какую роль сыграл ленин в революции 1917
«Звездный час Ильича». Почему только Ленин мог возглавить революцию?
Судьба большевистского восстания, которое произошло в Петрограде в октябре 1917 года, была очень непростой и зависела от многих факторов. Одним из них, бесспорно, было влияние Владимира Ленина.
Даже находясь за рубежом, в эмиграции, он продолжал писать статьи и манифесты, в которых обращался к членам ЦК с различными воззваниями. Ленин не сразу заговорил о необходимости захватить власть силой, но и политическая, и экономическая ситуация в России к 17-му году сложились таким образом, что этот шаг стал казаться неизбежным.
12 октября 1917 года (29 сентября по старому стилю) в большевистской газете «Рабочий путь» была опубликована статья, которая называлась «Кризис назрел». В ней Ленин открыто призывал к вооруженному восстанию, что вызвало негодование у многих его однопартийцев. Однако вскоре, 23 октября, на очередном заседании ЦК, где Ленин уже присутствовал лично, восстание поместили в повестку дня, а 29 октября решение было принято окончательно.
О том, какое влияние публицистика Ленина оказала на большевиков и почему члены партии, «отколовшиеся» от вождя, решили вновь последовать за ним в переломный момент, в интервью «Истории.РФ» объяснил доктор исторических наук, обозреватель журнала «Историк» Олег Назаров.
«Все началось с Корниловщины»
– Если говорить о публицистике Ленина в целом, то следует главным образом рассматривать два месяца – сентябрь и октябрь 1917 года. Это период сразу после Корниловщины и до момента взятия власти большевиками 26 октября. Все, что он писал и делал в это время, как мне кажется, имеет смысл рассматривать в совокупности. Отталкиваться нужно от Корниловщины. Предотвратить эту попытку движения справа удалось быстро и практически бескровно благодаря тому, что все левые партии социалистической ориентации, главными из которых были большевики, меньшевики и эсеры, в единой коалиции выступили против Корниловского мятежа. Совместными усилиями, при поддержке общественных организаций, Викжеля (Всероссийский исполнительный комитет железнодорожного профсоюза. – Прим. ред.) и других профсоюзов им удалось создать широкое движение слева и предотвратить мятеж быстро и бескровно.
– Как эти события повлияли на Ленина и его сторонников?
– В этот момент у Ленина на несколько дней возникла мысль о том, что, может быть, на базе этой коалиции, которая себя оправдала, как он пишет в одной из своих статей, удастся создать однородное социалистическое правительство. Но надо понимать ситуацию в лагере социалистов. Я имею в виду, прежде всего, две главные партии – это меньшевики и эсеры. И в той и в другой партии боролись представители двух течений. Если говорить о правых меньшевиках и правых эсерах, то они были ориентированы на продолжение сотрудничества с либералами, то есть с той линией, которая продолжалась начиная с мая, когда было создано первое коалиционное правительство. Но в то же время, поскольку кадеты поддержали Корниловский мятеж и были главной партией либерального лагеря, к ним возникли вопросы. И часть меньшевиков и эсеров, ранее выступавших за эту коалицию, стали считать, что она себя не оправдала, и задумались, надо ли продолжать ее поддерживать и создавать на ее базе очередной кабинет Временного правительства. В итоге этот меньшевистско-эсеровский лагерь пришел к выводу, что надо собрать Демократическое совещание – широкое представительство, в котором примут участие в том числе представители либеральных партий. Так это и произошло: в сентябре в Петроград съехалось более полутора тысяч человек. Там были и большевики, но основную массу составили умеренные социалисты.
Президиум всероссийского демократического совещания
«Мы пойдем другим путем»
– Какие задачи пытались решить участники этого собрания? Это был определенный сигнал для Ленина?
– Они думали о том, что на Демократическом совещании можно будет решить вопрос о том, каким будет новое правительство – коалиционным с участием кадетов либо не коалиционным. Когда был сделан выбор в пользу Демократического совещания, Ленин совершенно четко понял, что с этими ребятами каши не сваришь. Он увидел, что попытка компромисса, который он фактически предлагал эсерам и меньшевикам, отклонена. Поэтому Ленин решил: «Мы пойдем другим путем». С этого момента он уже четко взял курс на захват власти, опираясь на созыв II съезда Советов и на вооруженное восстание.
