе чай и буду отдыхать! – размечталась она, проходя через двор к собственному дому.

Шум голосов её ничуть не встревожил – в соседнем подъезде жила пара, которая последнее время частенько ссорилась.

Серая ворона сидела на ветке дерева, росшего у окна, и с любопытством заглядывала внутрь. Наверное, именно так люди наблюдают за обитателями аквариума, правда, за одним исключением… Рыбки – создания молчаливые, а вот люди…

Звуки, которые производили эти люди, были прекрасно слышны не только вороне, но и всему двору.

– Да как ты можешь? Что значит: «Я от тебя ухожу»? Ты меня что, бросаешь? – кричала женщина, глядя на то, как мужчина упаковывает в объёмистый чемодан на колёсах свои вещи.

Судя по всему, этот вопрос она задавала не в первый раз, ответ прозвучал немного громче, чем надо было бы…

– У-хо-жу! Ухожу я от тебя! Да! Бросаю!

– Ах… ах ты негодяй! Подлец! Ты…

– Я-я… и негодяй, и подлец, и… Мерс, пошли!

– Правильно! И кота своего забери!

– Да уж заберу, небось тебе не оставлю!

Ворона даже лапами переступила на ветке, чтобы получше рассмотреть, как именно человек будет упихивать в специальную коробку для котов своего зверя.

– Мерс, давай, дружище, поехали отсюда! Нас дома уже ждут… – фыркнул опрометчивый тип, а женщина, услыхав эти слова, взвилась с новым потоком обвинений и претензий.

– Лар, слушай… – вдруг очень спокойно уточнил мужчина. – А чего ты хочешь, а? Ну вот зачем ты мне сейчас высказываешь чего-то? Мне давно уже всё равно! Да мне с самого начала было всё это без разницы – ты сама себе что-то придумала, позвала меня сюда жить…

– Да я же хотела, чтобы у нас семья была!

– А меня ты об этом спросила? Разве я тебе предложение делал?

– Но… я ж думала, что мы поживём вместе и ты мне его сделаешь!

– Занафиг? – рассмеялся мужчина, закрывая дверцу переноски, накидывая на плечо ремень от сумки с ноутбуком и берясь за ручку чемодана. – Ты позвала, я пришёл, пожил, ну и пока, пора мне!

– Негодяй!

– Да с чего бы, Ларчик? Я тебе ничего не обещал, а что ты сама себе придумала, пардон, это твои проблемы!

Весело посвистывая, мужчина выкатил чемодан, очень вовремя захлопнув за собой дверь – в неё, судя по гулкому звуку, врезалось что-то тяжёлое.

Его абсолютно не интересовало то, что сейчас происходит с покинутой Ларкой – она ему не жена, не сестра, не любимая… никто. Разве вы будете переживать за… за никого?

Правильно, не будете! Вот и этот мужчина беззаботно вышел из подъезда и направился к автомобилю, даже не собираясь вспоминать о брошенной им «времянке» – как-то так он про себя характеризовал Ларису.

Между прочим, напрасно он так расслабился, потому что Лариса, оскорблённая до глубины души, распахнула пошире кухонное окно, под которым стояла машина коварного типа, и, схватив первое, что попалось под руку, собиралась выбросить этот предмет на автомобиль.

Серая ворона, разумеется, улетела от нервной дамочки подальше, зато чуть ли не в лицо Ларисе метнулась здоровенная чёрная птица, каркнув что-то очень похожее на:

– Дурра, бррось скорроварррку! На пол бррось!

Лариса от неожиданности отшатнулась от окна, споткнулась и села на пол вместе с ни в чём не повинной кухонной техникой в обнимку, ворон захлопал крыльями в воздухе, гася скорость, а потом, опустившись на ветку дерева рядом, осмотрел сидящую на полу женщину и прокаркал уже что-то совсем традиционное:

– Кра-кррррра! – ворон был уверен в пользе шокотерапии, но всё хорошо в меру.

– Мамочки, – пискнула Лариса, прикладывая металлический бочок скороварки к своему виску. – Ме-ме-ме-рещится мне уже!

Ворон явственно пожал… крыльями, или что там у них вместо плеч, а потом заинтересованно воззрился вниз.

Нет, ему было абсолютно неинтересно, как там себя чувствует тип с котом и автомобилем, да накаркать ему на них с высокой ветки!

«Тань, ну, пррроходи уже быстррее! – мысленно торопил он ничем не примечательную девушку, которая шла как раз под окном нервной дамочки.– Пррроходи, а то тут прррям стрррасти. Мебеля? летают, скорроваррками кидаются!»

Каркнуть это на весь двор он не мог – народ непривычный, может и не понять, так что приходилось сдерживаться, правда, что хорошо – недолго.

«Наконец-то! Зашла в подъезд, копуша!» – заметил ворон, взлетая вверх на крышу, к слуховому окошку, откуда легко можно попасть в нужную ему квартиру на втором этаже дома.

Дом как дом… Да, довольно старый, но вполне заурядный, стоит в центре Москвы на небольшой узкой улочке. От дороги и тротуара, по которому торопятся прохожие, он отделён металлическим заборчиком и деревьями, неожиданно плотно прикрывающими дом. Короче говоря, ничего примечательного, конечно, если не учитывать тот факт, что этот дом – норушный. А уж такие дома всегда бывают очень и очень необычными!

Да разве может в обычном доме обитать говорящий ворон? И мало того что просто говорящий, так ещё активно ворчливый:

– Вот что б ей послушать, когда умные ворроны говорррят, что сами вынесут этот мусоррр! – скрипел ворон, попав в квартиру и дожидаясь, пока Татьяна поднимется по лестнице.

– Крамеш, чего ты раскаркался? – уточнил у ворона упитанный рыжий кот, выглянувший из кухни.

– А ты куда смотррел? Почему не отговоррил? – ворон опустился на пол и поднялся с него уже в человеческом обличье – так было удобнее общаться с болтливой кошачьей личностью, да и на Татьяну бухтеть не в пример приятнее. – Там её едва скоррроварркой не прриложили!

– Как скороваркой? Почему именно скороваркой? – ахнула, выглянув из-под вешалки, Шушана. – Кто?

К приходу Тани домой в квартире уже звучало многоголосое обсуждение на отстранённые темы – почему едва не пострадала именно скороварка, надо ли было Крамешу дождаться броска кухонной техники и поймать её на лету, и по какой причине он вовремя не убедил Таню не выходить с мусором?

– С ума сойти… Хорошо, что у нас на лестничной клетке посторонних нет! – вздохнула Таня, открывая входную дверь и сходу ныряя в шумную дискуссию. – Все только свои!

Она осмотрела общество, участвующее в жарком споре, и невольно разулыбалась.

– Кого только у меня дома нет! И ведь действительно все свои!

– Нет, ты мне объясни, почему ты не поймал эту штуку? Можно же было принести пользу, то есть кухонную утварь домой! – коту Терентию скороварка была абсолютно не нужна, зато ему очень нравилось доставать ворона – хобби такое. Правда, это было куда разумнее делать, когда Крамеш был в перьях, а не как сейчас…

Взять кота за шиворот, ловко зашвырнуть его в комнату Врана и захлопнуть дверь прямо перед возмущённой рыжей мордой – плёвое дело, а сколько морального удовлетворения…

– Тань, ты ррастяпа, честное слово! Идёшь, соррок ловишь, по сторонам не смотрришь! Тебя чуть кухонной техникой не контузило, а ты даже не заметила! – Крамеш, прислонившись плечом к двери, за которой буйствовал Терентий, во-первых, не позволял тому выйти, а во-вторых, изображал равнодушие к Таниной благодарности.

Ну нравилось ему так – напускать на себя бесстрастный вид, всё-таки он не вчерашний птенец, как наивный Вран!

– Да я специально вверх не смотрела… Они так кричали – второй этаж, всё же слышно. А глазеть неудобно – ссорятся же люди! – оправдывалась Таня.

– А почему сама с мусорным пакетом пошла? Я ж говорррил, что выбррошу, – Крамеш действительно сходил бы, что ему, трудно, что ли?

– Да как-то пройтись захотелось – показалось, что весной запахло… – немного смутилась Татьяна. – Я же последнее время и на улице-то не бываю почти – то работа, то… раз, и ночь уже совсем.

– Выгуливать тебя надо! – важно решил Крамеш. – А то одичаешь и отвыкнешь от того, что живёшь в людном горроде, а тут всякое может быть! И по сторронам смотрреть надо, и вверрх поглядывать тоже не забывать!

Вообще-то бывшему изгнаннику и наёмнику ужасно нравилась его новая жизнь, так что рисковать объектом, который к этой жизни прилагался, он абсолютно не хотел.

– Вот завтрра и начнём! – решил он.

– Что начнём-то? – удивилась Таня, которая обнаружила на кухне карбыша, спящего под кухонным диванчиком, и призадумалась о том, что он такого натворил, чтобы тут скрываться.

– Как что начнём? Пррогулки! А то меня совесть замучает. А совесть – она как хомяк! То спит, то грызёт! – констатировал Крамеш, наглядно ткнув пальцем в спящего хомяка.

Правда, до прогулок был ещё целый день, Таня выглядела совсем уставшей, поэтому Шушана подрядила Терентия её убаюкать и проследить, чтобы она именно что выспалась!

– А я пойду и проверю, чего это у нас в соседнем подъезде за безобразие приключилось! – строго сказала она Крамешу.

– Я с тобой! – торопливо вызвался ворон.

– С чего бы это? – подозрительно прищурилась норушь.

– Ну, сама подумай, начальство моё где-то не тут… сама знаешь где. На чердаке мне скучно. Таня будет спать, а вот совесть… в смысле, карбыш скоро проснётся и начнёт грызть… что-нибудь.

Крамеш никак не мог забыть, как в начале его пребывания в норушном доме хомяк Гудини доставил ему кучу неприятностей, а взамен лишил приличного количества перьев. Нет, теперь-то он тут находится законно, но вот фанатичный взгляд карбыша с этаким нехорошим прищуром доверия у ворона не вызывал.

– Ну ладно, только ты особо не показывайся, а то, небось, напугал женщину.

– Ну и напугал! А чего она из окон всяким кидается? – равнодушно хмыкнул Крамеш, подходя к окну и распахивая его.

Через минуту из окна уже вылетел чёрный ворон, окно само по себе закрылось, а Шушана нырнула в ближайший угол, где был открыт ход в междустенье.

«Ну конечно же, она плачет! Как иначе-то? – вздохнула норушь, покачав головой с аккуратными чистыми ушками. – Беда всей жизни! Ушёл непойми кто! Как мы это переживём? Ужжжоос».

Она прислушалась к тяжким всхлипываниям, которые бывают, когда сил плакать уже нет, но и остановиться не получается.

– Ушш… ушёёёл! И даже ко-котааа своего заб-забрааал! А я? А я од-днааа!

Норушь вовремя выглянула из тёмного угла и погрозила стиснутой в кулачок лапкой ворону, который уселся прямо на отлив окна и явно собирался насмешливо прокомментировать эти высказывания.

– Я ж одна боюююсь! – долгие всхлипывания прервались фразой, потрясшей слушателей до глубины души. – А у меня дажжже тар-тараканов нет! – бездна отчаяния разверзлась из-за отсутствия, подумать только… тараканов!

Ворон свалился с отлива и хлопал крыльями в полутора метрах от земли, пытаясь отсмеяться, а норушь только лапками развела: «Ну, если дело только за этим… да нет проблем! Тем более что от тараканов всё-таки шума меньше!»

Она нырнула в угол, а через несколько минут вернулась в сопровождении пары десятков особо крупных и наиболее умных представителей требуемого племени.

– И ни в чём себе, дорогая, не отказывай! – пожелание, сказанное от всего норушного сердца, Лара не услышала, зато…

Зато сквозь рыдания различила какой-то странный позвякивающий звук.

– Что это? Он вернулся? Ну я ему всё сейчас скажу! Ууу, негодяй… А может… может, он осознал, понял, что мы – семья?

Редко у кого так обламывались надежды, как у несчастной Ларисы, которая вместо мужчины своей мечты с повинным видом, букетом роз и кольцом в коробочке обнаружила на кухне таракана, который деловито доставал из кошачьей миски гранулу корма…

– Ой… тааркан! То есть тартаркан! Мамочки! Откуда? И что он делает?

Только крайняя зарёванность, усталость от этого и нервная истощённость не позволили Ларисе бегать с тапком за незваным гостем.

Вместо этого она ошалело уставилась на таракана, который бодро покатил кусочек корма под плиту.

– Вместо нехозяйственного мужчины у меня появился хозяйственный таракан, – после долгого молчания выдала Лариса. – Я того? С ума сошла, да?

– Краааа! – согласился ворон с ближайшей к окну ветки.

Глава 2. Сила самонадежды

Таня об изменениях в соседской квартире узнала вечером, когда проснулась и пришла на шум.

В кухне веселящийся Крамеш рассказывал о последних новостях Врану, который вернулся из института.

– Теперь она бегает по квартире с парой мужских тапочек в руках и швыряет их в тараканов. Правда, ещё и сковороду пару раз метнула… Тараканы, по-моему, от души развлекаются…

– Конечно, развлекаются, они ж умные, – очень спокойно подтвердила Шушана, помахав лапкой Тане. – Танечка, ты выспалась? – ласково уточнила норушка.

– Да, спасибо! Я отлично отдохнула… Только понять не могу, за что ты так её? Ну, тараканами одарила? Вран, как дела?

– Прекрасно! – Вран как раз не считал, что Шушана была как-то жестока с соседкой – та сама переживала, что она одна-одинёшенька, даже тараканов нет, – Крамеш всё подробно рассказал. Ну, пожалуйста, вот тебе тараканы!

Шушана аккуратно взяла лапкой сушку, покрутила её, выбирая, куда бы укусить, а потом пояснила:

– Недолюбливаю я её!

– Почему? – удивилась Таня.

– Да, видишь ли… Эта квартира досталась Ларисе от бабушки. Родители Лары живут в Подмосковье, а она с мужем и сыном приехала сюда.

– Погоди… с каким сыном? – удивился Крамеш. – Никакого ребёнка в квартире нет!

– Ну, он уже не совсем ребёнок. Ему… погоди-ка, сколько? – Шушана положила сушку и посчитала, загибая пальчики с аккуратнейшими розовыми ноготками. – Ему уже лет двенадцать или тринадцать.

– И где он сейчас? – Таня всё сильнее подозревала, что норушь очень не просто так не любит соседку…

– Лариса с мужем развелись. Он куда-то уехал, а сама Лариса решила, что срочно надо найти новое женское счастье. Сыну было на тот момент лет восемь, в школу ходил… А тут получилось, что он как-то сильно мешает поискам.

Шушана мрачно осмотрела сушку и одним укусом перекусила пополам её глянцевый бочок.

– Вот сын и поехал жить к бабушке и дедушке – вроде как там очень хорошая экология. А в Москве просто ужасная… Правда, почему-то раньше она не мешала, но это уже детали. Нет, я бы поняла, если бы Лариска эта хоть ездила к своему мышонку, как обещала, – он так скучал, плакал даже.

– Не ездит? – хмуро уточнил Вран.

– Поначалу каждые выходные там была, потом только в субботу, потом через раз, а теперь и вовсе раз в пару месяцев наведывается, – доложилась Шушана и продолжила: – И то только потому, что этот её… ну, как там его звали… который сегодня от неё уехал, её туда на машине возил. У него где-то неподалёку был объект, вот он Ларису к родителям и сыну и подкидывал. Причём сам напоминал – кстати, даже иногда жалел мышонка. Я слышала, он говорил, что если бы его самого мать так бросала, то он бы страшно переживал.

– Вот тебе и ррраз… – Крамеш неожиданно рассердился, словно этот неизвестный ему, чужой птенец его заинтересовал. – А как крричала да ррыдала, что она одна-одинокая!

– Ну правильно. У неё почему-то себя любить и ценить получается, только если она за?мужем, а если бе?змужем, то она вроде как совсем-совсем одна… Я этого никогда не понимала и не пойму, вот и сержусь на неё! Она же такая богатая! У неё и родители есть, и мышонок славный, и она сама. А она рыдает, что никого нету, даже тараканов! Ну, вот пусть теперь с тараканами и бегает! – сердито фыркнула Шушана.

– Тараканьи бега, только сегодня и только у нас! – Крамеш прислушался. – О! Врран, полетели, полюбуешься! Судя по звукам, новый раунд.

– Да что я, дуррр не видел, что ли? – сердито замотал головой Вран.

– Ну, как хочешь, а я слетаю! – Крамеш не стал подходить к окну – слишком частый вылет чёрного ворона из окна второго этажа московского дома мог привлечь излишнее внимание.

Вместо этого он отправился в самый конец коридора, где норушь устроила для воронов особую половицу – вход в чердачное пространство. Наступил на неё вороньей лапой, и, ррраз, уже на чердаке! А там тоже имеется очень удобная деревянная балка, приспособленная специально для такого же короткого враноперехода вниз.

Крамеш удобно устроился напротив окон соседки и начал наблюдать за погоней.

Если Лариса и смотрела на окна, различить в темноте прижавшегося к стволу дерева ворона она не могла. Впрочем, ей и не до того было!

– Да что ж такое, а? Один гад ушёл с котом, много гадиков прибыли… Это что? Обмен такой? Я не согласна!

«Нет бы к родителям и мышонку в выходной съездила. Тогда убрала бы я у неё тараканов… – вздохнула норушь, заглянув на секунду в квартиру, полную топота, визга и летающей обуви. – Но нет, она предпочла их общество, видать, каждый развлекается как может!»

Она прекрасно помнила, сколько надежд её норушная семья возлагала на эту самую Ларису! Если бы она оказалась хоть немного, хотя бы чуточку понимающей и любящей, то её род никуда бы и не ушёл! А так…

«А так, из-за неё всё стало ещё хуже! Как плакал мышонок, когда уезжал… У нас в междустенье аж стены тряслись и сжимались! А эта… только и думала, как бы замуж выйти заново. Да и выходила бы, кто же мешал? Уж не сын точно! Глупая-глупая… Мужчина, который не принимает тебя с детёнышем, просто ни капельки тебя не любит! Ты или удобна, или приятна, но как… как что-то обслуживающее. Станешь плохо обслуживать или кто-то найдётся получше, бросят тебя и забудут, как ты своего Сашку!»

Когда-то Шушана очень жалела, что не может прийти и по-человечески рассказать всё это Ларисе, а потом услышала, как ей всё то же самое говорила мать, приехавшая, чтобы поговорить с дочкой по душам.

– Не лезь, я сама всё знаю! Не мешай мне жить! – злилась Лара. – Я хочу нормального женского счастья! Я что, права не имею, а? Ну, тебе повезло, с тобой отец не развёлся, а я? Я что? Должна себя в жертву Сашке принести? Что ты мне всё рассказываешь, что он меня ждёт? Ну, подождёт! Я его не бросила, приезжаю, содержу. Что ещё надо? А мне что? Крест на себе поставить? Я нашла себе мужчину, и он на мне женится.

– Лара, погоди! Но ведь… ты же сама рассказывала, что он принципиально не хочет жениться – помнишь?

– Ой, мам, да это всё ерунда! Куда он денется с подводной лодки! Главное, чтобы привык, потом влюбится и уж точно женится! – Лариса была абсолютно уверена в себе – она сама нашла себе будущего мужа, сама его приручит, прикормит и будет замужней женщиной! Ничего, что он ни слова не говорил о том, что любит, не обещал продолжения, не пытался как-то участвовать в её жизни – это ерунда, всё временно! Её любви хватит на двоих! (https://dzen.ru/a/ZfuJ7bgccxBYT3pn)

Сколько бы ни пыталась её мама как-то намекнуть, что привычка мужчины не является причиной для свадьбы, ничегошеньки не получалось.

Шушана только лапками беззвучно всплёскивала в тёмном уголке, понимая, что нет… ничего не слышит эта самоуверенная особа. Точнее, слышит, но только себя и свою надежду на исполнение мечты.

«Сейчас мечта рухнула, как её и предупреждали, а она злится почему-то на этого… как там его? Неважно… Ну, если ты сама зазвала в дом… положим, ондатра, он погрыз тебе стены, испортил мебель, сделал запруду в ванной и свалил к другому водоёму, то кто виноват? Ондатр? Но ведь он делал ровно то, что ему и положено – жил своей жизнью! Большего-то он и не обещал! А ты ради него сына из дома выкинула!»

Шушана мрачно покосилась на четвёрку тараканов, пробегающих мимо, подумала, а не прибавить ли ещё штук двести-триста, а потом махнула лапкой: «Да ладно… ей и так ещё достанется, когда она до Крыланы докричится… Нам-то ладно, у Таниной основной квартиры окна в сторону улицы, а вот окна Крыланы прямо рядом с этой неутомимой охотницей».

Собственно, именно этого и ждал Крамеш – когда же Крылана заинтересуется, а что это такое у неё рядом происходит?

«О! Вот она к окну подошла и прислушивается… – подобрался ворон. – Крааак так, такой шум!»

Крылана была дома одна – Карунд в рейсе, торопиться с работы не хотелось, пришла с приёма клиентов поздно, усталая и…

– И я не поняла, что тут такое у нас стряслось, а? – она распахнула окно и сердито покосилась налево – туда, где были окна квартиры Ларисы. – Кто-то того? С ума спрыгнул?

Крылана прекрасно рассмотрела сгусток черноты на ветке дерева – это означало, что Танины домочадцы в курсе событий, пожала плечами и отправилась к подруге – уточнить, что случилось.

Пока её угощали ужином и посвящали в последние события, она только фыркала сердито:

– Как же так себя не любить-то? Я уж про семью и птенца не говоррю!

