кетле является основоположником какой школы криминологии
Криминология. Вопросы и ответы
Настоящее учебное пособие подготовлено для студентов юридических вузов в соответствии с программой курса «Криминология» на основе действующего законодательства и результатов исследований отечественных и зарубежных криминологов. Учебное пособие может представлять интерес и для аспирантов, преподавателей, научных сотрудников юридических высших учебных заведений, а также для практических работников правоохранительных органов.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Криминология. Вопросы и ответы предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Глава 2. Возникновение и развитие криминологии. Зарубежные криминологические теории и школы
Рождение криминологии как науки связывается с выходом в 1885 году книги итальянского ученого Р. Гарофало. Однако идеи о сущности преступности, ее причинах, предупреждении преступлений интересовали человеческое общество всегда, о чем свидетельствуют многочисленные высказывания по этим вопросам мыслителей древности (Платона, Аристотеля), эпох Возрождения (М. Лютера, Дж. Локка), Просвещения (Монтескье, Руссо и др.), становления и развития капитализма (Ч. Ломброзо, Кетле и др.).
Анализ многочисленных теорий и научных взглядов дает основания для выделения трех основных направлений (классического, антропологического и социологического), по которым исторически развивались криминологические идеи, позволившие в конечном счете сформировать криминологию как самостоятельную науку.
Классическое и антропологическое направления криминологических теорий
Представители классических криминологических школ (Беккариа, Бентам, Горвард, Лист, Фейербах и др.) уже в XVIII–XIX веках решительно отвергли теологическое понимание преступности как проявления сатанинского, дьявольского начала. По их мнению, преступление — следствие сознательного поведения человека, который, обладая полной свободой воли, осуществляет выбор варианта своих действий. Сам же этот выбор предопределен тем, насколько человек усвоил нравственные правила жизни. Еще один постулат классиков состоял в оценке наказания за совершенное преступление как неотвратимого и справедливого ответа общества, не преследующего проявления жестокости, но устрашающего, исправляющего и обезвреживающего преступника.
Многие идеи «классиков» сохраняют определенное значение и в современном обществе. Так, испытание временем выдержали такие положения Беккариа, как необходимость соразмерности между преступлениями и наказаниями; преимущество предупреждения преступления перед наказанием и т. п.
В то же время представители классических теорий при переоценке возможностей уголовного наказания недостаточно внимания уделяли личности преступника, а также объективным социальным факторам, детерминирующим преступность, лишь к мерам воспитания и просвещения сводили предупреждение преступлений.
Серьезные пробелы классической школы дали определенный толчок к развитию антропологического направления криминологической теории, одним из первых представителей которого стал итальянский тюремный врач-психиатр Ч. Ломброзо.
Проведенные Ч. Ломброзо исследования личности, организма лиц, совершивших преступления, привели к формированию так называемой теории прирожденного преступника. Основные идеи этой теории сводились к следующим положениям: преступником, являющимся особым природным типом, не становятся, а рождаются; причина преступности заложена не в обществе, а в самом преступнике; для врожденного преступника характерны особые физиологические, психологические и даже анатомические свойства. Последние при этом якобы различаются в зависимости от преступной направленности личности на совершение убийств, изнасилований, посягательств на собственность. Подобные взгляды приводили к выводам о необходимости внесудебных процедур выявления и изоляции прирожденных преступников.
Несмотря на научную несостоятельность данных положений, подтвержденную многочисленными исследованиями, вряд ли следует оценивать их только негативно. Ломброзо и его последователи впервые уделили особое внимание личности преступников, разработке антропологического метода их идентификации. Да и сама теория прирожденного преступника постепенно трансформировалась в биосоциальную, что наглядно проявилось в трудах последователей Ч. Ломброзо.
Так, достаточно широкое распространение получила теория клинической криминологии (опасного состояния личности), объясняющая преступность внутренне присущей отдельным индивидам склонностью к преступлениям.
Представители теории конституционного предрасположения к преступлению (Кречмер, Шелдон, супруги Глюк и др.) связывали совершение преступлений с работой желез внутренней секреции, влияющей как на внешность (физическую конституцию), так и на психику человека.
Близки к идеям Ломброзо оказались и концепции умственной отсталости преступников (Годдард), их наследственной предрасположенности (Кинберг, Лонге и др.). В основе этих концепций лежали исследования поведения нескольких поколений близких родственников; идентичных и неидентичных близнецов; влияния на поведение лишних мужских хромосом.
Однако все эти положения, не учитывающие социальных факторов преступности, не выдерживают критики последующих научных исследований, проведенных как генетиками, так и социологами, психологами, криминологами.
Вместе с тем вряд ли правильно абсолютное игнорирование биологических, а точнее, биосоциальных концепций преступности. Многие из них дают интересный материал для современных криминологов, рассматривающих человека как единство биологического и социального, а формирование личности преступника как результат влияния социальных факторов (причин поведения) на биологическую структуру, выступающую лишь определенной предпосылкой (условиями) последующего поведения.
Социологическое направление криминологической теории
Почти одновременно с биологическим направлением возникла социологическая школа криминологии, основоположником которой является Кетле со своей теорией факторов.
Ее основной постулат, сформулированный Кетле, заключается в том, что преступность как продукт общества подчиняется определенным статистически фиксируемым закономерностям, а ее изменение зависит от действия разнообразных факторов: социальных (безработица, уровень цен, обеспеченность жильем, войны, экономические кризисы, потребление алкоголя и т. п.); индивидуальных (пол, возраст, раса, психофизические аномалии); физических (географическая среда, климат, время года и т. п.).
Последователи Кетле расширили (до 170–200) количество факторов, влияющих на преступность, включив в их число урбанизацию, индустриализацию, массовую фрустрацию, этнопсихологическую несовместимость и многое другое.
Теория множественности факторов расширила и углубила представление о причинном комплексе преступности и тем самым обогатила криминологию. Недостаток ее в отсутствии четких представлений о степени значимости тех или иных факторов, критериях их отнесения к причинам или условиям преступности.