– Но большевики долгое время отвергали предложение Ленина. Внутри партии тоже царил раскол?
– Внутри большевистской партии было сильное течение так называемых «правых» большевиков, которые как раз были настроены продолжать искать точки соприкосновения с эсерами и меньшевиками. Одним из наиболее авторитетных представителей этого правого течения был Лев Каменев. Но, естественно, не он один: на этих позициях стояли Зиновьев, Ногин, Рязанов – это была достаточно мощная группировка большевиков. И Ленину надо было прежде всего убедить ЦК в том, что все попытки компромисса с этим лагерем бессмысленны и власть надо брать вооруженным путем. И в этом вопросе Ленин нашел поддержку Троцкого. Эти два человека, собственно говоря, стали мотором Октябрьской революции. Они постепенно воздействовали на свою партию – и прежде всего на ее руководство. В итоге 10 октября состоялось знаменитое заседание ЦК, где было принято решение взять курс на вооруженное восстание. Открыто против выступили только Каменев и Зиновьев.
«Зиновьев не поспевал за Лениным, а тот шел напролом»
– Кто руководил восстанием?
– Стратегический курс определял Ленин, а практическим руководством занимался Троцкий, как председатель исполкома Петроградского совета, при котором был создан Военно-революционный комитет. Этот орган фактически руководил восстанием. Тут есть один важный момент: ведь это был не партийный, а советский орган – то есть в нем участвовали представители и других партий, которые поддерживали большевиков, – анархисты, левые эсеры… Так что во взятии Зимнего участвовали не только большевики.
– Есть версия о том, что решимость Ленина, с которой он добивался вооруженного восстания, значительно укрепилась после встречи с Зиновьевым в Петрограде. Так, Владлен Логинов в своей книге «Ленин в 1917 году» пишет: «…они расстались, а общий язык был утерян», «Григорий в очередной раз участвовал в заседании ЦК, и в его объяснениях влияние Каменева было вполне заметно». Как случилось, что пути двух таких авторитетных большевиков и единомышленников разошлись?
– В период эмиграции Зиновьев был правой рукой Ленина. Во многом он выполнял функцию его секретаря – в общем, был ближайшим соратником и практически самым близким его партийным товарищем, не считая Крупской. Это был достаточно долгий промежуток времени. Вместе с Зиновьевым Ленин вернулся из Швейцарии в апреле 1917 года, после июльских событий они вдвоем скрывались в Разливе. Они были очень близки. Но как раз после Корниловских событий Зиновьев занял гораздо более умеренную позицию. Вообще, Ленин был довольно радикальный товарищ и стратегически мыслил на несколько шагов вперед. Не все за ним поспевали даже из числа людей, которые много лет были с ним рядом и многому у него научились – такие, как Зиновьев. И потом Зиновьев по складу характера был человеком не очень решительным, это Ленин мог идти напролом. Со временем между ними возникло недопонимание, вплоть до того, что Ленин требовал исключить Зиновьева и Каменева из партии. Но это он сказал сгоряча и потом быстро отошел. ЦК их не исключил, но осадок остался.
«Даже внутри Петрограда картина революции была разной»
– Что в конечном счете побудило большевиков начать восстание – слова Владимира Ильича или собственное понимание того, что кризис назрел?