– А может, ты её того… – вдруг заинтересовался Вран. – Ну, внушишь, что это всё фигня и надо бы хоть на сына внимание обрратить? Что птенцов любить надо! – он, сильно недолюбленный в детстве, сходу пожалел незнакомого ему мальчишку.

– Невозможно, – невесело покачала головой Крылана. – Внушить можно всё, что угодно, но только не любовь.

Появившийся из коридора Крамеш весело рассмеялся:

– А у нас уже всё тихо и миррно!

– Что? Она уже устала? – удивилась норушь.

– Нет!

– Собиррается к ррродителям? – понадеялся Вран.

– Наивный ты! Нет! – фыркнул Крамеш. – Ещё варрианты?

– Решила нового жениха искать! – лениво потянулся Терентий. – Назло старому и всему свету!

– Точно! Ну ты, Террёша, отгадчик! – с невольным уважением отозвался Крамеш. – Она позвонила какой-то знакомой, нажаловалась на этого, в которррого чуть скорроварку не метнула, а та ей сказала, что завтрра можно на какую-то вечерринку съездить и там поискать подходящую замену.

– Ой, кого там она ещё притащит! – вздохнула Шушана. – Ладно, может, завтра никого и не найдёт!

Но… увы и ах, этим надеждам не дано было сбыться! Правда, назавтра до вечеринки Лариса не дошла, а дошла только до магазина и обратно. Она возвращалась домой, недовольно поглядывая на нависшее над Москвой небо, перевела взгляд в сторону соседнего подъезда и наткнулась на…

«Ой, какой мужчина! – ахнула она про себя, рассматривая черноволосого, очень и очень привлекательного типа в лётной форме, который шёл через палисадник к дому. Эта самая лётная форма произвела в Ларином организме какое-то разрушительное действие и сходу достигла самого сердца! – Сосед? Мамочки! Кто там живёт-то? По-моему, снизу какой-то ремонт начинали. Квартиру купил или снимает? Как бы узнать, а? Стоп! Тараканы! Ну, конечно! Я пойду уточнить, нет ли у соседей тараканов и не от них ли они ко мне пришли. А потом… ну, заговорю, от кого ещё могли, так и доберусь до этого лётчика! Ой, ошалеть какой! Ну как же я его не замечала? Ну, конечно, смотрела на своего козла безрогого! Столько времени на него потратила! А тут такой… прямо орёл!»

Ну, с принадлежностью к птичьему роду-племени Лариса невольно угадала, но вот во всём остальном была настолько не права, что лучше бы ей забиться под кровать – в шашки сыграть с новоприбывшими жильцами её квартиры. Всё меньше вреда было бы.

«Так… сейчас идти? Нет! Сейчас рано. Если он только что приехал, то небось устал. Мужики, когда устали, такие раздражённые бывают. Лучше не рисковать. А если он к кому-то приехал и сейчас уедет?»

Лариса была готова окопаться в подтаявших сугробах у входа в соседний подъезд, но это было как-то очень уж странно.

Она топталась у своей подъездной двери, не зная, как поступить. Если бы её окна выходили на улицу, то и проблем бы не было – она устроилась бы на подоконнике и всё высмотрела, а так что делать?

И тут дверь подъезда опять раскрылась и оттуда вышел давешний лётчик, уже переодетый в штатское, с…

«А это ещё кто такая?» – она уставилась на какую-то девицу, топающую рядом с ЕЁ лётчиком.

Сердитый прищур сделал своё дело – Ларисино зрение в этот момент запросто превзошло знаменитое соколиное:

«Обручального кольца на ней нет!» – выдохнула она, рассмотрев руки девицы, на которые та как раз натягивала перчатки.

На слух Лариса никогда не жаловалась, так что легко уловила обрывки разговора парочки:

– На ужин к нам?

– Да, с удовольствием. Тань, осторожнее, тут скользко немного…

«Таня, значит… Ну, дорогая, тебе придётся подвинуться!» – решила Лариса, направившись за парочкой.

– Всё, я пошла на работу! – Таня кивнула Карунду, который хотел зайти за женой в её приёмную и куда-нибудь сходить с ней пообедать. – До вечера!

Нет, Лариса и дальше собиралась идти за лётчиком, но на пешеходном переходе замешкалась, и он куда-то делся.

«Ладно-ладно, теперь-то он от меня никуда не исчезнет – я знаю, что он приехал вон к той девице! А где это она работает? А! В ветеринарке? Это просто смешно!»

Лариса даже не представляла себе, насколько смешно было одному любопытному ворону, наблюдавшему всё это представление с ветки ближайшего дерева.

«Во даёт… Ну, невезучая до ужаса! – решил Крамеш. – Это ж надо, на Крыланиного мужа глаз положить! Ещё ухитриться надо так вляпаться!»

Таня, понятия не имеющая о каких-то соседках и слежках, тихо-мирно пришла в ветклинику и начала приём.

– Девушка… понимаете, у меня проблема! – полноватый мужчина поставил на смотровой стол толстостенный деревянный короб, зачем-то перетянутый брезентовыми стропами, из которого, по ощущениям, кто-то рвался наружу.

– Проблема? А какого вида? – осторожно уточнила Таня, покосившись на темноватый угол за шкафом, – она точно знала, что там сидит Шушана, а может, уже и вызванный на подмогу Гудини.

Короб покачнулся, изнутри раздался скрежет, а ряды небольших отверстий сбоку явно были атакованы чем-то острым.

Глава 3. Птичка… рыбка

Таня на всякий случай чуть отодвинулась, а мужчина заволновался и принялся объяснять:

– Не пугайтесь, он очень мирный, он хороший, просто зевает постоянно и головой трясёт.

– А вы не могли бы уточнить, это мирный и хороший… кто именно?

– Да я вам сейчас покажу! – обрадовался мужчина, ринувшись расстёгивать крепления на стропах.

Обитатель ящика явно впечатлился, заслышав возню, и по отверстиям опять проехались когти.

Таня уже собралась остановить клиента, который справился со стропами, под которыми обнаружились металлические защёлки, и тут из ящика донёсся хорошо поставленный мужской голос, который произнёс:

– Я хороший! Я твоя птичка, твоя рыбка! Твой… орёл молодой!

Вот на молодом орле хозяин занервничал и принялся объяснять:

– Вы не думайте, это мы с женой просто шутили, шутили, дошутились – он запомнил и теперь так представляется.

Запоры ящика открылись, и в щель просунулся тёмно-серый здоровенный клюв, ухватился за дверцу и легко её открыл.

– Он просто переезжать не любит… Нет, у нас есть перевозочная клетка, но в ней ему сейчас холодно, я не решился! А любую коробку он разберёт раньше, чем я донесу его до машины. Вот и пришлось у знакомого столяра заказать такую переносочку. Бобёр ты натуральный… Да что ж ты её уже так прокомпостировал!

Переносочка, сделанная из досок в два пальца толщиной, изнутри выглядела прилично погрызенной и вовсе не такой уж неприступной.

Но Таня смотрела не на стенки переноски и не на груду щепок на дне, а на крупного, красивого попугая жако, который по-хозяйски прошагал до края смотрового стола, встряхнулся и заявил, явно обращаясь к хозяину:

– Ля-ля, ля-ля, шумели тополя!

А потом повернулся к Тане и вкрадчиво посоветовал:

– Берегите попугая, это птичка дорогая!

Таня невольно рассмеялась, настолько это прозвучало к месту, а попугай, присмотревшись к ней, продолжил:

– Иди сюда, не бойся!

– Ну ты и гусь! – фыркнул мужчина. И тут же встрепенулся: – Вот, смотрите, смотрите!

Попугай, только что крепко стоящий на когтистых лапах, покачнулся, потряс головой, резко наклоняя её налево, а выровняв равновесие, начал зевать, широко открывая клюв.

– Вы видели, видели? Вот он так уже четыре дня делает. Ну и есть стал хуже, и даже разговаривает менее охотно.

Таня пока не имела дела с жако, но что произошло с этим конкретным говоруном, уже поняла.

– У него воспаление уха. Судя по тому, что он склоняет голову налево, как раз левого. Вообще-то ещё и выделения могут быть из ушного прохода, но вы его вовремя привезли.

– А почему он шатается?

– Потеря равновесия, это как раз вписывается в общую картину. И частое зевание тоже – у него ощущение заложенности уха, вот он и пытается как-то от этого избавиться.

– А это… это лечится?

– Конечно. Курс антибиотиков…

– Понял? – очень вовремя ввернул жако, явно обращаясь к хозяину. – Прикольно, кррруто!

В это время в кабинет заглянула администратор Настя, да так и застыла в дверях.

– Ой… ой-ой, какооой! Как разговаривает-то!

– Ку-ку-кушечка! – оповестил всех присутствующих довольный своими познаниями попугай, причём сказанное снова оказалось кстати – Настя заглянула в кабинет почти как часовая кукушка.

– Ну ты и правда орёл молодой! – рассмеялась Таня, вытаскивая весы. – Хорошо бы тебе взвеситься, нам дозу лекарства рассчитать надо.

Весы доверия у жако не вызвали, и он, опасливо на них покосившись, начал бочком пробираться к хозяину.

– Я ж твоя птичка? Рыбка твоя? – уточнил попугай у хозяина, явно играя на публику. – Орёл?

– Орёл-орёл! Давай вот сюда! – хозяин чувствовал, что у него просто гора с плеч упала, и теперь пытался переместить своего «орла молодого» на весы, тот упирался, но в конце концов любопытство победило…

Весы были попробованы на вкус, от Таниной ручки оторван колпачок, Настя и вовсе заинтриговала наличием локонов – очень уж интересные перья! «Орёл молодой» такие ещё не видел.

Короче, взвеситься удалось не сразу. Ещё больше времени заняла запаковка общительной личности в короб.

– Силой не получится… укусит, мало не покажется, – понуро признался клиент.

– А как уговорили, когда сюда везли? – деловито уточнила Таня.

– Мячиком. Да вон… остатки в углу валяются, видите? – жёлтая шкурка теннисного мячика действительно виднелась из-под кучки щепок. – А я не догадался что-нибудь этакое про запас взять на обратную дорожку.

– Так в чём же проблема? У нас тут зоомагазин есть!

– А вы с ним побудете, да? – воспрял хозяин.

Таня покивала и, глядя в спину жаковладельца, усмехнулась – можно подумать у неё был какой-то выход! Если он не сможет забрать свою птичку-рыбку, то её приём на сегодня накроется медным тазом.

– Какой… умный и красивый птиц! – как только закрылась дверь за клиентом, из-за шкафа вынырнула норушь. – Жаль только, что такой трусоватый.

Жако возмутился, заорал что-то на своём исконном языке, захлопал крыльями, затряс головой.

– Нет, а что? Что там страшного-то такого в этом домике? В таком могут ездить только самые-самые умные и сильные попугаи, остальных запихивают уговорами или хитростью… Раз ты сам в домик не идёшь, значит, не орёл ты, не орёл!

Возмущению жако не было предела! Он, торопливо перебирая кожистыми когтистыми лапами, протопал до ящика, влез туда, потоптался и вопросительно что-то проскрипел, выглядывая из приоткрытой дверцы. (https://dzen.ru/a/ZfzZ-mZWpB1icm1E)

– Вот это – другое дело! Тань, закрывай ОРЛА! Он готов к перевозке.

Прибывший обратно в кабинет хозяин, нагруженный пакетом со всевозможными игрушками, изумлённо уставился на короб, который оставалось только стропами закрепить.

Но даже больше самого факта упихивания его любимца в «переносочку» его поразило то, что жако был в расчудесном настроении и мурлыкал какую-то песенку – из короба явно неслось что-то похожее на «тили-тили, барана уронили».

– Вот это дааа… Да у вас же прямо талант! Татьяна, это просто что-то потрясающее! Он сам зашёл в короб! Ой, ну невероятно! Спасибо вам. Спасибо огромное!

Стоило только немного расслабиться, принимая клиентов с понятными и вполне себе несложными вопросами – прививки, чистка ушей, стрижка когтей, как в Танин кабинет снова влетела «кукушечка» – Настя.

– Ой, Тань, Соколовский вернулся!

– А, ну… хорошо, – Татьяна как раз примерялась, как бы добраться до когтей очень серьёзной четырёхкилограммовой карликовой таксы.

По Таниным ощущениям, зубы у таксы были везде! Куда ни протяни руку, всюду клацает миниатюрная крокодилья пасть. Нет, намордник-то на пасти был, как же без него, но Таня с этой таксодамочкой уже дело имела и знала, что собака от намордника избавляется очень быстро.

– Давайте мы всё-таки лучше морду бинтиком завяжем, а? – уговаривала она владелицу таксы.

– Она обидится, – серьёзно отвечала хозяйка. – Вам-то ничего, а меня потом неделю презирать будут!

Настя только плечами пожала. Если честно, она пошла с новостями не просто так – девочки попросили – всем хотелось узнать, как Таня среагирует на приезд владельца клиники.

– Стрижёт когти таксе, вообще никак не среагировала, просто пробубнила, что, типа, хорошо, да и всё! Будто ей всё равно! – разочарованно доложила Настя коллегам, но вообще-то была не права.

Тане было вовсе не всё равно, потому что приезд Соколовского означал, что в его необычной гостинице, очень возможно, скоро кто-то появится.

Пытаясь представить, кто будет следующим жильцом в гостинице, Таня отвлеклась, угрожающе гудевшая такса моментально освободилась от намордника, клацнула зубами, но профи есть профи – правая Танина рука перехватила челюсти, а левая уже потянула бинт.

– Знаете, вы или намордник смените, или сами её держите. У меня рабочий день в разгаре, мне с таксой на пальцах дальше приём вести будет неудобно! – улыбнулась Таня, ловко зафиксировав морду мини-охотнице.

Стоило только её рабочему дню подойти к концу, как зазвонил телефон:

– Таня, добрый вечер! Зайдите ко мне – я в гостинице! – распоряжение начальства дело такое… надо выполнять.

Таня прошла через помещение, выделенное под стационар, отперла своим ключом тяжёлую дверь и нырнула в темноту тамбура, специально устроенного, чтобы любопытствующие сотрудники клиники не могли рассмотреть, что за этой дверью находится.

Соколовский, вальяжно расположившийся в удобном кресле, выглядел великолепно!

«Не знаю уж, где он конкретно был, но по виду – ни один, даже самый лучший, курорт с этим местом не сравнится», – машинально подумала Таня, здороваясь с начальством.

– Танечка, рад вас видеть в добром здравии! Я не один, а с гостем. Хотел вас познакомить, ну и послушать, что вы скажете о его состоянии.

– Он болен?

– Была травма, с самолётом встретился… Нет-нет, не совсем. Самолёт, к счастью, не пострадал, а вот мой знакомый, уходя от столкновения, слегка не рассчитал с местным ландшафтом. Да пойдёмте, сами всё увидите!

«Закон парных случаев! – эта фраза пронеслась в Таниной голове, как только Соколовский распахнул дверь одной из комнат. – Орёл! Ой, точнее, наверное, беркут. Ну… судя по размерам».

Птица сидела на спинке дивана, специально для этого выдвинутого на середину комнаты. Когда дверь открылась, орёл встрепенулся и распахнул крылья, так что Таня разглядела его во всей красе.

«Ой… кажется, он для беркута крупноват! Но у нас это самый крупный орёл. Больше – это разве что кондор какой-нибудь, – соображала Таня, переступая порог, а потом сама себя одёрнула: – Тоже мне… любитель-орнитолог! Вон у меня дома во?роны проживают. Тоже весьма и весьма немаленькие, а ещё говорящие! Соколовский-то мог кого угодно приволочь. Может, этот тоже какой-то… не такой орёл».

– Дружище, это вот – Таня! Таня, это Ильдар.

– Добрый вечер! – Таня не очень понимала, как здороваться со здоровенным орлом по имени Ильдар, который легко закрыл крыльями трёхместный диван, но решила, что вежливость никогда не будет лишней.

– Здравствуй! – кивнул ей орёл, осторожно складывая крылья.

«Ну вот, второй говорящий орёл за день! Главное, случайно не проговориться этому, какой именно был первым…» – подумала Таня.

– Он слегка молчун, – улыбнулся Соколовский. – И вообще очень стеснительный.

– Ничего подобного! – орёл сердито воззрился на Филиппа. От этого взгляда у Тани как-то похолодело под коленями, а вот Соколовскому – хоть бы хны! Явно посмеивается над хмурым гостем.

– Таня, не обращайте внимания на эти грозные взгляды, приступайте к осмотру. Может, ему на стол перебраться?

– Нет-нет. Я и тут посмотрю… – Таня со смелостью, которой в данный момент ни разу не ощущала, шагнула к дивану.

Таких огромных птиц она ещё не осматривала, но решительно принялась за дело. И тут же изумлённо покосилась на Соколовского.

– Ээээ, но у него же истощение! – выпирающие кости не давали ошибиться – гость едва-едва держался на своих когтистых лапищах.

– Ильдар, ты что, дyрaк? – сходу рассердился Соколовский. – Ты что, сказать мне не мог?

Орёл что-то хрипло заклекотал, и Филипп совсем озлился.

– Ты со своей гордостью… Таня, можете ему капельницу какую-нибудь поставить для поддержания сил? Ну и мяса выдать немного – много ему пока нельзя. Да кому я рассказываю, вы и сами всё знаете!

Таня, конечно, знала. Правда, слегка опасалась ставить катетер, но орёл покосился на неё и демонстративно отвернулся, максимально далеко отведя клюв, словно его возня ветеринара вообще не касается.

Татьяна нарезала немного мяса, принесла его и воду, посмотрела на капельницу – орёл так и изображал неподвижное изваяние.

«Точно при мне есть не станет!» – отчётливо поняла она.

Стоило только закрыть за собой дверь, как звяканье металлической посудины доложило Тане, что она была абсолютно права.

Глава 4. Упрямству гордых поём мы песню

– А ведь я, наивный человек, когда-то мечтала, чтобы мои пациенты могли по-человечески мне рассказать о своём самочувствии! – Таня невесело усмехнулась.

– Что, всё так плохо? – Шушана пододвинула подруге пряник, чтобы хоть как-то её утешить.

– Шушаночка, ну вот пальпирую ему бок – я же чувствую, что там большая гематома, спрашиваю, сильно ли тут болит…

– А он?

– А он мне так бесстрастно, словно верблюд какой-то, отвечает, что у него нигде ничего не болит!

– Может, у него всё атрофировалось?

– Нет… он крылья собирает очень осторожно, явно больно ему, да и когда переступает по спинке дивана, тоже так… аккуратно двигается, скованно – бок бережёт.

– И утверждает, что у него всё хорошо?

– Да!

– Ну, тебе попался экземпляр ослоорла! Упёртось – наше всё! – вздохнула Шушана.

– Похоже на то. Я его спрашиваю, как он получил травму, – он вообще делает вид, что меня тут нет! Полный игнор и море презрения. И как мне его лечить?

– Комплексно! – в кухню заглянул Вран, который с его слухом легко слышал весь разговор, даже находясь в комнате.

– В смысле? – Таня недоумённо покосилась на названого брата.

– Начни с того, что ему надо измерить температуру, – фыркнул вредный тип. – Подробно опиши, как именно! Спорим, что с него невозмутимость как крылом смахнёт?

– Ну тебя! – покачала головой Таня. – Тут проблема, а тебе только хихоньки!

– Да уж какие тут хихоньки… Меня-то ты прямо застращала! – веселился Вран, припоминая свою первую встречу с названой сестрой.

– Ну, так ты активно напрашивался, а Ильдару, похоже, реально плохо!

– А что бы ты сделала, если бы лечила нормального орла? – живо заинтересовался Вран.

– Обратилась бы к коллеге с орнитологической специализацией.

– Ну, тут это не прокатит… Ладно, а если бы такого под лапой не оказалось, тогда как?

– Тогда – по обстоятельствам. Зафиксировала бы, сделала рентген, УЗИ, взяла анализы. Ну, положим, кровь на анализ я и так взяла, когда ему капельницу ставила, но остальное… – Таня хмыкнула. – Поди такого зафиксируй! Да и потом, он же меня и близко не подпустит, если поймёт, что я хочу!

– И что будешь делать?

– Что-что… кормить маленькими порциями и ждать начальство. Он, как только орла привёз, разругался с ним из-за того, что тот молчал про истощение, и куда-то уехал. Вот… жду, когда вернётся.

– А он чего-нибудь сказал? Ну, о времени возвращения?

– Сказал, что сегодня приедет, – Таня покосилась на часы. – Не факт, правда… Я ему написала, но он вне зоны доступа.

– Ага… уж полночь близится, а Сокола всё нет! – с выражением отозвался Терентий, явно припомнив «Пиковую даму» с Германом, которого вовремя не дождаться, и продолжил, выдавая собственную версию отсутствия Соколовского: – Наверное, у него в пролёте интернет!

– Терентий, а ты у нас, оказывается, кот, подкованный в технических вопросах! – рассмеялся Вран, скидывая Терентия с диванчика на его лежанку. – Может, ещё и у меня в комнате наличие сети проверишь? А то как-то скорость падает.

– Ну, ты сам об этом попросил! – угрожающе заявил Терентий. – Я же не поленюсь, схожу…

Вран, вовремя сообразивший, что кот явно рассердился и вполне может навредничать, сорвался с места и потопал за рыжим «технарём», а Шушана и Таня переглянулись и рассмеялись:

– Два чудака – пара!

Против ожидания, Соколовский оказался человеком пунктуальным и до двенадцати ночи всё-таки успел приехать.

– Крамеш, сложи всё пока в холодильники, Таня потом разберётся, что и как ему давать! – распорядился Филипп, направляясь к глухой стене в конце гостиничного коридора.