Основоположник теории социальной дезорганизации французский ученый Дюркгейм рассматривал преступность не только как закономерное социально обусловленное, но даже в известном смысле нормальное и полезное явление в обществе. В рамках этой теории разработано понятие аномии — безнормативности, т. е. состояния дезорганизации личности, ее конфликта с нормами поведения, что и приводит к совершению преступлений.
Известным развитием этих концепций является теория конфликта культур, исходящая из того, что преступное поведение является следствием конфликтов, определяемых различием мировоззрения, привычек, стереотипов поведения индивидов и социальных групп.
Теория стигматизации, основателем которой явился Танненбаум, предполагает, что человек часто становится преступником не потому, что он нарушает закон, а в силу процесса стигматизации — присвоения ему властями этого статуса, его своеобразного нравственно-правового «клеймения». В результате человек отторгается от общества, превращается в изгоя, для которого преступное поведение становится привычным.
Американский ученый Сатерленд в начале XX века разработал теорию дифференциальной ассоциации, в основе которой лежит положение о том, что преступность является результатом обучения личности противоправному поведению в социальных микрогруппах (в семье, на улице, в профсоюзах и т. п.).
Широким социологическим подходом отличаются виктимологические теории, дополняющие криминологическую проблематику учением о жертвах преступлений, поведение которых может стимулировать, провоцировать криминальную активность преступников, облегчать достижение преступных результатов.
Социологическое направление включает также теорию научно-технической революции как комплексной причины преступности; теорию уголовно-статистического регулирования уровня преступности; экономическую теорию роста преступности; теорию возможностей; демографическую теорию; теорию лишений и т. п.
Все рассмотренные выше социологические концепции, касающиеся причин преступности, вряд ли могут быть оценены однозначно — положительно либо отрицательно. Однако они по сравнению с антропологическими школами значительно глубже подходят к проблеме причин преступности. Исследования, проводимые в рамках социологической школы, охватывают широкий комплекс социальных отношений и дают весьма полезные для практического использования в деле борьбы с преступностью рекомендации. К таким положениям можно отнести предложение о необходимости целенаправленного воздействия на криминальные субкультуры и их носителей, являющегося важным условием коррекции взглядов, установок, поведения правонарушителей; об экономии репрессии, отказе от карательных мер стигматизации преступников; о воспрепятствовании обмену криминальным опытом; о снижении виктимности потенциальных жертв преступлений.
К недостаткам социологических концепций можно отнести эклектичность ряда положений, невыделение в системе криминологических факторов наиболее значимых детерминантов и т. п.
В целом же заслуги представителей социологического направления криминологических теорий бесспорны. Их труды явились крупным шагом вперед в познании преступности, ее особенностей, детерминантов и применяемых для борьбы с ней мер.
Развитие отечественной криминологии
Отечественная криминология в своем развитии не только воспринимала многие идеи представителей различных школ, но и внесла свой вклад в исследования проблем преступности. В условиях советского государства М.Н. Гернет, А.А. Жижиленко, С.В. Познышев и другие ученые продолжали разработку проблем уголовного права и криминологии. Причем до середины 30-х годов XX века эти исследования осуществлялись весьма активно, особенно в области анализа социальных, экономических факторов преступности, влияния на нее физической конституции личности, возрастных особенностей, здоровья, наследственности преступников.
Однако затем (с середины 30-х до начала 60-х годов) криминологические исследования в стране были свернуты. Возобладала политическая установка об отсутствии объективно присущих социалистическому обществу причин преступности, о ее искоренении преимущественно репрессивными мерами. В результате криминология как учебная дисциплина была изъята из программ подготовки юристов высшей квалификации.
Только в начале 60-х годов появились первые за многие годы публикации по проблемам криминологии. Особую роль при этом сыграли ученые-юристы И.И. Карпец, В.Н. Кудрявцев, А.А. Герцензон, А.Б. Сахаров, Б.С. Утевский, С.С. Остроумов, Н.Ф. Кузнецова и др. В 1963 году был создан Всесоюзный институт по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности (ныне — НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре Российской Федерации). С 1964 года криминология снова стала преподаваться в юридических вузах страны, начали издаваться учебники и учебные пособия, проводиться глубокие научные исследования.
Криминология
Становление криминологии как науки. Основные направления изучения причин преступности
Первые попытки выявить связь преступности с социальными условиями современного им общества мы находим в работах мыслителей античности. Уже Демокрит (V-IV вв. до н.э.) выводит причины преступлений из отсутствия побуждений к добродетели в силу нравственных и умственных пороков; указывает на роль воспитания для предупреждения их возникновения, так как неправильное поведение — результат незнания более правильного. Угроза же наказания хотя и оказывает сдерживающее воздействие в силу несовершенства человеческой природы, но играет лишь вспомогательную роль, так как не всегда удерживает от соблазна грешить втайне. Антисфен, Диоген и другие представители философской школы (V-IV вв. до н.э.) связывали совершение преступлений с неумеренными или искаженными потребностями: алчностью, развратом, эгоистическим честолюбием, овладевающими человеком в силу пороков воспитания.
Эпоха Возрождения и последующий период знаменательны трудами Мартина Лютера, Жана Кальвина, Джона Локка, Шарля Монтескьё, Вольтера, Клода Гельвеция, Поля Гольбаха, Жан-Жака Руссо, в которых анализировались причины негативных явлений, включая преступность, роль государства и общества в их преодолении.
Представления о преступности и ее детерминантах всегда основывались главным образом на общих философских и политических идеях своего времени. Очевидно и влияние «социального заказа» на решение проблем, стоявших перед государством, обществом. В эпоху господства теологического мировоззрения, господства церкви в Средние века преступления рассматривались как проявления «злого духа», козни «нечистой силы», вселившейся в человека.
