коля на контроле какой клуб
Раскрываем все тайны московского фейсконтроля
«Тебя хер завалишь, жри анаболиков меньше!», — говорит крупный мужчина в черной куртке, стоящий за металлическим ограждением.
«Да я все точу, бл*ь, аппетит у меня хороший», — отвечает его коллега. Оба они громко гогочут. Это фейсконтрольщики одного из самых известных московских клубов ICON.
У входа топчутся две блондинки. Обе в кожаных лосинах и на каблуках, одна усиленно надувает из жвачки пузыри. К фейсконтролю подойти не решаются, чего-то ждут. Мы с подругой тоже ждем и не заходим, но это потому что надо собрать материал для статьи.
«Девушки, вы в клуб?», — с приятной улыбкой обращается к нам парень лет 25. Одет в приличный костюм и пальто.
«Вход 3,5 тыс рублей, столик от 30 тыс. рублей. А то фейсконтроль пройти будет сложно», — говорит он, осматривая наши пуховики и сапоги на плоской подошве. И дает визитку с надписью «Промоутер».
«Вы попробуйте, а потом возвращайтесь», — говорит он и уходит к блондинкам.
Постепенно народу становится больше, одновременно у входа толпятся около 20 человек, однако гламуром тут не пахнет. В какой-то момент подходит большая компания из кавказских мужчин и девушек с неестественно пухлыми губами. Через несколько минут один из охранников сам к ним подходит и предлагает пройти в Vip-зону.
Москва. В одном из клубов города.
Нас в итоге также не пускают. Мужчина на входе советует в следующий раз заранее заказать столик или обзавестись vip-картами.
«Ну, что я говорил? Давайте я вам помогу пройти?», — промоутер уже поджидает, надеясь продать входные билеты. После отказа он снова пристает к блондинкам.
«Не, мы ща познакомимся тут с кем-нибудь и пройдем», — отвечает ему одна из девушек. Другая дрожащей рукой достает сигареты и нервно закуривает.
Они тут уже 40 минут. А мы уходим.
Паша-фейс-контроль и клуб-в-который-невозможно-попасть
Это сейчас слово «гламур» вряд ли применимо к посетителям московских клубов. А вот всего лет 10 назад проход в какое-нибудь заветное заведение с особо строгим фейсконтролем был для столичных модников серьезным достижением и объектом культа. Одеваться и краситься приходилось соответствующим образом.
«Ну что, я достаточно сексапильно оделась? Пустишь меня в клуб?» — с дерзостью спрашивала разодетая в пух и прах героиня модного в нулевые годы российского сериала «Клуб» у фейсконтрольщика.
«Да, ты постаралась, только про макияж-то забыла! А маникюр у тебя где? Не подготовилась, иди делай!» — еле сдерживая смех, отвечает фейсконтроль.
Клуб из сериала был пародией на заведение «Шамбала», которое открыли в Москве в 2001 году (сейчас уже не работает). Это проект главного на тот момент промоутера и владельца клубов Алексея Горобия. Именно с него началась гламурная московская жизнь — на сеты иностранных диджеев и дорогие столики на огромной летней террасе собирались длинные очереди из красивых девушек и обеспеченных «папиков».
Еще более популярным оказался клуб «Дягилев» того же Горобия. Его отличительной особенностью были ложи на верхних этажах клуба, напоминающие амфитеатр, которые продавались за десятки тысяч долларов, платные туалеты, толпы девушек и знаменитостей у входа.
Девушки в московском ночном клубе «First».
Сам «Дягилев» сгорел в 2008 году. Горобий сделал еще несколько клубных проектов, а в 2014 году умер в Боливии от инфаркта. 10 ноября 2019 года на 38 году жизни умер и Паша Фейсконтроль. Причина его смерти неизвестна.
Новые правила фейсконтроля
«Сегодня в ICON обычно пускают девушек в коротких юбках на каблуках и пузатых мужиков, часто иностранцев, которые снимают девочек на ночь. Это раньше при входе в клуб было чувство эксклюзивности, теперь в этих гадюшниках человеческого фейсконтроля нет», — жалуется Диана, модель, раньше работавшая на мероприятиях в клубе.
Ее подруга, Мария, тоже модель, также утверждает, что эпоха жесткого фейсконтроля в России давно прошла.
«Чтобы пройти в клуб, нужно быть опрятно одетым, быть совершеннолетним и не быть пьяным. Да и даже если вас какие-то уроды не пустили, всегда есть другие места», — утверждает она.
Посетители у входа в клуб Gipsy на улице Якиманка в Москве.
По ее словам, в Gipsy, другом известном клубе, ситуация совсем другая, и фейсконтроль делает упор на «активную молодежь в трендовых шмотках».
На входе в Gipsy очередей не наблюдается. Фейсконтроль, состоящий из двух охранников, пытается объяснить группе китайцев, что они могут попасть в клуб, если купят билет на концерт рэпера ЛСП, который выступает тут сегодня. С верхних этажей слышны истошные крики фанаток и хаотичный бит. Китайцы, сунув в руки охране несколько купюр, без проблем проходят внутрь. Нам также предлагают купить билет и пройти.
Альтернативы модным клубам
Для тех, кого по каким-то причинам не пускают и в Gipsy, есть места попроще. На фейсконтроле популярного у молодежи Rock-n-roll bar стоят парень и хрупкая девушка в черной футболке. С улицы слышно, как в баре играет «Personal Jesus» Depeche Mode.
«Девочки, я бы вас пустила, но вашу подругу нужно отвести домой спать, нельзя сюда пьяными», — ласково произносит девушка-фейсконтроль.
«Ну кто так быстро напивается? Пойдем, пьянь», — с обидой произносит одна из девушек. Вместе они берут под руки подвыпившую подругу и направляются в сторону метро.
Алексей Зотов/Global Look Press
В получасе ходьбы располагается еще один клуб «Маяк», один из старейших в Москве. Открыт он был еще в 1993 году на месте буфета театра Маяковского и позиционировался как место для музыкантов, актеров, художников и журналистов.
Еще со входа видно, как девушка, слегка пошатываясь, поет что-то из джазового репертуара. Часть людей уже уснула за столами, а невысокий юный парень в черной водолазке пытается ухватить за грудь высокую девушку. Все вокруг напоминает самый разгар дешевой свадьбы.
Фейсконтроль представляют собой два охранника.
«Для нас главное, чтобы человек был не сильно пьяный, а так мы всех пускаем. Паспорта покажите», — говорит один из них.
В этот момент из заведения выбегает официантка в возрасте.
«Саш, там опять наблевали, прекращай всякое г*вно пускать!», — кричит она.
