когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил
Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил
Николай Васильевич Гоголь
В департаменте. но лучше не называть, в каком департаменте. Ничего нет сердитее всякого рода департаментов, полков, канцелярий и, словом, всякого рода должностных сословий. Теперь уже всякий частный человек считает в лице своем оскорбленным всё общество. Говорят, весьма недавно поступила просьба от одного капитан-исправника, не помню какого-то города, в которой он излагает ясно, что гибнут государственные постановления и что священное имя его произносится решительно всуе. А в доказательство приложил к просьбе преогромнейший том какого-то романтического сочинения, где чрез каждые десять страниц является капитан-исправник, местами даже совершенно в пьяном виде. Итак, во избежание всяких неприятностей, лучше департамент, о котором идет дело, мы назовем одним департаментом. Итак, в одном департаменте служил один чиновник; чиновник нельзя сказать чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется геморроидальным. Что ж делать! виноват петербургский климат. Что касается до чина (ибо у нас прежде всего нужно объявить чин), то он был то, что называют вечный титулярный советник, над которым, как известно, натрунились и наострились вдоволь разные писатели, имеющие похвальное обыкновенье налегать на тех, которые не могут кусаться. Фамилия чиновника была Башмачкин. Уже по самому имени видно, что она когда-то произошла от башмака; но когда, в какое время и каким образом произошла она от башмака, ничего этого неизвестно. И отец, и дед, и даже шурин и все совершенно Башмачкины ходили в сапогах, переменяя только раза три в год подметки. Имя его было Акакий Акакиевич. Может быть, читателю оно покажется несколько странным и выисканным, но можно уверить, что его никак не искали, а что сами собою случились такие обстоятельства, что никак нельзя было дать другого имени, и это произошло именно вот как. Родился Акакий Акакиевич против ночи, если только не изменяет память, на 23 марта. Покойница матушка, чиновница и очень хорошая женщина, расположилась, как следует, окрестить ребенка. Матушка еще лежала на кровати против дверей, а по правую руку стоял кум, превосходнейший человек, Иван Иванович Ерошкин, служивший столоначальником в сенате, и кума, жена квартального офицера, женщина редких добродетелей, Арина Семеновна Белобрюшкова. Родильнице предоставили на выбор любое из трех, какое она хочет выбрать: Моккия, Сессия, или назвать ребенка во имя мученика Хоздазата. «Нет, – подумала покойница, – имена-то всё такие». Чтобы угодить ей, развернули календарь в другом месте; вышли опять три имени: Трифилий, Дула и Варахасий. «Вот это наказание, – проговорила старуха, – какие всё имена; я, право, никогда и не слыхивала таких. Пусть бы еще Варадат или Варух, а то Трифилий и Варахасий». Еще переворотили страницу – вышли: Павсикахий и Вахтисий. «Ну, уж я вижу, – сказала старуха, – что, видно, его такая судьба. Уж если так, пусть лучше будет он называться, как и отец его. Отец был Акакий, так пусть и сын будет Акакий». Таким образом и произошел Акакий Акакиевич. Ребенка окрестили, причем он заплакал и сделал такую гримасу, как будто бы предчувствовал, что будет титулярный советник. Итак, вот каким образом произошло всё это. Мы привели потому это, чтобы читатель мог сам видеть, что это случилось совершенно по необходимости и другого имени дать было никак невозможно. Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил его, этого никто не мог припомнить. Сколько ни переменялось директоров и всяких начальников, его видели всё на одном и том же месте, в том же положении, в той же самой должности, тем же чиновником для письма, так что потом уверились, что он, видно, так и родился на свет уже совершенно готовым, в вицмундире и с лысиной на голове. В департаменте не оказывалось к нему никакого уважения. Сторожа не только не вставали с мест, когда он проходил, но даже не глядели на него, как будто бы через приемную пролетела простая муха. Начальники поступали с ним как-то холодно-деспотически. Какой-нибудь помощник столоначальника прямо совал ему под нос бумаги, не сказав даже: «перепишите», или: «вот интересное, хорошенькое дельце», или что-нибудь приятное, как употребляется в благовоспитанных службах. И он брал, посмотрев только на бумагу, не глядя, кто ему подложил и имел ли на то право. Он брал и тут же пристраивался писать ее. Молодые чиновники подсмеивались