рейтинг фильма северный ветер
Все отзывы о фильме Северный ветер
Рецензия «Афиши» на фильм
Когда часы тринадцать бьют
У клана, властвующего в неких бескрайних Северных полях, есть вера в тринадцатый (или двадцать пятый) час новогоднего дня: когда в старинном доме семьи пробьет лишний раз, его обитателям даруются дополнительные шестьдесят минут жизни. Маргарита (Рената Литвинова) так вдохновенно рассказывает об этом за кадром в самом начале фильма, что непонятно, слепая ли это вера в фамильное предание или настоящая магия.
В очередной праздничный день род, в котором издавна правят одни женщины (Маргарита называет это Великим Матриархатом), собирается за столом, как на «Тайной вечере». Бенедикт (Антон Шагин), сын Риты, приводит свою невесту Фанни (Ульяна Добровская), которая трагически гибнет в ту же ночь. Убитый горем жених берет в жены ее сестру Фаину (Софья Эрнст), рождается долгожданный внук Хьюго (позже вырастает в Михаила Гавашели). Круг жизни замыкается на одном счастливом и проклятом дне Нового года, время утекает сквозь пальцы и десятилетиями никуда не движется, зависнув в отзвуке тринадцатого удара кремлевских курантов.
Впрочем, даже это кажущееся избыточным описание сюжета оказывается категорически недостаточным. Режиссер Рената Литвинова населяет свой мир таким беспредельным количеством персонажей и их сложных взаимосвязей, что в процессе изучения их ничем не объяснимых перипетий, ссор, столкновений и расхождений легко потеряться навсегда. А хитрая постановщица еще и не собирается ничего расшифровывать в финале.
«Северный ветер» — трагическая, прихотливо придуманная и декорированная драма. О чем она конкретно? Да черт его знает, если честно. «Северный ветер» — самый невообразимый, необъяснимый и одновременно с этим чарующий фильм в новейшей истории российского кино. Это вещь в себе, ею можно либо восторженно восхититься, либо ее же сходу возненавидеть, — и никак иначе. Да и стоило ли ожидать чего‑то иного от нового фильма Литвиновой? Это фантазия, к производству которой она привлекла всех своих друзей (Земфира писала музыку, Демна Гвасалия шил костюмы, Роман Абрамович и Константин Эрнст поддержали финансово), воплощающая в себе весь публичный образ Ренаты во всем варварском великолепии: святая простота, кажущаяся наивность, житейская ирония Фаины Раневской, вера в любовь, гламур и жеманничанье.
Картина настолько интертекстуальна, что здесь все отсылки и позаимствованные подсюжеты исчезают в общей массе. С одной стороны, весь фильм — крайне вольный пересказ «Ста лет одиночества» Маркеса: оттуда явно взята модель поломанной семьи, мещанские пережитки, магический реализм, растворенный в постылой повседневности. С другой, Рената вдохновлялась родной страной: здесь сорокинская вселенная из «Дня опричника» густо замешивается с узнаваемой айдентикой увядающего привилегированного класса из «Неоконченной пьесы для механического пианино» Михалкова.
Так же сказывается и фильмография автора: чем‑то «Северный ветер» напоминает и ее предыдущую работу, «Последнюю сказку Риты» (та ли это героиня, что появляется и в «Северном ветре»? Непонятно), и Киру Муратову, у которой Литвинова постоянно снималась и которой посвятила свой фильм.
В побочной сюжетной линии о профессоре Жгутике (Никита Кукушкин) виднеется миф о Пигмалионе и Галатее, который слепил женщину (Манана Тотибадзе) из того, что было, а то, что было, то и полюбил. Подчинить все это варево разумной аналитике не представляется возможным. Литвинова в «Северном ветре» воплотила во всей полноте загадочную странность русской обыденности.