Следующий этап характеризовался тем, что идущая к власти буржуазия противопоставила теологическому мировоззрению рационально-гуманистическую концепцию общества и человека. Философы-просветители XVIII в. Шарль Монтескьё (1689-1755). Вольтер (1694-1778), Чезаре Беккариа (1738-1794) рассматривали человека как разумное, свободное от каких-либо «таинственных сил существо» и объясняли преступление внутренними качествами индивида, его «злой волей», страстями и пороками, толкающими его на совершение преступления.
Криминологические взгляды первых социалистов-утопистов были развиты их последователями: Сен-Симоном (1760-1825), Шарлем Фурье (1772-1837), Робертом Оуэном (1771-1858), работавшими на рубеже XVIII-XIX вв. Например, в эпоху буржуазного развития капитализма Сен-Симон связывал преступность с господством мастной собственности, экономической эксплуатацией, социальной несправедливостью. Борьбу с преступлениями с помощью наказания он считал бесперспективной, так как только социалистическое преобразование в обществе создаст возможность преодолеть преступность как массовое явление. Согласно концепции Оуэна, исходные природные качества всех людей — бедных и богатых, честных и преступников — одинаковы, но их дальнейшее физическое, умственное и нравственное развитие, формирование их достоинств или пороков зависят от конкретных условий их существования.
Важный вклад в развитие криминологической мысли внес Адольф Кетле (1796-1874), выдающийся бельгийский социолог, математик, астроном, метеоролог, один из создателей научной статистики. В 1835 г. он выпустил в свет научный труд «О человеке и развитии его способностей, или Опыт социальной физики». В нем Кетле утверждал, что социальные процессы и физические явления подчиняются определенным законам и должны изучаться точными методами математической статистики. Впечатляющие выводы Кетле послужили серьезным стимулом к регулярным статистическим исследованиям преступности.
Криминологические теории возникновения причин преступности включают несколько направлений.
1. Антропологическое направление. Как известно, эволюционная теория видов Ч. Дарвина оказала огромное влияние на науку того времени. Основные положения его теории, особенно учение о естественном отборе, были применены для изучения развития общества. Перенесение эволюционной теории на область исследования преступности было произведено Чезаре Ломброзо (1835-1909). В своей работе «Преступный человек, изученный на основе антропологии, судебной медицины и тюрьмоведения» (1876) он истолковал преступление и личность преступника в категории биологии и антропологии. На основе многочисленных наблюдений он объявил среди ученого мира, что преступность определяется биологическими свойствами преступника. Преступниками не становятся, а рождаются — вот главный вывод вышеуказанной теории. Причинами преступного поведения являются врожденные индивидуальные качества. По мнению Ломброзо, прирожденного преступника легко отличить по внешнему виду: у него сплющенный нос, низкий лоб, высокие скулы, огромные челюсти, выдающиеся вперед надбровные дуги, приросшие мочки ушей и т.д. Говоря языком современной биологии. Ломброзо считал, что существует специфический преступный генотип, который выражается во вполне определенном фенотипе. Он разработал таблицы признаков (стигм) прирожденного преступника, многие из которых можно выявить путем непосредственного изменения тела человека. Ломброзо, придерживаясь теории факторов и признавая наряду с «прирожденными» преступниками существование «случайных» преступников, описал также 16 факторов различного рода, влияющих на преступность. Следует отметить, что ни одно из направлений в криминологии (включая радикально-антропологическую теорию) не отрицало полностью социальных факторов, детерминантов и преступности. Сам Ломброзо уже в первом издании «Преступного человека» не обошел вниманием эти факторы.
2. Биологическое и биосоциальное направления. Идеи Ч. Ломброзо о примате биологических факторов в ряду причин преступного поведения находят развитие в трудах его соотечественников Р. Гарофало и Э. Ферри. Кстати, Гарофало наука криминология и обязана своим названием: в 1885 г. вышла в свет его книга, которая так и называлась «Криминология». Э. Ферри вместе с австрийским юристом Ф. Листом (1851-1919) считаются основоположниками биосоциологической школы. Ферри сформулировал понятие «опасное состояние», а Франц фон Лист (кстати, он один из основателей Международного союза криминалистов) использовал в своей теории понятие «индивидуальная склонность», вкладывая в его содержание биологические особенности личности человека. Развивающаяся уголовно-антропологическая (впоследствии преобразованная в биосоциальную) школа была прямым противопоставлением классической: преступление интересовало ее не как нарушение юридической нормы, а как проявление особого состояния преступника, а наказание — как одно из средств беспрестанной и бесконечной борьбы, в которой слабый должен уступить место сильному. Учение старой, еще со времен святого Августина (354-430 гг. н.э.) школы о «свободной воле» было заменено доктриной жесткого детерминизма — место учения о виновности заняло учение об «опасном состоянии» преступника и его способности приспосабливаться к социальной среде. «Преступная личность» была ядром проблемы, на которой сосредоточилось все внимание исследователей этого направления.
Сторонники биосоциального направления — преимущественно французские, итальянские, испанские, германские и латиноамериканские ученые — считают криминологию социально-естественной (биопсихиатрической, биопсихологической) наукой.
Впоследствии данные исследования послужили возникновению так называемой хромосомной теории. Известно, что генотип человека состоит из 46 хромосом, из которых две являются половыми, у женщин хромосомы типа «XX», у мужчин — «XY». Когда в 50-х годах в США при обследовании убийц была выявлена хромосомная аномалия (у них набор составлял «XYY» — 47 хромосом), то был сделан вывод, что наличие лишней Y-хромосома определяет преступное поведение (т.е. человек с этой хромосомой более сексуален, агрессивен и т.п.).
Событием, граничащим с сенсацией, стало опубликование в 1966 г. в английском журнале «Природа» доклада криминолога П. Джекобса. В нем говорилось о генетических исследованиях, где доказывалось, что 3,5% заключенных одной из шведских тюрем обладают лишней Y-хромосомой. И именно эти люди умственно отсталые, с опасными насильственными или агрессивными наклонностями. Материал заинтересовал криминологов, и во многих странах стали проводиться сравнительные исследования.