– Вот будто знает, что мы сидим и его ждём! – шепнула Тане Шушана. – Иногда у меня лапки чешутся, взять и НЕ открыть ему проход. Ну, мало ли… заняты мы чем-то, не видим его начальственное величество! Вот уж он со стеной от души поздоровается!

Но, конечно, ничего такого она не сделала – знала, что Соколовский со своей скоростью реакции всё равно успеет остановиться, если поймёт, что сейчас врежется в закрытый междустенный проход.

Появившийся из коридора Филипп просиял улыбкой и уверенно шагнул к столу:

– Танечка, чаю нальёте?

– Налью, конечно! – Таня потянулась к заварочному чайнику.

– Как Ильдар?

– Поел, капельницу я ему поставила и… и больше ничего! Он утверждает, что у него ничего нигде не болит, а всё остальное просто игнорирует, включая меня.

– Вот же… – фыркнул Соколовский. – Ладно, я сейчас с ним поговорю. Понимаете, он очень сильный и гордый. Сказать человеку, тем более девушке, что у него что-то не в порядке, это… это…

– Это как Терентию сознательно сесть на диету! – подсказал Вран, который волок извивающегося и гневно сопящего кота на кухню.

– Ну, примерно так, – Филипп с сомнением осмотрел Терентия. – Даже труднее!

– Филипп Иванович, я так и не сумела понять, что с ним случилось… – понурилась Таня. – Я точно знаю, что у него сильно болит правый бок, скорее всего, сильнейший ушиб, возможно, есть трещины в костях или переломы без смещения. Ещё очень подозреваю сотрясение мозга.

– А это ты как поняла? – удивился Вран.

– Зрачки разного размера – один сужен, другой расширен, – пояснила Таня. – Да и так… он себя явно неуверенно чувствует, когда двигается. Правда, при мне старается не шевелиться. Просто замирает.

– Ну, само собой! Он же у нас редчайший баран и упрямец! – рассердился Соколовский. – Ему вообще непомерно повезло, что его заметили мелкие хищные птицы и мне передали, что с ним что-то не так. Ещё повезло, что я уже вернулся из… ну, откуда вернулся, там меня уже нет. Короче, он исключительно везучий редкий дурак! Почему вот нельзя было сразу намекнуть людям, которые за ним поехали, что он голоден? Нет, небось сидел истуканом всю дорогу и изображал чучело!

– А разве ему можно с людьми говорить? – осторожно уточнила Таня.

– Нет, конечно, но это мои детективы. Они… как бы это… во время выполнения задания ничему не удивляются, а после выполнения работы помнят только то, что надо.

Таня порадовалась, что она не детектив Соколовского, а потом всё-таки попросила начальство о помощи:

– Филипп Иванович! А вы не могли бы с ним поговорить о том, что с ветеринарным врачом лучше бы быть пооткровеннее?

– Да сейчас вместе сходим и поговорим, тем более что я баранину достал. Настоящую, такую, как Ильдар любит!

– А настоящую это какую? – сходу заинтересовался Терентий, заподозрив, что он как-то много в жизни упустил…

– Это которая для орлов, пострадавших от самолёта! – фыркнул Соколовский, махом допивая чай и вставая из-за стола.

– Он что, самолёт таранил? – изумился Вран.

– Насколько я понял, это самолёт пытался сбить его с облёта территории, – пожал плечами Соколовский. – Ну, не лайнер, конечно, небольшой такой, частный.

– А это… уступать дорогу он не пробовал? – Вран преотлично понимал, что даже размеры частного самолёта с орлом несопоставимы.

– Он же в истинном виде был! – пояснил Соколовский. – Ну, то есть поменьше самолёта, но ненамного. Видимо, пилот решил, что это такой мираж, а может, засмотрелся или от шока забыл, куда нажимать надо, чтобы уйти от столкновения… Короче, уворачиваться пришлось Ильдару. А там, как назло, гора неподалёку.

– Тоже не смогла свалить с его дороги, – в тон Филиппу проговорил Вран.

– Именно. Горы, они, знаешь ли, такие упёртые! Даже больше, чем Ильдар! Короче, он как Колобок, от самолёта ушёл, от пилота, соответственно, тоже, а вот гора сыграла роль лисы. К счастью, не фатально. Но грянулся он, видимо, прилично, раз так пострадал. Он вообще-то весьма удароустойчив. А потом, раз у него сотрясение мозга и такие ушибы, взлететь он не смог, еды не было, ослабел.

– Ну, я бы сказала, что при описанных обстоятельствах упал он гораздо удачнее, чем мог бы, – сказала Таня.

– Ему только об этом не говорите! – посоветовал Соколовский. – Оскорбится насмерть! Ладно, Таня, пойдёмте. Посмотрите его при мне, тем более что в клинике сейчас уже никого, кроме Константина – он вовремя из своего отпуска вернулся…

«Бедный Костик! – машинально подумала Таня. – Везёт ему! То поющая росомаха, которая перерабатывала металл как говяжью вырезку, то орёл, который запросто может изобразить из себя небольшой самолёт. А с другой стороны, уже хорошо, что не лайнер!»

Соколовский шёл по коридору и косился на призадумавшуюся Татьяну.

– У вас какой-то очень озадаченный вид. Хотите что-то спросить?

– Да. Вы не подумайте, я не из пустого любопытства… Просто хорошо бы знать, от чего отвлекать Костю. Ильдар – он как Вран, Крамеш или Воробьёв? Или он орёл как орёл?

– Он, безусловно, орёл, но показываться человеком может! – объяснил Соколовский. – Правда, я уж и не упомню, когда он это в последний раз делал. Очень не любит людскую форму, потому что ставит орлиные крылья несоизмеримо выше!

– А, ну, тогда понятно. Он – птица высокого полёта, а тут какие-то людишки, а я ещё и женского пола… Вообще ниже мышиной норы, да? – уточнила Таня.

– Ну… как бы… взгляды у него слегка замшелые. То есть мхом поросшие по самую маковку! Так что вы уж не обижайтесь на него, – попросил Филипп и пояснил: – У таких, как он, жизнь очень долгая… Видел он много чего, пережил прилично, поэтому и склад ума такой – горделиво-философский. Из особ женского пола он воспринимал только мать и жену. Обе давно уже… ну, короче, это история давняя и грустная. Теперь Ильдар у нас осознанный одиночка, гордец, молчун и очень хороший и надёжный друг. Ради друга он этот самолёт протаранил бы даже не задумавшись, а если бы надо было – в когтях отбуксировал его до ближайшего аэродрома… Вот такая он сложная смесь.

«Сложная смесь» так и восседала на спинке дивана, делая вид, что это абсолютно нормальная и правильная для него обстановка.

– Ильдар, я тебе баранину привёз, – с порога сообщил Соколовский.

– Благодарю тебя! – с лёгкой запинкой выговорил орёл.

– Благодарности принимаю в натуральной форме, – улыбнулся Соколовский. – Да не надувайся ты, чай не первый год знакомы!

– Чем я могу отплатить тебе за помощь? – видимо, совет «не надуваться» Ильдар сходу осмыслить не смог, поэтому изо всех сил держался как можно более независимо.

– Осмотром и содействием моему врачу! – серьёзно ответил ему Филипп. – Я знаю, что ты очень силён, но бывают моменты, когда любые силы могут иссякнуть без помощи. Помнишь, как ты мне помогал, когда я в этом нуждался?

Орёл сделал вид, что вопроса не слышит, и вообще, такого никогда не было!

– Да-да, ты помог и сразу забыл, – усмехнулся Соколовский. – Зато я всё отлично помню и прошу тебя дать мне возможность поднять тебя на крыло! А для этого вот, видишь, есть Таня! Если она что-то спрашивает, ей нужно отвечать правду! Кстати, она ни разу не поверила в твоё враньё о том, что тебе хорошо и замечательно, а описала мне твои травмы. Танечка, повторите всё это Ильдару, пожалуйста!

Татьяна описала повреждения, которые обнаружила, и орёл явно удивился. Нет, то есть, конечно, ничем особенно это не показал, но Таня с её привычкой подмечать изменения в поведении своих «неговорящих» пациентов легко уловила его изумление.

Орёл помолчал, а потом с явным усилием признался:

– Да… у меня болит весь правый бок, крылья и голова. И… я не могу удержать горизонт!

Видимо, это было для Ильдара самым страшным, потому что он даже почти вздохнул после этого признания.

Таня только сейчас поняла, насколько ему страшно и плохо – для существа, которое живёт небом, для которого именно там его свобода, память о хорошем, его жизнь, это страшнейшее головокружение просто катастрофа. И вот в этой катастрофе он изо всех сил старается сохранить себя, своё достоинство. Пытается не утонуть в отчаянии.

– Ильдар, вы… – Таня хотела сказать «вы не переживайте», но сообразила, что гордец оскорбится, так что быстро изменила фразу: – Вы удержите горизонт!

Орёл, видимо, опасался резких движений, так что только клювом повёл в сторону Тани.

– Это случается… – кивнула она.

– У меня так ни разу не было, – невесело ответил он.

– Да, я понимаю, но всё бывает в первый раз. И на самом деле это лечится! Но для того, чтобы я точно понимала, что и как вам может помочь, мне нужно сделать вам рентген и УЗИ – исследования для точного определения повреждений.

Ильдар прикрыл глаза, помолчал, а потом уточнил:

– Ты правда думаешь, что я ещё смогу летать?

– Да! – ну, конечно, не могла Таня этого точно знать.

Только вот… только иногда никому не нужна эта педантичная честность, а нужна уверенность. Пусть только для того, чтобы уцепиться за неё, удержаться на плаву, пережить этот день, и следующий, и ещё и ещё один, а там уж, глядишь, потихонечку и выплыть.

«То есть, взлететь», – мысленно поправилась Татьяна.

А вслух она сказала так:

– Ильдар, я вас сразу должна предупредить, вы должны набраться терпения – завтра вы не полетите! Вы будете сидеть в тёмной комнате, чтобы проходило сотрясение мозга, будете хорошо питаться, мы залечим ваши травмы, а дальше… да, я уверена, что вы сможете вернуться в небо!

Глава 5. Суслик из норы

Ветеринар Костя только-только вернулся из отпуска, в который не уехал… сбежал он в этот самый отпуск!

В последнее время в его жизни было настолько много всего, что Косте казалось, что он катится кувырком с неслабой такой горы, и остановить это он никак не может, как ни пытается.

Да, с его девушкой временами общаться было трудновато. Костю раздражало Настино стремление контролировать всю его жизнь, попытки влезть в его работу, а последнее предложение о выкупе её отцом ветклиники, чтобы Константин стал её заведующим, так и вовсе смутило. Он вообще сначала решил, что это шутка… Правда, потом на смену желанию посмеяться пришло ощущение, что его покупают, а дальше завернут в подарочную бумагу, перевяжут ленточкой и вручат Насте Павлюченко в личное пожизненное пользование.

Но и это было не самым худшим. В конце-то концов, от подобного предложения было нетрудно отказаться, что он и сделал.

Дальше… дальше у отца Насти начались внезапные и очень серьёзные проблемы. Он мало того, что забыл о покупке клиники, теперь вообще ужом вертелся, чтобы хоть как-то удержаться на плаву, потому что его весьма благополучный до сих пор бизнес начал разваливаться на глазах. Настя рассказывала, что практически все его предприятия, как оказалось, работали с громадными нарушениями, а сейчас местные проверяющие как с цепи сорвались.

Если честно, Косте это было слегка без разницы – Настин отец на него всегда смотрел как на пустое, но грязное место, деньги этого самого типа Константина ни разу не интересовали, а содержать семью он и без этого был способен. Но…

Прошло совсем немного времени после начала Павлюченковских проблем, и Настя пришла домой такая… счастливая, сияющая, что Костя невольно обрадовался этому, правда, очень ненадолго. Стоило его любимой девушке открыть рот, как он услышал:

– Костик, нам надо расстаться!

– Что? – наверное, у него был очень и очень глупый вид.

– Что слышал! Я от тебя ухожу! Я встретила своё настоящее личное счастье!

– Насть… погоди. Мы… мы же любим друг друга.

– Говори за себя! А я люблю другого! И знаешь, что… Ты сам в этом виноват! Я до сих пор не уверена в том, что ты мне не изменял со всеми своими клиентками! Я… я издёргалась с тобой! А ты даже не хотел пойти мне навстречу и не работать на этой дурацкой работе! И директором клиники не захотел стать!

– Заведующим… – машинально поправил её ошарашенный Константин.

– Всё равно! – отмела его поправку решительная Настя. – Без разницы мне, как это называется, потому что я люблю Андрея! Он… он такой классный! Красивый, обаятельный, клёёёвыыый! – вид у Насти был на удивление мечтательный и счастливый.

– То есть ты меня бросаешь? – доходило до Костика с трудом, потому что у него весь день один за другим были сложные пациенты. Устал он до жути, мечтал только прийти домой, благо недалеко, упасть и уснуть, а тут такое… что-то непонятное.

– Ты тупой? – презрительно процедила Настя, и Константин с изумлением увидел и узнал в её лице отцовские черты – вот точно такое же презрительно-высокомерное выражение было и у Павлюченко-старшего, когда он общался с потенциальным зятем. – Я ж русским языком тебе объяснила, что встретила свою любовь. Настоящую, а не… – ещё один взгляд, окативший Костю с головы до ног, подействовал на него как ведро ледяной воды. – А не как ты – нищий собачий доктор! Слабак во всём! Так что я собираю вещи и ухожу! А ты… а ты не смей ко мне больше приближаться, звонить, искать меня! Наши отношения закончились! Я просто пожалела тебя, вот и связалась с таким неудачником, как ты. Но теперь у меня будет Андрей, а ты не смей лезть! Понял?

Косте и в голову не могло ничего подобного прийти. Зачем, спрашивается, вымаливать продолжение отношений у девушки, которая чётко и ясно ему сказала, что его не любит, да и не любила никогда.

Он смотрел, как Настя швыряет в чемоданы и сумки свои вещи, в голове гудело, словно там работал какой-то мощный вентилятор, выдувавший остатки его влюблённости.

Да, нельзя сказать, что он пережил это легко… Но, если честно, уход Насти был далеко не таким тяжким испытанием, как её возвращение!

Случилось это эпохальное событие через полторы недели после того, как она хлопнула дверью его квартиры, прилично перепугав его собаку и соседку по лестничной клетке.

Костя сразу же заблокировал её номер, так что, звонила она или нет, не знал. Он набрал дежурств и вкалывал, как раб на галерах, и, разумеется, сильно уставал. И вот, возвращаясь домой в состоянии «нога за ногу, а уши волочатся где-то позади», он обнаружил у подъезда машину, из которой выскочила Настя и сделала попытку повиснуть у него на шее.

Усталость усталостью, а профессиональные рефлексы никто не отменял, так что Костик умело убрался с дороги романтично-атакующей девы и сухо уточнил:

– И что бы это значило?

– Костик! – воскликнула Настя, пошире распахнув глаза, в которых плескалось прямо-таки море слёз. – Костик, я вернулась!

– Зачем? – иногда самое сложное – это необходимость ответа на простой вопрос.

Нет, ну, в самом-то деле, зачем возвращаться к человеку, которому наговорила море обидных, несправедливых и незаслуженных вещей, уходя к другому мужчине?

Вот и Настя призадумалась, что бы такое ответить, да поправдоподобнее, и тут же обнаружила, что смотрит на мужскую спину, а сам Костя… уходит.

– Стой! Ты куда это? Ты чего не отвечаешь? – Настя как-то иначе представляла себе сцену своего возвращения, так что даже не сразу сообразила, что ей делать.

Так как оборачиваться, возвращаться и давать отчёт в том, куда он пошёл и почему не отвечает, Костя не собирался, пришлось его догонять самой!

– Костя! Ты почему меня игнорируешь? – Настя возникла между подъездной дверью и Константином, как суслик из норы! – Ну хорошо, ладно, я ошиблась! Этот подлец Воробьёв просто исчез, и всё! Но я тебе даже не изменила, просто… просто…

– Разорвала отношения! – подсказал ей Костя.

– Да, разорвала. А теперь хочу всё обратно связать!

– Временным неудачником до следующей твоей «настоящей любви» я не буду, так что поищи кого-то другого! – отрезал Константин, проходя в подъезд. – Мы уже расстались, причём по твоей инициативе, так что не вижу причины что-то менять.

Сказать это было значительно проще, чем отвязаться от Насти Павлюченко!

***

Настя в ярости стучала в его дверь, она на прогулках пыталась приманить его собаку и продемонстрировать через неё, какая она любящая. В конце концов, она даже в клинику заявилась, влетев в кабинет Костика, когда там шёл приём.

Правда, в этот момент Константин чистил околоанальные железы очень скандальному пинчеру, так что звук и запах были чрезвычайно неромантическими, и Настя выскочила из кабинета куда быстрее, чем туда вошла.

Через несколько дней Костя понял – лучше куда-то уехать на некоторое время, потому что эта клещина, клещица… короче, клещ женского пола просто так не угомонится!

Взять на работе отпуск за свой счёт, собрать собаку и вещи, загрузить всё это в машину и уехать в деревню, в старый-престарый дом прабабушки оказалось значительно дешевле отражения Настиных атак.

Приехал Костя дивно отдохнувшим, несмотря на то что деревня была практически заброшена и никаких особых удобств там не было. Пожал плечами при виде собственной двери, на которой явственно виднелись отпечатки чьих-то каблучков, порадовался, что сменил замки, да и вернулся на работу, сняв лишнюю нагрузку с умотанной Татьяны.

– Тань, спасибо тебе, что подменила! Ты – настоящий друг! – с выражением сказал он в первый же рабочий день.

А на второй, в его ночное дежурство, к нему пришёл Соколовский с известием о том, что есть новый пациент…

– Беркут. Таня говорит, что у него травмы и сотрясение мозга. Надо сделать рентген и ещё чего-то… Пациент спокойный, клеваться и когти пускать в дело не будет, – сказал Филипп Иванович, заглядывая в его кабинет.

Он заглянул на секунду и тут же отвлёкся на что-то в коридоре, поэтому Костя не увидел его реакцию на свою фразу:

– Эээ, а может, лучше зафик-ик-сировать? – Костина реакция была, в принципе, понятна – не каждый день в непосредственной близости от себя видишь знаменитого актёра, заходящего в кабинет со здоровенным, просто гигантским орлом, сидящим на руке.

Орёл как-то хмуро покосился на Костю, Соколовский пожал плечами, а Таня, вынырнувшая из-за спины начальства, пояснила:

– Кость, не надо никого фиксировать. Не волнуйся, всё будет хорошо!

– Эээ, точно? – глупо спросил Костик.

– Абсолютно! Сюда проходите, Филипп Иванович. Ильдар, вот здесь надо лечь на спину.

«Так он тебе и ляжет», – подумал Костя.

– Кость, помоги нам, пожалуйста! – Таня доверчиво оглянулась на него, – Ильдару самому с этим не справиться.

Костя хотел было пошутить про орла по имени Ильдар, но почему-то шутка застряла в голосовых связках. Наверное, заблудилась там…

Таня тихонько вздохнула – от Ильдара такого же концерта, как от росомахи по имени Сирко, конечно, ожидать не приходилось, но, похоже, бедняга-Костик опять попал!

Снимки здоровенному беркуту Ильдару делать было легче лёгкого – он послушно лежал так, как надо, держал крылья так, как Таня их перемещала, и делал вид, что всё это происходит вовсе не с ним.

– Перелом ребра, трещины вот тут, тут и тут, – Костя внимательно вглядывался в снимок. – Крылья и лапы целы, позвоночник – тоже.

– Уже хорошо, просто отлично! – порадовалась Таня. – Так, а теперь МРТ.

Орёл упорно делал вид, что его не касается то, что с ним делают, только на Татьяну косился время от времени.

– Ой, как хорошо! – Таня смотрела результаты МРТ. – Особых повреждений нет. Ну да, ушиб, конечно, никуда не делся, но вообще-то Ильдару крупно повезло!

Она не решилась сама нести беркута в гостиницу, а Соколовский, покосившись на смартфон, куда-то вышел, так и получилось, что они оказались в кабинете втроём – Таня, Константин и Ильдар.

Беркут сидел на спинке стула, стараясь как можно аккуратнее подобрать крылья и прикрывая глаза – голова кружилась. Таня рассматривала снимки и мечтала о скорейшем возвращении Соколовского, а Костик косился на птицу, размышляя, почему это он такой управляемый.

– Ручной такой?

Когда зазвонил его смартфон, он принял звонок машинально – номер незнакомый, но к нему часто обращаются клиенты, которые нашли его контакты через знакомых.

– Добрый вечер! Слушаю вас!

– Костя! Ты обязан меня выслушать! Я тебя люблю, а ты… как ты мог поверить тому, что я тогда сказала? Это всё было не всерьёз! Да, я сказала, что люблю Воробьёва, но это была… была ошибка! Ну, ОШИБЛАСЬ я! Я что, ошибиться не могу? Подумаешь, просто запуталась! Как ты можешь ломать наши отношения из-за такой… такого недоразумения! – голос звучал до жути громко – Настя говорила во весь голос.

– Насть, хватит! – Костя от неожиданности даже не сразу вспомнил, что не один в кабинете. Оглянулся на Таню, которая активно делала вид, что ничего не слышит, невольно задержал взгляд на орле.

«Вот уж кто точно слышал! – понял Костя. – У бедолаги даже клюв приоткрылся».

Почему-то стало неловко. Очень неловко и перед Таней, и перед орлом, как это ни парадоксально!

– Костя! Ничего не хватит! Ты же понимаешь, что я от тебя не отстану, да? Я буду бороться за своё счастье! За тебя!