Что ни делается в наших широтах, всегда в этом есть какая‑то фантасмагория, страшная сказка, привычный сюр. Во дворе поместья одновременно с трагическим событием в жизни клана внезапно загнивает скамейка, растекается темной жижей, которая не замерзает. Все тухнет даже на морозе, ветки обвивают изнутри несчастный особняк а-ля рюс, словно это дом на дереве, деньги в сундуках превращаются в прах — как уже бывало многократно в истории России.
Вроде бы это кино о прошлом — но никогда не существовавшем. Пространство полно анахронизмов: в доме постоянно зажигают свечи, но на стенах висят электрические бра, звонит телефон — но, опять же, не современный, а с отдельным динамиком на проводе и микрофоном, встроенным в корпус (как аппарат Гауэра-Белла, который был широко распространен в 1880-е). С другой стороны, может, это и правда дореволюционная Россия? В ходу там царские рубли, которые клан не доверяет банкам, а кладет в сундуки и закапывает в вечную мерзлоту. Ну, может, и не вечную, но в этом фильме никакого лета или хотя бы потепления мы не увидим — это место навечно застряло в предновогодней суете.
Зато в мире «Северного ветра» действуют регулярные пассажирские авиаперевозки — одна из ключевых для сюжета героинь, невеста сына Маргариты по имени Фанни (играет ее, кстати, 19-летняя дочь самой Литвиновой), работает стюардессой и приезжает в гости к клану в узнаваемой пилотке. О ее гибели сообщают телеграммой, а позже мы узнаем, что и пластическая хирургия успешно освоена, — чтобы любой, кто пытается точно определить эпоху, окончательно и радостно свихнулся.
Литвинова действительно пускается во все тяжкие, как последний лихой и художественно смелый человек, оставшийся в заметенных проклятых пустошах. Свои безумные и в то же время остроумные придумки она разбросала по фильму так равномерно, что если попытаться наловить их в любые несколько минут хронометража, то их бы хватило не то чтобы на другой фильм — на много серий.
Целую убедительную вселенную режиссер демонстрирует всего из одной точки — сквозь тусклое стекло проклятого старого дома. Остальное ты охотно додумываешь, докручиваешь — «Северный ветер» кажется неприятно знакомым, как будто ты давно уже живешь в этом фильме.
Это модель России, зависшей между эпох, царей и войн, в несчастливом безвременьи, выглядывающей наружу робко, недалеко, ненадолго и замотавшись в шубу и шарф.
Там воют ветра перемен и может происходить что угодно: ОМОН избивает мирных людей, куранты Кремля, окруженного безлюдными лесами безразличия, бьют тринадцать раз, вдалеке идут войны непонятно кого непонятно с кем. Но хозяева северных полей не кажут носу на улицу, их больше занимают собственные любовные драмы и прочие насущности. Словом, это еще и актуальная картина о России и дне сегодняшнем, вышедшая удивительно вовремя.
Трудности могут возникнуть там, где в «Северном ветре» подразумевается сюжет. Кому‑то даже покажется, что это первосортная мизогиния, замаскированная под псевдоисторическую готичную сказку. Хотя к этому вроде бы ничего не располагает: с первых секунд Литвинова закадровым голосом заявляет, что в пятых Северных полях издавна царит матриархат. Женщины этого рода живут почти вечно — но все это время ждут, ждут любимых и сильных мужчин. Впрочем, так и не дожидаются: матриархат, по мнению Литвиновой, — свидетельство упадка целого гендера: «Что‑то случилось с кровью мужчин. Они оставались детьми». Но все же каждый женский персонаж больше всего думает о любви — априори невозможной. И это можно посчитать преступным упрощением женского образа. Но об этом не успеваешь даже задуматься: перед нами слишком ирреальный и алогичный мир. Литвинова явно не пытается никому преподать урок о том, как надо жить. Все герои фильма — не люди в полной мере, а скорее образы, призраки, которые не могут просто взять и покинуть место действия.