Еще одна теория, получившая развитие в мире, — эндокринная теория преступности — связывает предрасположение индивида к совершению преступления с особенностями состояния и функционирования его эндокринной системы. Распространению подобных взглядов способствовали успехи эндокринологии, установившей, в частности, влияние желез внутренней секреции на эмоциональное поведение человека.
Среди биологических и биосоциальных криминологических концепций более популярными оказались те, которые связывают преступность не с физической, а с психической структурой человека. Особенно это относится к психоаналитической теории Зигмунда Фрейда (1856-1939). Фредизм рассматривает преступление как проявление глубинных подсознательных природных инстинктов и наклонностей, свойственных человеку от рождения.
3. Социологическое направление. «Преступниками не рождаются, а становятся». В рамках данного направления были сформулированы положения о зависимости преступности от условий социальной среды, от общества, об устойчивости основных параметров преступности и о возможности ее прогнозирования в будущем. К ее предшественникам криминологическая литература относит Т. Мора, Т. Кампанеллу, Вольтера, Ж. Монтескьё, Ж.-Ж. Руссо, А. Кетле, Ч. Беккариа, И. Бентама, Ж. Марата, А. Сен-Симона, Ш. Фурье, Р. Оуэна и др. При этом если примерно до второй половины XIX в. вопросами исследования преступности и ее причин занимались в основном социологи, философы, теологи, то в конце 1970-х годов XX в. в научный спор активно включились юристы. В 1885 г. французский криминолог А. Лакассань выводит свою знаменитую формулу: «Каждое общество имеет тех преступников, которых оно заслуживает». А. Кетле утверждал, что само общество подготавливает преступление, а сам преступник есть только орудие. Повлиять на преступность можно только посредством изменения учреждений, привычек людей, их образования и т.д. Кетле для социальной жизни пытался найти точные законы, аналогичные законам механики, которые едины для всех эпох и народов. Он установил, что практически все явления в обществе взаимосвязаны и одни из них обусловливают другие.
Другим проявлением социологического направления криминологии является «социокультурная теория» преступности, или «теория конфликта культур», изложенная в работах американского криминолога Т. Селлина. Согласно ей, человек на протяжении своей жизни принадлежит к различным социальным группам, каждой из которых свойственна определенная субкультура, т.е. взгляды, представления. нормы поведения. Данная теория справедливо указывает на роль групповых норм в определении человеком своего поведения, но она вскрывает, чем обусловлены расхождение этих норм, конфликт групповых культур.
Антропологическое и социологическое направления сложились в период становления криминологии как науки, но и на более поздних этапах всегда можно обнаружить проявление того или иного подхода к изучаемым объектам.
История развития криминологической науки
Введение
Проблема развития науки была одной из центральных тем зарубежных и отечественных философско-методологических исследований во второй половине XX в.
Концепция М. Полани противостояла построениям логического позитивизма и фальсификационизму К. Поппера. А И. Лакатос выделил свою конкурирующую методологию научно-исследовательских программ.
Изучение истории науки позволяет проследить логику ее развития, объективно оценить достижения и ошибки прошлого. Знание истории также позволяет осмыслить современное состояние науки, выявить природу многих «революционных» идей. Но, пожалуй, самым главным достоинством познания научной истории является тот факт, что ее накопленный опыт остерегает нас и от повторения ошибок, и от повторных открытий.
Криминология не явилась исключением, и схожим образом, претерпела ряд преобразований в ходе своего становления. Как наука она появилась в XIX веке, став закономерным результатом эволюции теоретических представлений о преступности и практических подходов к ее предупреждению, когда естественнонаучные методы стали распространяться и на изучение общественных явлений. Тогда же возникла и первая опытная наука об обществе — социология. Так что криминология формировалась не в стороне от современного ее научного познания.
Стоит сказать, что преступность возникла в рабовладельческом обществе вместе с государством как особым органом управления обществом и правом как регулятором общественных отношений. С тех пор люди пытаются понять происхождение и природу преступности, выработать средства борьбы с ней. Но интерпретация этих проблем, естественно, была различной в разные исторические периоды.
Уже в трудах Платона и Аристотеля были обозначены принципиальные подходы к пониманию связи преступлений с социальными условиями. Эти подходы не потеряли своего значения до настоящего времени, хотя, безусловно, древние греки не анализировали феномен преступности в современном понимании. Древнегреческие философы связывали массовость нарушения законов с правильным, а значит, справедливым, устройством государства.
Преступник, совершая преступление, стремится получить выгоду от содеянного. Цель наказания — сделать совершение преступлений невыгодным. Отсюда вытекает и пропорциональная система наказаний: преступник должен испытать страдания пропорционально содеянному.
Представители «Классической школы уголовного права» отстаивали идею идеалистического рационализма. Однако содержа в себе прогрессивные для своего времени идеи, они не уделяли достаточного внимания к личности преступника и к объективным социальным факторам, детерминирующим преступность.
В работе просветителя XVIII в. Чезаре Беккариа «О преступлениях и наказаниях» (1764) были изложены фундаментальные идеи, которые впоследствии во многом определили развитие криминологии, — о факторах преступности, о примате предупреждения над наказанием, о роли социальных институтов в предупреждении преступлений и т.д.
Но несмотря на сформулированные им принципиальные положения, Беккариа не может считаться основателем криминологии. И дело не в том, что он в своем трактате уделял основное внимание проблемам философии и уголовного права. Само понимание просветителями сущности права и природы преступного поведения являлось рационально- умозрительным, что не позволяло выработать представление о преступности как объективно существующем явлении. А без этого не может быть объекта научного исследования.
Отцами-основателями криминологии считают итальянского профессора медицины Чезаре Ломброзо (1835—1909) и бельгийского астронома и математика Адольфа Кетле (1796—1874). Ч. Ломброзо рассматривал преступность как естественное природное явление, подобно рождению и смерти. Его концептуальные подходы ставили проблему ответственности общества, воспроизводившего преступность, оспаривая тем самым позиции официальной криминологии, возлагавшей ответственность исключительно на человека, преступившего закон[1]. В своей теории множественности факторов А. Кетле представлял преступность как объективное социальное явление. Его фундаментальный вывод заключается в том, что все совершаемые в обществе преступления представляют собой одно явление, развивающееся по определенным законам. Попытка избавиться от преступности, строго карая нарушителей, обречена на неудачу.