– Со мной бороться? – невесело усмехнулся Костя, торопливо выходя из кабинета в коридор.

Дверь за ним закрылась, и Таня покосилась на Ильдара.

– Это что? Его пара? – Ильдар говорил негромко, но очень отчётливо.

– Ну… уже, наверное, нет, – Татьяна пожала плечами, откровенно сочувствуя коллеге.

– Это трясогузка какая-то! Не в птичьем смысле! – неожиданно энергично произнёс орёл и резко замолчал, услышав, что Константин возвращается.

Трясогузка – в высшей степени приличная птица. За что уж Ильдар так их приложил, сама не знаю.

– Тань, извини, пожалуйста, за это… – Костя выключил телефон и отложил его в сторону. – Мне очень неудобно, что ты слышала эту ерунду.

– За что ты извиняешься? Ты же ничего плохого не сделал.

– Да, но всё равно погано, – понурился Костя.

– Бывает, – согласилась Татьяна, припоминая свой развод и предшествующие ему события. Но ей-то было проще… Мужчина, которого преследуют, хочешь – не хочешь, имеет меньше пространства для манёвра.

– Спасибо за понимание! – тепло улыбнулся ей коллега. – Слушай, я всё спросить хотел, этот орёл, он актёрский, да? Ну, дрессированный?

– Нет, Кость, он вольный. Просто очень умный.

Очень умный орёл явно о чём-то глубоко задумался и отреагировал, только когда вернувшийся Соколовский перенёс его обратно в гостиницу.

– Слушай, как они тут живут, а? Ну, вот тот парень… Как можно жить, когда тебя обманули с каким-то воробьём, да ещё преследуют и требуют: прими обратно, а то заклюю? Это ж не выжить!

Соколовский озадаченно воззрился на приятеля, попросил ввести в курс дела, а потом развёл руками и вздохнул:

– Ильдарчик, веришь? Сам в шоке!

Правда, Соколовское «в шоке» относилось, скорее к ушлости Воробьёва и местной норуши.

«Сто процентов Шушана направила ту птичку-невеличку, чтобы он девицу от Костика отвлёк перед отъездом в исконные земли. Если девица такая же, как её папаша, то я могу их понять, а Константину только посочувствовать!» – Соколовский обладал превосходной памятью, так что легко вспомнил доклады Крамеша о том ушлом деятеле, который хотел отцапать у него клинику.

Филипп покинул глубоко задумавшегося беркута, вышел из его комнаты и наткнулся в коридоре на Таню, которая шла уже с готовыми снимками.

– А где Ильдар? – уточнила она.

– Ильдар? В глубокой прострации на тему «о времена, о нравы»! – усмехнулся Соколовский. – Кстати, Таня, а вы были в курсе того, что наш Воробьёв очаровал девицу Константина?

– Нет! И может, это не наш? – c сомнением уточнила Таня.

– Уверен, что наш! То-то у него такой довольный вид был. Вот же подпольщики!

Глава 6. Орла на шашлык

Когда Таня через гостиницу вернулась домой, покормив и устроив на ночь Ильдара, она попала прямиком к ночному чаепитию.

Да-да, можно сколько угодно говорить о том, что ночью есть вредно, но только не уютнейшей норуши, худощавому и растущему Врану, совсем худому Крамешу и абсолютно не худому, но на редкость уютному Терентию.

Эта компания полюбила дожидаться Таню с ночных дежурств именно в кухне за чаем. Ну, то есть под чаем все подразумевали какой-то свой вариант чая. Норушь – сыр, непременно с маленькой подрумяненной сушечкой, Вран – бутерброды с докторской колбасой или курицей, Крамеш – домашнюю котлету, а Терентий всё вышеперечисленное, кроме сушек.

– Мне и вот то, и вот это, и вооон тот кусочек, и хлеба можно не давать! – провозглашал Терентий.

Иногда к ним заглядывал подпольщик Гудини, шуршал под холодильником, намекая на своё участие в мероприятии, получал свою порцию сушек или печенья, с сомнением поглядывал на Крамеша и удалялся восвояси.

Именно эту уютнейшую картину и застала усталая, но очень довольная Таня.

– Что? Орёл полетит? – догадался Вран, отсалютовав Тане бутербродом.

– Да, к счастью, никаких повреждений, при которых он полететь бы не смог, у него нет, – кивнула Таня, а потом покосилась на Шушану.

– А спросить можно? – она объяснила, какая тема её интересует.

Шушана даже отпираться не стала:

– Да, я попросила Андрея поболтать с этой девицей. Ну куда ж это годится, когда такая особа хвостом завивается вокруг приличного человека! – норушь с таким непоколебимо уверенным видом сложила лапочки на животе, что даже если кто-то хотел ей возразить, попросту не решился бы. А потом заинтересованно уточнила: – А что? Не сработало?

– Сработало, но частично! Девица бросила Костю, а потом, не найдя Воробьёва, вернулась обратно. То есть пытается вернуться.

– Да, я её видела, когда она заскакивала в клинику. Но я надеялась, что у неё всё-таки есть какие-то мозги. Жаль, жаль… но их нет.

– Зато упорства хоть отбавляй! – хрипло сообщил Крамеш. Ему вообще было очень интересно, зачем бы это норушь начала заниматься устройством жизни какого-то ветеринара.

Правда, его наёмническое прошлое научило его лишние вопросы не задавать. Видимо, так было нужно, а вот зачем, он потом узнает… как-нибудь.

А вот кое-что сообщить было нужно:

– Тут ещё кое у кого такое же упорство и так же мало ума, – Крамеш покосился на свою опустевшую тарелку и невольно обрадовался, когда чуткая к таким взглядам и понимающая Татьяна подложила ему ещё котлету.

– Это у кого же? – заинтересовался любопытный Терентий.

– А у соседушки нашей. Ларисы. Тань, не спи, это тебя напрямую касается!

– Да я и не сплю, – пробормотала Таня, на колени которой с неотвратимостью лавового потока наползал Терентий. – Я просто глаза прикрыла – дома так хорошо!

Крамеш чуть с мысли не сбился. Он внезапно сообразил, что, несмотря на благоустроенный чердак гостиницы, который был передан в его распоряжение, несмотря на то, что там у него и еда была, и телевизор с интернетом – надо же быть в курсе дел, свободный выход на крышу, всевозможные удобства и всё прочее, он вечерами старался прийти именно сюда.

Да, видал он куда более роскошные помещения, а вот более уютное и приятное – нет. И самое удивительное, так это то, что ему тут тоже нашлось место – его собственное место в доме!

– Ты каркнуть чего-то хотел, да так и сидишь с открытым клювом, – насмешливо фыркнул Вран.

На самом деле за столом они были в людском виде, так что про клюв было сказано так, для порядка…

– Молчал бы ты… студент! – насмешливо прищурился Крамеш. – Я думаю! Это процесс такой, слыхал?

– Да куда уж мне! – рассмеялся Вран – почему-то с этим мрачным типом, у которого, бесспорно, было тёмное прошлое, ладить было легче и проще, чем со всеми его братьями, да и вообще родственниками.

Вран даже как-то призадумался на эту тему – с чего бы это? А потом сообразил – Крамеш под клятвой, навредить точно не сможет, а вот от родни всегда стоило ждать какого-то подвоха, а то и гадости. Правда, это не объясняло того, почему сам Крамеш явно был не против с ним поболтать.

«Будто ему это тоже интересно и нужно».

На самом деле, так оно и было – у Крамеша не было родных братьев, а его семья жила очень высокомерно-обособленно, а внутри семьи царила такая ледниковая атмосфера, что о каких-то разговорах «просто так» и думать было нелепо. После изгнания тем более ему и в голову не приходило ни с кем общаться по душам. А ведь вороны-то в этом нуждаются. Да, в большие стаи они собираться не любят, но им нужны те, кому они доверяют!

Нельзя сказать, что Врану Крамеш особенно доверял – маловато они друг друга знали, да и птенец, как бывший наёмник называл про себя Врана, осторожничал, но всё-таки разговоры с воронёнком ему были нужны и приятны. Так что их лёгкая пикировка за «чаем» была вполне уместна.

– Я задумался о том, как бы получше изложить то, что узнал! – принял серьёзный вид Крамеш. – Короче, та самая Ларриса, у которрой прроисходят тарраканьи бега, узррела Каррунда и ррешила, что этот тип как рраз для неё!

– Сдурела? – обрадовался Терентий, предвкушая дивные зрелища, и всё это прямо из окна.

– Нет, но выследила Каррунда, когда он выходил вместе с Таней.

Крамеш покосился на удивлённую Татьяну и грубовато велел:

– Вспоминай! Ты шла на рработу, а Каррунд – к Кррылане!

– Ой, точно! Просто после этого уже столько всего было, что мне кажется, уже неделя прошла! – Таня, разумеется, не обращала внимания на каких-то прохожих на улице, но точно знала, что Крамешу в этом плане можно доверять – он очень внимательный.

– Ну вот! Ты ещё его на ужин прригласила.

– Ой, мамочки! Я ж забыла! – Таня ахнула и схватилась за моментально покрасневшие щёки.

– Тань, за кого ты меня принимаешь? – c достоинством уточнила у неё Шушана. – Крылана заглянула, я сказала, что Соколовский тебя на работе задержал, что ты сейчас орлом занимаешься в клинике! Так что приглашение в силе, просто перенесли на любой удобный день.

– Сокровище ты моё! – с выражением отозвалась Таня. – Бриллиант чистой воды!

– А соседка, между тем, стррадала, что у неё окна во дворр выходят, входа в подъезд она не видит, – продолжал доклад Крамеш. – Так она, представьте, весь вечерр окно на лестничной клетке мыла – оно как рраз на улицу. Мыла-мыла-мыла… Там в стекло теперь вррезаться можно запррросто! Она его оттёрла так, что его просто не видно.

Таня тут же озаботилась:

– Секундочку… так она увидела Карунда с Крыланой? И кого от кого спасать надо?

– Никого она не увидела – они крышей веррнулись. Ну, своим лётом, – объяснил Крамеш. – Но вот то, что она цепляться будет или к Тане, или к Каррунду, – однозначно!

– Скорей бы! – обрадовался Терентий и тут же оскорблённо зафыркал, получив щелчок по носу от Врана. – Подбери свои лапы!

– А ты не мели языком. Разве Тане или Каррунду эта репьявица нужна? Ну что ты смотрришь? Сам же жаловался на ррепей!

Спор прервала норушь.

– Ну, пусть попробует! Я даже по старому знакомству её в подъезд впущу – почему бы и нет! А вот дальше…

А вот «дальше» началось следующим вечером.

Таня пришла с работы, если честно, выкинув из памяти и Ларису, и все её глупости – и так хватало чем заниматься.

«Так, сейчас иду кормить Ильдара, уточню, как он себя чувствует, уберу у него… по возможности незаметно, а то он очень стесняется».

В принципе, с уборкой было всё просто – Ильдар сидел на спинке дивана, так что Таня постелила внизу на полу одноразовую пелёнку и, как только приносила ему новую порцию еды, убирала пелёнку со всем содержимым. Тут же стелила следующую, и вообще старалась как можно меньше движений производить с этим делом – Ильдар явно из-за этого переживал.

Таня пришла в комнату с опущенными плотными шторами и… поняла, что силуэта орла на спинке нет!

«Плохо стало? Упал? Лежит внизу?» – она испуганно шагнула вперёд, и тут глаза немного привыкли к сумраку, и… Таня едва-едва не вылетела из комнаты с визгом, потому что на диване лежал очень худой мужчина, с впалыми щеками, смугловатой кожей и в тёмной свободной одежде.

– Не пугайся. Я – Ильдар. Просто… Так я могу избавить тебя от уборки за собой.

Хрипловатый низкий голос был тем же самым, и Таня заставила себя убрать руку ото рта – она подсознательно старалась не заорать.

– Эээ… Ильдар, как вы себя чувствуете? – Татьяна изо всех сил постаралась, чтобы голос звучал ровно и спокойно. А припомнив особенность орла говорить, что он распрекрасно себя ощущает, решила добавить: – Только честно, пожалуйста! Вам ведь в истинной форме легче, верно?

– Честно? – засомневался лежащий. – Если честно, то да, легче с крыльями.

– Тогда вернитесь в свой обычный вид.

– Но…

– Ильдар, я занимаюсь болезнями тех, кто в перьях и в шерсти. Мне очень трудно будет лечить человеческий организм, понимаете? Я же не людской врач. А вот то, о чём вы переживаете, вообще не стоит никаких упоминаний! Даже не думайте об этом. Просто забудьте!

– Не могу.

– Сможете! – с неизвестно откуда взявшейся уверенностью велела Таня. – Вам надо думать о том, что вы обязательно вернётесь в небо, о том, как вы выздоровеете, а не о том, что я делаю ежедневно и не задумываясь! Я – медик. Мы иначе относимся к жизнедеятельности организма, тем более если речь идёт о пациентах. Короче говоря, давайте, возвращайтесь обратно!

Таня тут же пожалела о своих словах, потому что невозможный тип просто рухнул с дивана на пол!

К счастью, междометие, которое у неё почти вырвалось, Ильдар не расслышал – Таня ладонью успела закрыть рот.

– Невозможный тип! – шипела Татьяна, вернувшись домой. – Я его лечу, а он… с дивана падает. Да, из лучших побуждений, но… Да я лучше пойду хлев почищу, про уборку его несчастной пелёнки и говорить нечего – плёвое дело, чем он будет страдать в людском виде, да ещё полы собой оббивать каждый раз!

Сумка полетела в один угол, ботинки – в другой.

– Хорошо ещё, не доломал свои рёбра, которые только-только начали подживать! Ух… ррраздррражения не хватает!

Таня сердилась, а за ней следили ошарашенные домочадцы.

– Оррла на шашлык? – непринуждённо предложил Крамеш. – А то… чего он?

– Он дурью мается! – выдохнула Таня. – Неудобно ему, видите ли! А мне удобно, да? Пациент с травмами и сотрясением мозга – хлобысь, и валится с дивана! Фууух…

– Дааа, а вот тебя в полёте я ещё не видал! – глубокомысленно заметил Вран. – Слушай, а этот… Ильдарр, он после твоей выволочки жив?

– Какой ещё выволочки? О чём ты? Танечка очень тактично и нежно уговорила орла вернуть всё как было! – укоризненно покачала головой норушь. – Ильдар этот сейчас с таким счастливым видом крылья развернул, да так и сидит – отдыхает от людского облика. Причём сидит с закрытыми глазами и явно представляет себя дома… ну, там, где живёт. Он просто очень тактичный и независимый, а тут такое…

Она повела ушами, призадумалась, а потом решительно заявила:

– Ну ничего-ничего. Это вообще-то пустяк. Я легко могу помочь – пошлю Гудини. Он как раз может пелёнку свернуть и убрать подальше, а новую приволочь – чисто чтобы не травмировать орлиную натуру!

– Тррепетный! – насмешливо прокаркал Крамеш и тут же насторожился – Шушана явно прислушивалась к чему-то, что могла различить только она.

– Лариса идёт к нам в гости! – насмешливо развела лапки норушь. – Прямо уж и не знаю, достойны ли мы такой чести?

Таня, всё ещё пребывая в воинственном настроении, которое любой ценой надо было сдержать, когда она общалась с Ильдаром, а потом желательно не выплеснуть на домашних, прищурилась.

– В гости? Ну-ну! – она решительно встала и отправилась к входной двери.

Лариса шла в разведку! Официальный повод – выяснение, не от соседей ли пришли к ней тараканы, а неофициальный – конечно же, разузнать как можно больше о том пилоте! Она так и не дождалась его прихода в гости к ветеринарше из соседнего подъезда, только чувствовала себя крайне глупо, когда мыла подъездное окно и рассказывала вредной тётке из соседней квартиры, что это сейчас очень модно – следить за чистотой своего дома.

Стёкла скрипели, окно стало чистым до первозданного состояния, а пилота всё не было и не было.

«Рассорился с ветеринаршей? Срочные дела? Да как бы узнать, а?»

Именно с этими вопросами и шла Лариса… знала бы ещё, куда шла!

Глава 7. Борьба за счастье

Лариса всегда считала, что за своё счастье нужно бороться!

– Не приплывёт оно к тебе просто так! – рассказывала она сама себе. – Нашла, так держи!

А ещё… ещё надо было внимательно смотреть на знаки судьбы! Тем более что с Лариной точки зрения тут всё было очевидно – ушёл негодяй, на которого она потратила столько времени и сил, и тут же нашёлся тот пилот, который запал в душу сразу же, как только она его увидела. И что это значит?

– Правильно! Это значит, что он мой человек!

Именно по этой философии Лариса и действовала в настоящий момент. Разве можно отказаться от счастья, помеченного знаками судьбы? Неее, ни-за-что!

На площадке, куда выходила лестница, было всего две квартиры, где конкретно живёт та девица, Лара не знала, поэтому шагнула к ближайшей двери, которая была прямо у лестницы. Если что, она сделает несколько шагов правее и позвонит во вторую квартиру.

Но на звонок откликнулись почти сразу – дверь открылась на дверной цепочке, и Лара с радостью увидела в дверном проёме ту самую ветеринаршу.

«Точно! Это однозначно судьба – я сразу и пришла куда надо!» – внутренне возликовала Лариса.

– Девушка, добрый вечер! – заторопилась она.

– Добрый, – сдержанно откликнулась ветеринарша.

– А я ваша соседка – из второго подъезда.

– Очень приятно! – прокомментировала этот факт девица.

– Вы меня, может, впустите?

– Зачем?

– Понимаете, у меня такой… щекотливый вопрос…

– Щекотайте его тут! – нет, если бы Таня не знала, зачем пришла эта особа, ей и в голову бы не пришло так разговаривать, но стоило только подумать, как бесцеремонно эта женщина собиралась влезть в чужую жизнь, как в душе такая решимость проснулась!

«Крылана и Карунд… они так долго и трудно шли друг к другу, к своему счастью. И тут появляется эта… особа, которая один раз в жизни видела симпатичного пилота в форме и уже решила, что он должен быть её! Да что ж такое-то? Как же можно своими грязными сапогами бесцеремонно и грубо лезть в чужую жизнь!»

К чести Тани надо сказать, что про своего бывшего мужа и его измену она и не вспомнила – там был совсем другой случай, а рассердилась именно из-за Крыланы.

Лариса была уверена, что в квартиру её пустят. Нет, а что? Она даже с паспортом пришла, чтобы в случае сомнений показать прописку. Почему-то мысль о том, что даже если она соседка, то это абсолютно не причина приглашать её в дом, в целеустремлённую Ларину голову не приходила. Поэтому она сходу оскорбилась.

Правда, ну что такое, а? Она, как честный и благородный человек, хочет поговорить о тараканах тихо и камерно, типа чтобы не позорить соседей, от которых эти твари явно и приползли, а её не впускают.

– Ну ладно! Не хотите вежливо, я могу и так! – воинственно заявила она. – У меня от вас пришли тараканы, так что вы теперь должны мне оплатить их выведение!

– У вас тараканы? – картинно ахнула Таня. – Ой, ужас какой. Надо пойти и расставить ловушки, мало ли кто-то от вас прибежит.

– Девушка, вы что, хотите сказать, что у вас тараканов нет?

– Хочу! У нас их нет, – Таня говорила чистейшую правду.

– А почему вы меня тогда в дом не впускаете?

– А почему должна?

– Я бы посмотрела, что их и правда нет!

– Послушайте! Идите, пожалуйста, к себе домой и займитесь своей жизнью, своей квартирой и своими насекомыми, где бы они у вас ни находились! – окончательно разозлилась Таня, захлопывая дверь.

Намёк на тараканов в голове был настолько прозрачен, что даже соседка сходу его поняла.

Лариса, гневно раздувая ноздри, оказалась у закрытой двери со смутным ощущением, что она упустила из виду какую-то важную деталь. Кажется, она шла сюда с какой-то другой целью… Но эмоции взяли верх над разумом, и так прилично задавленным Лариной жизненной философией, так что она снова нажала на кнопку звонка и застучала в дверь кулаком.

– Вы что? Русский язык плохо понимаете? – Татьяна крайне редко выходила из себя, но тут совпало несколько факторов, так что от неё только что искры не летели.

Она распахнула дверь, шагнула навстречу бесцеремонной тётке, вынуждая её попятиться, и нехорошо прищурилась:

– Что вы себе позволяете? Я вас знать не знаю, вижу первый раз в жизни! С какого перепуга я должна вас домой впускать?

– Да я реально ваша соседка. Вот мой паспорт.

– Какая мне разница, кто вы? Я домой впускаю только тех, кто мне близок.

– А вот, кстати… может, ваш муж тараканов видел? Ну, то есть не муж, а кто он вам там…

– Я вам уже сказала, что у меня дома ничего подобного нет. Разбирайтесь с собой сами! И позвольте совет… Не лезьте к незнакомым с глупостями – можно сильно пожалеть! Уходите отсюда, пока не поздно!

Таня стремительно развернулась, шагнула к себе и решительно заперла дверь.

Из кухни в коридор вывалилось всё многоуважаемое общество, которое без стеснения, зато с явным удовольствием подслушивало Танино общение с соседушкой.

Общество переглянулось, вперёд выдвинулся Вран, который с многозначительным видом поднял вверх указательный палец и провозгласил:

– Довести Таню до такого воинственного настрроения, оказывается, может только трравмиррованный оррёл, который по дуррацкому поводу пррыгает с дивана и может из-за этого покалечиться. Заметьте! Ни бывший муж, ни бывшая свекровь, ни рродственники этого сделать не смогли! А наш оррёЛЬ – смог! Вот она где, сила пррофессионализма!