На высочайший уровень фильм выводит тот самый финал, который не подвергнуть трактовке. Где‑то ближе к концу Литвинова все чаще выпускает героев за пределы одной умирающей на наших глазах локации. И если до этого «Северный ветер» временами слишком сильно походит на телеспектакль (собственно, картина выросла из одноименной постановки того же режиссера в МХТ имени Чехова), то с трагическим завершением разнообразных сюжетных линий он обретает подлиннную свободу и веет где хочет. Последнее путешествие на сломанном самолете прямиком в рай, сымитированное самоубийство в заброшенном цирке внутри наркотического прихода, наконец, внезапная поездка в старинном вагоне московского метро, которую Маргарита совершает в тот самый тринадцатый час и на платформе находит свое счастье. Эти эпизоды, пропитанные подлинной кинематографической магией, окончательно покорят любого скептика.
«Северный ветер» — удивительное прямое включение из подсознания всей России, кроме того, это еще и идеальный фильм для будущего Нового года (если мы до него, конечно, дотянем) — будем пересматривать и надеяться, что когда‑нибудь в нашей стране неумолимые куранты пробьют тринадцатый раз и мы исправим все ошибки.
Северный ветер
составлен из 24
отзывов с оценкой
составлен по 14
рецензиям критиков
Трейлер
Видеообзоры
Просмотр
Описание о чём фильм
Фильм Северный ветер это российская драма, которая повествует о Северных полях, в которых некогда царил матриархат. Это история властных и сильных женщин из влиятельного клана, чьё любое желание тотчас же исполнялось. Однако это волшебное время на подвластной территории в ожидании настоящей любви в один миг заканчивается, всё вдруг резко меняется и вокруг начинает воцаряться настоящий хаос.
Актёрский состав фильма возглавляет сама Рената Литвинова (На Париж, Петербург. Только по любви, Generation П). А компанию ей в этой русской драме составили: Светлана Ходченкова (Любовь без размера, Одноклассницы, Кровавая леди Батори), Антон Шагин (Конёк-горбунок, Союз Спасения, Молот), Софья Эрнст (На острие), Галина Тюнина (Матильда, Снежная Королева), Никита Кукушкин (Притяжение, Хармс, Класс коррекции), Ульяна Добровская (Петербург. Только по любви), Максим Суханов (Один вдох, Волшебник, Мифы), а также Татьяна Пилецкая, Манана Тотибадзе и другие наши артисты. Дата премьеры в России должна состояться в кинотеатрах с двадцать шестого февраля 2021 года.
Плесень, прах и тлен от Ренаты Литвиновой
В фильме «Три истории» Киры Георгиевны Муратовой, первого учителя Ренаты, Литвинова — Офелия, которая топит бросившую ее мать и душит колготками прошмандовок, оставляющих в роддомах своих детей. Сценарий новеллы написала главная героиня, и легенда гласит, что Кира Георгиевна назвала тот текст гениальным, сказав Литвиновой, что лучше ей не создать в жизни. В культовом фильме «Небо, самолет, девушка», первом настоящем хите Литвиновой, она — длинноногая стюардесса, верно и вечно ждущая, «уверенно странная», как там о ней говорят, безнадежно влюбленная в подлеца. Следователь Фаина, погибшая в кетаминовом трипе и встречающая мертвецов, — в ее дебюте «Богине: Как я полюбила». Сгорающая от рака, перешедшая от богатого папика к тщедушному нищему архитектору Тата из «Мне не больно» Алексея Балабанова. Мать, умоляющая дочь: «Если ты не съешь, я умру» — и скормившая от злобы на дитя кашу собаке в «Бриллиантах» Рустама Хамдамова. Наконец, просто Великая Актриса (именно так — с большой буквы) — жеманная, грациозная, «везучая ты, в тебя все влюбляются» — обучает представителей малых народов в «Вокальных параллелях» того же Хамдамова.