Без духовного наполнения человеческая жизнь во всём её многообразии, включая и науку, попросту мертвеет. Отрадно, что сегодня наметилась тенденция возвращения интереса учёных к глубинным, сущностным вопросам бытия и познания.
1.Общетеоретические проблемы развития науки в истории
Общество знаний представляет собой континуум, в котором получение и применение научных знаний определяется не только соображениями экономической эффективности, но и их ролью в различных формах входят в повседневную жизнь обычных людей[2]. Поэтому предысторию данного концепта начинается еще в трудах Фрэнсиса Бэкона (1561−1626), выдвинувшего знаменитый лозунг «Знание − сила».
Современные исследователи его творчества предлагают такие характеристики, как «философ индустриальной науки» (Б. Фаррингтон), «первый государственный человек в науке» (Дж. Кроусер), а Т. Котарбиньский выделяет в размышлениях Ф. Бэкона два главных направления: конструирование научного метода и организация власти[3].
Можно сказать, что все указанные характеристики вполне оправданы, если проанализировать бэконовскую утопию «Новая Атлантида» в свете обсуждаемой проблемы. В социальном отношении описываемый в ней остров Бенсалем решительно не похож на остров Утопию Т. Мора. Политическая и духовная власть в Бенсалеме сосредоточена в руках «мудрецов», обитающих в особом «доме Соломона». Современный читатель вправе усмотреть в нем прообраз Академии наук, образец коллективной организации научно-познавательной и инновационной деятельности, и в то же время центр организации промышленности, привилегированное учебное заведение и даже разведывательное управление, добывающее технические секреты в других странах. Можно заключить, что это был исторически первый прототип общества знаний.
Следующий решительный шаг в эволюции развития науки совершил Жан Антуан Кондорсэ (1743−1794), автор первого варианта конституции республиканской Франции. В «Эскизе исторической картины прогресса человеческого разума» Кондорсэ писал, что развитие науки прямо пропорционально промышленному прогрессу. Это – два взаимных влияния, действие которых постоянно возобновляется, что приводит к наиболее могущественным причинам совершенствования человеческого рода»[4]. Кондорсэ впервые обратил внимание на социокультурные аспекты развития науки, в частности – на значение системы образования, на роль литературы и искусства в популяризации знаний на различные формы социальной поддержки ученых.
Стоит отметить, что концепция Кондорсэ оказала заметное влияние на философские воззрения социалиста-утописта А. Сен-Симона (1760−1825) и основателя позитивизма О. Конта (1798−1857). В частности, Сен-Симон воспринял идеи о прогрессе человеческого разума и об ассоциации науки и производства. Сен-Симон полагал, что духовная власть в обществе должна находиться в руках ученых, а светская – в руках собственников, но при этом считал последних противниками нововведений. О. Конт, как известно, в 1818–1824 гг. был личным секретарем Сен-Симона и «заимствовал» от него учение о трех стадиях общественного развития, классификацию наук и ряд других идей. Конт сформулировал яркий афоризм: «Знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы действовать»[5].
В статье «Программа Бэкона» Т. Котарбиньский вслед за этим афоризмом напомнил 11-й тезис Маркса о Фейербахе и тем самым основные этапы эволюции обсуждаемого концепта представил в виде трехзвенной цепи персоналий «Бэкон – Конт − Маркс». Однако, неоспоримым является то, что что эта цепь не только «длиннее», но и не является законченной, завершенной, поскольку концепт «общество знаний» не превратился еще в реальный феномен и остается во многом непознанным, открытым для дальнейших исследований.
Его современное понимание весьма неоднозначно. Многие исследователи – например, Д. Белл, Дж. К. Гэлбрейт, А.И. Ракитов, Д.В. Ефременко и другие – полагают, что концепции постиндустриального общества, информационного общества и общества знаний представляют собой «родственные теоретические построения, основанные на уверенности в том, что качественные социальные трансформации в современном мире неразрывно связаны с новой ролью информации и знаний»[6]. Некоторые из них даже утверждают, что общество знаний есть просто усиленная версия информационного общества. Следовательно, различие между ними сугубо количественное.
Проблема развития науки во второй половине XX в. становится одной из центральных тем зарубежных и отечественных философско-методологических исследований. При этом с самого начала ее обсуждения выявилось множество конкурирующих подходов к решению данной проблемы. Так, концепция М. Полани противостояла и построениям логического позитивизма, и фальсификационизму К. Поппера. Среди конкурирующих подходов И. Лакатос выделил четыре: а) индуктивизм; б) конвенционализм; в) методологический фальсификационизм К. Поппера; г) собственную методологию научно-исследовательских программ[7]. В действи-тельности же их, конечно, значительно больше; в частности, не следует игнорировать, руководствуясь сугубо идеологическими соображениями, марксистскую философию науки, поскольку это снижает напряженность проблемы.
На протяжении последнего десятилетия идея общества знаний все более привлекает внимание специалистов разных областей науки. Среди отечественных исследователей преобладают негативные оценки возможностей этого перехода. Так, В.Ж. Келле утверждал, что в ближайшем будущем России «не грозит переход к постиндустриальному обществу, в перспективе это возможно, а сейчас оптимальной траекторией ее экономического возрождения является переход на инновационный путь развития…»[8]. А для этого необходимо упорядочить и конкретизировать социально-экономические и культурные факторы, препятствующие указанному переходу.