Он осмотрел слушателей и серьёзно продолжил:

– Я вот уверрен, что если бы соседка просто так прришла, в безоррлиный период, Таня даже голос бы на неё не повысила!

– Наверняка! – Терентий выглянул из-за ног Врана и покивал в знак согласия. – Уж я-то знаю – она такая терпеливая, уж такая…

– Да тебе ли об этом не знать – я думаю, что если бы кто-то тебя так когтил, как ты Татьяну, ты б уже давно этого негодника тапком пoкoлoтил бы! Возможно даже, по ррыжей наглой моррде! – рассмеялся Крамеш.

– Стыдитесь, молодой человек! – с достоинством отозвался Терентий – Какие тапки? Зачем они приличному коту? Разве что… нет… речь сейчас не о том. Я бы и без них управился. Кстати, а не намекнуть ли мне нашему карбышу, что у вас начинается весенняя линька? И что он может попытаться подёргать перья… вдруг какие-то из них уже готовы с вами расстаться?

Разъярённый стук в дверь и такие же звонки прервали обмен мнений.

– Таки она напррашивается! – с удовольствием сказал Крамеш. – Шушана, открррой ей корридор и меня туда впусти!

– Напрасно, ой, напрасно! – вздохнул Терентий. – Ты просто не понимаешь, с кем связываешься – такая за неимением тапок не пожалеет и сапоги – снимет и как начнёт за тобой гоняться! Сапоги у тебя над головой ещё не летали? Нет? Ну так будут! Догонит, собьёт, повыдергает хвост, и Гудини нечем будет поживиться!

Крамеш, который в последнее время к своему оперению относился особенно бережно, уже почти совсем объяснил Терентию, куда именно ему нужно двигаться, как за дверью внезапно всё стихло.

– Ну… – вздохнула Шушана, – уже можете не спорить…

Она покачала головой и вздохнула:

– Нас эта особа больше не потревожит!

– А она что? Внезапно поумнела и домой ушла? – удивился Вран.

– Нет, просто по лестнице поднимались Крылана и Карунд. Крылана, разумеется, окликнула непонятную особу, которая барабанит в нашу дверь, та обернулась и…

– И увидела своего краша! – рассмеялся Вран.

– Точно! Причём вовсе не с Таней, а с другой женщиной, да ещё с обручальным кольцом на руке.

– Думаете, она выбросит из головы идею о том, что Карунд ей нужен? – c сомнением уточнил Крамеш.

– Конечно, нет. Но к нам она уже ломиться не станет – незачем. А вот если попробует постучать к Крылане, то… – норушь пошевелила усами и картинно подняла взгляд вверх.

– То достучится! – подхватил Вран.

– Ну, я её предупредила, чтобы она убиралась отсюда, – выдохнула Таня. – Ой, шумом Мышку напугали! Мышенька, иди ко мне, маленькая моя.

Крошечная чихуа, которая не так давно появилась у Татьяны и норуши, опасливо выглядывала из Таниной комнаты и пряталась обратно, а услышав призыв, со всех лап кинулась к хозяйке.

– Бывают же такие тётки неумные! И окружающим устроила безобразие… А уж себе-то какое приключение учинила! – проворчала Таня, успокаивая щенка.

Шушана неодобрительно покосилась на входную дверь, а потом, насторожив ушки, подбежала к стене и коснулась её.

В стене появилась дверь, за дверью – Крылана, гневно прищурившая чёрные глаза.

– Добррый вечерр всем! А кто была та мерррзкая особа, которая только что к вам ломилась?

– Соседка. У неё квартира граничит с твоей, – объяснила Таня. – Пришла по поводу тараканов, которые якобы от меня к ней приползли.

– А на самом деле она прросто положила на Каррунда глаз и ррешила порразведать обстановку, – поддал жару Крамеш.

– Кра…кррра, – поперхнулась от ярости Крылана, откашлялась и продолжила: – То-то я смотррю, она на него уставилась так… хищно, а потом на меня, словно я тут лишняя и что-то у неё отняла. Прравда, прро тарраканов она ничего не говоррила.

– Наверрное, ррастеррялась. Ничего, ещё скажет! – «утешил» Крылану Крамеш. – Она такая упоррная… как дятел.

– Я этой дятлихе на всю жизнь устррою науку, чтобы к чужим мужьям не лезла! – рассвирепела Крылана.

– Лучше бы она сыном заинтересовалась, – невесело вздохнула норушь. – Но ты же сама говорила, что любовь внушить нельзя. Так мышонка жалко!

Крылана притушила гневный блеск в глазах, села на диван и призадумалась.

– Внушить – нет, а вот покопаться в памяти этой длинноязычной – можно! Если она рраньше сына любила, то можно напомнить…

– Погоди, а почему длинноязычной? – удивился Терентий.

– Потому что она – глупая дятлиха, а у дятлов язык гораздо длиннее, чем у всех остальных. Он у них даже во ррту не помещается! – объяснила Крылана.

– А куда же он девается? – изумился кот.

– Вокрруг мозга оборрачивается. Что? Что ты так на меня смотрришь?

– Шутишь? – осторожно спросил Терентий.

– Ни рразу! Врран, посмотрри в интеррнете и покажи ему, а то он не поверрит! – велела Крылана.

Она отправилась домой, заручившись обещанием Шушаны о том, что та вскоре прибежит и расскажет ей поподробнее о «дятлихе» Ларисе, а Терентий надолго завис у схемы расположения языка у дятлов.

– Всю жизнь я был такой счастливый из-за того, что я – кот! А сейчас в два раза счастливей буду, что я не дятел! – выдал он наконец-то.

Лариса была в шоке, увидев своего пилота в компании какой-то брюнетистой особы.

«Красивая, зaрaзa! – c трудом призналась сама себе Лариса. – Эээх, красивая! Чем-то на эту… на Монику Белуччи похожа. Ну и ладно! И всё равно надо верить в судьбу – ну не просто же так всё было!»

Она даже не сообразила сходу переключиться на обсуждение насекомых, а вернулась домой, разогнала возмутительную толпу встречающих её усатых «питомцев» и принялась мерить комнату шагами, разрабатывая стратегию дальнейших действий.

Впрочем, уже было поздно, так что она достаточно быстро угомонилась и отправилась спать. Перед сном Лара распахнула настежь форточку в спальне – ведь всем, а ей в первую очередь известно, что свежий воздух ночью – это очень полезно для сохранения молодости кожи.

Форточка очень облегчила жизнь Крылане, которая прилетела навестить целеустремлённую Ларочку и покопаться в её памяти.

Лариса услышала сквозь сон странные слова:

– Эй, ты… дятлиха! Прроснись и… спи! Только глаза не закрррывай.

Лариса послушно приоткрыла глаза и… уснула дальше.

– Нет, ну, это не патологический случай, когда птица брросает птенцов в гнезде! Это… это прросто глупость! Ну вот же ты его на рруках носила, коррмила, гладила, беспокоилась о нём. Это ж твой единственный птенец, дурра ты, дурра! Чего ты ищешь-то всё? Чего мечешься?

– Счастье ищу… – едва слышно пролепетала Лариса.

– Счастье ты себе уже рродила! Чего его искать? Ну-ка, где ты тут заплутала?

Развод, слёзы Ларисы, брошенные злобные слова коллеги: «Ну, теперь-то ты в клубе разведёнок с прицепом. На таких мужики даже не смотрят. Кому нужна баба с довеском? Так что пропустила ты своё женское счастье!»

Ларисино фырканье о том, что всё это глупости. Потом попытка доказать себе, что она легко найдёт мужу замену и сын этому не помеха, вылившаяся во флирт со случайным знакомым и окончившаяся ничем – как только мужчина просёк, что у Ларисы есть сын, он исчез, как его и не было. Вторая попытка, с тем же результатом, третья.

Намеченная цель стала занимать всё сознание, а то, что мешало этой цели, начало отчаянно раздражать – сын попадался под ноги и всё больше воспринимался как препятствие, помеха.

– Ну, понятно… Сына – к родителям, родителей – в игнор, а то, чего они глупости говорят, мол, надо на ребёнка внимание обращать. А у нас впереди светлое будущее и великая цель – женское счастье, что б ему! Глупая ты, глупая! Разве счастье берут штурмом? Разве за ним гоняются, потоптав своих самых близких и беззащитных? Да какая тебе разница до того, что там говорит злобная баба, с которой ты работаешь? Какое дело до неумных пользователей-мужчин, которые смеют называть твоего ребёнка помехой или прицепом? Это же не какая-то вещь, которая может стать ненужной, это часть тебя, твоя крровь, плоть, силы и любовь, вложенные в него! А ты его прроменяла на какую-то глупую цель!

Слова кружились над сонной Ларисой, прохладными золотистыми зернами падали в её память, в сознание, поднимая на поверхность смешного, ласкового и такого родного малыша… Погодите-ка, но он ведь уже и не малыш. Так изменился, а она почему-то не помнит, как именно. А почему?

– Потому что ты не прриезжала к нему, а он тебя ждёт! Ты ему ещё необходима. Но это будет не всегда… Скоррро, уже скорро он ррешит, что совсем тебе не нужен, и станет беззащитным и очень колючим. Он прросто не поверрит тебе, если ты потом спохватишься и веррнёшься к нему. Не прропусти врремя. Забудь о том пилоте. Он тебе совсем не нужен. Он – чужое счастье. А ты – лети к своему.

– А женское? Как же моё женское счастье? – пролепетала упорная Лариса, и Крылана чуть сдержалась, но всё-таки справилась с эмоциями – что взять с неумной человеческой птицы, которая сама себе сплела сети, да в них и попалась?

– Если оно тебе встрретится, надёжное, любящее, твоё, то оно у тебя будет. А гоняться за ним не надо – настоящее счастье низко не летает!

Крылана выпорхнула из окна, а Шушана, утирая лапками глаза, вывела из квартиры тараканов, вернув их назад, туда, откуда позвала.

– Ну, глупенькая мышка, тебя выпустили к мышонку! Только теперь не ошибись… не ошибись, а то я тебе и не только тараканов, я тебе даже крыс запущу – точечно сюда! – строго сказала она, выходя из квартиры Ларисы.

– Ну вот… Будем надеяться, что эта целеустремлённая дама будет целеустремляться в правильном направлении! – провозгласил Терентий, узнав все подробности. – Правда, жаль, что никакого приключения не было – скучновато мне как-то…

Видимо, говорящим котам скучать вредно, и Терентий накликал кое-кого… весьма и весьма уверенного в себе.

Первой с этим кое-кем встретилась Таня.

– Это же вы Танечка, да? – в Танин кабинет впорхнула изящная, очень ухоженная, дорого и стильно одетая женщина, которая волокла на кожаном поводке… лиса. Лис упирался и ехал на пузе.

– Лис? Погодите, это же лиса, да? Не собака? – торопилась за ней администратор Аня, пытаясь заполнить карточку клиента. – А как его зовут?

– Лёлик его зовут! – бросила через плечо дама. – Девушка, вы мне мешаете. Идите себе за стойку и работайте там, а я пришла к Танечке!

Глава 8. Рыжее упрямство

Татьяна вопросительно воззрилась на клиентку, а та, проследив, чтобы администратор закрыла за собой дверь, очень деловито прошла к Таниному столу, как машинку на верёвочке протащив за собой лиса.

Лис ехал совершенно безучастно, словно его это вообще не касалось.

– Танечка, мне вас рекомендовали, как совершенно чу?дного врача! – начала дама.

– Надеюсь, я вас не разочарую, – сдержанно отозвалась Татьяна. – А какая у вас проблема?

– Лёлик! – дама заглянула под стул. – Лёлик, выйди и расскажи Танечке, какая у нас проблема!

Лис громко фыркнул, не делая ни малейших попыток выбраться.

– Упрямый до ужаса! Весь в отца! – пожаловалась дама. – Да, я же не представилась! Меня зовут Регина Леонидовна.

– Очень приятно! – Таня выглянула из-за стола, чтобы рассмотреть лиса, а тот, почувствовав, что на него смотрят, отвернулся и прикрыл морду хвостом.

– Лёлик! Это невежливо! Ну-ка быстро вылез и поздоровался! – приказала дама, и в её голосе зазвучали стальные нотки. – Лёлик!

– Ээээ, может быть, лучше вы мне расскажете, в чём проблема у Лёлика? – осторожно предложила Таня.

– Да если бы это была только его проблема! – воздела руки дама. – Это же для всей семьи настоящее мучение!

Из-под стула донеслось длинное фырканье с небольшой запинкой, словно звуки споткнулись друг о друга.

– А может быть, вы мне поконкретнее расскажете? – предложила Таня.

Дама уже было собралась что-то сказать, как дверь открылась и в кабинет зашёл главврач.

– Таня, у вас всё в порядке? Мне администратор наш сказала, что привели дикое животное без намордника…

– Не волнуйтесь, всё хорошо! – Таня краем глаза увидела, как гневно сощурилась дама, и поспешила успокоить начальство. – Всё замечательно.

– Ну, тогда ладно! – главврач, который совершенно не терпел каких-либо разборок, и вообще руководить не любил, поспешил ретироваться, плотно закрыв за собой дверь.

– Да пусть она сама на себя намордник наденет, эта девица за стойкой, уже нажаловалась! – сердито высказалась Регина Леонидовна. – И глупостей поменьше говорит! А всё из-за тебя! Слышишь, Лёлик, да?

Она заглянула под стул, и в ответ оттуда донеслось обиженное гудение.

– Выходи немедленно и представься как положено! – приказала дама.

Гудение стало громче, и в нём послышались более пронзительные звуки, которые, видимо, вывели даму из себя окончательно.

Она решительно встала, шагнула к двери, подставила под её ручку спинку стула, который стоял рядом, а потом, словно запнувшись нога за ногу, упала на пол.

Через миг на её месте оказалась рыжая, изумительно красивая лиса, которая стремительно нырнула под стул и выволокла оттуда Лёлика, для надёжности прихваченного острыми белыми зубами за основание уха.

Лёлик безнадёжно и укоризненно взвизгнул, а потом широко раскрыл пасть, явно собираясь пронзительно заявить о несогласии с таким обращением, но лиса совершенно человеческим жестом взмахнула передней лапой и дала ему подзатыльник. Пасть Лёлика со стуком захлопнулась, а он сам поднялся на лапы и укоризненно уставился на лису.

– Бббаббуля! Ннну сскколькко мможнно? – выдал он.

– Вот! – лиса подняла голову и посмотрела на Таню. – Вот об этом я и говорила! Лёлик, покажись в людском виде и поздоровайся с Танечкой!

Она сама отошла от стола, ловко подпрыгнула, поднявшись на ноги уже элегантной дамой, а потом сердито топнула ногой.

– Я тебя последний раз прошу по-хорошему!

– Нннууу бббаа! – проныл лис, но, видя, что на Регину это не произвело никакого воздействия, неохотно брякнулся на бок и…

«Счастье какое, что у меня так Вран каждый день делает. И Крамеш периодически… – пронеслось в Таниной голове. – Я бы сама заикалась до пенсии, если бы без привычки это увидела!»

На полу вместо лиса оказался здоровенный рыжий-прерыжий детина с длинной шевелюрой, забранной в хвост, серьгой в ухе и крайне мрачным видом.

– Вот! Это мой внук! – представила сидящего на полу Регина. – По-вашему, Алексей Алексеевич Лисовинов.

– Очень приятно! – старательно улыбнулась Таня.

– Ну, теперь ты видишь, что нам не соврали? Она всё знает и нас не боится! – грозно уточнила Регина. – Чего ты там сидишь? Вставай!

– Ннне мммоггу! Пппроккляттый пповводдок зза-зза-зза…

– Зацепился?

– Ддда!

– А всё из-за кого? – поучительно погрозила ему пальцем бабуля, которой на вид можно было от силы дать лет сорок с маааленьким элегантным хвостиком. Она наклонилась и отцепила поводок от ошейника, который красовался на шее Лёлика. Правда, сейчас ошейник выглядел на Лёлике как стильный кожаный гайтан.

– Иззз-ззза ттеббя? – фыркнул Лёлик.

– Нет! Из-за того, что ты – упрямый бараний лисёнок! Надо было нормально прийти к Танечке, а не вот так вот!

– Ммможжетт, ннна-ннна-нннаддо ббыло ммення нне ттащитть?

– И вот так каждый день! – Регина обвиняюще указала рукой на «бараньего лисёнка» и продолжила: – Он, даже заикаясь, постоянно со мной спорит! У него трагедия в личной жизни из-за этого стряслась – невеста бросила, да ещё на прощание спела: «Лёлик – солнце, я тебя люблю, но замуж не пойду», а он всё равно спорит с бабулей! Спела такое МОЕМУ внуку! Это… это просто невозможно. Невыносимо!

Лёлик только за голову взялся, а потом, неловко помотав головой, начал вставать. Сходу обнаружилось, что он на голову выше своей бабушки.

– Вввссё, я ппошшел, а тты ккакк ххоччешь! – бросил он, шагнув к двери.

– Лёлик, ты забыл, с кем ты имеешь дело? – нежно уточнила его бабушка. – Милый, вернись, сядь на стульчик и будь хорошим лисиком, а то…

Видимо, это «а то…» Лёлику было преотлично знакомо. Он безнадёжно прикрыл глаза и машинально пощупал левое ухо, которому совсем недавно от родственницы досталось – оно до сих пор было подраспухшее и красное.

– Ннну ппо-ппо-ппожаллуйста! – взмолился он. – По-по-по…

– Пошли отсюда? – иронично предположила Регина.

– Ддда!

– Да вот ещё! Сидеть, я сказала! Сидеть и никуда не сбегать, пока умные люди разговаривают! Ты и так уже глупости мне наговорил. Помнишь? «Да она в обморок упадёт или орать начнёт, как только поймёт, кто мы!» А я тебе говорила, что Танечку мне порекомендовала матушка Йиарны, а уж она-то врать не станет!

– Ннну и пппустть не уупала и ннне ззаоррала! – упрямо мотнул головой Лёлик. – Пппоммочь ввсё рравно нне ссможжет!

– Танечка, видите ли… он у нас заикается. Как только волнуется, заикается так, что понять вообще очень трудно. Я очень надеюсь, что вы нам поможете. Вы же поможете, правда?

Таня, которая до сих пор чувствовала себя зрителем, внезапно оказалась на сцене, прямо-таки под лучами софитов.

– Эээ, если честно, мне ещё не приходилось лечить заикание у лис! – откровенно призналась она.

– Ннн-ннн-ннну… – начал Лёлик.

– Ну ты же говорил? – продолжила Регина.

– Ддд-дда!

– Да хвостом я махала на то, что ты говорил! – переход от любезной и выдержанной дамы к разъярённой фурии был стремителен. – Я сказала, что мы будем лечиться, а это значит, что ты останешься здесь, с Танечкой, и будешь делать всё, что она скажет!

– Ббба!

– А я, милый мой, останусь с тобой – для контроля, чтобы ты не смылся! Знаю я твою натуру, ты ж весь в отца!

Таня решила, что пора вмешаться:

– Регина Леонидовна, извините, пожалуйста, что я вас перебиваю! Я действительно занимаюсь приёмом особых пациентов, но не могу распоряжаться их проживанием. Да, если честно, я и не знаю, как помочь… Алексею Алексеевичу.

– Милая моя девочка! – Регина лучезарно улыбнулась Тане, прищурив изумительного оттенка яркие зелёные глаза. – Ну как же я в вас не ошиблась! Конечно, вы ещё таким случаем не занимались! Насколько я знаю, наш Лёлик в своей проблеме уникален. Так что ваше признание говорит о вашей исключительной профессиональной честности! А про проживание – не волнуйтесь. Я договорилась с Сокол… овским, так что он вам позвонит с минуты на минуту и всё скажет – видите ли, я очень предусмотрительна.

Угрюмое выражение лица Лёлика явно подтверждало слова его бабушки.

Звонок Таниного смартфона как по заказу раздался, как раз когда дама договорила.

– Добрый день, Филипп Иванович! Да, Регина Леонидовна с внуком Алексеем у меня в кабинете. Уже… познакомились.

– Танечка, разместите их в гостинице, покажите гусям, чуть позже подъедет багаж Регины, о нём не беспокойтесь – Лёлик разгрузит. О еде они вам сами всё скажут. Договорились?

– Да, хорошо.

– Вот и чудесно! Хорошего дня, – голос Соколовского явно долетал до Регины, потому что она довольно кивала в такт его словам, а когда разговор завершился, азартно потёрла ладони:

– Ну и когда вы нам покажете комнаты?

Стон Лёлика был почти не слышен Тане, зато преотлично различим Региной.

– Милый мой, а давай-ка двигайся обратно в нормальный вид. Мне ещё поводок к тебе цеплять!

Двигаться в обратный вид Лёлику явно не хотелось, но пришлось – появился-то он тут лисой, так и надо уходить.

Он крайне укоризненно посмотрел на бабушку и нырнул на пол, встав оттуда уже лисом.

– Вот так бы всегда! А то вечно упирается, спорит, фыркает… – дружелюбно поделилась с Таней Регина Леонидовна. – Так когда мы в гостиницу сможем пойти?

– Да хоть сейчас! – из-за шкафа вынырнула Шушана, которая явно контролировала весь разговор, причём однозначно веселилась – Таня это точно знала – у норуши подрагивали усы и прищуривались глаза.

– Позвольте представить – это норушь Шушана, – вежливо познакомила гостей Таня. – Шушана, это…

– Рууха Рыжевидова и мой внук Лелланд Лисовинов, – церемонно кивнула Регина.