«Ууу, это место прям для нас. Нафиг ICON, понты это все», — произносит подруга. Мы заходим внутрь.
Через несколько дней мне написал тот самый промоутер из ICON.
«Ты пиши, как захочешь попасть, делаю столики и даю промокоды на бесплатные напитки», — пишет сотрудник клуба.
«А как же фейсконтроль?»
Russia Beyond отправил информационные запросы во все упомянутые в тексте клубы. Ни один из них на момент публикации не ответил.
«Вам отказано во входе»: как работал Паша Фейсконтроль
Есть такое расхожее выражение – «мем», как скажут миллениалы: ушла эпоха. В какой-то мере этими словами мы можем проводить в последний путь Павла Пичугина, более известного, как Паша Фейсконтроль. Подробнее – в колонке 63-летнего тусовщика Виктора Майклсона.
Эпоха ушла давно, но вспомнить о ней в связи с уходом одного из ярких людей, ее представляющих, стоит.
Паша Фейсконтроль был известен как сотрудник, который отвечал за проход посетителей в дорогие клубы Москвы в конце 90-х – начале 00-х годов. Кроме того, Пичугин работал клубным промоутером.
Уже не помню, когда я впервые увидел Пашу «в деле», но врезалась в память картина открытия клуба «Лето» то ли в 2006-м, то ли в 2007 году. Толпа на Яузской улице, хаотически припаркованные дорогие машины, вокруг них стайкой gipsy cabs – по контрасту битые «Жигули», на которых (если вы не боитесь ездить на «убитых» машинах с непрофессиональным водителем без ремней безопасности) отвезут куда угодно. Из богатых машин (некоторые даже с водителями) выходят пары: молодые, как правило, ребята, но уже траченные злоупотреблением всем, чем можно. Парни в костюмах от Brioni, туфлях Marcell и распахнутых на груди рубашках. Их девушки с явными следами неумелой пластики на лице – в Dolce & Gabbana. Они подплывают к очереди, вернее, толпе, стоящей перед входом в клуб.
Над всем этим витийствует молодой (чуть за 20) парень с суровым и отсутствующим выражением лица. Периодически он переводит свой взгляд со звезд на толпу, и в это момент толпа оживает. Парни начинают подпрыгивать, некоторые что-то говорят, кричат: «Паша, ты что меня не помнишь?», «Паша, ну будь другом!» Паша выхватывает из толпы одного-двух и показывает жестом «входите». Пара триумфально поднимается по лестнице в клуб, ощущая себя на красной дорожке Каннского фестиваля.
Паша отворачивается, ему звонят – видимо, с просьбой о ком-то из страждущих. Снова поворачивается к нам и выхватывает еще пару счастливчиков.
Иногда подгулявшие купчики, скоробогачи нулевых, начинали скандалить: «Я заплачу, сколько нужно, меня и на Ибице во все клубы без очереди пускали!» Наступала показательная порка: Паша говорил металлическим голосом «Вам отказано во входе. «. Без объяснения причин.
В этой роли – фейсконтрольщика – Паша был точным отражением, я бы сказал, квинтэссенцией политики клуба, где главное было – показать всем и каждому, вплоть до случайных прохожих, элитную эксклюзивность (вариант – эксклюзивную элитность) клуба.
Я попадал в клубы, над входом в которые витийствовал Паша, неколько раз, всегда по протекции. Встретил как-то внутри С, бывшего арт-директором этих проектов, мы были знакомы с 90-х. Попросил его карточку (гарантию входа), он быстро ответил: «Только для тебя, 800 долларов».
Что было внутри? Очень громкая музыка (дорогое оборудование использовалось не для глубины звука, а для громкости), диджеи – как правило, отечественные, привозы не ценились. Музыка была электронная, но с частыми вплетениями советских песен. Самая популярная, фирменная была «И уносят меня, и уносят меня. » – про зиму и снежок. «Снежок» вообще был популярным эвфемизмом этой клубной культуры.
Эти проекты – клубы – существовали, как правило, несколько месяцев, потом закрывались (парочка из них, в том числе, и самый знаменитый Dyagilev в саду «Эрмитаж», умерли не своей смертью – сгорели).
А Паша Фейсконтроль был символом эпохи. В зените своей славы он, единственный из представителей этой профессии, попал на обложку журнала «Афиша».
Эпоха закончилась, когда шибанул большой экономический кризис, шальные деньги кончились, у скоробогачей появились более важные заботы, чем проход в клуб в пятницу.
По образованию Паша был зубным техником, проницательность и интуиция, работавшие на фейсконтроле, не пригодились ему дальше в жизни. Он оставался членом тусовки «золотых нулевых», но не был известен новым поколениям тусовщиков.
Надо сказать, что Паша – не единственный легендарный фейсконтрольщик. Всемирно известен, например, Sven Marquardt, один из «церберов» знаменитого берлинского клуба Бергхайн. Он – знаменитый фотограф, недавно в Москве в Originals прошла его выставка.
В английском к этой профессии относятся проще, там более популярно слово bouncer – вышибала, и на входе в клубы часто стоят бывшие боксеры.
Специфика Москвы была в том, что у нас очень долго не брали плату за вход в клубы, и на фейсконтрольщике лежала двойная ответственность: понять, насколько человек соответствует «политике» клуба – не напьется, не подерется, не будет приставать к посетителям, и второе – насколько он платежеспособен и расположен покупать дринки. Непростая миссия.
Фейсеры о своей работе — и о том, как пройти в бар или клуб
Коля, сооснователь бара «Ровесник»
В 2019 году мы с друзьями открыли «Ровесник», и так получилось, что на мои плечи легла ответственность за охрану, вечеринки и фейсконтроль. Сейчас я периодически выхожу по фану — или когда другие фейсеры не могут.
В работе фейсера мне нравится разговаривать с людьми. Это такой срез поколения, особенно у нас в баре. По большей части к нам ходят молодые ребята 18-25 лет. Единственная проблема на смене — погода, но, опять же, все зависит от того, как ты подготовился. Если ты в полном обмундировании, то все ок, а если нет, то добро пожаловать под дождь.
Я бы не сказал, что у нас в «Ровеснике» жесткий фейсконтроль. Зависит от мероприятия. Часто по паре фраз или по тому, как человек подошел и поздоровался, становится понятно, проходит он внутрь или нет. Когда есть дресс-код, смотришь, как человек одет, но речь не про дорогие шмотки — это бред, по-моему.
Если я понимаю, что кто-то из компании не проходит, то могу попросить показать мне [какой-нибудь] мем. Мне говорят, что я издеваюсь над людьми, но я так не считаю. Мем показать несложно, а реакции на эту просьбу могут быть разными. Кто-то начинает возмущаться, другие — выруливают.