2.История становления криминологической науки
2.1. Классическая школа уголовного права
Рождение криминологии как науки формально связывается с 1885 г., когда вышла в свет книга итальянского исследователя Р.Гарофало. Однако криминологические идеи, суждения о сущности преступности, ее причинах, путях противодействия своими корнями уходят в глубь веков. Древние мыслители и мыслители Возрождения, а также последующего периода (Мартин Лютер, Джон Локк, Шарль Монтескье, Жан-Жак Руссо и др.), уделяли внимание этим вопросам. В ходе становления и развития криминологических исследований сложилось множество теорий, школ, по-разному объяснявших природу и истоки преступности, предлагавших различные способы и средства ее предупреждения[9]. При всем их разнообразии можно выделить три основных направления в истории криминологической мысли: классическое, антропологическое и социологическое. Были, разумеется, и промежуточные теории, сочетающие в себе воззрения нескольких школ.
«Классики», творившие в основном в XVIII—XIX веках (итальянец Беккариа, англичане Бентам и Горвард, немец Фейербах и др.), решительно отвергли теологическое понимание преступности как проявления сатанинского начала, следствие козней дьявола. По их мнению, преступление — результат сознательного выбора человека, обладающего полной свободой воли. В свою очередь, выбор между добром и злом определяется тем, насколько человек в процессе воспитания усвоил нравственные правила поведения. Наказание призвано удерживать людей от совершения преступлений, главное не в его жестокости, а в неотвратимости и справедливости наказания.
В целом для классической школы был характерен идеалистический рационализм. Ее слабым местом являлось недостаточное внимание к личности преступника, к объективным социальным факторам, детерминирующим преступность, известная переоценка возможностей уголовного наказания, сведение предупреждения преступности к мерам воспитания и просвещения. Вместе с тем идеи классической школы, безусловно прогрессивные для своего времени и содержавшие перспективные, объективные рационально-гуманистические начала, оказали заметное влияние на развитие криминологии в последующем. Так, во многом созвучным классическому направлению (хотя и не без примеси социологических и даже антропологических воззрений) является так называемый неоклассицизм, сформировавшийся в конце XIX в. Наиболее яркий представитель неоклассицизма австрийский ученый Лист (1851—1919) сформулировал цельную концепцию уголовной политики, общего и специального предупреждения преступности на основе устрашения, исправления и обезвреживания преступников. При этом главным средством исправления Лист считал воспитательные меры, дифференцированные применительно к различным категориям преступников.
Недостаточное внимание представителей классической школы уголовного права и криминологии к личности преступника в гипертрофированной и, в известном смысле в карикатурной форме было преодолено основателем антропологического (биологического) направления итальянским тюремным врачом-психиатром Ломброзо (1836—1909 гг.). В центре своего внимания он поставил именно личность, можно даже сказать, организм преступника. Основные идеи Ломброзо сводились к тому, что преступником, являющимся особым природным типом, не становятся, а рождаются; причина преступности заложена не в обществе, а в самом преступнике; для врожденного преступника характерны особые анатомические, физиологические и психологические свойства, наличие атавистических черт человека-дикаря, эпилепсия и нравственное помешательство[10]. Каждому из типов преступников присущи характерные физические черты и психофизиологические реакции: убийцам — объемистые скулы, выступающий вперед четырехугольный подбородок, узкие лица, холодный и неподвижный (стеклянный) взгляд, тонкие губы; изнасилователям — глаза навыкате, огромные губы и ресницы, сплющенный нос; ворам — удлиненная голова, прямой, часто вогнутый нос, бегающие глаза и т.д. Взгляды Ломброзо эволюционировали: оставаясь на позициях уголовной антропологии, он со временем стал признавать наличие не только прирожденных, но и случайных преступников, а также преступников по страсти, воспринял идеи о влиянии на преступность не только биологических, но и иных, в том числе некоторых социальных факторов (уровня цивилизации и экономического развития, миграции населения, неурожаев, алкоголизма, беспризорности и др.).
Фактически его теория постепенно трансформировалась в биосоциальную, что отчетливо проявилось в трудах его последователей.
Несмотря на явную научную несостоятельность ломброзианства, нельзя, как порой делалось в прошлом, относиться к этому учению только резко негативно. В исследованиях Ломброзо есть определенное рациональное зерно. Доля позитивного заряда была уже в самом внимании к личности преступника (а не только к его Деяниям). Не без влияния обширных эмпирических материалов, собранных Ломброзо, известным французским криминалистом Бертильоном был разработан антропологический метод идентификации преступников. Исследования Ломброзо использованы при создании детектора лжи, некоторых графологических (почерковедческих) методов. Определенное практическое значение имели описание и интерпретация Ломброзо татуировок преступников, анализ их преступного жаргона.
2.4. Виктимологические теории
Широкий социологический подход преобладает в виктимологических теориях (включающих также элементы социобиологических, биопсихических и других концепций). Заслугой ученых, разрабатывавших виктимологию, является то, что традиционную криминологическую проблематику (преступность, преступления, преступники) они дополнили Учением о жертвах противоправных посягательств. Виктимология, от слов victima (жертва — греч.) и logos (учение), означает учение о жертве, применительно к криминологии — о жертве преступления.
Одну из первых попыток сформулировать основные положения виктимологии как целостной теории предпринял в 40-х годах XX века немецкий ученый Гентиг, работавший в США. В 1948 г. он издал монографию «Преступник и его жертва. Исследование по социобиологии преступности». В дальнейшем виктимологическое направление стало бурно развиваться.
Виктимологи прослеживают связь поведения жертв как с внутренними (мотивацией), так и с внешними (объект посягательства, способ, средства и орудия, последствия и др.) характеристиками преступного поведения. Убедительно доказано, что действия жертвы могут стимулировать, провоцировать криминальную активность, облегчать ее реализацию в конкретных поведенческих актах преступника, способствовать достижению преступного результата. Некоторые личностные характеристики (например, легкомыслие, вспыльчивость, авантюрность, половая распущенность), профессионально-ролевые особенности (связанные, например, с исполнением обязанностей кассира, инкассатора, сторожа), а также ситуационные факторы (например, затянувшийся семейно-бытовой конфликт или выяснение отношений в состоянии сильного алкогольного опьянения) предопределяют уровень виктимности людей (степень вероятности для них стать жертвой преступления). Во многих случаях преступления могло бы не быть, если бы преступник столкнулся с надежными преградами на своем пути: предусмотрительностью и надлежащим отпором со стороны жертвы, надежно охраняемыми жильем, имуществом и т.д. Влияя на факторы виктимности, общество, государство, его правоохранительные органы и другие институты могут снижать ее и тем самым оказывать целенаправленное воздействие на преступность.