– Очень приятно! – норушь явно не первый раз слышала о гостях, потому что выразительно покосилась на Татьяну, явно намекая на то, что Регина – личность известная. А потом добавила: – А в гостиницу я вас сама проведу – Таня сейчас не сможет отлучиться. Вы выйдете из клиники, а потом в подворотне поверните налево, там вам дверка и откроется.

– Прекрасно! Ну вот видишь, как всё замечательно устроилось? Лёлик! Принимай участие в общении!

– Ииииааарх! – выдал сердитый Лёлик.

– Я не разрешала выражаться! Я велела общаться! – строго погрозила пальцем Регина, а потом повернулась к Тане: – Танечка, я так рада, что вы именно такая. Я вас вот так и представляла! Ну ладно… не буду вас задерживать, у вас там за дверью сейчас кто-то полается. Лёлик, соберись. Там собаки.

– Может быть, вас проводить? – запереживала Таня.

– Нет, что вы! Лёлик и так справится. Он у нас лис харизматичный – настроением задавит, а оно у него сейчас отвратительное из-за меня, и он сердится! – рассмеялась Регина, отодвигая стул от двери. – Вперёд, мой мальчик! – провозгласила она, распахивая дверь.

Ну, конечно, Таня заторопилась следом – она-то уж знала, какие у них в коридорах могут быть собаки!

«Не пришлось бы зашивать…» – успела подумать она, выскочив в коридор и застав действие Лёликовской сердитой харизмы.

Ринувшиеся было на запах лиса эрдельтерьер, овчарка и средний шпиц словно на стену наткнулись. Собаки недоумённо помотали головами, а потом аккуратненько отступили на исходные позиции. А Лёлик, мрачно осмотрев собачьи морды, фыркнул что-то явно уничижительное и гордо понёс себя к выходу.

Норушь прислушивалась к звукам, пока не распознала среди них хлопок входной двери, а потом метнулась к Тане и хихикнула:

– Ой, вот теперь-то у нас весело будет! То-то Терентий заскучал!

– А что? Они такие проблемные?

– Не они, а она – Рууха. И не проблемная, а очень активная, любопытная, общительная и страсть какая предприимчивая! Короче, лисий тайфун. Ой, побежала я, мне их встретить ещё надо. А ты, пожалуйста, на работе сегодня не задерживайся, сразу домой!

– Шушана, погоди… Я не умею лечить заикание у лис! Да и у людей тоже! – пискнула Таня.

– Разберёмся. Ты, главное, не волнуйся! – кивнула ей Шушана и умчалась за шкаф, потирая лапочки.

Она прямо-таки шкуркой чувствовала, что с приездом этих гостей их жизнь станет весьма активной, нескучной и яркой, как лисья шёрстка.

«И так было весело, а с этой парочкой вообще фейерверк начнётся!» – уверенно кивнула сама себе норушь.

Глава 9. Талант с осложнением

Таня и не собиралась задерживаться на работе, а пришлось…

– Костя! Я никуда не уйду! Слышишь? Ты всё равно будешь со мной!

– Уходи немедленно! Что ты тут устраиваешь? – голос Константина был откровенно сердитым. – Уходи, и чтобы я тебя больше не видел!

– А если не уйду, то что? – девица явно издевалась.

Всё это действие происходило прямо под дверью Таниного кабинета, и она машинально притормозила – скандалы не любила ужасно, а там явно происходило глобальное выяснение отношений.

«Жалко Костика! Вот же влип! – думала Таня, положив руку на дверную ручку. – Только как ему помочь? Да никак…»

– Таня, ну где ты? – норушь вынырнула из-за шкафа, а потом сердито притопнула передней правой лапкой. – Да что ж такое-то? А? Стоило только немного отвлечься от дел, поболтать по душам с Руухой, как тут эта приползла! Пиявища подколодная. Приползла и давай хулиганить на моей территории! Ну ладно же… будет ей сейчас!

Таня и спросить не успела, что собирается делать Шушана, как та юркнула за шкаф и скрылась. А между тем скандал за дверью всё больше набирал обороты.

– Только посмей сейчас со мной не пойти! Я тебе такое устрою! Пожалеешь, что на свет родился! – шипела Настя.

«Змеюка какая-то!» – вздохнула Татьяна, порадовавшись, что сейчас в коридоре клиники нет посетителей.

Правда, стоило только об этом подумать, как в коридоре послышался какой-то шум и голос Насти произнёс что-то вроде:

– Ой, это вы меня? Правда? С вами идти? Конечно-конечно! Я сейчас.

И потом, уже совсем другим тоном, явно обращаясь к Константину:

– А ты… вообще про меня забудь!

– Да с радостью! – выдохнул Костя.

Татьяна громко потопала у двери, чтобы не ставить коллегу в неловкое положение, и вышла в коридор, уставившись в спину высокому плечистому типу с роскошным хвостом ярко-ярко рыжих волос, который молча уводил из клиники бывшую Костину девицу.

«Так… если это не Лёлик, то я тюлень!» – подумала Татьяна, делая вид, что ничего не слышала и ничего не знает.

Она как ни в чём не бывало попрощалась с Константином, устало привалившимся плечом к стене, торопливо прошла мимо администратора Анны, которая изо всех сил пыталась её притормозить и всласть посплетничать о восхитительном, с её точки зрения, скандале.

– Ань, извини, опаздываю! – Таня постучала указательным пальцем по запястью, показывая, что очень торопится, и умчалась из клиники.

Перед ней в подворотне, ведущей из дворика на улицу, шла эта странная пара – рыжеволосый Лёлик и Настя.

«Интересно, как он её из клиники увёл и куда теперь денет?» – Таня была абсолютно уверена, что Лёлика послала Рууха по наущению норуши.

Когда до выхода из подворотни оставался последний шаг, Лёлик развернул к себе девушку, всё так же молча посмотрел ей в глаза, а потом кивнул в сторону улицы.

– Да-да, я пошла, – пробормотала Настя, послушно шагнув налево и влившись в людскую толпу, а Лёлик, пожав плечами, шагнул направо – к дверям гостиницы.

Там он приостановился и вопросительно воззрился на Татьяну, вышедшую за ним из подворотни.

– Вввы дд-ддо-ддомой? – он приоткрыл гостиничную дверь, явно отпертую Шушаной специально для них.

– Да, спасибо! – Таня кивнула ему и шагнула навстречу очень серьёзным сторожам – гусиной страже, как их окрестил Терентий.

Тут следовало задержаться – гуси, привыкнув к Тане и определив её статус выше собственного, очень ревниво относились к знакам внимания – погладила одного гуся по голове два раза – погладь два раза другого, иначе драка будет.

После нескольких шумных и пуховыдиральных сражений, которые очень радовали запасливого карбыша, Таня решила, что дешевле считать, сколько раз кого из гусей она погладила и как именно, иначе они останутся без оперения.

– Так, всем поровну, по-справедливости? – строго уточнила Таня. – Все довольны?

Гуси сдержанно гоготнули, мол, маловато, конечно, лучше бы до ночи их начёсывали, но зато поровну, а следовательно, справедливо!

– Лёлик! Мальчик мой! Ну как, ты отделался от той невыносимой и невоспитанной особы? – c лестницы второго этажа спускалась элегантная Регина Леонидовна в широкой тёмно-серой шелковой тунике с мелким светлым узором, узких бриджах и удобных кожаных туфельках, то есть в своём домашнем наряде.

Лёлик кивнул.

– Ты что, ответить бабушке не можешь?

– Ббба-бба-буля! Ннну-нну чччто ттты сппррашиваешь? Кк-ко-ко-нечно, от-от-от…

– Отделался? Вот и умник! – Регина ласково улыбнулась внуку, а потом лучезарно – Тане.

– Вот теперь-то вы видели и нашу проблему, и её осложнение! Если бы Лёлика можно было лечить гипнозом или каким-то видом внушения, и вопросов бы не было, но… но он у нас сам владеет даром морока. Причём очень сильного и особого – молчаливого. Понимаете, ему и говорить не надо с объектом. Поэтому, увы, увы, но никакие воздействия на него не действуют!

Таня как раз думала о том, как можно вылечить заикание у лиса, и решила, что это может быть довольно просто – вот прямо под рукой Крылана, которая легко может загипнотизировать даже змея! А тут нате вам…

«Ну да… ну да! И когда же это у нас всё просто-то было, а?» – хмыкнула про себя Таня, а вслух произнесла:

– Ой, как жаль… Я-то надеялась, что вам может помочь гипноз.

– Сама надеялась, если честно! – призналась Регина. – Более того, мы, когда наш лисик был ещё маленьким щенком, пригласили специалиста из наших… И что бы вы думали? Лёлик заставил его ловить собственный хвост!

– Ооо-он ббб-ббыл гру-гру-грубияном! – насупились все метр восемьдесят пять сантиметров Лёликовой мо?рочной харизмы.

– Да-да… И это, конечно же, был повод, чтобы заставить его вернуться в детство аж на полдня! А мы потом этого важного, толстого и надутого типа детским питанием кормили – он другое есть отказывался и тявкал в полнейшем расстройстве!

Таня не выдержала и рассмеялась, очень уж ярко ей представился этакий важный грубиянистый лис, который требует лисещенячье питание.

– Как я рада, что вы меня понимаете! Было бы ужасно трудно общаться со строгой и зашоренной особой. Знаете, есть такие… – тут Регина втянула щёки, свела глаза на кончик носа и гнусаво заявила: – Какие всё это глупости! Лисы – это просто лесные животные, которые подчиняются инстинктам! Фррр… – в следующий момент напыщенное выражение слетело с неё, как упавшая маска, а рыжеволосая красавица Регина, задорно блестя глазами, цапнула Таню за локоть и потянула наверх.

– Ну пойдёмте же скорее! Я там столько всего вкусного заказала, а вы всё не шли и не шли! Ваш названый брат, между нами, изумительно воспитанный молодой ворон, изо всех сил держит кота, чтобы он не кидался на стол, но силы у Врана не безграничны, в отличие от котовых… Лёлик! Что? Ну что ты стоишь с такой мордой, словно все твои самые кошмарные подозрения разом подтвердились? Иди скорее! Помоги Вранчику, а то мы останемся без деликатесов!

Лёлик только покачал головой, словно говоря, что так он себе всё и представлял, и, перепрыгивая через три ступеньки, побежал наверх.

– Это он от меня бежит! – шепнула Регина, склонившись к Таниному уху. – Уважааает, аж приятно! Ладно, пока они там заняты оттягиванием кота от стола, мы с вами чуточку поболтаем, хорошо?

– Конечно! Только я хотела спросить…

– Куда Лёлик услал ту неуёмную и глупую девицу? Домой. Она пошла домой. Теперь она не сможет найти дорогу к этому месту, как бы ни старалась, более того, она практически забыла, зачем ей был нужен этот несчастный, которого она изводила. Нет, она, конечно, вскоре найдёт себе новую цель, но это характер такой, куда ж деваться?

Таня облегчённо выдохнула:

– Спасибо вам большое! Костик такого обращения точно не заслужил.

– Ну, хорошему-то человеку что ж не помочь? – улыбнулась Регина. – Ну, теперь-то вы понимаете сложность нашего с Лёликом положения? Он сам может заморочить кого угодно, не говоря ни слова, а как только пытается говорить… сами слышали, что происходит!

– Насколько я поняла, других таких лисов в роду не было? – Таня успела почитать про заикание и знала, что в двух из трёх случаев кто-то в семье уже был с такой особенностью.

– Да, у нас этого раньше не было ни у кого… Вообще-то, конечно, это зять виноват! Он начал учить Лёлика одновременно трём человеческим языкам, и это кроме лисьего и русского! Разумеется, детёныш стал путаться, какое слово на каком языке он должен говорить. Стал притормаживать – задумываться. А зять требовал безукоризненных и быстрых ответов на вопросы учителей! Дошло до того, что моя дочь вызвала меня, но было уже поздно – Лёлик так боялся сказать что-то неправильно, что начал заикаться, и чем больше злился отец, тем хуже он говорил!

Регина хищно прищурилась и продолжила:

– Я – лиса простая… Просто вызвала его мать, мою близкую подругу, и мы с ней преотлично начистили олуху холку! Правда, я ещё и дочь поругала – почему она не обратила внимания раньше? Почему не остановила мужа? Его методы хороши в работе, а вот с лисятами так нельзя! Короче, он быстро изменил свою точку зрения на воспитание гениального лисёнка, но… но было уже поздно. Конечно, он об этом пожалел!

Жест правой руки ухоженной дамы показался Тане таким знакомым, что она не выдержала и спросила:

– Простите… а вы, случайно, не огнёвка?

– Ой, ну как же ты мне нравишься! Ничего, что я на «ты»? Можно?

– Да, конечно… – Таня немного растерялась от такой бурной реакции на свои слова.

– А ты меня зови Региной или Руухой, как тебе будет удобно! Ну так удачно, что я про тебя узнала! – возликовала Регина. – Умница какая! Человек, а такая правильная – наша! Да ещё и наблюдательная! Да, милая, я лиса-огнёвка. Знаю, что у людей это название окраса, а вот у нас – наименование дара. Тебе же Йиарна свой огонь показывала, да?

– Показывала. Она курицу жарила, потом на столе огонь расположила, так красиво было, а ещё – ружьё расплавила.

– Она очень талантливая девочка! – одобрила Регина. – Тявину повезло. А ещё повезло нам – я уверена, что ты найдёшь решение с Лёликом… Знаешь, – тут она поморщилась, – его невеста, в смысле, бывшая невеста, очень и очень красивая лисичка. Правда, он сам её нашёл, я не подбирала, но спорить мы не стали – она из хорошей семьи, только легкомысленная слишком. Ну, молодая, бывает. И ведь она же слышала, как он говорит, изначально была в курсе. Ну так зачем было его к себе приручать, влюблять, а потом так жестоко бросать?

– Он очень переживает?

– Очень! Она на какой-то вечеринке прилисно (прим. автора – аналог слова «прилюдно», применяемый в лисьем обиходе), во всеуслышание спела эту забавную песенку: «Лёлик, солнце, я тебя люблю, но замуж не пойду», а потом передразнила его заикание и заявила, что «зза-за-замуж зза-за ннего не по-пой-дёт»!

– Ой, бедный! – Таня представила Лёлика, которому в лицо, а может, и в лисью морду бросили такое…

– Ещё бы! А потом мне позвонили его родители и сказали, что я должна срочно бросать свой курятник и приехать. Курятником эти смешные дети называют мою птицефабрику… Ой, ну, это ладно, благо есть на кого оставить, так что я решила, что уже лет тридцать не была в приличном, порядочном отпуске и имею на это полное право, вот и приехала, как полагается – надолго. А тут Лёлик… никакой. То есть вообще никакущий! Он решил, что жизнь его закончена, что ничего хорошего в ней больше не будет, впал в уныние, отчаяние, во что там ещё впадают? Короче, во всё подобное он впал разом и до дна!

– Вот ужас-то… – Таня преотлично знала, что животные, даже самые обычные, не особые, могут впадать в глубокую депрессию, из которой подчас и не выходят. А тут такие необычные лисы, да ещё с людскими уязвимостями.

– Да, милая, ужас! Он и есть не хотел, нет, голодовку не объявлял, конечно, – он разумный лисик, но разве можно жить на одном яйце в день или впихнутом чуть не насильно курином крылышке? Мы и так, и этак… а он – не хочу, и всё! Сил нет поесть. Короче, надо было что-то встряхивающее, точнее даже, пинающее!

– И вы решили избавить его от заикания?

– Именно! Да, раз та лиса оказалась такой дурой, что аж лая не хватает, то мы не станем её возвращать! – Регина нехорошо усмехнулась, и Таня сдержалась – не стала спрашивать, а могла ли Рууха это сделать.

«Как-то и без вопроса стало понятно, что могла…» – сообразила Татьяна.

– А раз возвращать не станем, то надо избавиться от заикания, воспрять и выбрать самую-пресамую лучшую лисичку, так, чтобы та визгля хвост себе грызла, сообразив, что потеряла! – продолжила Регина.

– А Лёлик в это не верит?

– Не верит, конечно. Он вообще решил, что на него больше никто никогда не посмотрит и счастье у него того… тю-тю. Тютя какой-то! – сходу рассердилась Рууха. – Ну, вот ты же видела, как я его к тебе привела, да?

– Видела, – старательно скрыла улыбку Таня.

– И нечего такое лицо делать! Да, это было смешно! – фыркнула лисья бабуля. – Но он хоть говорить что-то начал, а то всё больше молчал и страдал!

– Мне его очень жалко, но я пока даже не знаю, с какой стороны приступать, чтобы ему помочь… – честно призналась Таня.

– Да ты уже помогла – он, когда сюда приехал, от нервов съел два бутерброда с колбасой, а моё сокровище Шушаночка натравила на него кота, и тот так его заболтал, что Лёлик ещё и котлету потребил!

– Вот уж что-что, а заболтать Терентий может! – рассмеялась Таня.

– Так и прекрасно! Пусть забалтывает, пусть что угодно делает, только чтобы мой внук не топил себя в этом отчаянии! А заикание… знаешь, как получится. Главное-то поставить цель, а дальше мы к ней прокопаемся хоть верхом, хоть низом, хоть по дуге, хоть с подпрыгом!

– Я ннне ппо-понял… и кккуда вы дделись? – возникла рыжая голова над перилами лестницы, которую Таня с идеальной лисобабушкой и наполовину не прошли. – Ббба-ббуля, ессс-ли ттты за-за-за…

– Закончила рассказывать о тебе? Милый, да я и не начинала, я просто уточняла у Танечки, какие мужчины ей нравятся. Ну как же так… Такая красивая, славная и милая девушка – и не замужем! Мой талант лисьей свахи прямо-таки верещит от желания немедленно начать подбирать ей приличных кандидатов!

Таня изумлённо уставилась на подмигнувшую ей Регину, а сверху раздался мрачный и торжественный, как самая патетическая фуга Баха, голос Лёлика:

– Вво-во-вот бб-ббе-ббеддняга! Бббежжжать-то ей нннекуда! Мммы ж в её дддом вввпёрлиссь!

Глава 10. Забавный зверь

Регина сморщилась, явно сдерживая смех, а потом, сделав над собой усилие, сдвинула брови и серьёзно ответила:

– Милый, за кого ты меня принимаешь?

– Бба-ба-ба-буля… я ж тте-ббя зззнаю! – укоризненно покачал головой Лёлик и поспешил назад, заслышав шум.

– Интересно… а кто такой этот Гудвин? И почему о нём кто-то так… многословно говорит? – прислушалась Регина.

– Ой, он не Гудвин, а Гудини – это карбыш. Ну, полевой хомяк. Только не совсем обычный – типа этих гусей. Он у нас коммуникации от крыс охраняет, – заторопилась объяснить Таня. – А говорит о нём, наверное, Крамеш.

– А! Это такой мрачноватый ворон постарше? Помощник душки-Филиппа? – лукаво улыбнулась Регина.

– Да, именно. Гудини очень любит проверять, а не стоит ли Крамешу сменить оперение… Ну, то есть мы уже почти совсем его от этого отговорили, но иногда случаются рецидивы, – честно призналась Таня, поспешив вверх по лестнице.

– Как же тут всё интересно! Ой, я теперь сюда в отпуск ежегодно приезжать буду! – восхитилась Регина, когда обнаружила в коридоре второго этажа сидящего на подоконнике очень мрачного ворона и карбыша. Последний, как тигр, кружил у окна, хищно глядя на объект, с которого можно было надёргать столько пуха и перьев.

Рядом стоял заинтригованный Лёлик и озадаченно чесал затылок.

– И ччто с эттим ввввсем ддд-делать? – уточнил он у Тани.

– Сейчас выясним, – уверенно пообещала она и повернулась к ворону.

– Крамеш, что случилось?

– Этот… хищный гррызучий скот решил опять из меня перрья дёрргать! – возмущённо выдал ворон. – Я просто летел тебя встретить, вроде там у вас какая-то скандалистка появилась, а эта ссскoтина гоняла меня по всему чердаку!

Вышеназванное явление разбежалось, резво подпрыгнуло и щёлкнуло зубами практически у хвоста Крамеша.

– Гудочек, сидеть! – Таня скомандовала тем самым тоном, которым останавливала очень крупных собак, пытающихся выйти из её кабинета вместе со смотровым столом и дверью. – Мы же договорились! Чего ты опять начал к нему приставать?

Мрачный скрежет оранжевых резцов дал понять, что всё не просто так…

– Крамеш, ты его что? Чем-то обидел? – догадалась Таня.

– Да ну, вот ещё… буду я лапы пачкать! – независимо подобрался ворон, вздёрнув клюв.

– Крамеш…

– Да какого лысого ворона он складирует свои запасы под мой стул? Конечно, я выкинул всё, что мне на ноги высыпалось, а это, оказывается, было что-то ценное для этого полевого вредителя!

Явственное рычание карбыша показало, что именно он думает по поводу ворона.

– Так! У нас гости! Гудини – я возмещу всё выброшенное, но ворона не трогай! Крамеш, увидишь что-то ненужное, лучше у Шушаны спроси, а то мало ли.

Таня строго посмотрела на карбыша, и тот, независимо фыркнув что-то, нырнул за батарею и канул в норушном пространстве.

– Извините, пожалуйста, за этот беспорядок, – Таня, мило улыбнувшись, повернулась к Регине и Лёлику.

– Да ну что ты! Я, например, просто наслаждалась! У тебя изумительный характер, ты знаешь, да? Вот вы, например, вы со мной согласны? – уточнила Регина у Крамеша.

– Рредкий, это уж точно… Даже с такой… двусумчатой психанутой животиной, как этот каррбыш, и то ухитряется общаться. Я б его давно…

Невнятный, но явно раздражённый звук из-за батареи заставил Крамеша захлопать крыльями и взлететь повыше – исключительно от нежелания связываться с ненормальным хомяком.