В какой-то момент один из них предположил, что я армянин, и начал уже на армянском самыми грязными словами материть всю мою семью. Дошло даже до домашних животных (смеется), но я никак не реагировал, и он подумал, что ошибся. Самое интересное, что я его потом дважды встретил. Сначала мы ехали в метро в одном вагоне. Потом случился локдаун, мы переоткрылись. В тот вечер я диджеил, и, как назло, не было ни фейсконтроля, ни охраны. Вдруг я увидел, что заходит этот чувак.
Он подошел за диджейку и спросил: «Брат, можно заказать песню?». Я сказал: «Извини, мы так не делаем. На флешке вся музыка, я ее ставлю. Такой вот заказ у хозяина». Тогда он предложил мне заплатить, но мы на такое не соглашаемся и обычно в шутку просим перекинуть нам на карту 500 тыс. рублей. Слава богу, он меня не узнал.
Были и абсурдные ситуации. Как-то девушка пожелала, чтобы у меня член вырос на 40 см, потому что я «самоутверждаюсь за ее счет». Чтобы я и в этом плане «самоутвердился» (смеется). Но я ей сказал, что мне его давно отрезали те, кого я не пустил.
Антон. Работал в «Стирке», Kopen. Сейчас — в баре «Андердог»
Лет 10 назад я переехал в Питер. Мои друзья на тот момент работали на фейсе и втянули в это дело меня. Сейчас я работаю в московском баре «Андердог», и это фактически моя единственная работа. Также у меня есть узкопрофильный лейбл, в рамках которого я организую концерты музыкантов в стиле Oi! и хардкор-панк.
Как по мне, фейсеру необходимо быть эмоционально стабильным. Этим не стоит заниматься людям, которые думают, что это просто крутая тусовка, а они торгуют физиономией на входе. Задача фейсконтроля — сделать так, чтобы людям внутри было комфортно находиться друг с другом.
Как фейсер я в первую очередь смотрю на стиль гостя. Для меня умение хорошо одеваться говорит о некой более глубокой душевной организации. Состояние тоже играет немаловажную роль: никто не хочет видеть пьяного душнилу, который будет шататься и нести чушь. Я редко пускаю в «Андердог» совсем молодых ребят, потому что комьюнити внутри бара более взрослое. Часто просто срабатывает «чуйка».
Честно, я сам не знаю, как правильно отказывать на входе. Люди разные, к каждому нужен свой подход: кому-то я объясняю, что буду рад увидеть их в другое время, а кому-то приходится хамить. Некоторые не понимают, что бар хоть и считается общепитом, но у них тут нет слуг и им никто ничем не обязан.
Одна из самых опасных историй случилась со мной, когда бар, в котором я работал, хотели посетить с десяток самых что ни на есть карикатурных кавказцев. Они заметили красивых девушек и мечтали прорваться внутрь. Начался балаган. Мне пришлось выйти к ним и сообщить: «Все круто, но у нас гей-вечеринка, и вы в нее явно не впишетесь». Конечно, за этим последовало много вопросов, но я с легкостью славировал и объяснил, что работу не выбирают, а вам, парни, лучше сходить в иное заведение.
Как-то на вечеринке Popoff Kitchen (ЛГБТК+- тусовки — прим. «Газета.Ru») я не хотел пускать парочку молодых людей, потому что мероприятие специфическое. Но они настаивали, что им туда очень нужно. В самом конце они выдали лучшую фразу: «Ты не подумай, мы гетеро».
Сам я часто хожу в другие бары, чтобы повысить свой скилл или просто отдохнуть. У меня был случай лет 10 назад, когда меня не пустили в Crazy Daisy. В принципе я всегда готов к тому, что меня могут не пустить. У меня не самая дружелюбная внешность и довольно большие габариты. Я прекрасно понимаю, о чем думает в этот момент фейсер: «Лучше не пущу этого громилу во избежание чего-либо».
Лиза. Работала в «Ровеснике»
Фейсеркой я стала абсолютно случайно — сначала помогала друзьям на вечеринках и фестивалях, стояла на браслетах и списках, а потом узнала, что в «Ровеснике» ищут сотрудника. Они нигде не постили эту вакансию, но я прознала через общих друзей. В Instagram бара был пост о том, что они в поиске менеджера, и я решила сходить на собеседование. Менеджером, если честно, я быть не хотела и сказала, что если вдруг меня не возьмут, то я готова быть фейсеркой. Так и получилось: через несколько часов мне написали, а через пару недель случилась моя первая смена. В итоге я проработала в «Ровеснике» полтора года, недавно уволилась и уехала в село отдыхать.
Могу сказать, что для меня внешний вид гостей играет меньшую роль, чем настрой. Если человек приходит с искренней улыбкой, то он пройдет фейс в 99% случаев. Очень пьяных ребят не пускаю. Еще не проходят агрессивные и злюки.
Когда я только начала работать фейсеркой и была не такая толстокожая, я читала отзывы в «Яндексе» про себя и грустила. Чтобы меня подбодрить, мои друзья тогда написали приятные слова. Правда, это, наверное, были единственные хорошие отзывы про фейсконтроль, так как в глазах людей ты самый большой антагонист.
В свою сторону я слышала много оскорблений на национальной почве из-за азиатской внешности. В первую волну коронавируса один мужчина начал кричать на входе, что я всех заражу — и люди должны держаться от меня и бара подальше.
Еще один мальчик плюнул в меня. Был даже дисс о том, какая я плохая и что «Ровесник» — бар для нищих.
На фейсконтроле я постоянно сталкивалась с сексизмом. Люди привыкли, что на фейсе стоят огромные мужчины с низким голосом и сильным кулаком, и когда такой человек отказывает, ты чувствуешь, что это будто бы оправдано. А если отказывает девушка ростом ниже 160 см, то люди чаще всего оскорбляются. Подходят к охране и спрашивают, почему эта мелкая девушка что-то решает, не верят, что я работаю фейсеркой.
Чтобы пройти внутрь, люди систематически обманывают, перелезают через ограждения, флиртуют, предлагают деньги и приносят чужие паспорта. Я обычно спрашиваю знак зодиака человека, чтобы проверить, его ли это документы. Даже если вы не верите в астрологию, свой знак зодиака вы все равно, как правило, знаете.
Когда я начала работать в баре, я перестала тусоваться. На смене очень устаешь, поэтому когда есть выходной — отлеживаешься дома. Будучи фейсеркой, меня саму систематически не пускали в Simach. Однажды мы с друзьями там делали вечеринку, меня даже на нее не хотели пускать.