Все кинороли Литвиновой — один и тот же автореферентный герой, то ли списанный с нее целиком, то ли представляющий проекции Ренаты о самой себе, собственную идеальную версию в ее представлении. Великая Муратова называла ее гвоздем — очень худая и ходит в шляпке. «Типаж отбижутеренной женщины, вдруг перешедшей из хореографического училища в литинститут», как говорил мне о ней по телефону мой друг-поэт.
Фото: Пресс-служба
Фильмы Ренаты Литвиновой — отдельная история, создание пространства, органичного для ее лирического героя. Пространства, в котором ей приятно страдать, любить, умирать, оказывать влияние на людей — неважно, женщин или мужчин. И бессменно приходить к ним смертью. В природе не может существовать фильм Ренаты Литвиновой, в котором она не была бы главной героиней. И зритель не сможет полюбить ее режиссерские экзерсисы, если она хоть в чем-то ему не симпатична. Если же вы в нее влюблены, то, напротив, непременно простите ее фильмам любые огрехи, которых, если по гамбургскому счету, конечно, тьма. И именно поэтому разговор о каждом фильме Литвиновой необходимо начинать с краткой характеристики ее персоналии (а, быть может, этой характеристикой такой разговор и должен исчерпываться).
Рената Муратовна — продукт вечно заедавшей ее среды, ученик и продолжатель всех тех, кто когда-либо ее приручил и обучил. Сначала — режиссеры параллельного кино братья Глеб и Игорь Алейниковы, чей музой она была в девяностых, потом Муратова, взявшая ее под свое крыло, научившая играть, писать, говорить, повторять фразы и еще обильней жестикулировать. Затем коллективные нулевые, проведенные на «Рублевке», шоу-бизнес, Земфира. В конце концов перенасыщенные художественные миры Рустама Хамдамова, элементом которых он ее сделал.
«Северный ветер» — производное всего перечисленного. Из фильмов Киры Муратовой тут однозначная одиозность героев, специфика имен (навскидку — Фаина, Ада и Доктор Жгутик), бесконечные повторения слов и действий, лошади, скачущие по кругу (цитата из «Увлечений»), кадр в вагоне метро из «Астенического синдрома». Дочь Ренаты, Ульяна Добровская, копирует героиню матери из «Небо. Самолет. Девушка». Тут же кричит о себе Хамдамов: из его фильмов в «Северном ветре» — бессобытийность, окупаемая перенасыщенностью ландшафта, обилие совершенно бессмысленных, но притягательных образов. После галлюциногенного и невнятного финала «Богини» стало очевидным, что такое понятие, как сюжет, для Литвиновой — пустой звук. Понимание того, что «Северный ветер» делался исключительно, чтобы потешить самолюбие его автора, — явление параллельного кино. Потешить самолюбие получилось гораздо виртуознее, чем в предыдущий раз — в «Последней сказке Риты», не убедительной в силу кастинга, состоявшего исключительно из друзей Ренаты, и откровенной реквизитной дешевизны. В «Северном ветре» все смотрится очень и очень дорого, в этом смысле фильм предельно аристократичен и по-хорошему буржуазен.
Как в таком случае описывать это кино? Да и зачем? Чтобы «Северный ветер» мог по-настоящему удивить, о картине лучше вообще ничего не знать заранее. И все же опишу пространство фильма в общих чертах. Есть территория под названием Северные поля. Кажется, это где-то в России. Времена, по слухам, тут не бывают спокойными, войны идут, с них не принято возвращаться. Власть сменяется, но думать об этом в Северных полях тоже не принято. Здесь живут исключительно аристократы (не как у Лукино Висконти, а, скажем, как в сказках Гофмана), чей досуг сведен к эпикурейству, их дома безмерны, а наследия хватает на покупку множества самолетов. Годы идут, они не стареют и, кажется, не состарятся никогда. Пьют, курят. Вокруг полей — хвойный лес без конца и края, на периферии блистает московский Кремль.