– В первую очередь это, конечно, влияние самого Ленина, его большой авторитет. Но в то же время в ЦК были люди, которые последовательно шли за ним и думали так же, как он. При этом в партии была довольно большая группа колеблющихся, но в итоговый момент – это голосование 10 и 16 октября – они проголосовали так, как нужно было Ленину. Здесь свою роль сыграл именно фактор вождя. И потом, с каждым днем становилось все понятнее, что долго так продолжаться не может, кто-то должен взять власть: либо это сделают левые во главе с большевиками, либо опять произойдет какой-то рецидив, который приведет к новой Корниловщине. Правый лагерь был в замешательстве после Корниловских событий. Но было понятно, что это не продлится вечно и в какой-то момент начнется перегруппировка: тот же самый Керенский может снять с фронта части, которые придут и подавят восстание. Кроме того, у всех перед глазами был опыт июля – ведь первая попытка восстания была 3–4 июля 1917 года. Что самое парадоксальное, она была предпринята против воли Ленина. Ее подавили, прежде всего за счет того, что сняли части с фронта, на тот момент верные Керенскому. Ну и пустили дезинформацию про то, что Ленин – немецкий шпион, – это тоже сильно повлияло на массы. А после Корниловщины Керенскому на фронте уже не верили: он фактически предал казаков, которые поддержали Корнилова.
– Значит, в тот момент уже не возникало сомнений в том, что именно Ленин должен возглавить революционное восстание?
– В той ситуации вопрос о власти так или иначе должен был быть решен. И потом это же революция, а в этом процессе время очень спрессовано – за короткий промежуток времени происходит много событий. Все это динамично развивается в разных местах, и люди зачастую просто не успевают это осмыслить, даже если получают всю информацию. Хотя с этим была большая проблема – интернета и мобильных телефонов, как вы понимаете, тогда не было. Вся информация доходила через газеты. Если почитать протоколы совещаний разных большевистских органов, то можно увидеть, что даже в разных районах Петрограда картина была разная: где-то настрой был абсолютно пробольшевистский, а где-то совершенно иной. В одном городе! Поэтому даже руководителям партий и членам ЦК трудно было осознать происходящее. А Ленин был признанным авторитетом среди большевиков, всегда определял линию партии. Ему верили, за ним шли, и он действительно был самым мощным интеллектом не только в партии, но и во всей стране. Плюс ко всему Ленин был крайне волевым человеком.
– Да, многие отмечали в нем это качество. Но Сталин, к примеру, ценил еще и «скромность товарища Ленина и его мужество признать свои ошибки». Как вы думаете, Ленин когда-нибудь допускал мысль о том, что восстание может быть ошибкой?
– Он умел признавать ошибки, но это не тот случай. Как раз после того, что он сделал в октябре, все, кто в нем сомневался, признавали, что ошибались. Это был звездный час Ленина. Несмотря на все проблемы, трудности и сомнения, в том числе в своей партии, он пошел вперед, как локомотив.
Февраль. 90 лет назад. Как Ленин прозевал революцию
Автор Петр Романов.
До 23-25 февраля, когда набирала силу забастовка, скинувшая в Петрограде власть, время еще есть, но писать в юбилейные дни не хочется: юбилей неизбежно накладывает на слово глянцевый отпечаток. Между тем, правдивее, конечно, без глянца. Потому и забегаю чуть вперед.
Февральская революция 1917 года, которую русская пресса в эйфории тут же окрестила восьмым чудом света, большевики брезгливо обозвали буржуазной, а сами буржуа считали демократической, пришла для всех как-то вдруг. Перемен в Петрограде с нетерпением и даже азартом, ждали, конечно, многие, однако, хмурые тучи в то последнее царствование гуляли над страной постоянно, так что, в конце концов, в сознании большинства людей грядущая революция «позиционировалась» где-то между апокалипсисом и грезами о крупном выигрыше в лотерею. И то, и другое, и третье было теоретически возможно, но стоит ли всерьез ждать этого события со дня на день?
Именно тогда гром и грянул. Великая империя, созданная Петром I, треснула и беспомощно завалилась набок, вся разом, словно и впрямь по Евразии пронесся чудовищной силы ураган. Между тем, политическая погода на российских просторах в феврале ничем не отличалась от январской или декабрьской. Государь был жалок, но для его подданных это новостью не являлось. В парламенте ругали правительство, но делали это депутаты со дня первого заседания самой первой Думы. На фронтах первой мировой войны дела шли дурно, но надежда на скорый успех умерла еще в 1914-м году. В тылу не хватало хлеба, но и эта напасть обрушилась на русских не в феврале. Раздражения у голодных обывателей довольно долго хватало лишь на манифестации, но не на государственный переворот. Возмущенные граждане толпились на улицах Петрограда, переругивались и даже порой дрались с полицией, но обычно разбегались при появлении казаков.