Фейсеры зарабатывают по-разному. Насколько я знаю, минимальная ставка в барах и клубах Москвы — 5 тыс. рублей за смену, но есть те, кто получают 30 тыс. Во всяких пафосных и дорогих местах, наверное, еще больше.
Костя. Работал в «Стирке», «Море» и «Штакеншнейдере».
Все началось в конце 2012 года. Мой друг тогда работал фейсером в «Стирке» и попросил меня заменить его на одну смену. У меня неплохо получилось, и он стал звать меня в другие бары, клубы. В какой-то момент я ушел с основной работы в типографии и жил только этим. Уже года четыре я этим не занимаюсь. Иногда зовут постоять на вечеринках или сезонных проектах. Соглашаюсь редко и только на классных условиях. В целом это работа без перспектив.
Работа фейсконтроля на самом деле не очень сложная. Для этого нужно обладать достаточным уровнем стрессоустойчивости, поскольку регулярно приходится общаться с большим количеством не всегда адекватных людей. Я сам пришел к дзену только спустя годы. Поначалу возникало много конфликтов. Работу фейсеров, на мой взгляд, часто романтизируют. Взять хотя бы фильмы про Свена (фейсер и вышибала в берлинском клубе Berghain — прим. «Газета.Ru»). Возможно, где-то фейсконтроль выглядит более романтично, но не у нас в России. Если мы говорим про андеграундные клубы, то это очень маргинальная культура.
Когда я работал в «Штакеншнейдере», то выполнял там функцию и фейсконтроля, и вышибалы, и няни в детском саду. Нужно было иметь хотя бы минимальную физическую подготовку. Кроме того, некоторые люди, к сожалению, понимают только язык силы, и в этом смысле до них нужно донести, что эта «сила» в баре присутствует.
В среде фейсеров вопрос, по каким принципам пропускают в клуб, считается дурацким. Потому что нет какого-то шаблона. В этом и есть суть фейсконтроля — организаторы тебе доверяют, а ты, опираясь на свои эстетические предпочтения и не только, решаешь, кого пустить. Многое зависит от формата тусовки: если это рэп-вечеринка, то организаторы хотят видеть одних людей, если техно — других. Важно уметь адаптироваться под запрос.
На фейсконтроле было всякое. В том числе мрачняк, который остается с человеком до конца жизни. По несколько раз в день люди угрожали увольнением, тюрьмой, судами, расправой. В какой-то момент ты к этому привыкаешь.
В России отказ войти в заведение почему-то воспринимается как оскорбление. Когда фейсер говорит, что вы не проходите, это не значит, что у нас тут кружок избранных, а вы — недостойные. Есть клубы, где ходят в рубашках, а есть клубы, где ходят в портупеях. Публика из двух разных мест вряд ли сможет вместе нормально отдыхать.
Я не помню, чтобы в заведения, где я работал, приходили полицейские под прикрытием. Хотя никогда не знаешь, кем окажется гость. К тому же сейчас очень много молодых сотрудников, которые врубаются в то, что происходит — это не какой-нибудь Дукалис из «Улицы разбитых фонарей». Один раз только пришел пьяный сотрудник и начал размахивать передо мной своим удостоверением. Я тогда попросил его показать ксиву поближе и вырвал ее из рук.
Были и прикольные истории. Как-то раз в «Штакеншнейдер» пришла компания южных молодых людей. Они с порога вели себя крайне агрессивно в духе «йоу, давай впускай!». Закончилось все тем, что главный из них сказал мне «спасибо» за то, что я его не пустил. Ему самому это было не нужно. Пожали друг другу руки и разошлись. Я тогда достиг 80 уровня фейсконтроля (смеется).
ИСТОРИЯ МОСКОВСКИХ КЛУБОВ 1991–2012
Диджей Спайдер
арт-директор клуба
«Думаю, успех «Крыши» связан с тем, что определенной категории людей уже надоели клубы с их однозначно мрачной энергетикой — а на «Крыше» можно дышать свежим воздухом и любоваться перспективами (ведь к моменту открытия клуба небоскребов Сити еще не было). Многие ходят специально на рассветы, есть узкий круг, который приходит на закаты. Над зданием Бадаевского пивного завода какая-то особенная роза ветров — и обычно, даже когда везде дождь и пасмурно, над «Крышей» ясно.
К тому же для «Крыши» купили лучшую, на мой взгляд, звуковую систему. Люди идут на звук, и я сочувствую тем, кто работает или ходит в заведения, в которых звук плохой».
«ДЯГИЛЕВ» Каретный Ряд, 3, сад «Эрмитаж»
Самый удачный и коммерчески успешный проект Алексея Горобия. Сотканный из аромата шальных денег клуб в здании Щукинской сцены в саду «Эрмитаж», куда могли несколько раз за неделю привезти Шакиру — бюджеты позволяли. Сгорел в 2008-м
Алексей Горобий
тогда: совладелец «Дягилева», сейчас: совладелец клуба Premier Lounge
«Дягилев» был, наверное, самым удачным нашим проектом. Тогда все уже работало по отлаженной схеме. Там были шикарные ложи, даже с отдельными туалетами, Синиша так заботился о комфорте гостей… Как–то в предновогодний день я сравнил цены на ложи в Большом театре и в «Дягилеве» — у нас они были на много порядков выше. Изначально мы рассчитывали, что проект проработает год, но в январе, когда клуб был построен уже наполовину, мне сказали, что здание снесут через полгода — в мае. Я зачем-то решил пойти ва-банк — в клуб уже была инвестирована половина средств, я вложил вторую и достроил его. В итоге «Дягилев» проработал почти два года. Сейчас, думаю, разве что Gipsy может поспорить с ним по выручке. Но люди тогда расставались с деньгами гораздо проще. Тогда же деньги были шальные, многие, отправляясь тусоваться на выходные, брали с собой пачку денег на глаз, где-то десятку, и им не важно было, что сколько стоит, — им важно было тусить пятницу, субботу и продолжить где-то в воскресенье.
В клубе играла масса звезд, среди которых были и Роджер Санчес, и Дэвид Гетта. На открытии играл Дэвид Моралес, которого я снял с вертушек через пятнадцать минут: он был в плохом настроении, потому что охранник случайно заехал ему по лицу, и играл что-то невыносимо жесткое, совсем не в нашем духе.
Мы собирались закрыть клуб после двухлетия, нам уже не очень нравилось под конец, что там происходило, да и публика, которая там тусовалась, но судьба распорядилась иначе — он сгорел».
Синиша Лазаревич
тогда: промоутер «Дягилева», сейчас: арт-директор Maxim Bar
«Дягилев» по сравнению с «Зимой», «Летом» и «Осенью» был уже совсем Лас-Вегасом. Конечно, и там было место для творчества, но проект оказался еще более коммерческим. Помню жирнейшие новогодние корпоративы, на которых в течение недели могли два-три раза спеть Шакира или Энрике Иглесиас — и они потом оставались у нас тусоваться и танцевать на вечеринке».