Идеи, сформулированные представителями данного направления криминологии, легли в основу виктимологической профилактики — системы мер предупреждения, позволяющих охватить превентивным воздействием миллионы потенциальных жертв преступлений.
Рассмотренные социологические концепции в криминологии нельзя оценивать однозначно — либо только положительно или лишь отрицательно.
В целом можно сказать, что их позитивный заряд выше, чем у антропологических (биологических) теорий. Представители социологической школы несравненно ближе к истине в понимании сущности и закономерностей преступности, ее корней и истоков.
Рассмотренные социологические концепции в криминологии не свободны и от, порой, весьма существенных недостатков. Некоторые из них страдают односторонностью, неоправданно распространяют закономерности частного на общее. Так, в теории дифференциальной ассоциации можно отметить переоценку роли подражания, обучения в генезисе противоправного поведения. Эти феномены, весьма значимые для преступности несовершеннолетних, молодежи, вряд ли могут быть положены в основу объяснения противоправного поведения многих людей из числа взрослых. В целом эта теория отвечает скорее на вопрос, как, но не почему человек становится преступником. В теории стигмы в какой-то мере гипертрофирована криминогенная роль «клеймения» преступников, ее положения вполне применимы к познанию механизма уголовного рецидива (правда, не всего), но явно недостаточны для понимания причин и условий значительной части первичных преступлений. Теория множественности факторов преступности во многом эклектична, причины и условия преступности в ней недостаточно дифференцированы и не ранжированы по силе криминогенного действия, в их ряду не всегда проводятся различия между главным, решающим и второстепенным, малозначимым.
Эти и другие недостаточно обоснованные положения рассмотренных социологических теорий опровергнуты как самим ходом жизни, практикой противодействия преступности, так и продолжающимися криминологическими исследованиями.
Не углубляясь в очень далекую историю, среди отечественных ученых, плодотворно изучавших проблемы преступности, ее предупреждения, следует прежде всего отметить А.Н. Радищева (1749-1802 гг.). До сих пор не потеряли научного значения его слова о том, что, «имея перед собой судопроисшествия разных городов и разных областей России, видно и ясно будет: какие были побуждения к содеянному преступлению или к начатой тяжбе — недостаток ли в учении, худое ли воспитание или невежество. Видя источник тяжбы и преступления, тому и другому найти возможно будет преграду»[13].
Систематизированные криминологические исследования в России развивались в основном в русле классической, еще в большей мере социологической школы, а чаще в комбинированном виде. Для них также была характерна тесная связь с уголовно-правовой проблематикой. И.Я. Фойницким, Е.Н. Тарковским, Н.С. Таганцевым, Н.Д. Сергиевским и другими учеными преступность рассматривалась не только как юридическое понятие (совокупность составов преступлений), но и как социальное явление, много внимания уделялось анализу «природных и общественных условий» преступности (И.Я. Фойницкий), ее социальной детерминированности, экономических и других объективных причин. Широко использовались результаты статистического наблюдения преступности, связанных с нею явлений и процессов общественного бытия и сознания.
3.Криминология и философия преступления
Обращаясь к философским основам науки вообще, а криминологии и уголовного права в частности, мы, прежде всего, акцентируем внимание на их мировоззренческих, духовно-нравственных аспектах.
О проблеме духовно-нравственного состояния общества говорят светские и духовные лидеры, специалисты-эксперты, рядовые граждане. Данные вопросы заботят и криминологов: несколько лет назад Российская криминологическая ассоциация провела всероссийскую научно-практическую конференцию «Преступность и духовность», на которой обсуждались различные криминологические, правовые и другие проблемные вопросы, связанные с духовностью, возникающие в процессе противодействия преступности.
В наше время философия науки оказывает влияние на формирование научной концепции уголовно-правовой деятельности. О таком влиянии философии Просвещения уместно говорить, анализируя теорию доказательств, концепцию прав и свобод человека и гражданина, нашедших воплощение в законодательной доктрине отечественного уголовного судопроизводства.
При всём разнообразии подходов к пониманию сущности преступления
и истолкованию задач криминологической науки, большинство диспутантов объединяет категорическое неприятие тех «губительных идей, содержащих марксистско-ленинскую инфекцию», которые длительное время оказывали парализующее воздействие на теоретические искания отечественных криминологов.
И всё же, в контексте доминирующих секулярных стереотипов библейские представления о сущности преступления продолжают расцениваться большинством ученых-криминологов как архаизмы. Исключение составляет позиция Д. А. Шестакова. Он пишет: «Вопреки так называемому конвенциональному подходу полагаю, что преступление существует как таковое — независимо от «договорённости о запрете», достигнутой власть предержащими, от закрепления запрета в законе и т.п. Всё дело в степени вредоносности поступка для человека. Преступление грубо нарушает право. Круг преступлений очерчен мировыми религиями (криминологическое понятие преступления). Подлинному противостоит мнимое, т. е. предусмотренное законом, но не опасное для человека деяние. Через разработку понятия преступления криминология обретает независимость от диктата власти и закона».
В своё время А.М. Яковлев выступил против попыток «соединить исходный принцип уголовного права (свободная воля) с детерминистическим объяснением преступного поведения». Он полагал, что, с точки зрения уголовно-правовой науки, преступление выглядит актом «свободы воли» преступника, результатом выбора лицом противоправного варианта поведения. С точки же зрения криминологии, по его мнению, акт поведения не есть результат выбора: «только отказавшись от представления о субъективной обусловленности противоправного поведения, можно ставить вопрос о реальных чертах того варианта взаимодействия человека с социальной средой, который связан с противоправным поведением».