В первые дни всеобщей эйфории «эксцессы» мало смущали даже рафинированных интеллигентов. Писатель Мережковский, вдыхая запах свободы, смешанный с дымом пожарищ и ароматом разлагающихся трупов, назвал февральскую революцию «благоуханной». Зинаида Гиппиус утверждала: «Печать Богоприсутствия на всех лицах», а либеральная пресса писала «об изумительной культурности народного восстания». Видимо, прав был лидер правых эсеров Питирим Сорокин (впоследствии профессор социологии Гарвардского университета), заметивший как-то, что в революционную эпоху в человеке просыпается не только зверь, но и дурак.
Пропаганда рабочих Советов, лишенная подсказки со стороны лидеров, в февральские дни крутились вокруг очевидного, эхом вторя улице: война надоела, а хлеба нет. Это неплохой лозунг для бунта, но никак не для революции.
Приказ №1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, где речь шла о создании солдатских комитетов во всех ротах, батальонах и полках (они были обязаны взять под контроль все имеющееся в подразделениях оружие), появился вслед за решением Временного комитета Государственной думы взять власть в свои руки. То есть, после того, как революция совершилась. Иначе говоря, не Советы подготовили Февраль, а, наоборот, Февраль реанимировал Советы.
Февраль состоялся сам собой. Не политики управляли ситуацией, а ситуация на аркане тащила за собой их всех: монархистов, либералов, анархистов, эсеров, большевиков и меньшевиков. Как верно заметил Лев Троцкий: «В феврале никто заранее не намечал путей переворота; никто не голосовал по заводам и казармам вопроса о революции; никто сверху не призывал к восстанию. Накоплявшееся в течение годов возмущение прорвалось наружу, в значительной степени неожиданно для самой массы».
Кому брать упавшую с неба власть и «разруливать» сложнейшую ситуацию, сложившуюся на улице, решали две растерянные кучки людей в соседних комнатах Таврического дворца: в одном кабинете, схватившись за голову, сидела группа думских депутатов, в другом кабинете, точно также схватившись за голову, сидела группа социалистов. Иногда представители двух кабинетов встречались для переговоров в коридоре. История описывает, например, такой удивительный диалог. Бывший глава Думы Родзянко говорит социалистам Чхеидзе и Суханову: «Власть у вас, вы можете нас всех арестовать». На что левые, помявшись, отвечают: «Возьмите власть, но только не арестовывайте нас за пропаганду».
В конце концов, смелее оказались думцы. Вышедший в коридор Милюков заявил, что они решились и берут власть в свои руки. В соседней комнате, узнав об этом заявлении, с облегчением подумали: ну и, слава Богу! Член Исполкома Суханов откровенно пишет о той радости, что испытал, сбросив груз ответственности со своих социалистических плеч: «Я почувствовал, что корабль революции, бросаемый в эти часы шквалом по полному произволу стихий, поставил паруса, приобрел устойчивость, закономерность в движениях среди страшной бури и качки».
Исследователи не раз пытались расставить февральские события по полочкам, но получилось это у всех не очень убедительно. Судите сами: еще в январе Ленин писал, что «мы, старики, не доживем до грядущей революции», а в марте уже объяснял, как «замечательно дружно слились» в единое целое все необходимые для переворота условия: «Эта восьмидневная революция была, если позволительно так метафорически выразиться, «разыграна» точно после десятка главных и второстепенных репетиций; «актеры» знали друг друга; свои роли, свои места, свою обстановку вдоль и поперек, насквозь, до всякого сколько-нибудь значительного оттенка политических направлений и приемов действия».