– Ззза-ббавный ззверь! – хмыкнул Лёлик.

– Хвост берреги! – посоветовал ворон. – Он же может ррешить, что мех даже лучше перра – мягче!

Таня не обратила бы на это внимания, если бы не странно задумчивое выражение на лице Регины.

Правда, та быстренько разулыбалась, подхватила под руку Таню и поспешила к…

«Так, кажется, Лёлик был прав. Они собираются есть у меня на кухне! – сообразила Таня, не зная, как поступить, – может, предложить гостям расположиться у них в комнатах? Между прочим, гораздо более комфортабельных, чем моя кухня», – думала Таня.

Правда, вслух это сказать всё-таки не решилась – обидятся ещё.

На эту тему заговорила сама Регина, когда до Таниной кухни оставалось каких-нибудь два шага.

– Танечка, детка, я хотела уточнить, а ты не против того, что мы у тебя ужинаем? Нас Шушаночка пригласила, заверила, что ты не будешь возражать!

Ну и что в таких случаях можно сказать? Да ещё существу, которое тебе откровенно понравилось?

– Ну, конечно, не против! Я очень рада! – уверенно ответила Таня.

– Ббб-бба, тты Тттаню зз-зз-загнала ввв уггол! – пробубнил Лёлик, а Регина почему-то радостно на него покосилась, правда, не преминула легонько достать ладонью до его затылка.

– Лисята бабушек не учат, даже если они уже выросли в здоровенных лисовинов! Не вредничай, детёныш!

Детёныш только фыркнул что-то невнятное и последовал за бабушкой и Татьяной через открытый проход в кухню.

Крамеш уже поднимался с пола в людском виде, стол, значительно увеличившийся в размерах, ломился от всевозможной еды, в его крайний правый угол двумя лапами вцепился Терентий, которого поперёк тушки с трудом удерживал Вран.

– Тань, ну сколько можно ходить, а? Угомони ты этого зверюгу! Он унюхал вот эту рыбу, и всё, с катушек его снесло! Да кто б знал, что в обычном коте столько сил!

– Йяяя не обычныыый! – взвыл Терентий, быстро перехватываясь одной лапой за угол, а второй дёрнув на себя блюдо с сырой на вид рыбой.

Блюдо, разумеется, не удержалось, поехало к коту, а тот смахнул с него ближайшую рыбину и лапой подтянул к морде.

– Да что ты тут делать-то будешь? При гостях… и так себя вести! – Шушана махнула лапкой, стол шустро отступил, котовые лапы не удержали его угол, зато зубы со щёлканьем сомкнулись на рыбе.

– Невозможная животина! Плюнь рыбу, она ж с костями! Подавишься ещё, а Тане тебя лечить! – Вран потряс Терентия, у которого фанатично сверкали глаза, а лапы делали попытку упихать добычу в пасть.

– Не уверена, что солёная чехонь тебе понравится, всё-таки пряный посол и всё такое… – заговорщицки подмигнула коту Регина. – Если что, могу посоветовать свежую корюшку. Я её тоже заказала, она в холодильнике. Я угощу.

– Кооорюшка, – уважительно протянул Терентий, роняя рыбу, которую поймал проходящий мимо Крамеш. – Мадам… вы неотразимы! Я вам говорил, да?

– Уже два раза, – довольно кивнула Регина.

– Всего два? Я поражён! Как я мог? Вы неотразимы, вы потрясающе очаровательны! Вран, да поставь ты меня! Что за манера мешать котикам жить? Да не на пол поставь, а на диванчик! Всему учить надо!

Таня прекрасно видела, как Регина ловко приткнула за стол своего внука и недрогнувшей рукой положила ему на тарелку куриную ножку…

Лёлик, заворожённо слушавший речевой разлив Терентия, машинально взял еду и принялся есть.

Регина, не прерывая обмена любезностями с котом, весело подмигнула Тане.

«А ведь она права… У нас настолько неординарная компания, что это выбивает из колеи неподготовленную личность. Да хотела бы я понять, какая личность тут может быть подготовленной. В таком-то бедламе…» – думала Таня, предлагая явно довольной норуши кусочек сырка.

Вран, сидя рядом с Лёликом, с воодушевлением рассказывал Тане об учёбе в институте, Терентий, не сводя глаз с чехони, разделывался с рыбной котлетой. Крамеш, явно посмеиваясь над странной компанией, лакомился каким-то затейливым блюдом из морепродуктов, а у Таниного бока на диванчике переживала о колбасе чихуа Мышка.

– Ой, ну какая маленькая прелесть! Шушаночка мне рассказала, что её обижал какой-то тип… – возмутилась Регина, кивнув на щенка. – Жаль, что его тут уже нет! Я бы ему устроила!

Короче говоря, за столом собралась исключительно приятная компания, которая засиделась допоздна, да так удачно, что Лёлик, засмотревшись и заслушавшись, неплохо поел, и даже как-то слегка повеселел.

Регина, лучезарно улыбаясь, болтала, шутила и незаметно подкладывала на тарелку внука небольшие кусочки то того, то этого. А когда все начали расходиться из-за стола, Таня проводила Лёлика в комнату, отведённую ему в гостинице, и вернулась назад, то услышала слова Регины:

– Ну, я же знала, что тут ему будет невозможно бултыхаться в том отчаянии, в которое он себя загнал! Всё иначе, не так, как он привык, очень тепло и необычно, а мы, лисы, весьма любопытны и не можем удержаться от того, чтобы слушать новое, узнавать новое, обонять что-то для нас непривычное. Короче, для него тут самое место! А потом… Он же сам заговорил о Тане! Да, понятно, что это людская девушка, но он уже давно ни о ком сам не хотел разговаривать. Лёлик говорил односложно и только по крайней необходимости, а об особах женского пола, неважно, лисах или людях, вообще ни слова! Так что это прогресс! Да, а расскажи-ка мне, как случилось, что Танечка до сих пор без мужа!

Таня притормозила в коридоре, прямо у прохода, и сообразила, что вот туда сейчас идти не надо.

«Разозлюсь, наговорю ещё чего-то лишнего… Лучше я пока к Ильдару схожу, как раз и лекарства ему дам, и посмотрю, как там у него с едой – не надо ли принести ещё?»

Так она и сделала – зашла в комнату, где был размещён орёл, пообщалась с ним, принесла еду на ужин, уточнила, не беспокоит ли самочувствие, вовремя сдержала смех, увидев крайне деловитого карбыша, который превосходно утаскивал то, что надо было убрать, а заодно подбирал и все перья, которые находил. Дёргать оперение Ильдара он, конечно, разумно не осмеливался, но уж что упало, то его!

«Действительно, у нас собрался на редкость странный коллектив! – посмеивалась Таня, выходя из комнаты Ильдара. – Ну, надеюсь, что Рууха уже обсудила всю мою личную жизнь и на этом успокоилась!»

Тщетные надежды… Регина давненько не встречала новых и интересных ей людей, а раз так, то как же тут можно удержаться?

– Танечка, ты же на нас не сердишься? – уточнила у Тани яркая-преяркая рыжая, тонколапая и очень красивая лиса, восседающая на диванчике. К её боку привалилась сонная Мышка, которую заботливо прикрывал роскошный лисий хвост, рядом на подлокотнике сидела Шушана, а напротив – Терентий, упоённо чем-то чавкающий.

Таня даже уточнять не стала, чем именно. Видно же, что отнять всё равно не получится.

– Эээ, а что? Есть причина? – осторожно спросила она у лисы.

– Ну, многие люди очень трепетно относятся к личной жизни, прямо ужасно обижаются, если о них говорят… Ну а как удержаться-то? А? Ну вот никак же! – лиса обескураженно помотала головой. – А, да… Спросить хотела, а можно мне поближе познакомиться с вашим карбышем?

Переход от её личной жизни до карбыша был несколько неожиданным, но Таня была готова знакомить лису с кем угодно, лишь бы отвлечь её от собственной скромной особы.

– Конечно, можно! – Таня переглянулась с Шушаной, та постучала лапкой по стене, и через пару минут под диваном зашуршало. – Вот, пожалуйста, общайтесь на здоровье!

Почему-то Рууха позвала карбыша к себе в комнату, туда же ушла Шушана, а Таня, с совместной помощью Врана и Крамеша, сумела оторвать Терентия от стола и перебазировать продукты со стола в холодильник.

– Эх выыы… котику рыбоньки пожалели! – занудно ныл Терентий, который, оказывается, всё застолье рассчитывал добраться-таки до чехони. – Я о ней так мяяяучтал! Мнууу о ней рыбаки рассказывали столько всего вкусного и хорошего, а выыы…

– Она с перцем, тебе будет плохо! – уверяла его Таня.

– Мне будет хорошо! Мне будет преотлично! Совести у вас у всех нет!

«Ну, теперь-то я точно знаю, что именно вопят коты, когда мяукают у холодильника! – думала Таня, собираясь спать и радуясь, что завтра суббота и что эта суббота и воскресенье у неё не рабочие! – Выходные – это такое счастье», – мысли текли мягко, мечтательно, постепенно погружая Таню в блаженное дремотное состояние.

Рядом сопела крохотная, но тёплая и приятная Мышка, вдалеке ныл Терентий, и это почему-то воспринималось как шелест волн или шум деревьев в лесу…

– Ииииййаааррр! – пронзительный вой какого-то зверя, явно попавшего в практически безвыходную ситуацию, сходу разогнал дремоту и безмятежное состояние.

Мышка моментально нырнула за Танину подушку, а сама Татьяна в пижаме кинулась на звук.

Почему-то в кухне был открыт проход, а в коридоре метался молодой рыжий лис, пытаясь стряхнуть с хвоста что-то такое… такое знакомое.

– Гудини! – Таня сходу опознала карбыша и рявкнула так, что Вран, спешивший на помощь, едва-едва не врезался в стену.

Карбыш отцепился от лисьего хвоста, шустро ринулся к батарее и пропал в междустенье, а лис по инерции добежал до Тани, упал, и через миг у Таниных ног оказался запыхавшийся Лёлик в красной пижаме и с абсолютно ошалевшим выражением лица:

– Ччто это ббыло? А? Я ни-ничего не пон-нял!

– Лёл… в смысле, гм… Алёшенька, вы, может, встанете? – Таня участливо склонилась над бедолагой, потянув его за локоть.

– Дда, кконечно. Ппрости. Я ттебя нап-пугал? Если чес-сно, я ссам напу… в смыссле, исспугался!

И тут Таня сообразила, что Лёлик-то, конечно, заикается, но…

– Гораздо меньше! – торжествующе произнесла его бабушка, выходя из своей комнаты. – Ну вот… я же говорила, что если уж пугать, так пугать!

– Бба-буля! – обречённо вздохнул Лёлик, поднявшись и сходу став гораздо выше Татьяны. – Ну, я жж ммог ссообразить, что это твои лиссьи ххитрости!

– Мог, конечно! – фыркнула Рууха. – Но раз не сообразил, то, видишь, и полечился!

– Ббабушки… – с непередаваемым выражением высказался Лёлик. – У мменя в ккомнате ещщё кто-то ессть? Ну, ккрокодил там… или ещё какой ххомяк?

– Нет-нет, мой золотой, больше никого такого! Гудини свою миссию выполнил! – с исключительно правдивым выражением лица кивнула Рууха.

«Я бы на месте Лёлика встревожилась! – подумала Таня, перехватив усмешечку Регины. – Ой, сдаётся мне, что это ещё не конец шокотерапии!»

Глава 11.

Попытки и неудачи

Лёлик не сразу смог перевести дыхание после такой ночной побудки. Нет, конечно, он держал морду, делая вид, что всё прекрасно, но когда пришёл в свою комнату, то принимать нормальный лисий вид не спешил.

«Вот так усни лисом, а потом без хвоста останешься», – думал он.

Думать ему всегда было легче, чем говорить – мысли не запинались, не путались друг в друге, не тянулись бесконечным подпрыгом звуков, которые никак не хотели выговариваться как нужно.

Лёлик ненавидел свои слова! Прямо чувствовал, что стоит ему открыть рот, как он превращается в нелепого глупого лисёнка, который так и не смог выучить много иностранных языков, который так разочаровал и подвёл отца…

Отец до сих пор иногда невольно морщится, стоит ему только услышать, как Лёлик что-то говорит, неважно, в каком виде, в людском или в лисьем, – заикание никуда не девается в любом случае.

«Конечно, после того как его потрепали обе мои бабули, он замечаний никогда больше не делал, но стоит ему только меня увидеть без свидетелей, он таким недовольным становится!» – вспоминал Лёлик.

Он честно старался как можно реже попадаться на глаза родителю, но это не всегда удавалось. Он даже пытался переехать к бабушке Руухе, она-то его всегда поддерживала, но не сложилось – бабуля как раз тогда завела себе «курятник», то есть свою птицефабрику, и активно её развивала. Если бы он честно сказал, что хочет к ней, то она, конечно, перекроила бы свою жизнь, но сделала бы её комфортной для одного уникально невезучего лисёнка.

«Но совесть-то иметь надо? Надо! Она и так много для меня делает. Нельзя же её нору под себя перекапывать!» – уговаривал себя Лёлик.

Уже потом, когда немного подрос, понял, что отца он раздражал не только из-за неудачи с языками и заиканием, и даже не потому, что из-за этого ему пришлось впасть в немилость у обеих старших лисиц их семьи. Проблема была даже сложнее – всё дело в даре Лёлика.

«Так ему хотелось самому иметь сильный молчаливый морок, а получилось, что его унаследовал я! Но я же не виноват! Я не хотел его себе. Если бы мог передать его отцу, сделал бы это!» – переживал лисёнок.

При этом нельзя сказать, что отец о нём не заботился или не любил. И любил, и заботился, и защищал, благо хватало где – среди окрестных лисознакомых было много желающих проехаться по Лёликовской уникальной проблеме. Правда, со временем их количество стало стремиться к нулю – очень уж резко и агрессивно реагировал старший лис. Так что получилась в отце вот такая удивительная смесь – защищающий, заботливый, недовольный и обиженный на Лёликовский талант.

Со всем этим Лелланд разобрался к окончанию людской школы. Пережил, принял, местами смирился. И по наивности думал, что теперь-то в его жизни всё будет только проще. Как бы не так!

В Лиуссу он влюбился сходу, с первого взгляда, с первого обоняния – у лис запах едва ли не более значим, чем вид.

Лёгкая, тонколапая, яркая, смешливая и заводная лисичка тоже весьма благосклонно отвечала на неуклюжие знаки внимания жутко смущённого Лёлика. А он иногда даже почти не заикался, когда с ней разговаривал, – так был поглощён этим новым, потрясающим, искрящимся и чудесным чувством.

Лисьи семьи – вещь серьёзная, если уж создаются, то надолго, желательно навсегда. А при учёте того, что живут лисы из исконных земель долго, то эта самая серьёзность намерений проверяется семьями только что не на зуб!

– Ты слышала, как он говорит? – неоднократно уточняли у Лиуссы и её родственники, и его семья. – Тебя это не смущает? Он вряд ли сможет избавиться от заикания!

Они знали, что спрашивали… Да, конечно, специалистов для лечения этого недуга у лисят в природе не существовало – не было до Лёлика таких случаев. Но ведь если ты живёшь не в лесу, а в городе Твери, если лисёнок активно общается с людьми, ходит в школу, то там, даже если не захочешь, выскочит из-за угла школьного коридора логопед и как начнёт выяснять, а что это у вас мальчик так заикается?

Поэтому Лёликовские отец и мама, не говоря уже о бабушках и дедушках, тётушках и дядюшках, активно искали людских логопедов, как только у Лёлика возникла эта проблема. Можно даже сказать, что не было ни одного логопеда в городе и его окрестностях, не опробованного на лисёнке в обличье рыжего мальчишки.

Самые первые, ещё не предупреждённые логопедичным сарафанным радио о проблеме, пострадали больше всего – они как один советовали начать с напевания звуков…

– Ну, я же предупреждала… – немного нервно оправдывалась каждый раз Лёликовская мама, пытаясь понять, пришёл ли в чувство этот конкретный специалист после пения её сына. – Он не умеет петь. В смысле, у него отличный слух, прекрасный, громкий голос, но…

– Нннооо! – соглашались маститые специалисты. – Вввитассу можно ууходить на ппенсию! Гхм-грррм… Ваш Алёшенька его сходу звуковой волной того… прикопает!

Ну чем виноват рыженький мальчишка с наивными глазёнками в том, что, когда он поёт, нечувствительные хватаются за почему-то потрескивающие стеклянные предметы, а особо чувствительные – кто за что – кто за сердце, кто за желудок, а кто – за голову? А?

Вот именно, что ничем не виноват. Ну да, пробиваются у него пронзительнейшие лисьи нотки в людском голосе, но с этим-то ничего уже не поделать – тембр голоса такой!

Кстати, мама Лёлика, которая достаточно насмотрелась на перепуганных логопедов, и даже на треснувшие стеклянные вазочки, пострадавшие от пения её старшего лисёнка, честно и благородно просила учительницу пения освободить её сына от занятий.

– Ни в коем случае! – важно ответила та. – Он непременно будет петь! Мы за всестороннее развитие всех детей, несмотря на их способности!

Лисы обладают очень тонким слухом, так что лисица без труда уловила фразу, сказанную этим педагогом своей коллеге:

– Вот, ещё одна яжемамка пришла. Ишь ты… не может её сын петь! Фифа какая! У меня все поют, даже те, кому медведь на ухо наступил, и этот будет как миленький! Разве можно ребёнка сходу так отталкивать от класса, от коллектива? Петь могут все!

Лисица, уходившая в своём человеческом образе – стильной, худощавой рыжеволосой красавицы, только усмехнулась – она сделала всё, что могла. Честно предупредила. Остальное зависит от профессионализма педагога.

– Петь-то могут все, но не все могут ЭТО слушать! – фыркнула она.

Боевого настроя учителя пения хватило ровно на половину припева известной песенки, исполненной забавным рыжиком…

– Лёша, Лёша Лисовинов! Дддостаточно! Всё-всё, я уже всё поняла! Ты очень хорошо поёшь, громко так, зззвонко… – она неосознанно потрясла головой, пытаясь вытрясти эти излишне зззвонкие звуки из ушей. – Но у нас же не будет слышно всех остальных! Ты запросто перекрываешь весь класс.

Тут в кабинет музыки влетела встревоженная завуч.

– У вас кто-то так кричал! Что случилось?

– Нет-нет, никто не кричал, это просто Лёшенька пел. Его мама мне говорила, что он очень хорошо поёт, но немного не… не для наших звуковозможностей. Так что я хочу его попросить мне на уроках помогать, ладно, Лёша? Ты будешь моим помощником! – как ни крути, но учительница вышла из положения максимально удачно, и школу не лишив остекления, и Лёлика не обидев.

А вот логопедам приходилось сложнее – всевозможные методики на Лисовинове были опробованы вдоль и поперёк, но… увы, никакого видимого эффекта они не принесли.

Школьный логопед, выслушав длинный список коллег, потерпевших неудачу, позанималась с Лёликом буквально несколько раз, а потом развела руками, подтверждая выводы коллег – это тяжёлый случай заикания.

Так что родственники Лёлика предупреждали его лисичку о проблеме заранее, максимально честно и откровенно!

Лиусса всех выслушивала, кивала изящной головой, фыркала и уверяла в том, что это вовсе не проблема:

– Я его люблю таким, какой он есть! А потом – это же сплошные плюсы! Вот захочет он со мной потявкаться, а пока выговорит, уже и передумает! – объясняла она свою позицию.

Нет, действительно, Лёлик выяснять отношения не любил – ему проще было или промолчать и отойти, или, уж если совсем доставали, дать сдачи, но лисы исконных земель не трогают лисиц, так что Лиуссе вообще ничего не грозило!

Оба семейства готовились к свадьбе, Лёлик просто летал от счастья и абсолютно не ожидал, что на вечеринке, куда их с Лизой-Лиуссой пригласили их людские знакомые, его невеста отчебучит такое…

Сначала он решил, что она так неудачно пошутила. Ну, бывает, тявкнешь что-то не подумавши, сам-то уверен, что это славная шутка, а тот, к кому она обращена, уже не знает, куда деваться от обиды и гнева.

– Ллли-у-ссс-сса-а… – попытался он поговорить с невестой.

– Отвяжись от меня! Отстань! Я думала… думала, что смогу быть с тобой. Да, у тебя род состоятельный, знатный, но как представила, что буду всю жизнь вот это зззаиииккканнние твоё слышать, прямо вся шерсть дыбом становится! – она зло сощурилась, подняв верхнюю губу и презрительно фыркнув.

– Ттто-ттто есс-ть тттыы ссс-со мннной ббб-ббыллла изз-зза, – он мучительно пытался выстроить слова в фразу, но его прервал издевательский смех его уже бывшей невесты.

– Да! Я была с тобой из-за того, что я бы хорошо устроилась! Понял? Ты мало того что из состоятельной семьи, так ещё и с даром, с хорошим людским образованием, зарабатывать будешь прилично. Только вот… мне уже НИЧЕГО от тебя не надо! Слышишь? Я не могу находиться рядом, когда ты вымучиваешь, нет, вымммычиваешь из себя слова! А в лисьем виде это ещё более мерзко! Это самое мерзкое из всего, что я в жизни слышала!

Лелланд не очень хорошо помнил, как он добрался до дому, как сумел объяснить родителям, что именно случилось. Помнил только, что подробности не объяснял – не надо им такое знать, да и не смог бы он это рассказать.

Враз озверевший отец разорвал все договорённости с родом Лиуссы, да и ещё что-то этакое предпринял, отчего её родители приволокли доченьку за шкирку и всё пытались вернуть сговор назад.