Золотой туалет в клубе «Дягилев»)))
диски вечеринок на память
На «Красном Октябре» открывается клуб «Рай», где все достижения гламурной клубной индустрии — аренда лож, фейсконтроль, золото, гимнасты, конфетти, нанятые девушки — доведены до почти абсурдного предела. За вечер в «Раю», «Дягилеве», «Опере» и схожих заведениях сгорает бюджет небольшого дотационного региона. Уже появляются места для уставших тусовщиков с деньгами — The Most и Soho Rooms: вечеринки в них — вовсе не главное; Soho Rooms и вовсе похож на чужой особняк, с библиотекой и камином. А на Мясницкой буддисты-меломаны открывают клуб-кафе «Шанти», где можно слушать техно и спасаться от грязной энергии денег под сенью индуистских божеств
«РАЙ» Болотная наб., 9
Один из самых ярких образчиков «путинского гламура», открытый на территории бывшей шоколадной фабрики «Красный октябрь». В лучшие времена «Рай» был настоящим клубным Диснейлендом и трещал по швам от акробатов, позолоты и денег, которые спускали здесь на аренду столов и лож владельцы заводов, фабрик и депутатских удостоверений. Людей, которые хотя бы теоретически могли позволить себе поход в «Рай», работники клуба вычисляли по всей Москве и обрабатывали с невиданной силой. После кризиса позолота облупилась, и пускать в «Рай» стали всех подряд. В 2012 году клуб закрылся, но немедленно открылся снова — под названием Icon
Андреас
тогда: генеральный промоутер, совладелец клуба «Рай», сейчас: генеральный промоутер, совладелец клуба Icon и ресторана «Гюго»
«Мы были первопроходцами на «Красном Октябре» — фабрика потихоньку переезжала за город, арендаторов еще не было, кризиса не ждали, в воздухе стоял устойчивый аромат шоколада.
В проект вложили не один миллион долларов и за полгода построили нечто большее чем клуб. «Рай» был цирком, спектаклем и мюзиклом — с отдельным баром и лучшей в городе концертной площадкой, которая помогла нам выжить в кризис. За пять с половиной лет существования ни один клубный проект не был настолько коммерчески успешен — ну, может, Gipsy сравнимые деньги сейчас зараба¬тывает.
Фактически у нас был один серьезный конкурент — «Дягилев». Гостям в «Дягилеве» внушали, что в «Рай» ходить не надо, что это отстой, они даже выпускали свою газету, где называли нас «Раем-сараем». А мы брали креативом и еженедельным привозом голливудских звезд. У нас побывали диджеи с Ибицы, Памела Андерсон, Кармен Электра, Милла Йовович, Люк Бессон, Мишель Родригес и т.д. Кроме того, мы использовали все доступные технологии оповещения — персональный обзвон гостей, СМС-рассылки, объезды офисов и личные приглашения. Были клиенты, которые выкупали ложи на год или два, причем платили вперед. За многими клиентами в клуб стали ходить их дети. «Рай» закрылся, потому что у нас возникла проблема с продлением аренды, к тому же из¬начальная концепция морально устарела. Мы планировали переезд на новое место, но в итоге сделали ребрендинг и остались — под новым названием Icon».
Дмитрий Шаля
тогда: пиар-директор «Рая», сейчас: главный редактор журнала «Не спать!»
«THE MOST» Кузнецкий Мост, 6/3
Клуб-ресторан «Мост», о котором было известно, что один из совладельцев — Александр Мамут, отдыхают в нем олигархи, а на входе жесточайший, даже по московским меркам, фейсконтроль, считался одним из самых недоступных московских клубов. Впрочем, флер недоступности вскоре срабатывать перестал, в течение 2008–2009 годов клуб несколько раз открывался и закрывался и в конце концов стал просто рестораном
Георгий Петрушин
совладелец агентства Zeppelin Production
«Нас в «Мост» пригласила Рита Митрофанова, когда ресторан уже работал несколько месяцев, а клуб вот-вот должен был запуститься. Мы пришли в августе, открылись в октябре и работали до мая 2008-го.
Клуб был очень красив, но неудобен ¬эргономически. Есть, условно говоря, «современные» клубы и есть «старые». Современные заточены на то, чтобы каждый сантиметр площади приносил деньги, а старые — они были больше про атмосферу. Питерский дизайнер Леша Хаас, который делал The Most, строил «старый» клуб, с большим танцполом, а в современном клубе танцпола может вообще не быть. Так что мы должны были выжать из старого проекта современные деньги — сложная задача.
Не без гордости можем сказать, что после того, как Александр Мамут решил не продлевать с нами контракт, клуб уже через несколько месяцев был забыт московской публикой, что в очередной раз доказало, что управлять клубом должны профессионалы, понимающие сложный механизм успеха и популярности. Невозможно клонировать клубы и переносить одну и ту же идею с места на место. Формулы успеха для клубов нет, как нет и видимой логики — на успех не влияют ни расположение, ни цены, ни приятный персонал. Нельзя просто продать все столы за деньги, люди будут грустные сидеть.
А у нас были очень посещаемые выходные, отличная репутация у ресторана, мы делали диджей-сет Пэрис Хилтон, рок-н-ролльные вечеринки по четвергам. Мы рассчитывали на взрослую публику, и музыка у нас была соответствующая: человеку за сорок тяжело долго слушать 140 ударов в минуту или дабстеп. Я-то за долгие годы вообще устал от музыки. Поэтому у нас начали развивать мэшап — сейчас такое играет по всему городу. И мы сделали так, чтобы в клуб приходили достаточно рано. Раздражает, когда в клуб приходят в три ночи, хочется спросить: а что вы делали до трех часов?
Миф о недоступности клуба — это скорее следствие амбиций владельцев. «Мост» — не гигантский, и мы просто физически не могли пустить всех желающих. Нам пришлось поменять трех-четырех фейсконтрольщиков — они в какой-то момент, увы, начинают одуревать от собственной значимости. Например, не хотели впускать с Полиной Дерипаской двух англичан, потому что те были в кедах. После того как мне позвонили от Мамута, пришлось фейс-контрольщику достаточно внятно объяснить, куда я ему эти кеды затолкаю.
Мне, честно говоря, не нравится, как работает фейсконтроль у нас в стране, это «гламурные турникеты». В моем понимании фейсконтроль не должен пропускать людей бандитской внешности или слишком агрессивного поведения, все остальное — от лукавого. Хороший фейсконтрольщик, в том числе небезызвестный Паша Фейс¬контроль, в какой-то момент мог и владельцам клуба сказать: «Я этих людей не пущу». То есть если вы ему доверяете и платите зарплату, то принимаете его правила игры. Но мы в такую демократичную вертикаль управления клубом не верили, фейсконтролю не доверяли — и оказались правы».
«SOHO ROOMS» Саввинcкая наб, 12, стр. 8
Двухэтажный особняк с библиотекой, который к концу нулевых станет главным гламурным клубом Москвы
Олег Перецман
диджей, резидент клуба
«За всем пафосом и блеском стоят действительно серьезные капиталовложения. Люстры Swarovski, барные стойки из мрамора и оникса, повар в свое время кормил самого сэра Чарлза. Берлускони к нам приезжал раз пять, любовался на роскошных посетительниц. В ВИП-зоне, где библиотека с камином, висят фотографии знаменитостей, посетивших клуб: Мадонна, Сил, Крейг Дэвид, Фил Донахью — очень много кто, всех не перечислишь».
«ШАНТИ» Мясницкий пр., 2/1
Азиатский ресторан с галереей буддистских божеств, чайными церемониями и подвалом, где постоянно проходят вечеринки, причем одинаково хороши и вечеринки, и еда
Александр Моисеев
соучредитель клуба
«Десять лет назад, в эпоху жесткого техно и прогрессив-хауса, нам хотелось создать место для приятных людей и единомышленников. Но не андеграунд. И быть кэш-машиной и модным клубом нам тоже не хотелось. Всем же понятно, что нужно, чтобы заработать денег в Москве. Мы тогда с моим товарищем Олегом Бацких сильно увлеклись буддизмом, чувствовали, что все вокруг — большая разводка, и не хотели с этим мириться. Тут нужен баланс: с одной стороны, деньги нужны, но с другой — они несут негативную энергию. В общем, мы построили ресторан с азиатской кухней, пригласив поваров из Вьетнама и Индии, чтобы люди имели возможность не есть мяса, и стали устраивать вечерние мероприятия с электронной музыкой. Почти одновременно появилась галерея со статуями буддийских божеств с Тибета, освященная представителями далай-ламы в России. Эта комната — наш охранник. Во время ремонта нашли замурованный подвал и стали устраивать там выступления серьезных гастролеров, от Банко де Гайя до Мэттью Херберта, — не просто вечеринки, а некое таинство типа медитации тибетских монахов».
2008
Пожаром в клубе «Дягилев» окончательно завершается эпоха гламура в Москве. После кризиса денег у всех заметно меньше, расстаются с ними неохотно, и вообще, люди явно устали от клубов. Первыми это замечают владельцы только что открывшегося дорогого Famous: бюджеты схлопнулись, шиковать больше не на что. Местом нового типа оказывается Arma — новички-энтузиасты делают большие техно-мероприятия для молодежи и не имеют никакого отношения ни к гламуру, ни к 1990-м
«FAMOUS» Рочдельская, 15
Последний дорогой клуб гламурной путинской эпохи — в бывшем цехе Трехгорной мануфактуры
Сева Щербаков
тогда: соучредитель и управляющий партнер Famous, сейчас: владелец креативного агентства MC (Monstars of Creative) и клубный промоутер («Ванильный ниндзя»)
«Famous был типичным клубом для состоятельной аудитории: интерьеры с греческим амфитеатром и летающей диджейской, мажорный прогрессив-хаус, ВИП-ложи с отдельным входом в каждую с улицы, большие окна, балконы. Раньше в здании Famous располагался цех Трехгорной мануфактуры, и мы открыли старую кирпичную кладку, швеллеры, колонны и рельсы, на которых раньше ездила машина для промывки тканей. Нам нужна была красивая публика, готовая покупать столы, — мы туда и Леди Гагу первые и единственные привезли с концертом, и бурлеск-дива Дита фон Тиз приезжала. Голливудские звезды почти все массово переездили в Famous.
Сделав редизайн, мы отказались от алкохауса и русских ремиксов, мода на которые шла еще с «Дягилева». Плюс активно во¬зили диджеев прогрессив-хаус-волны, которая сейчас уже не актуальна. Sharam, Эрик Морилло — сейчас эти диджеи и в Европе, и на Ибице являются артистами второго эшелона. А когда Famous открывался, они были звездами с огромными бюджетами. Если судить о тех годах по богатству клубного лайн¬апа, то времена были прямо-таки золотые, но уже было понятно, что что-то не так. В воздухе что-то неуловимо менялось, а что именно, понять еще никто не мог.
Мы ощутимо просели после кризиса. Деньги у всех закончились, что делать дальше, как одеваться — никто не понимал. Европа двигалась к простоте и минимализму, мы тоже попытались, но нам это сложно давалось. Во времена Famous я четко зафиксировал момент, когда но¬вые люди не выросли, а старые уже устали ходить в клубы. И вот эти новые люди носили не Etro, а, условно, кроссовки Air Max и не играли в гламур, а жили чем-то совсем другим. Мы попали на смену по¬колений. «Гинза» (холдинг, специализирующийся на светских ресторанах. — БГ) забрала уставших, а новый сегмент — Rolling Stone, новая барная философия — только начал делать первые робкие шаги».
«ЛЕБЕДИНОЕ ОЗЕРО 17» Крымский Вал, 9, стр. 22
Летняя площадка в Парке Горького от создателей «Солянки» — мебель из Таиланда, пруд с лебедями, на танцполе — бассейн
Матвей Вершигоров
соучредитель клуба
«Собственником деревянной веранды, где мы решили открыть новое место, был ресторан «Времена года». Мы с ними договорились и начали думать, что тут можно сделать. Решили устроить тайчатину, даже мебель везли из Таиланда. За неделю до открытия мы еще не понимали, как на¬зываемся. Открытие было двухдневным, с постановкой «Буратино» от питерской арт-группы «Речники» и концертом Жанель Моне. Первые два года ходили в основном свои, но свои-то растут — и по количеству, и по возрасту. Выросло еще одно поколение — если посмотреть сейчас на обновленный парк Горького, то можно увидеть много красивых молодых людей, которых мы не знали, а теперь знаем. Раньше-то казалось, что мы одни такие».
Паша Артемьев
завсегдатай и друг клуба, музыкант, актер
«Сначала был клуб-д:)ркадер «Как на Канарах», шикарное ме¬сто — бассейн был метров десять и располагался прямо на уровне реки: ты плавал как будто в Москве-реке. Закрывались красиво: приехал Митволь и телевидение, цепи перерезали прямо кусачками. Ребята говорили: «Уж если закрываться, то так».