Литвинова кропотливо сочиняет это пространство, собирает его из мельчайших аутентичных деталей: автомобилей, как в голливудском кино, дорогой антикварной мебели и фужеров ручной работы, ветоши, покрытой паутиной, телефонов с буквами вместо цифр, и странных героев — индийских актеров и вполне кроненберговских хирургов-первертов. Во время просмотра не покидает ощущение «нездешности-неотмирности», вещи в себе по Канту, выдуманного и пронзенного страхом мира смерти. («Неотмирности» противоречит разве что Земфира, да простят меня поклонники певицы: ее композиции в теле фильма — что лужковские новостройки средь дореволюционной московской архитектуры). Это у Литвиновой тоже от Рустама Хамдамова, но и Хамдамов, если быть честными, снял всего один по-настоящему замечательный фильм, «Анну Карамазофф», и столь замечателен он был в силу того, что обладал сомнамбулическим (в духе Жана Кокто), но все же складным сюжетом, чем не может похвастаться кино Литвиновой.
Фото: Пресс-служба
К концу, когда зритель уже привык к специфике этого мира и к тому, что герои в нем пропадают и появляются без причины, а сон сменяется крайне условной явью без объяснений, фильм банально надоедает. Все одно и то же, одно и то же. Все гниет: деньги, дома, люди, медленно, но уверенно покрываясь вселенской плесенью. Надоедают и декорации, и гнетущий эмоциональный фон, что, конечно, можно списать на состояние Ренаты Муратовны, боящейся постареть и таким образом бальзамирующей себя, — но только по причине сильной любви отдельных зрителей. Впрочем, самое интересное, что рецензент должен отметить среди деталей в картине «Северный ветер», — то, что матриархат здесь трактуется как состояние виктимного ожидания мужчины в его отсутствие.
Больше текстов о культуре и политике — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь
Фильм Северный ветер
Рената Литвинова сняла фильм — продолжение собственной пьесы
Одноименную пьесу актриса и режиссерка Рената Литвинова в 2017 году успешно поставила на сцене МХТ имени Чехова, но фильм вовсе не является ее экранизацией, а, как отметила сама постановщица, продолжает ее. В центре фантасмагории находится мир матриархата, где всем заправляют исключительно грациозные женщины, но внезапно для всех происходит невиданное — грянул некий хаос. Все создано и снято, разумеется, по-литвиновски экстравагантно, гротескно, мрачно, вычурно и в то же время невероятно изысканно. «Северный ветер» Литвинова поставила по собственному сценарию, а музыку, как и в случае с пьесой, доверила Земфире. В картине сыграли Галина Тюнина, Светлана Ходченкова, Никита Кукушкин, Татьяна Пилецкая, Софья Эрнст, Антон Шагин, Манана Тотибадзе и, разумеется, сама Рената Литвинова.
Актеры
Рецензия «Афиши» на фильм «Северный ветер»
Когда часы тринадцать бьют
У клана, властвующего в неких бескрайних Северных полях, есть вера в тринадцатый (или двадцать пятый) час новогоднего дня: когда в старинном доме семьи пробьет лишний раз, его обитателям даруются дополнительные шестьдесят минут жизни. Маргарита (Рената Литвинова) так вдохновенно рассказывает об этом за кадром в самом начале фильма, что непонятно, слепая ли это вера в фамильное предание или настоящая магия.
В очередной праздничный день род, в котором издавна правят одни женщины (Маргарита называет это Великим Матриархатом), собирается за столом, как на «Тайной вечере». Бенедикт (Антон Шагин), сын Риты, приводит свою невесту Фанни (Ульяна Добровская), которая трагически гибнет в ту же ночь. Убитый горем жених берет в жены ее сестру Фаину (Софья Эрнст), рождается долгожданный внук Хьюго (позже вырастает в Михаила Гавашели). Круг жизни замыкается на одном счастливом и проклятом дне Нового года, время утекает сквозь пальцы и десятилетиями никуда не движется, зависнув в отзвуке тринадцатого удара кремлевских курантов.