Лиусса и звонила ему, и писала, и встретиться пыталась, короче, вертела хвостом как могла, но Лёлик уже всё понял – это просто потому, что её родители заставляют красавицу-лисичку связаться с таким безнадёжным неудачником, как он.

Лёлик отправился к отцу, уговорил его никаких действий против Лиуссиной семьи не предпринимать, с трудом, но сказал, мол, что и сам её уже не хочет – зачем такая лиса в семье?

А сам всё больше и больше уплывал в отчаяние – кто он, если семья из-за него мучается, если окружающие страдают от его слов, если он – законченный неудачник?

На работу он забил, благо в семейной фирме его отсутствие прикрыли свои же, просто лежал целыми днями, глядя в потолок, а главное – молча!

Когда родители поняли, что ни он сам, ни они с этим не справятся, то вызвали бабушку Рууху, которая сходу разругала их, мол, почему сразу не сообщили, а потом ураганом влетела в комнату внука…

Он согласился поехать с ней в Москву исключительно для того, чтобы она немного отвлеклась на новые места, новые знакомства, новую атмосферу и хоть немного оставила его в покое.

Как же… покой и бабуля – это вещи диаметрально противоположные и друг с другом незнакомые!

Вначале ему категорически не понравилась идея идти к ветеринару. Ну, то есть он просто лёг на машинное сиденье и сказал, что никуда не пойдёт.

«Смешно даже! Если уж сопротивляться, то надо было это делать в людском виде – так-то бабуля меня и с места не сдвинула бы! Хотя… она могла вернуться в нормальный вид и здорово покусать… – дошло до него уже в ветеринарном кабинете, в аккурат когда его ухо противно ныло и дёргало от бабулиного внушения. – Эээх, ладно! Ну что мне, трудно, что ли? В конце концов, какая разница, где лежать и смотреть в потолок? Дома или в этой дурацкой гостинице?

Гостиница оказалась какой угодно, только не дурацкой… Чокнутой, неожиданной, интересной.

Лёлик против воли осознал, что его лисья натура прямо-таки повизгивает от желания всё-всё тут поразведать! Норушей он ни разу ещё не встречал, слышал, конечно, много, но чтобы вживую увидеть… Парень-ворон и говорящий кот, сходу прилипший к деликатесам, заинтриговали и позабавили.

А ещё неожиданно стало жалко девицу-ветеринара, за которую взялась его бабуля…

«Вот дyрoчкa! Она небось с лисьими свахами никогда ещё не имела дела! Ну, конечно, не имела, иначе от женихов бы только так отбивалась! – рассуждал он про себя. – О! А это чего? Ворон на подоконнике, а рядом… хомяк?»

Короче, его втянул в себя круговорот странной гостиницы так, что он и тявкнуть не успел, а уже что-то ел, слушал чужие разговоры и вовсе не хотел уходить в тёмную комнату, забиваться под одеяло и снова думать о том, что он – безнадёжный никчемушник, который всех только изводит.

И спать он пошёл просто потому, что устал и глаза начали слипаться. А потом…

– Ззверюга это, а нне ххомяк! – бормотал Лелланд, вышагивая по своей комнате. – Наттуральная ззверюга! Ну ббабуля!

И тут до него дошло, что сказанное бабушкой в коридоре, когда он так дивно опозорился перед ветеринаршей, – абсолютная правда.

– А нну-ка… Я – ллис Ллеланд из ррода Ллисовиновых! – он сказал это вслух и чутко вслушался. – Мменьше! Ну… мможет, мне это ккажется? Ннадо ппроверить!

Он выскользнул из своей комнаты, покрутил головой: слева – комната бабушки, но туда не хотелось – Рууха будет его убеждать в прогрессе в любом случае, а ему нужен кто-то беспристрастный.

И тут в конце коридора, там, где был вход в кухню ветеринарши, он заметил, что стена как-то странно себя ведёт. Словно под слоем краски бегают беспокойные крохотные искорки.

Любопытство лисов неистребимо!

Лелланд крался к стене, испытывая совершенно детское восторженное чувство «разведки тайных земель», о котором он уже и забыл давно!

Приблизившись к стене вплотную, он обнюхал её – нос всё равно работал чутко, даже несмотря на то, что он был в людском виде.

«Пахнет вкусно!» – сообразил он.

А потом осторожно прикоснулся рукой к поверхности и…

Ввалился в Танину кухню, как раз когда хозяйка, которую недавно разбудили лисьи вопли, заваривала свежий чай.

Нет, Таня честно отправилась спать. Ага, как же!

«Сто тридцать восьмая овца, сто тридцать девятая, сто тридцать десятая… Так, стоп! Овцы сошли с ума! Считаем… воронов? Ой, нет. Воронов мне и в реальности более чем достаточно. Тогда кого? Лис? Эублефаров? Тьфу! Ну вот… теперь до утра не усну!»

Можно было бы позвать Терентия, но он спал сам! Так спал, что даже похрапывал и абсолютно не собирался просыпаться из-за кого-то там, кто не может нормально баиньки.

«Ладно, раз спать не могу, пойду с Шушенькой поболтаю!»

Этот прекрасный план тоже остался нереализованным – Шушаны не было видно.

«Наверное, у Руухи. О! Точно. Она и проход не закрыла. Так, только вид стены набросила.

Таня прекрасно видела приближение Лёлика, даже устроилась в позе щёчку-на-ручку, наблюдая за горящим от любопытства лисом.

«Вот идёт молодой симпатичный парень, нюхает стену… И что можно подумать об этом? Парень псих? Неее, это просто вы мало знаете об окружающем мире. Эх, надо вторую чашку достать. Сдаётся мне, даже если бы стена была на месте, он бы её подкопал от любопытства!

Ввалившийся в кухню Лёлик даже смутиться не успел.

– Вы какой чай любите? Чёрный, зелёный или травяной? – светским тоном уточнила Татьяна.

Глава 12. Ночной чай и не только

Лелланд изумлённо уставился на абсолютно спокойную Татьяну и тут же осознал, насколько странным должно было показаться его появление из стены.

– Ой, ппросттите, ппожалуйстта! Изззвините! Я пппростто… пппростто ппполюбопытттствовал. Я ссейчас уйдду!

– Лёл… в смысле, Алексей! Или, может, лучше Лелланд? Не переживайте вы так! У меня всё равно бессонница, я хотела чаю выпить, так что очень рада, что вы заглянули.

– Пправда? – Лёлик обрадовался.

Он, как истинный лис, всегда точно помнил, куда и зачем он шёл, цепко держа в уме конечную цель.

Целью было проверить, стал ли он говорить лучше, а тут – надо же, как удачно всё совпало – и человек для этого имеется! Причём не просто так человек, а явно готовый с ним пообщаться.

– Так какой вы чай предпочитаете? – уточнила Таня.

– Лллюбой, ггглавное, с мммолоком! – признался Лёлик. – А ещё лллучше ббез ччая… тттолько ммолоко, ессли мможно.

«И хлеба можно не давать!» – подумала Таня, припомнив незабываемый ответ Винни-Пуха на подобный вопрос.

А вслух ответила:

– Ну, конечно, можно!

Молоко полилось в чашку, в другую – ароматная заварка с мелиссой, посверкивали золотые ободки блюдец, вокруг заварочного чайника уютно сгрудились тарелки с печеньем, пряниками и сушками. Таня, прикинув, что лис-то поел, конечно, но не очень уж много, достала из холодильника ещё тарелку с колбасой и сыром.

«Усиленное питание ему точно не повредит! Вон пижама болтается как на вешалке. Уй, и цвет… красный в сочетании с ярко-рыжими волосами – странный выбор, – рассуждала она про себя. – Хотя… ну что я знаю о лисьих вкусах? Что мы вообще знаем о том, что им нравится или не нравится, если эти знания не касаются еды и самых основных потребностей?»

Она машинально подвинула к Лёлику тарелку с едой, а он так же машинально взял кусок сыра, задумчиво глядя на чаинки и листики мелиссы в прозрачном чайнике.

– Я ссппросить ххотел! Ббабушка сскзала, ччто я гговорить сстал лллучше, а я нне ззнаю… нне ппонял ппока.

– Это правда, действительно лучше! – Таня говорила не напористо, а спокойно и даже чуть задумчиво – не хотелось как-то спугнуть это ночное чаепитие с малознакомым лисом, прошедшим сквозь кухонную стену. Да и самого лиса было жалко…

– Эттто хххорошо! – обрадовался Лёлик. – А тто мменя сслушать ппротивно!

– Вот уж нет. Что тут противного? Ну, заикаетесь – бывает. Несоизмеримо хуже, когда говорят-то хорошо, может, даже и красиво, а вот по сути – гадости.

– Оннна ддумала по-ддругому, – почти беззвучно выдохнул лис.

Таня не стала делать вид, что не расслышала или не поняла его слова, или переспрашивать, о ком именно речь, – и так понятно.

– Знаете, бывает, что рядом оказываются лишние люди… ну или лисы, неважно. Они притворяются близкими, потому что им по какой-то причине удобно или выгодно быть с вами. Но они – чужие, им плевать на вас. На вашу жизнь, на то, что вам может быть плохо, больно… И не надо вспоминать слова таких – не всё ли равно, что говорит тот, кому вы безразличны, кто по-настоящему вас не знает, не понимает и не хочет понимать?

– А кккак их ууузнать? – Лёлик ни с кем об этом не говорил – сил не было. Эти самые силы уходили из лап, словно прозрачные прохладные струи ручья, – не удержать, не поймать, не вернуть обратно.

Почему получилось заговорить с практически незнакомой человеческой девушкой, он и сам не знал, наверное, именно потому, что она была малознакомой, но не безразличной. А потом… потом, она знала, кто он на самом деле, но не испугалась, не смутилась, не отпрянула в ужасе, когда он из лиса стал человеком прямо около её ног.

Да и сейчас – если бы она хоть немного подалась назад, когда он появился из стены, Лелланд не решился бы с ней заговорить о самом больном, самом мучительном для себя.

Но Таня выглядела так, словно это в полнейшем порядке вещей, словно так и надо – прийти сквозь стену в красной пижаме, усесться за стол, попросить молока… и заговорить о том, что он и вымолвить не мог – не получалось.

– Узнать? Ну, я вот узнала, когда увидела мужа со своей лучшей подругой… – Таня задумчиво помешивала чай, на Лёлика не смотрела, поэтому и не видела, как он моментально покраснел.

Нет, не от смущения – с чего бы? А просто от злости.

Лисы – верные существа. Если уж вместе, то вместе до конца жизни. Если кто-то уходит раньше… всякое бывает, тогда да, вдовец или вдовица может найти себе пару, но так, чтобы при живом муже или жене хвостом крутить с другими? Нет, этого Лелланд абсолютно не понимал и не принимал.

Да, конечно, с людьми он наобщался довольно, с самого раннего детства бок о бок рос, так что людские обычаи он знал преотлично, но за Татьяну стало обидно!

«Она-то явно не такая! Сама ничего подобного не делала – уверен. Фрррякен какой-то этот её бывший муж, и подружайка – фряка!» – лис поморщился.

Фрякой лисы называли самую омерзительную падаль, которую даже в жутчайший голод обойдёшь как можно дальше, не принюхиваясь, а то вытошнит!

И тут он сообразил, что вот сидит перед ним человек, которому, точнее которой, досталось гораздо хуже, чем ему самому. Он-то не был женат. Ну действительно, чего тут горевать из-за той глупой и расчётливой вертихвостки, которая, к его превеликому счастью, слишком много вылакала ликёра со сливками и мёдом, вот и выдала всё, что было на уме!

– Тттаня, а кккак ты? – неловко и несмело спросил он. – Кккак ппережжила?

– Сначала очень трудно было, – негромко ответила Таня. – Но, если честно, не очень долго – я пришла сюда, чтобы снять квартиру. И тут встретилась с Шушаной. А потом выяснилось, что мне, на самом-то деле, очень повезло. Вот так и жила бы я дальше с мужем, не зная, что он меня обманывает и использует… Жила до момента, пока не перестала бы ему быть удобной. А потом так и оказалась бы выброшена из его жизни. Лучше уж раньше, чем позже. Да и потом… я бы могла тогда с Шушаной не встретиться, с Враном, со всеми своими…

– Сссвоими… – Лелланд почесал за ухом, отпил молока и закусил сыром.

Получалось, что он-то везучий – у него эти самые «все свои» были непосредственно под лапой – и не надо кого-то искать!

– Пполуччается, что этто мне пповезло, что я зззаикаюсь! – вдруг выдал он.

Но Таня вовсе не удивилась и переспрашивать не стала – поняла, к чему это было сказано.

– Получается, что так, – кивнула она спокойно. – Это сработало, как твоя личная крепостная стена. Те, кто тебя любят, её и не замечают, а кто не любит – с размаху лбом в неё врезался и показал свою натуру.

Мысль была интересной, свежей и любопытной. Разумеется, Лелланд моментально начал её исследовать и обдумывать, а закончив этот процесс, признал, что это верно – ему действительно повезло! Может, всё его заикание и было вовсе не потому, что он неудачник и проклятье для родных, а для того, чтобы отсеять Лиуссу? Ну а почему нет? Кто знает, как сплетаются в пространстве лисьи следы?

Таня покосилась на пустеющую тарелку и потихонечку подложила на неё ещё еды – этому рыжему и почему-то трогательному чудаку лишней она не будет.

А в комнате Руххи сидели заговорщицы – норушь и лиса. Они расчудесно слышали всё, что говорилось в кухне. Слышали и изо всех сил одобряли!

***

Выходной – это такое приятное-преприятное дело, когда, даже проболтав полночи с гостем, можно позволить себе расчудесно выспаться, а проснувшись…

«Сообразить, что вставать не хочется!» – осознала Таня, правда, после того как посетила одно традиционно-утреннее место и вернулась в комнату.

Только после взгляда в окно Таня поняла, почему так…

«Дождь! Настоящий дождь! – она распахнула пошире форточку, и, словно в ответ на это, шум дождя усилился, а в лицо пахнуло влагой, свежестью, мелкими прохладными капельками. – Ой, хорошо-то как! Это же весна начинается!» – сообразила Татьяна, решительно… шагнув к кровати и нырнув под одеяло.

Правда, сделать это оказалось не так и просто – там уже материализовался Терентий и каким-то непостижимым образом занял собой всю спальную поверхность.

– Кот! Это моё место!

– Мрррря, ну фтотыприффтаёф? – выдохнул Терентий, не открывая глаз, явно в надежде на то, что Тане станет стыдно и она уйдёт куда-нибудь подальше от кровати.

– Я не пристаю, а хочу лечь!

– Нефего днём ффпать! Ты фф не котик! – не открывая глаз и рта, пробубнил Терентий. – И ффааащщще, иди на работу! Ты опаффдываешь.

– У меня выходной! – напомнила Таня коту, рассуждая про себя о том, что неговорящие коты и кошечки имеют свои преимущества. Гигантские!

– Ффоффмутительно! Понапридумыфали какие-то ффыходные! – фыркнул Терентий, упорно не открывая глаз.

– Терёня! Иди спать к себе. Ну или хотя бы подбери как-нибудь покомпактнее свой организм! – потребовала Таня.

– Нет! Нет у тебя никакой совести! – абсолютно бодрым голосом ответил Терентий. – И выходные ещё ваши! Вот я – я работаю говорящим котом – центром уюта, тепла и антистрессности. И никаких! Заметьте, ни-ка-ких выходных мне почему-то не полагается!

Приоткрытая дверь в Танину комнату распахнулась, туда решительно вошёл Вран, проформы ради стукнув костяшками пальцев по косяку, молча кивнул Тане, стремительно шагнул к кровати, метким броском цапнул уползающего поглубже под одеяло Терентия, крепко зажал ему пасть и повернулся к названой сестре.

– Тань, не слушай ты этого болтолога, иди и ложись! А ты… выходной тебе надо, да?

– Па-ма-ги-тяяя! – шёпотом выдохнул через нос Терентий, уволакиваемый Враном из комнаты.

– Спасибо! – Таня улыбнулась нежданному помощнику и нырнула под одеяло.

Еды Ильдару она вечером принесла много – он теперь предпочитал сам разделывать куски баранины, так что главное было принести достаточно. Постоянного присмотра за состоянием он уже не требовал, а новые гости, как Таня поняла, не только сами с едой разберутся, но и со всем остальным тоже!

«Надеюсь, Рууха ещё не пристроила к гостинице лисятник с отдельным входом… – засыпая под шум дождя, подумала Таня. – Впрочем, она с Соколовским в любом случае договорится».

Против опасений, никаких новых строений в плане Регины не было – она насладилась изысканным завтраком, порадовалась аппетиту сонного, но уже значительно лучше выглядящего внука, а потом прихватила его и поехала в Третьяковскую галерею – а что? Интеллигентная лиса обязана точно знать, о чём можно поговорить с культурными людьми, – харизма обязывает. Опять же, она обожала бродить по залам и подмечать, что именно изменилось с прошлого её визита.

Кроме того, Рууха испытывала к Третьяковке определённую нежность – она когда-то была лично знакома с её основателем, а ностальгия по прошлому – сильный побудительный фактор.

Лелланд, зная всё это, не возражал против сопровождения бабушки, так что их не было почти целый день. Таня за это время и выспаться успела, и Ильдара навестила, и домашних дел кучу переделала, даже Терентия утешила.

– Вот кто же меня пожалеет-то, если не Танечка! – пел Терентий, аккуратно подсовывая лапу под край тарелки с отварной курицей. – Никто и никогда! Всё злые, жадные, вредные!

– Да-да, ужасно! – Вран, проходя мимо стола, прихватил с собой тарелку и убрал подальше от котовых загребущих лапочек.

– Зверюга ты страшная! – оскорбился Терентий. – В смысле, это… стервятник! Котика обидеть… это ж надо иметь полное присутствие отсутствия совести!

Вернувшаяся Рууха издалека услышала эти стенания и разулыбалась:

– Ну прямо как в родную нору пришла! Такие тут все… ах какие! Правда, Лёлик?

– Пправда! – согласился убегавшийся по музею лис.

– О! Мы забыли купить ту вкусную копчёную рыбоньку, которая нам вчера так понравилась! – припомнила Рууха. – Сходи, пожалуйста. Мы же её рядом в магазине унюхали!

Лёлик без лишних слов развернулся и отправился за рыбкой, реально ощутив, что очень проголодался, и даже, пожалуй, купит её побольше! Так, чтобы было много!

Смартфон Руухи зазвонил, когда он уже ушёл:

– Тётушка… эээ… только не волновайтесь! В смысле, не волнуйтесь, а то я сам волноваюсь! – говоривший прекрасно знал нрав тётушки, поэтому изо всех сил упирался и не хотел ей звонить, но так как именно он и проштрафился, лисье семейство постановило, что «такемуинадо»!

– Литяфс, что ты там заикаешься? Что случилось?

– Ээээ, я случайно встретил одну лисицу, разговорился… ну и абсолютно ненамеренно это… проболтался, – голос становился всё тише и тише, словно силы говорящего заканчивались и даже местами уходили в минус.

– И о чём же ты проболтался? – очень-преочень нежно уточнила Рууха, её собеседника пробил ледяной пот, и он попытался отдать смартфон кому-то из родных, но не вышло.

– Ээээ, я говорил с ма-ма-матерью Лиуссы.

– И что же ты сказал этой алчной, жадной и сквалыжной лисепёсьей особе? – тон, если это только можно себе представить, стал ещё нежнее, и несчастный болтун неосознанно начал пятиться, пока не упёрся в стену спиной.

– Йиа… йиииааа, яяя сказал ей, что ты увезла Лелланда в Москву, в гостиницу Соколовского, которая находится при его клинике! – решился наконец-то высказать бедолага.

– Считай, что тебе следующих месяцев шесть придётся выращивать шерсть на хвосте и охвостье, потому что я, когда приеду, сделаю названным местам депиляцию! – очень сердечно объяснила Рууха. – Ты меня слышишь?

– Дааа… – помирающим тоном откликнулся племянник, очень надеясь, что это всё…

– А когда всё отрастёт, ещё что-то придумаю! Ты же меня знаешь, я не злопамятная – я злая и всё-всё записываю! А когда забуду записать – забываю, что отомстила, и повторяю всё снова! – рявкнула Рууха.

Шушана, верно оценив настроение новой подруги, махнула лапкой, и в стене открылась дверь в междустенье.

– Огнеупорное! – пискнула норушь, проводив взглядом метнувшуюся туда лисицу и крепко закрывая за ней дверь.

Абсолютно безмятежный Лелланд в дружной компании с благоухающей, аппетитной копчёной зубаткой возвращался в гостиницу и тут краем глаза увидел, как к нему кидается кто-то очень знакомый.

– Лёлик! Лёличек! Наконец-то я тебя нашла! Мой милый, мой хороший! – Лиусса прекрасно видела объект, когда он со своей пакостной бабкой вышел утром из гостиницы и куда-то уехал на такси. Видела, но, конечно, приближаться и не подумала – так и сидела в припаркованной в отдалении машине.

«Ну, должен же он выйти без Руухи! Не привязан же к ней! – думала она. – А как выйдет, тут и попадётся! Ничего-ничего, он в меня был влюблён до полного ошаления! Так, конечно, погорячился, выдал, что не хочет меня видеть, но захочет как миленький, когда я до него доберусь! Теперь-то он уже подуспокоился, а меня забыть всё равно не смог! Я это точно знаю – чую!»

Дела Лиуссы после той неудачной вечеринки шли плохо! Вся семья разозлилась на неё ужасно, мать даже за холку потрепала, правда, не сильно, чтобы шерстку не помять.