Вообще, существует ряд смелых утверждений о понятии «преступность. Среди них выделим: «Преступность — составная часть человеческой культуры. Она есть одновременно и наука, и искусство, и спорт. Любовь и преступление — вот что придаёт человеческой жизни подлинный смысл». И еще: «Кто такой преступник? Им является всякий человек. Каждый не только способен на преступление теоретически, но и совершает его при каждом удобном и неудобном случае». «Преступное поведение стало массовым, а значит, обычным; обычное же поведение стало по преимуществу преступным. Различие между ними стало чисто формальным».
Данный феномен можно хоть как-то понять и объяснить применительно к массовому сознанию. Почему нельзя согласиться с таким отождествлением и объяснением в науке? Во-первых, такие утверждения чисто умозрительны, не подтверждены результатами научных исследований и не соответствуют социальной реальности. Во-вторых, сомнительна или даже порочна их философская подоплека. В-третьих, такое нивелирование и отождествление законопослушных граждан и, например, закоренелых преступников, игнорирует типологию личности. В криминологии, как известно, лица, совершающие преступления, не свалены в некую аморфную массу одинаковых индивидов, только и ждущих удобного момента для совершения преступления, а дифференцированы по степени их общественной опасности.
Другими словами, если, в принципе, каждый преступник обладает большей или меньшей склонностью к преступному поведению, криминогенностью, то при этом не каждый представляет собой некую «преступную личность», т.е. криминогенный тип. Точно также далеко не каждый законопослушный гражданин способен пойти на преступление и не ждёт для него удобного случая.
Именно сакральная реальность оказывается тем детерминирующим основанием, которое, если его учитывать, придаёт каузальному анализу преступления качества необходимости и достаточности, сообщает теоретическим построениям признаки исчерпывающей полноты.
Заключение
За последние столетия ученые выдвигали самые разные теории в попытке проанализировать проблему развития науки. Идея общества знаний привлекала внимание специалистов разных научных областей.
Многие исследователи отмечают амбивалентный характер общества знаний, его потенциальные опасности: технократия и экспертократия, возрастание степени рисков и т.д. Наряду с этими практическими проблемами, остаются нерешенными и многие теоретические: диалектика знания и незнания, социокультурная детерминация и эпистемологический статус науки, закономерности ее развития и другие.
Особенности научного мышления наложили зримый отпечаток и на процесс формирования криминологии как науки — понимание объекта ее исследования, применяемых методов и т.д.
Чезаре Ломброзо, как представитель антропологической школы уголовного права, выдвинул идею о том, что преступниками не становятся, а рождаются. Причинами преступного поведения являются врожденные индивидуальные качества. Сторонники этого направления придерживались утверждения, согласно которому поведение человека предопределено неврологическими аспектами, у него отсутствует свобода воли, опровергнуто криминальной действительностью.
Клиническая криминология же исходила из концепции «опасного состояния личности», измерить которое может не судья, а эксперт-клиницист.
Антропологи в объяснении преступности и ее причин стояли на позициях антропологического детерминизма — сводили социальное к биологическому. С противоположных позиций — позиций социального детерминизма — объясняли преступность представители другого направления — социологического. Но социологи, также как антропологи, в объяснении причин преступности придерживались методологии теории факторов.
В рамках социологической школы были сформированы принципиальные положения о зависимости преступности от условий социальной среды, об устойчивости основных параметров преступности и о возможности ее прогнозирования.
Виктимологи проследили взаимосвязь между поведением жертвы и характеристиками преступного поведения. Было доказано, что действия жертвы могут стимулировать и провоцировать криминальную активность, а не представить препятствие на ее пути.
Отдельного рассмотрения заслуживает история отечественной криминологии. Она не ограничивалась восприятием многих из изложенных идей, интерпретацией их применительно к российской действительности, а вносила собственный, весьма заметный вклад в развитие криминологической мысли. Радищев А. Н. (1749-1802 гг.) предложил конструктивную методику изучения, статистического наблюдения преступности и ее причин, разработал для этого систему таблиц («ведомостей»)[14].
Влияние философских учений на юридическую науку в целом и на криминологию, в частности, дает нам основание высказать следующую мысль. Философские учения непосредственно и опосредованно оказывали и оказывают влияние на выработку научных концепций как уголовного права, так и соответствующей этому праву деятельности.
[1] Марголин А.Д. Роль и значение Ломброзо в эволюции понятий о преступлении и наказании. Киев, 1910. [2] Юдин Б.Г. Человек и наука в обществе знаний // Человек в интеллектуальном и духовном пространствах. М., 2010. С 232. [3] Котарбиньский Т. Избранные произведения. М., 1963. [4] Огурцов А.П. Философия науки эпохи Просвещения. М., 1993. С. 149. [5] Мухаев Р. Т. Политология. М., 2010. С. 628. [6] Ефременко Д.В. Концепция общества знания как теория социальных трансформаций: достижения и проблемы // Вопросы философии. 2010. № 1. С. 53. [7] Лакатос И. Избранные произведения по философии и методологии науки. М., 2008. [8] Келле В.Ж. Интеллектуальная и духовная составляющие культуры // Вопросы философии. 2005. № 10. С. 50. [9] Иншаков С.М. Зарубежная криминология. М., «Инфра. М-Норма», 1997. [10] Преступление. Новейшие успехи науки о преступнике. Анархисты. М. 2004.
[11] Попов В.А. Психология толпы по Тарду, Сигеле, Ломброзо, Михайловскому, Гиддингсу, Г.Лебону и др. М., 1902. [12] Цит. по: Иншаков С.М. Зарубежная криминология. С. 35. [13] Радищев А.Н. Избранные философские и общественно-политические произведения. М., 1952. С. 461. [14] А.Н. Радищев Полн. собр. соч. Т. 3. [Труды по законодательству 1801-1802 гг. ]