и острились над ним, во сколько хватало канцелярского остроумия, рассказывали тут же пред ним разные составленные про него истории; про его хозяйку, семидесятилетнюю старуху, говорили, что она бьет его, спрашивали, когда будет их свадьба, сыпали на голову ему бумажки, называя это снегом. Но ни одного слова не отвечал на это Акакий Акакиевич, как будто бы никого и не было перед ним; это не имело даже влияния на занятия его: среди всех этих докук он не делал ни одной ошибки в письме. Только если уж слишком была невыносима шутка, когда толкали его под руку, мешая заниматься своим делом, он произносил: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» И что-то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были произнесены. В нем слышалось что-то такое преклоняющее на жалость, что один молодой человек, недавно определившийся, который, по примеру других, позволил было себе посмеяться над ним, вдруг остановился, как будто пронзенный, и с тех пор как будто всё переменилось перед ним и показалось в другом виде. Какая-то неестественная сила оттолкнула его от товарищей, с которыми он познакомился, приняв их за приличных, светских людей. И долго потом, среди самых веселых минут, представлялся ему низенький чиновник с лысинкою на лбу, с своими проникающими словами: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» – и в этих проникающих словах звенели другие слова: «Я брат твой». И закрывал себя рукою бедный молодой человек, и много раз содрогался он потом на веку своем, видя, как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утонченной, образованной светскости, и, Боже! даже в том человеке, которого свет признает благородным и честным.
Вряд ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей должности. Мало сказать: он служил ревностно, – нет, он служил с любовью. Там, в этом переписываньи, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир. Наслаждение выражалось на лице его; некоторые буквы у него были фавориты, до которых если он добирался, то был сам не свой: и подсмеивался, и подмигивал, и помогал губами, так что в лице его, казалось, можно было прочесть всякую букву, которую выводило перо его. Если бы соразмерно его рвению давали ему награды, он, к изумлению своему, может быть, даже попал бы в статские советники; но выслужил он, как выражались остряки, его товарищи, пряжку в петлицу да нажил геморрой в поясницу. Впрочем, нельзя сказать, чтобы не было к нему никакого внимания. Один директор, будучи добрый человек и желая вознаградить его за долгую службу, приказал дать ему что-нибудь поважнее, чем обыкновенное переписыванье; именно из готового уже дела велено было ему сделать какое-то отношение в другое присутственное место; дело состояло только в том, чтобы переменить заглавный титул да переменить кое-где глаголы из первого лица в третье. Это задало ему такую работу, что он вспотел совершенно, тер лоб и, наконец, сказал: «Нет, лучше дайте я перепишу что-нибудь». С тех пор оставили его навсегда переписывать. Вне этого переписыванья, казалось, для него ничего не существовало. Он не думал вовсе о своем платье: вицмундир у него был не зеленый, а какого-то рыжевато-мучного цвета. Воротничок на нем был узенький, низенький, так что шея его, несмотря на то что не была длинна, выходя из воротника, казалась необыкновенно длинною, как у тех гипсовых котенков, болтающих головами, которых носят на головах целыми десятками русские иностранцы. И всегда что-нибудь да прилипало к его вицмундиру: или сенца кусочек, или какая-нибудь ниточка; к тому же он имел особенное искусство, ходя по улице, поспевать под окно именно в то самое время, когда из него выбрасывали всякую дрянь, и оттого вечно уносил на своей шляпе арбузные и дынные корки и тому подобный вздор. Ни один раз в жизни не обратил он внимания на то, что делается и происходит всякий день на улице, на что, как известно, всегда посмотрит его же брат, молодой чиновник, простирающий до того проницательность своего бойкого взгляда, что заметит даже, у кого на другой стороне тротуара отпоролась внизу панталон стремешка, – что вызывает всегда лукавую усмешку на лице его.
Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил
1.1.1. Приведённый фрагмент повести критики часто называют «гуманным местом». Попробуйте объяснить, почему он получил такое название.
1.2.1. Как бы Вы определили основное настроение этого стихотворения? Свой ответ обоснуйте.
Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания 1.1.1—1.1.2.
Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил его, этого никто не мог припомнить. Сколько ни переменялось директоров и всяких начальников, его видели всё на одном и том же месте, в том же положении, в той же самой должности, тем же чиновником для письма, так что потом уверились, что он, видно, так и родился на свет уже совершенно готовым, в вицмундире и с лысиной на голове. В департаменте не оказывалось к нему никакого уважения. Сторожа не только не вставали с мест, когда он проходил, но даже не глядели на него, как будто бы через приёмную пролетела простая муха. Начальники поступали с ним как-то холодно-деспотически. Какой-нибудь помощник столоначальника прямо совал ему под нос бумаги, не сказав даже «перепишите», или «вот интересное, хорошенькое дельце», или что-нибудь приятное, как употребляется в благовоспитанных службах. И он брал, посмотрев только на бумагу, не глядя, кто ему подложил и имел ли на то право. Он брал и тут же пристраивался писать ее. Молодые чиновники подсмеивались и острились над ним, во сколько хватало канцелярского остроумия, рассказывали тут же пред ним разные составленные про него истории; про его хозяйку, семидесятилетнюю старуху, говорили, что она бьёт его, спрашивали, когда будет их свадьба, сыпали на голову ему бумажки, называя это снегом. Но ни одного слова не отвечал на это Акакий Акакиевич, как будто бы никого и не было перед ним; это не имело даже влияния на занятия его: среди всех этих докук он не делал ни одной ошибки в письме. Только если уж слишком была невыносима шутка, когда толкали его под руку, мешая заниматься своим делом, он произносил: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» И что-то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были произнесены. В нём слышалось что-то такое преклоняющее на жалость, что один молодой человек, недавно определившийся, который, по примеру других, позволил было себе посмеяться над ним, вдруг остановился, как будто пронзённый, и с тех пор как будто все переменилось перед ним и показалось в другом виде. Какая-то неестественная сила оттолкнула его от товарищей, с которыми он познакомился, приняв их за приличных, светских людей. И долго потом, среди самых весёлых минут, представлялся ему низенький чиновник с лысинкою на лбу, с своими проникающими словами: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» — и в этих проникающих словах звенели другие слова: «Я брат твой». И закрывал себя рукою бедный молодой человек, и много раз содрогался он потом на веку своём, видя, как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утончённой, образованной светскости, и, Боже! Даже в том человеке, которого свет признаёт благородным и честным..
Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задания 1.2.1—1.2.2.
Мороз и солнце; день чудесный!
Ещё ты дремлешь, друг прелестный —
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись!
Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,
На мутном небе мгла носилась;
Луна, как бледное пятно,
Сквозь тучи мрачные желтела,
И ты печальная сидела —
А нынче. погляди в окно:
Под голубыми небесами
Блестя на солнце, снег лежит;
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит.
Вся комната янтарным блеском
Озарена. Весёлым треском
Трещит затопленная печь.
Приятно думать у лежанки.
Но знаешь: не велеть ли в санки
Кобылку бурую запречь?
Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу
И навестим поля пустые,
Леса, недавно столь густые,
И берег, милый для меня.
1.1.2. Какую роль в этом фрагменте играют «повторы» (лексические, синтаксические, анафоры и т. д.)?
1.2.2. Какую роль в этом стихотворении играют эпитеты?
1.1.2. Повтор усиливает эмоционально-образную выразительность художественной речи. Повторение в рядом стоящих предложениях отдельных слов и сочетаний («И он брал, посмотрев только на бумагу, не глядя, кто ему подложил и имел ли на то право. Он брал и тут же пристраивался писать ее») несет основную смысловую нагрузку: автор подчеркивает, насколько раздавлен его герой — он не сопротивляется, молча выполняя любую работу и любую прихоть. Кроме того в тексте встречаются повторения целых предложений: так, неоднократно звучат слова Акакия Акакиевича «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» Эти повторы еще более придают трагичности описанию героя, заставляют читателя испытывать почти физическую боль из чувства жалости к «маленькому человеку».
1.2.2. Картина зимнего утра, созданная поэтом, насыщена цветом и настроением. Этого невозможно добиться без использования эпитетов. Читатель может живо представить пейзаж, рисуемый в стихотворении: утром «под голубыми небесами» видим «прозрачный лес», комната наполнена «янтарным блеском». Все это эпитеты. Чувство радости поэта растёт и требует движения, ему хочется навестить «поля пустые» (тоже эпитет). Самая сильная привязанность, в которой автор признается в этом стихотворении это «берег, милый для меня» — эпитет подчеркивает, насколько дороги поэту родные, дорогие сердцу места.