А следующим летом открыли «Озеро». Тоже уникальное место: мы, приближенные, могли приехать с утра после какого-нибудь клуба, когда место еще закрыто, и играть в тюленей. Рассвет, никого нет, а вы в бассейне плещетесь. Где еще такое возможно? Дно бассейна чистят прекрасные роботы-пылесосы. Первого робота звали Артемка — он еще на «Канарах» работал. Сейчас уже новый, похожий на Валли, весь такой обтекаемый».
2009-2012
К концу нулевых ясно одно: ни клубы, ни диджеи, ни собственно музыка больше никого не интересуют. У гламурных светских клубов публику отобрали светские же рестораны и бары, где тоже крутят громкие танцевальные хиты. А главным клубным форматом окончательно становится шумная алкогольная дискотека — именно на ней делает себе имя клуб Gipsy, самое успешное московское заведение последних лет
«МАСТЕРСКАЯ» Театральный пр., 3, стр. 3
Место от создателей «Китайского летчика» с самой эклектичной программой на свете: тут можно наткнуться на концерт классической музыки, дискотеку, ретровечеринку, детский праздник, лекцию, вечер гитариста из Буркина-Фасо и публичное обсуждение стратегий оппозиционного движения. Единственный клуб в городе с собственным театральным залом.
Алексей Паперный
музыкант, театральный деятель, клубный промоутер
«Мы перебрали огромное количество названий, долго мучились, и я даже не помню, кто именно на¬стоял на этом варианте. В итоге по-лучился клуб с богатой культурной жизнью, в котором постоянно происходит что-то творческое и неординарное — концерты, спектакли, лекции всевозможные, круглые столы, мастер-классы. То есть мастерская, где постоянно какая-то движуха не столько развлекательного, сколько творчески-познавательного характера. Вторники мы сделали игровыми: привезли кучу игр, и это стало пользоваться беше¬ной популярностью. Если «Летчик» мы делали с мамой и еще некоторым коли¬чеством людей, то «Мастерскую» по большому счету поставили на ноги мы вдво¬ем с Варей Туровой (управляющей клубом. — БГ).
Клуба, в котором есть театр, насколько я знаю, в Москве больше нет — это не слишком коммерческая тема. И я очень рад тому, что это получилось и оказалось востребованным».
«GIPSY» Болотная наб., 3/4, стр. 2, на территории фабрики «Красный Октябрь»
Самый прибыльный и популярный московский клуб последних лет — здесь крутят мэшап, шумную и веселую дичь, а с некоторых пор еще и техно. В меню и оформлении преобладает дембельский юмор. Открыт бывшим арт-директором баров Rolling Stone и Shop & Bar DeNIS Simachev. За выходные через Gipsy проходит 7?000 человек
Александр Дульщиков
арт-директор и соучредитель клуба Gipsy
«Мы хотели сделать большое заведение с веселой музыкой, рассчитанное на наших друзей, и взяли за основу успех Rolling Stone и «Симачева». Сразу договорились: никаких ВИП-зон или тайных комнат, все делать по-простому, с юмором и для людей. Конечно, мы учитывали географический фактор — на «Октябре» много и хипстеров, и технарей, и посетителей «Рая». В первые дни сами стояли на входе и говорили фейсконтрольщику, кого пускать. Критерий простой: человек может прийти хоть в трусах и уггах, пахнуть костром, но если он нормальный, то он проходит.
Думали назвать место «Ашаном», даже консультировались с юристами, но выяснилось, что французы зарегистрировали все возможные виды деятельности вплоть до производства коктейльных трубочек. Название Gipsy случайно придумала моя девушка, когда мы уже замучались с вариантами. Как таковой цыганщины у нас нет — пара цыганских блюд в меню и фо¬тографии с цыганами на стенах. Зато на кухне, например, работают и китайцы, и индусы, и арабы. Есть и ямайские бур¬геры, и палатка с шаурмой. Трэшовая эклектика в дизайне и безумные названия в меню. Цыганский юмор со временем приобрел эпический размах: так, в меню появился коктейль «Бабская х. ня», закуска «Куриный п. здец» и «Салат по-дульщиковски» по цене 36?000 копеек. А набор шотов «Бабоукладчик» придумал мой папа. Мы немножко побаивались, когда напечатали на приглашениях: «Получил приглос, не придешь — п. здос!», однако пришло 4?000 человек. И на открытии веранды в 2012 году мы уже совсем осмелели, сделав приглашение на конверте с надписью «Да?» и прокладкой внутри с надписью «Манда!».
За полтора года в Gipsy выступили Gogol Bordello, Xzibit, Peaches, Аврил Лавин, DJ Shantel, The Ting Tings, Софи Эллис-Бекстор. У нас, наверное, самая большая промогруппа в городе — 10 человек, и она существенно разрослась в связи с вечеринками «Techno Gipsy» — мы понимаем, что не стоит зацикливаться на мэшапе. И от вечеринок остается куча приятных воспоминаний — например, как от нас не хотела уходить Эрика Баду. Плясала так, что пропустила самолет».
«TROYKA MULTISPACE» Яузская, 1/15
В новый клуб Troyka ходят постаревшие и остепенившиеся рейверы с деньгами — от клубов они устали (владельцы чураются самого названия «клуб»), но ходить все-таки куда-то надо. Проект разрабатывал Кирилл Королев («Крыша мира»), арт-директор — Сергей Сергеев, за плечами которого «Луч», «А-клуб», «Микс» и «Солянка»
Андрей Серапонтов
завсегдатай, журналист
«Создатели места изо всех сил открещиваются от понятия «клуб» и позиционируют его как «технически совершенное пространство-трансформер». Troyka находится в закрытом дворике на Яузской набережной, где когда-то обитал клуб «Лето», — там восстановили с уровня полуразрушенного цокольного этажа семейный особняк Гончарова — Филипповых и нашпиговали помпезные интерьеры в духе русского классицизма довольно дорогими технологическими решениями — меняется уровень полов, что позволяет делать сцену в разных местах, передвигаются и меняют свою форму барные стойки. Вечеринки в клубе устраивают примерно раз в месяц — возят современных героев танцевальной музыки».
P.S.
Анна Зейликман
бывшая рейверша, директор выставочного зала «Дом Спиридонова»
«Молодым людям перестала быть интересна электронная музыка; в клубах, где она играет, — пусто. Есть маленькие исключения, например «Пропаганда» в четверг, но это 25 квадратных метров — сколько нужно людей, чтобы ее заполнить? Вот туда ходят именно чтобы потанцевать. Есть «Арма», которая работает два раза в месяц; туда привозят самых актуальных иностранных диджеев. Ребята молодцы, но я почти уверена, что они ничего на этом не зарабатывают, это такое новое культурное меценатство — не думаю, что оно может долго продлиться.