В ленинской статье лукавит даже слово вслух непроизнесенное. Например, в анализе Ильича скромно умалчивается о том, что сам автор статьи, сидя в Женеве, не только прозевал Февраль, но и долго упорствовал в грехе, сочтя новость о русской революции «уткой». Более того, Ленин сначала не поверил в отречение царя, а затем решил, что новая власть не продержится под напором реакции и недели. Следовательно, нет никакого резона спешить с возвращением на родину.
Новости, приходившие из России, не укладывались в марксистско-ленинской голове, поскольку противоречили любимой доктрине. Не могли (по Марксу) Николай II, а затем еще и Михаил Романовы, отречься от трона добровольно. Не мог царизм отступить без боя, не уложив в последней, отчаянной борьбе за власть горы пролетарских трупов.
Закон классовой борьбы в Феврале, конечно, работал, в этом Ленин был прав, однако, и случайность в свою очередь надиктовала истории в эти дни такое количество «подзаконных актов», что при анализе революции одним марксизмом обойтись невозможно. Мемуары принято ругать, но даже они при всей их субъективности, нередко точнее самых дотошных аналитических схем. Пусть очевидцы и выхватывали из общей картины лишь фрагменты, зато на них запечатлен первозданный хаос революции со всем его сюрреализмом.
На самом деле многие актеры (в Зимнем дворце, Думе, Советах и на уличных подмостках) в дни революции играли как раз не по сценарию. Кто-то забыл свою роль, кто-то не знал ее вовсе, кто-то от волнения заикался, а кто-то нес очевидную отсебятину.
Страсть аналитиков все схематизировать в истории, по-своему даже полезна. Это что-то вроде соломинки посреди бурных исторических вод, надо же хоть за что-то ухватиться, чтобы оглядеться по сторонам. Следует только каждый раз честно напоминать читателю, что любая историческая схема это всего лишь версия.
Такие же крохи Февраль дал и народу, во всяком случае, того, что демос жаждал в ту пору превыше всего, а именно мира, хлеба и земли, он так и не получил. Так что это и не «демократическая» (по факту) революция. Реально февральские события привели к свержению царизма, отменили царскую цензуру и жандармерию, что само по себе уже немало, поэтому Февраль имеет законное право именоваться антимонархической революцией.
Но, думаю, не более того.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
В.И. ЛЕНИН И ВЕЛИКИЙ ОКТЯБРЬ
В.И. ЛЕНИН
И ВЕЛИКИЙ ОКТЯБРЬ
Ленин стал ключевой фигурой в истории XX в., потому что создал государство, которое в короткий срок резко сократило отставание России от ведущих стран Запада в военном, экономическом, культурном отношениях (добавим: что это стало возможным только благодаря решительному слому капиталистических общественных отношений и выходу на путь строительства самого прогрессивного социалистического устройства всех сторон жизни общества – ред.)
Международные последствия трудно преувеличить: разгром фашизма, ликвидация мировой колониальной системы, принятие Западом концепции «социального государства» как способа предотвратить революцию. Всё это и составило содержание так называемого «короткого ХХ века», который начался в октябре 1917 г. и закончился в декабре 1991 г. Век прошёл под знаком Ленина. …
Целью всей жизни Ленина была борьба за устранение социальной несправедливости. Человечество всегда будет стремиться к этой цели и поэтому сохранит имя Ленина в своей памяти.
Вернувшись из эмиграции в апреле 1917 г., Ленин убедил большевиков принять курс, который казался невозможным другим лидерам большевизма: начать борьбу за власть и проведение программы переходных шагов к социализму (национализация земли, банков, крупнейших синдикатов и т.
Именно этой стратегией руководствовались большевики до приезда Ленина. На его призыв начать борьбу за власть, редакция газеты «Правда» 8(21) апреля ответила: «Что касается общей схемы т. Ленина, то она представляется нам неприемлемой, поскольку она исходит от признания буржуазно-демократической революции законченной и рассчитывает на немедленное перерождение этой революции в революцию социалистическую».
Однако большевики из числа рабочих хотели именно такой революции, и Ленину понадобилось пару недель, чтобы завоевать районные комитеты партии, затем всю городскую организацию и при её поддержке провести свою линию на VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДР П( б). Ленин убедил партию в возможности соединить борьбу всего народа за мир с борьбой крестьян за землю и борьбой рабочих за социализм. … Ленин нашёл и организационную форму для реализации стратегии: Советы рабочих и солдатских депутатов, напрямую избранных на заводах и в воинских частях. Главным лозунгом большевиков стал лозунг «Вся власть Советам». Апрельская стратегия была новацией и точно учитывала обстановку, сложившуюся в стране.
2. Октябрьский рубеж
Осенью 1917 г. стало ясным, что ленинский прогноз оправдался. Временное правительство всех составов всю весну и лето осуществляло кадетскую программу продолжения войны и затягивало сроки созыва Учредительного собрания. Авторитет правительства таял. …
В стране ускорилось падение производства, тысячи солдат оставляли фронт и возвращались в деревни, где начался передел земли. Резко увеличилась преступность. Нарастала анархия. Правительство не смогло провести заготовки хлеба и топлива. Страна уходила в зиму с очевидной перспективой голода и холода, не имея запасов для снабжения городов и многомиллионной армии. На таком фоне в первую декаду сентября большевики получили большинство в Советах Москвы и Петрограда. Узнав об этом, Ленин призвал ЦК большевиков взять власть в столицах в любой удобный момент. Он торопился: боялся, что анархия захлестнёт революцию.
В начале октября Ленин приехал в Петроград и на заседании ЦК 10(23) октября добился решения о проведении восстания, не дожидаясь созыва II Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, назначенного на 20 октября (2 ноября).
Ленин боялся «колеблющегося голосования» на съезде и того, что он будет отложен [ПСС, т.34, с.436]. Большинство членов ЦК голосовали «за», но многих смущала идея проведения восстания до съезда Советов.
20 октября (2 ноября) наступило, большевики не выступили, ибо весомого повода не появилось, но и съезд не начал работу: руководство старого ЦИК Советов перенесло начало на 25-е октября (7 ноября). Все шло к тому, что вопрос о власти будет решён на съезде. Однако утром 24 октября (6 ноября) Керенский, понимая, что съезд примет решение о переходе власти в руки Советов и создаст новое правительство, решил упредить события. Он отдал приказ о закрытии большевистской типографии и аресте комиссаров Военно-революционного комитета (ВРК) – органа, созданного Петросоветом для защиты столицы от возможного захвата немцами. Повод для создания ВРК дал Керенский, который немецкой угрозой оправдывал план переезда Временного правительства в Москву.
Вечером войска ВРК окружили Зимний дворец и в ночь на 26-е (8 ноября) после бескровного штурма арестовали министров Временного правительства. «Штурм Зимнего» был политической акцией, которая продемонстрировала, что Временное правительство защищать никто не хочет. На фоне такого успеха II съезд принял решения о переходе власти в руки Советов. Ленин, огласив Декреты о мире и земле, был избран главой нового правительства – Совета Народных Комиссаров. В конце ноября решения II Всероссийского съезда рабочих и солдатских депутатов были поддержаны II Всероссийским съездом Советов крестьянских депутатов, который успешно провели левые эсеры. 5 декабря руководящие органы ( ЦИКи ) обоих съездов объединились, и левые эсеры вошли в состав СНК. Власть Советов по стране была установлена по телеграфу. Только в казачьих регионах она встретила сопротивление, но недолгое – рядовые казаки не поддержали казачьего старшину.
Роль Ленина в приходе большевиков к власти была решающей: в апреле он добился принятия партией новой стратегической цели, а в октябре нашёл верную тактику для её достижения.
От редакции газеты «Мысль» . Будучи не во всем согласны с рядом не освещенных здесь исторических оценок профессора Калашникова, мы солидарны с ним в признании роли В.И. Ленина в событиях Октября и, добавим, в достижении главной цели Великой революции – создания самого прогрессивного на тот исторический момент в политико-экономическом и самого справедливого в социальном и нравственном отношении советского социалистического общественного устройства в стране.
[1] Отрывки из статьи « Ленин и революция: ключевые решения» (Журнал «АЛЬТЕРНАТИВЫ»)