1.1.1. В приведенном отрывке подлинным гуманизмом наполнен рассказ об Акакие Акакиевиче. Трудно представить более жалкое зрелище, чем человек, настолько униженный, оскорбленный, что он сам давно уже потерял свое лицо, отказался от своего мнения, который существует в этом мире безжизненно, словно по привычке выполняя отпущенную ему повинность. Ничего кроме жалости не испытываешь к этому человеку. Но вместе с тем возникает протест против такого положения, ведь все люди одинаковыми рождаются, и нет ни у кого права уничтожать другого тебе подобного. В этом и заключается гуманизм рассказа.
1.2.1. Стихотворение «Зимнее утро» начинается с восклицания «Мороз и солнце; день чудесный!», и сразу и вызывает у читателя чувство радости. Великолепие зимнего утра ощущается во всем: в освещении комнаты, в треске печи, в чернеющем лесу, речке, снеге, полях; ещё острее радость утра чувствуется в сравнении со вчерашней бурей, которая описана так же красочно и ярко.
Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил
1.1.2. Какую роль в этом фрагменте играют «повторы» (лексические, синтаксические, анафоры и т. д.)?
1.2.2. Какую роль в этом стихотворении играют эпитеты?
Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания 1.1.1—1.1.2.
Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил его, этого никто не мог припомнить. Сколько ни переменялось директоров и всяких начальников, его видели всё на одном и том же месте, в том же положении, в той же самой должности, тем же чиновником для письма, так что потом уверились, что он, видно, так и родился на свет уже совершенно готовым, в вицмундире и с лысиной на голове. В департаменте не оказывалось к нему никакого уважения. Сторожа не только не вставали с мест, когда он проходил, но даже не глядели на него, как будто бы через приёмную пролетела простая муха. Начальники поступали с ним как-то холодно-деспотически. Какой-нибудь помощник столоначальника прямо совал ему под нос бумаги, не сказав даже «перепишите», или «вот интересное, хорошенькое дельце», или что-нибудь приятное, как употребляется в благовоспитанных службах. И он брал, посмотрев только на бумагу, не глядя, кто ему подложил и имел ли на то право. Он брал и тут же пристраивался писать ее. Молодые чиновники подсмеивались и острились над ним, во сколько хватало канцелярского остроумия, рассказывали тут же пред ним разные составленные про него истории; про его хозяйку, семидесятилетнюю старуху, говорили, что она бьёт его, спрашивали, когда будет их свадьба, сыпали на голову ему бумажки, называя это снегом. Но ни одного слова не отвечал на это Акакий Акакиевич, как будто бы никого и не было перед ним; это не имело даже влияния на занятия его: среди всех этих докук он не делал ни одной ошибки в письме. Только если уж слишком была невыносима шутка, когда толкали его под руку, мешая заниматься своим делом, он произносил: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» И что-то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были произнесены. В нём слышалось что-то такое преклоняющее на жалость, что один молодой человек, недавно определившийся, который, по примеру других, позволил было себе посмеяться над ним, вдруг остановился, как будто пронзённый, и с тех пор как будто все переменилось перед ним и показалось в другом виде. Какая-то неестественная сила оттолкнула его от товарищей, с которыми он познакомился, приняв их за приличных, светских людей. И долго потом, среди самых весёлых минут, представлялся ему низенький чиновник с лысинкою на лбу, с своими проникающими словами: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» — и в этих проникающих словах звенели другие слова: «Я брат твой». И закрывал себя рукою бедный молодой человек, и много раз содрогался он потом на веку своём, видя, как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утончённой, образованной светскости, и, Боже! Даже в том человеке, которого свет признаёт благородным и честным..
Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задания 1.2.1—1.2.2.
Мороз и солнце; день чудесный!
Ещё ты дремлешь, друг прелестный —
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись!
Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,
На мутном небе мгла носилась;
Луна, как бледное пятно,
Сквозь тучи мрачные желтела,
И ты печальная сидела —
А нынче. погляди в окно:
Под голубыми небесами
Блестя на солнце, снег лежит;
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит.