Впрочем, даже это кажущееся избыточным описание сюжета оказывается категорически недостаточным. Режиссер Рената Литвинова населяет свой мир таким беспредельным количеством персонажей и их сложных взаимосвязей, что в процессе изучения их ничем не объяснимых перипетий, ссор, столкновений и расхождений легко потеряться навсегда. А хитрая постановщица еще и не собирается ничего расшифровывать в финале.
«Северный ветер» — трагическая, прихотливо придуманная и декорированная драма. О чем она конкретно? Да черт его знает, если честно. «Северный ветер» — самый невообразимый, необъяснимый и одновременно с этим чарующий фильм в новейшей истории российского кино. Это вещь в себе, ею можно либо восторженно восхититься, либо ее же сходу возненавидеть, — и никак иначе. Да и стоило ли ожидать чего‑то иного от нового фильма Литвиновой? Это фантазия, к производству которой она привлекла всех своих друзей (Земфира писала музыку, Демна Гвасалия шил костюмы, Роман Абрамович и Константин Эрнст поддержали финансово), воплощающая в себе весь публичный образ Ренаты во всем варварском великолепии: святая простота, кажущаяся наивность, житейская ирония Фаины Раневской, вера в любовь, гламур и жеманничанье.
Картина настолько интертекстуальна, что здесь все отсылки и позаимствованные подсюжеты исчезают в общей массе. С одной стороны, весь фильм — крайне вольный пересказ «Ста лет одиночества» Маркеса: оттуда явно взята модель поломанной семьи, мещанские пережитки, магический реализм, растворенный в постылой повседневности. С другой, Рената вдохновлялась родной страной: здесь сорокинская вселенная из «Дня опричника» густо замешивается с узнаваемой айдентикой увядающего привилегированного класса из «Неоконченной пьесы для механического пианино» Михалкова.
Так же сказывается и фильмография автора: чем‑то «Северный ветер» напоминает и ее предыдущую работу, «Последнюю сказку Риты» (та ли это героиня, что появляется и в «Северном ветре»? Непонятно), и Киру Муратову, у которой Литвинова постоянно снималась и которой посвятила свой фильм.
В побочной сюжетной линии о профессоре Жгутике (Никита Кукушкин) виднеется миф о Пигмалионе и Галатее, который слепил женщину (Манана Тотибадзе) из того, что было, а то, что было, то и полюбил. Подчинить все это варево разумной аналитике не представляется возможным. Литвинова в «Северном ветре» воплотила во всей полноте загадочную странность русской обыденности.
Что ни делается в наших широтах, всегда в этом есть какая‑то фантасмагория, страшная сказка, привычный сюр. Во дворе поместья одновременно с трагическим событием в жизни клана внезапно загнивает скамейка, растекается темной жижей, которая не замерзает. Все тухнет даже на морозе, ветки обвивают изнутри несчастный особняк а-ля рюс, словно это дом на дереве, деньги в сундуках превращаются в прах — как уже бывало многократно в истории России.
Вроде бы это кино о прошлом — но никогда не существовавшем. Пространство полно анахронизмов: в доме постоянно зажигают свечи, но на стенах висят электрические бра, звонит телефон — но, опять же, не современный, а с отдельным динамиком на проводе и микрофоном, встроенным в корпус (как аппарат Гауэра-Белла, который был широко распространен в 1880-е). С другой стороны, может, это и правда дореволюционная Россия? В ходу там царские рубли, которые клан не доверяет банкам, а кладет в сундуки и закапывает в вечную мерзлоту. Ну, может, и не вечную, но в этом фильме никакого лета или хотя бы потепления мы не увидим — это место навечно застряло в предновогодней суете.
Зато в мире «Северного ветра» действуют регулярные пассажирские авиаперевозки — одна из ключевых для сюжета героинь, невеста сына Маргариты по имени Фанни (играет ее, кстати, 19-летняя дочь самой Литвиновой), работает стюардессой и приезжает в гости к клану в узнаваемой пилотке. О ее гибели сообщают телеграммой, а позже мы узнаем, что и пластическая хирургия успешно освоена, — чтобы любой, кто пытается точно определить эпоху, окончательно и радостно свихнулся.
Литвинова действительно пускается во все тяжкие, как последний лихой и художественно смелый человек, оставшийся в заметенных проклятых пустошах. Свои безумные и в то же время остроумные придумки она разбросала по фильму так равномерно, что если попытаться наловить их в любые несколько минут хронометража, то их бы хватило не то чтобы на другой фильм — на много серий.
Целую убедительную вселенную режиссер демонстрирует всего из одной точки — сквозь тусклое стекло проклятого старого дома. Остальное ты охотно додумываешь, докручиваешь — «Северный ветер» кажется неприятно знакомым, как будто ты давно уже живешь в этом фильме.
Это модель России, зависшей между эпох, царей и войн, в несчастливом безвременьи, выглядывающей наружу робко, недалеко, ненадолго и замотавшись в шубу и шарф.
Там воют ветра перемен и может происходить что угодно: ОМОН избивает мирных людей, куранты Кремля, окруженного безлюдными лесами безразличия, бьют тринадцать раз, вдалеке идут войны непонятно кого непонятно с кем. Но хозяева северных полей не кажут носу на улицу, их больше занимают собственные любовные драмы и прочие насущности. Словом, это еще и актуальная картина о России и дне сегодняшнем, вышедшая удивительно вовремя.
Трудности могут возникнуть там, где в «Северном ветре» подразумевается сюжет. Кому‑то даже покажется, что это первосортная мизогиния, замаскированная под псевдоисторическую готичную сказку. Хотя к этому вроде бы ничего не располагает: с первых секунд Литвинова закадровым голосом заявляет, что в пятых Северных полях издавна царит матриархат. Женщины этого рода живут почти вечно — но все это время ждут, ждут любимых и сильных мужчин. Впрочем, так и не дожидаются: матриархат, по мнению Литвиновой, — свидетельство упадка целого гендера: «Что‑то случилось с кровью мужчин. Они оставались детьми». Но все же каждый женский персонаж больше всего думает о любви — априори невозможной. И это можно посчитать преступным упрощением женского образа. Но об этом не успеваешь даже задуматься: перед нами слишком ирреальный и алогичный мир. Литвинова явно не пытается никому преподать урок о том, как надо жить. Все герои фильма — не люди в полной мере, а скорее образы, призраки, которые не могут просто взять и покинуть место действия.
На высочайший уровень фильм выводит тот самый финал, который не подвергнуть трактовке. Где‑то ближе к концу Литвинова все чаще выпускает героев за пределы одной умирающей на наших глазах локации. И если до этого «Северный ветер» временами слишком сильно походит на телеспектакль (собственно, картина выросла из одноименной постановки того же режиссера в МХТ имени Чехова), то с трагическим завершением разнообразных сюжетных линий он обретает подлиннную свободу и веет где хочет. Последнее путешествие на сломанном самолете прямиком в рай, сымитированное самоубийство в заброшенном цирке внутри наркотического прихода, наконец, внезапная поездка в старинном вагоне московского метро, которую Маргарита совершает в тот самый тринадцатый час и на платформе находит свое счастье. Эти эпизоды, пропитанные подлинной кинематографической магией, окончательно покорят любого скептика.
«Северный ветер» — удивительное прямое включение из подсознания всей России, кроме того, это еще и идеальный фильм для будущего Нового года (если мы до него, конечно, дотянем) — будем пересматривать и надеяться, что когда‑нибудь в нашей стране неумолимые куранты пробьют тринадцатый раз и мы исправим все ошибки.