Это ведь норма, что все хотят зарабатывать, даже самые идейные. Даже самые модные и продвинутые готовы пускать в свой клуб вечеринку, где выступает Дима Маликов. А те, кому музыка по-прежнему интересна, ходят не в клубы, а на «мероприятия». Знаете, как сделать в Москве хорошую вечеринку? Нужно новое необычное место, очень избирательный фейсконтроль, чтобы тысячи людей его не прошли; бесплатный бар и горы наркотиков; два грузовика звука и три — света; чтобы выступала иностранная суперзвезда и русские диджеи-старички, которых в Москве в обычный день не найдешь, — и только тогда все напишут наутро в фейсбуке: да, это была отличная пати.
А ведь когда-то хватало того ощущения, когда ты стоишь у колонок — и басы прокачивают так, что переворачиваются все органы внутри, мурашки по всему телу просто от музыки и красоты, а ты стоишь, закрыв глаза, и думаешь: только бы это не кончалось никогда. Человек, который это прочувствовал, будет этим болен на всю жизнь».
Максим Зорькин
диджей
«Клубная жизнь стала настолько демократичной, что диджеем может стать любой; в клуб может пойти любой, одеться модно — тоже любой. В основном люди в клубах сейчас просто снимают стресс.
Клубной индустрии в нашей стране не случилось — это просто направление в малом бизнесе. Ну, иногда бывает размах, когда обрабатывают спонсоров и осваивают большие бюджеты, все эти сигаретные или пивные рейвы — но этому тоже скоро придет конец. Только когда у нас появятся диджеи, играющие музыку, которую сами и написали, и собирающие при этом толпы, будет новый виток»
Григорий Болотников
участник Ylotana Project, диджей
«У нас стали делать ставку не на музыку, а на шоу, на безумные интерьеры. Это Горобий довел город до безумия со всеми своими «Дягилевыми». Наудивлял людей так, что потом уже и придумать-то оказалось нечего. Слишком все было, слишком».
Сергей Плешаков (DJ Оранж)
арт-директор Shop & Bar Denis Simachev
«Клубная музыка создана, чтобы хорошо проводить время, но лю-дям сейчас насрать на музыку. А журналисты ничего про нее не пишут, не ищут, не исследуют. Каждые выходные в город приезжают суперартисты, уж из 20 миллионов человек можно найти тысячу, кого заинтересует тот или иной исполнитель, —
но никто ничего не знает, потому что никто ни о ком не пишет».
Алексей Щербина
основатель первого в России сайта об электронной музыке 44100.com
«Если раньше клубы и музыка были социальными идентификаторами, то сейчас социальные идентификаторы — это гаджеты и умение пользоваться технологиями»
Сева Щербаков
владелец креативного агентства MC (Monstars of Сreative), клубный промоутер («Ванильный ниндзя»)
«Людей вытащить в клуб все тяжелее и тяжелее. В Москве есть два десятка диджеев, энергетика которых публике нравится. И все. И каждый раз, когда хочешь хорошо провести время в выходные и идешь от «Кисы» к Gipsy и от «Симачева» к Don’t Tell Mama, понимаешь, что услышишь приблизительно одно и то же.
Сейчас клубы перестали быть бизнесом. Раньше по прибыли их можно было сравнить практически с нефтяной вышкой. Сейчас это так — работа на энтузиазме и любви к искусству. И надо понимать, что те люди, которые сейчас работают в клубах, сильно устают, часто болеют и очень мало зарабатывают. Приходится много пить с гостями, чтобы продержаться из ночи в ночь, поэтому многие уходят из этой индустрии. Это действительно так».
Стас Тимофеев
основатель букинг-агентства Caviar Lounge, арт-директор Noor Bar, диджей
«Из клубов ушли художники. Настоящие персонажи просто исчезли — потому что в клубах стало невыносимо скучно. Что может быть хуже гетеросексуального клуба в выходной день? Началось это все с Лужкова — имея такого городничего, невозможно представить, чтобы появилась какая-то новая элита.
Еще клубную жизнь убили люди, ставящие музыку с компьютера. Это фальшак, абсолютная провокация. Это может позволить себе только Троицкий, который столько сделал для нашей культуры, что может, как Джон Кейдж, позволить себе подойти к вертушкам и вообще ничего не заводить. Диджеи обязаны покупать раритетные пластинки, чтобы публика им доверяла. А многие диджеи сейчас даже не понимают, как выглядят пластинки — а их ведь раньше оформляли известные фотографы и художники».
Тимур Ланский
бывший совладелец «Пентхауса», «Аэродэнса», «Ангелов», создатель и совладелец сети «Чайхона №1»
«Это были самые счастливые и бесшабашные годы в жизни. Другое дело, что сейчас, 20 лет спустя, начинаешь задумываться, насколько все это было правильно с точки зрения взаимоотношений с душой… Я точ¬но об этом не жалею. Но повторять бы не хотелось. Жалко тех, кто так и остался в этом мире».
Алексей Горобий
основатель «Шамбалы», «Зимы», «Дягилева» и других клубов, совладелец Premier Lounge
«Мне когда-то еще Вестбам объяснил, что острый интерес к любому клубу в мире держится год, а потом модная публика уходит. Клуб — он как девушка. А какая девушка самая лучшая? Самая новая и красивая в городе. Именно поэтому мы стали де¬лать сезонные проекты: «Зима», «Осень», «Лето», «Дягилев» — чтобы держать аудиторию на крючке, чтобы к нам не ослабевал интерес.
Для меня рейв не закончился. Я в рейве, я клабер. Люблю, когда вокруг танцуют красивые девушки, когда весело, когда всех знаешь. Мне это все очень нравится и всегда нравилось: первую свою дискотеку я сделал в седьмом классе — мы не могли попасть на дискотеку восьмиклассников, я сделал свою, и она была гораздо круче и профессиональней, чем у старших».
Стас Димухаметов. владелец рекламного агентства, более 10 лет занимался привозом артистов
«Сейчас никому не важно, кто промоутер, кто привез музыканта, героизма в этом нет — люди просто идут на артиста. Все это перестало радовать где-то в 2006-м — как картошку отгружаешь. Начиналось как искусство, а переросло в чистую коммерцию. Цена вопроса, торг постоянный, конкуренты. В Москве постоянные корпоративные мероприятия, бюджеты и гонорары росли в геометрической прогрессии. Просто смотришь, где можно больше заработать. Музыку слушал так: это можно хорошо продать, это нет. Первый раз я привез в Москву Le Hammond Inferno за тысячу долларов, а спустя десять лет — Jamiroquai за полтора миллиона. На этом и решил остановиться».