Вся комната янтарным блеском
Озарена. Весёлым треском
Трещит затопленная печь.
Приятно думать у лежанки.
Но знаешь: не велеть ли в санки
Кобылку бурую запречь?
Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу
И навестим поля пустые,
Леса, недавно столь густые,
И берег, милый для меня.
1.1.1. Приведённый фрагмент повести критики часто называют «гуманным местом». Попробуйте объяснить, почему он получил такое название.
1.2.1. Как бы Вы определили основное настроение этого стихотворения? Свой ответ обоснуйте.
1.1.1. В приведенном отрывке подлинным гуманизмом наполнен рассказ об Акакие Акакиевиче. Трудно представить более жалкое зрелище, чем человек, настолько униженный, оскорбленный, что он сам давно уже потерял свое лицо, отказался от своего мнения, который существует в этом мире безжизненно, словно по привычке выполняя отпущенную ему повинность. Ничего кроме жалости не испытываешь к этому человеку. Но вместе с тем возникает протест против такого положения, ведь все люди одинаковыми рождаются, и нет ни у кого права уничтожать другого тебе подобного. В этом и заключается гуманизм рассказа.
1.2.1. Стихотворение «Зимнее утро» начинается с восклицания «Мороз и солнце; день чудесный!», и сразу и вызывает у читателя чувство радости. Великолепие зимнего утра ощущается во всем: в освещении комнаты, в треске печи, в чернеющем лесу, речке, снеге, полях; ещё острее радость утра чувствуется в сравнении со вчерашней бурей, которая описана так же красочно и ярко.
1.1.2. Повтор усиливает эмоционально-образную выразительность художественной речи. Повторение в рядом стоящих предложениях отдельных слов и сочетаний («И он брал, посмотрев только на бумагу, не глядя, кто ему подложил и имел ли на то право. Он брал и тут же пристраивался писать ее») несет основную смысловую нагрузку: автор подчеркивает, насколько раздавлен его герой — он не сопротивляется, молча выполняя любую работу и любую прихоть. Кроме того в тексте встречаются повторения целых предложений: так, неоднократно звучат слова Акакия Акакиевича «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» Эти повторы еще более придают трагичности описанию героя, заставляют читателя испытывать почти физическую боль из чувства жалости к «маленькому человеку».
1.2.2. Картина зимнего утра, созданная поэтом, насыщена цветом и настроением. Этого невозможно добиться без использования эпитетов. Читатель может живо представить пейзаж, рисуемый в стихотворении: утром «под голубыми небесами» видим «прозрачный лес», комната наполнена «янтарным блеском». Все это эпитеты. Чувство радости поэта растёт и требует движения, ему хочется навестить «поля пустые» (тоже эпитет). Самая сильная привязанность, в которой автор признается в этом стихотворении это «берег, милый для меня» — эпитет подчеркивает, насколько дороги поэту родные, дорогие сердцу места.
Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил
1.1.2. С какой целью в конце фрагмента писатель упоминает молодого человека, для которого встреча с Акакием Акакиевичем оказалась решающей?
1.2.2. Какие две последние строки связаны с общим содержанием стихотворения А. А. Фета «Я пришел к тебе с приветом. »?
Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания 1.1.1—1.1.2.
Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил его, этого никто не мог припомнить. Сколько не переменялось директоров и всяких начальников, его видели все на одном и том же месте, в том же положении, в той же самой должности, тем же чиновником для письма, так что потом уверились, что он, видно, так и родился на свет уже совершенно готовым, в вицмундире и с лысиной на голове. В департаменте не оказывалось к нему никакого уважения. Сторожа не только не вставали с мест, когда он проходил, но даже не глядели на него, как будто бы через приемную пролетела простая муха. Начальники поступали с ним как-то холодно-деспотически. Какой-нибудь помощник столоначальника прямо совал ему под нос бумаги, не сказав даже «перепишите», или «вот интересное, хорошенькое дельце», или что-нибудь приятное, как употребляется в благовоспитанных службах. И он брал, посмотрев только на бумагу, не глядя, кто ему подложил и имел ли на то право. Он брал и тут же пристраивался писать ее. Молодые чиновники подсмеивались и острились над ним, во сколько хватало канцелярского остроумия, рассказывали тут же пред ним разные составленные про него истории; про его хозяйку, семидесятилетнюю старуху, говорили, что она бьет его, спрашивали, когда будет их свадьба, сыпали на голову ему бумажки, называя это снегом. Но ни одного слова не отвечал на это Акакий Акакиевич, как будто бы никого и не было перед ним; это не имело даже влияния на занятия его: среди всех этих докук он не делал ни одной ошибки в письме. Только если уж слишком была невыносима шутка, когда толкали его под руку, мешая заниматься своим делом, он произносил: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» И что-то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были произнесены. В нем слышалось что-то такое преклоняющее на жалость, что один молодой человек, недавно определившийся, который, по примеру других, позволил было себе посмеяться над ним, вдруг остановился, как будто пронзенный, и с тех пор как будто все переменилось перед ним и показалось в другом виде. Какая-то неестественная сила оттолкнула его от товарищей, с которыми он познакомился, приняв их за приличных, светских людей. И долго потом, среди самых веселых минут, представлялся ему низенький чиновник с лысинкою на лбу, с своими проникающими словами: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» — ив этих проникающих словах звенели другие слова: «Я брат твой». И закрывал себя рукою бедный молодой человек, и много раз содрогался он потом на веку своем, видя, как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утонченной, образованной светскости, и, боже! даже в том человеке, которого свет признает благородным и честным.
Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задания 1.2.1—1.2.2.
Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;
Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой;
Рассказать, что с той же страстью,
Как вчера, пришел я снова,
Что душа все так же счастью
И тебе служить готова;
Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что буду
Петь — но только песня зреет.
1.1.1. С помощью каких приемов Н. В. Гоголь создает ощущение неизменности и однообразия жизни Башмачкина?
1.2.1. Каким настроением проникнуто стихотворение А. А. Фета «Я пришел к тебе с приветом. »?
1.1.1. Герой повести — Акакий Акакиевич Башмачкин, маленький чиновник одного из пе-тербургских департаментов, — бесправный и униженный человек, совершенно смирившийся со своим положением. Его жизнь однообразна и ничтожна. Гоголь так говорит об этом: «Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил его, этого никто не мог припомнить. Сколько не переменялось директоров и всяких начальников, его видели все на одном и том же месте, в том же положении, в той же самой должности. » Неслучайно использует автор повторы: то же место, то же положение, та же должность. Повторы словно нагнетают впечатление однообразия жизни Акакия Акакиевича. А повторение фразы устами героя «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» подчеркивает особый трагизм его положения. В описании «маленького человека» Башмачкина часто встречаются отрицательные частицы. Частицы словно подчеркивают отрешенность Акакия Акакиевича от нормальной человеческой жизни с ее радостями и заботами. Герой живет как-то неопределенно: у него нет ни прошлого, ни будущего, он никак не реагирует на происходящие события: «Но ни одного слова не отвечал на это Акакий Акакиевич, как будто бы никого и не было перед ним; это не имело даже влияния на занятия его: среди всех этих докук он не делал ни одной ошибки в письме». Какой-то «живой мертвец» перед нами.
1.2.1. Каким настроением проникнуто стихотворение А. А. Фета «Я пришел к тебе с приветом. »?
В этом стихотворении, как и во многих других, мы наблюдаем волшебную силу, которую Фет заключает в слова, подбирая их таким образом, что они создают свою мелодию — мелодия весны, счастья, радости, солнечного света. Все эти отдельные мелодии сливаются в одну — мелодию юной души, окрыленной любовью.
1.1.2. В «Шинели» Гоголя по-особому раскрывается тема любви. Любовь рассматривается с евангелистских позиций: все люди — братья, возлюби ближнего своего. Появившийся в конце отрывка образ молодого человека, искренне сожалеющего о своих насмешках в отношении Акакия Акакиевича, не случаен. Этим образом Гоголь хочет показать, что в обществе не все потеряно, раз появляется такой человек, который способен на сострадание, способен задуматься, « как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утонченной, образованной светскости, и, боже! даже в том человеке, которого свет признает благородным и честным. »
1.2.2. В последних строках стихотворения заключается итог всего стихотворения. Последняя строфа добавляет последний штрих к состоянию души, излучающей радость и веселье — когда душа поет, ум молчит: