Какую общественную позицию занимал л н толстой после реформы 1861 г
Толстой был решительным противником крепостного права. Еще в юношеские годы в Казанском университете, работая над разбором «Наказа» Екатерины II, он писал о пагубном влиянии крепостничества на экономическое развитие России.
Впоследствии, начав литературную деятельность, Лев Толстой намеревался в одном из своих первых произведений — «Романе русского помещика» — доказать несовместимость жизни лучших людей русского общества с крепостным рабством. Но роман этот остался незавершенным.
Приняв участие в Кавказской и Крымской войнах, Лев Толстой окончательно утвердился в мысли о необходимости покончить с крепостничеством. Это свое убеждение он хотел в 1856 г. претворить в жизнь, предложив передать своим крестьянам землю на выгодных условиях. Но крестьяне ответили отказом, уверенные в том, что они скоро получат землю безвозмездно. Чувствуя, как с каждым днем нарастает народное возмущение, Лев Толстой писал в этот период: «Для меня ясно, что вопрос помещикам теперь уже поставлен так: жизнь или земля».
По мере нарастания крестьянского движения в стране и приближения реформы 1861 г. Лев Толстой все глубже понимал, что необходимо немедленно покончить с крепостным правом.
Однако в идейно-политической борьбе конца 50-х гг. он занимал противоречивую позицию. Писатель резко бичевал мракобесов-«охранителей», реакционеров-славянофилов и либералов-западников, видя в них людей, глубоко враждебных народу. Но ошибочные взгляды Толстого на общественное развитие помешали ему сблизиться с революционными демократами. Лев Толстой не принял программы революционных демократов, направлен¬ной на свержение самодержавия путем крестьянского восстания. В то же время он решительно отверг и все казенно-либеральные проекты «реформы», имевшие целью ограбление крестьян и сохранение помещичьих привилегий.
В 1861 г. Лев Толстой прозорливо расценил «реформу» как жестокий обман народа, о чем он писал Герцену. Антикрепостнические убеждения Толстого нашли воплощение в ряде его ранних произведений из крестьянской жизни, в которых описываются нищета, бесправие и забитость крепостной деревни. К ним относятся рассказы «Утро помещика», «Три смерти», «Поликушка» и другие.
В мае 1861 г. Лев Толстой был назначен мировым посредником Крапивенского уезда Тульской губернии. Выполняя обязанности мирового посредника, Лев Толстой восстановил против себя всех помещиков-крепостников. На него посыпались многочисленные угрозы и доносы. Однако писатель твердо защищал интересы крестьян, неизменно вынося решения в их пользу. «Посредничество интересно и увлекательно, — писал Лев Толстой в августе 1861 г., —но нехорошо то, что все дворянство возненавидело меня всеми силами души и суют мне des batons dans les roues <палки в колеса] со всех сторон».
В апреле 1862 г. Лев Толстой был вынужден отказаться от должности мирового посредника.
Какую общественную позицию занимал л н толстой после реформы 1861 г
ПЕРЕХОД НА ПОЗИЦИИ ПАТРИАРХАЛЬНОГО КРЕСТЬЯНСТВА
Толстой был глубоким и чутким наблюдателем своей эпохи. Россия после реформы 1861 г. представлялась Толстому бушующим морем, которое крестьянства готово поглотить всё. Он отдавал себе ясный отчёт в том, что в стране назревает социальная катастрофа. Замечание о том, что в стране всё «переворотилось» и только начинает укладываться, мы видим уже в романе «Анна Каренина». А в дневнике за 1881 г. он записывает: «Революция экономическая не то, что может быть, а не может не быть. Удивительно, что её нет».
В «Исповеди» (1879-1881) он рассказывает, какой переворот произошёл с ним после того, как он сблизился с «рабочим народом», т. е. с крестьянской массой.
Так Толстой приходит к разрыву с дворянским классом.
Мы знаем, что этот перелом в мировоззрении и настроениях писателя готовился давно.
Кризис 80-х годов был лишь завершением длительной и сложной полосы исканий, сомнений, противоречий Толстого. Теперь он полностью переходит на позиции патриархального крестьянства и с этих позиций обрушивается на государственный строй России, на быт и мораль привилегированных классов.
Этот перелом приводит Толстого к отрицанию государства, церкви, собственности. Ленин говорит об этом переломе: «По рождению и воспитанию Толстой принадлежал к высшей помещичьей знати в России,- он порвал со всеми привычными взглядами этой среды и, в своих последних произведениях, обрушился с страстной критикой на все современные государственные, церковные, общественные, экономические порядки, основанные на порабощении масс, на нищете их, на разорении крестьян и мелких хозяев вообще, на насилии и лицемерии, которые сверху донизу пропитывают всю современную жизнь» (В. И. Ленин, Сочинения, т. 16, стр. 301).
Однако, вскрыв всё лицемерие и ужас капиталистической системы, основанной на жесточайшей эксплуатации человека человеком, Лев Толстой не сделал для себя правильного вывода о необходимости революционной борьбы для уничтожения капитализма. Путь преодоления социальной несправедливости он ошибочно увидел в моральном перерождении людей, а не в социальной революции. Свою новую точку зрения, в свете которой он критически переосмысливал все жизненные явления, Толстой сформулировал в трактате «Так что же нам делать?» Он писал: «Только кажется, что человечество занято торговлей, договорами, войнами, искусством; одно дело для него важно и одно только дело оно делает: оно уясняет себе нравственные законы, которыми оно живёт. Но это уяснение нравственного закона есть не только главное, но единственное дело всего человечества».
Учение это пропагандируется в ряде книг и статей («В чём моя вера?», «Критика догматического богословия», «Что такое искусство?» и т. п.). Так создаётся его учение, известное под именем «толстовства». В оценке Ленина «учение Толстого безусловно утопично и, по своему содержанию, реакционно в самом точном и в самом глубоком значении этого слова» (В. И. Ленин, Сочинения, т. 17, стр. 32).
Однако в пору реакции 80-х годов число последователей морального учения Толстого, так называемых толстовцев, растёт.
К группе этих последователей принадлежали люди самых различных категорий; были среди них такие, которые искренне и наивно верили в непогрешимость учения Толстого и даже пробовали устроить свою жизнь по рецептам Толстого; были просто растерявшиеся интеллигенты, надеявшиеся найти в словах Толстого ответы на мучившие их вопросы; были и лицемеры, использовавшие близость к Толстому в своекорыстных целях.
Как Лев Толстой обращался с крепостными на самом деле?
Лев Николаевич Толстой всегда был настроен против крепостничества. Еще будучи юным студентом Казанского университета, он изучал «Наказ» Екатерины II, где ею были изложены главные принципы политики и правовой системы. Тогда Толстой написал, что крепостное право задерживает экономическое развитие России.
Многим Лев Николаевич известен как заступник крестьян. Как такие убеждения сказывались на отношении его к собственным крепостным?
Крестьянский труд в понимании Толстого
Лев Николаевич видел в крестьянской работе нечто правильное и естественное для любого человека. Поэтому он никогда не относился к крепостным с жалостью или со снисхождением. Писатель считал, что достичь счастья невозможно без физического труда и приобщения к землепашеству.
Сам он гордился тем, что всю свою жизнь провел за пределами города, в поместье, где пахал землю и сажал деревья. Сад Толстого был признан самым большим среди садов Европы.
Часто Лев Николаевич в своих письмах близким людям признавался, что работа пахаря очень его привлекает, помогает отвлечься, расслабиться. И даже «правильно думать». Толстой работал сохой и называл ее самым легким орудием для землепашества.
Лев Николаевич относился к крепостным крестьянам с большим уважением. Он утверждал, что их рабочее время не отделено от свободного, но напротив гармонично сочетается одно с другим. По мнению Толстого, именно такой труд был способен раскрыть личность человека в полной мере, так как он показывал, на что способен каждый из людей.
Также писатель-помещик обращал внимание на то, что каждый крестьянин привязан к своей земле, словно кровными узами. Поэтому Лев Николаевич сильно восставал против купли-продажи земли и овладения ею в качестве частной собственности. Он считал, что земельные участки не должны были принадлежать ни государству, ни помещикам, но вся земля — Божья.
Толстой призывал к тому, чтобы люди владели землей по взаимному согласию, не на правах собственности или арендаторов. Так как, если бы земля находилась в собственности крестьян, то это мешало бы «свободе пользования».
Как раз в годы жизни Толстого усиливалось волнение от крестьянского движения, приближалась реформа 1861 года. Лев Николаевич все больше осознавал, что крепостное право является злом для России и крестьян. Однако крестьянского восстания писатель не поддержал, видя в этом обман народа.
Крепостничество в Ясной Поляне
Имение Ясная Поляна досталось отцу писателя Николаю не по наследству. Дело в том, что недальновидный дед оставил своему сыну только целую кучу долгов. Поэтому отцу Толстого пришлось взять в жены девушку с богатым приданым, коей являлась Мария Волконская.
Это был брак по расчету. Имение Ясная Поляна как раз было частью приданого. Вместе с ним причиталось еще 800 душ крепостных крестьян. После того как родителей не стало, имущество было поделено и Льву Николаевичу было отдано имению и 330 душ.
Спустя 2 года Толстой принял решение открыть в Ясной Поляне школу для своих крепостных. Сам же и преподавал там. Позднее ему стали помогать члены его семьи.
Система образования в этой школе сильно отличалась от привычной, формальной. Жесткой дисциплины не существовало, но эффективность обучения была довольно высокой. Яснополянская школа помогала развивать творческие способности, мыслить практично.
Задачки не были отвлеченными и громоздкими, но все были приведены из повседневной жизни. Дети обучались в спокойной и простой обстановке. Из этого видно, что Толстой очень любил своих крестьян и относился к ним как к равным по положению.
По прошествии еще 7 лет в 1956 году Толстой предложил своим крепостным получить вольную и право земельной собственности. Но крестьяне все же отказались.
Причина заключалась, скорее всего, в недоверии. Толстому же объяснили, что будут служить так, как привыкли, по-старому.
«Записка о дворянском вопросе» Л.Н. Толстого в контексте планв отмены в России крепостного состояния
В ходе своей поездки Александр обращался к представителям дворянства каждой из посещаемых им губерний с речью, в которой призывал следовать «главным началам» его рескриптов, ориентируясь при этом на «местные обстоятельства». В частности, особая — и не вполне радовавшая государя — ситуация сложилась в Московской губернии. Далее позволим себе пространную цитату из «Материалов к биографии» Н. Н. Гусева, наиболее подробно изложившего фактическую предысторию толстовской «Записки»:
«Московское дворянство, в составе которого преобладали крепостники, не сразу отозвалось на рескрипты Александра II о созыве губернских комитетов для обсуждения вопроса об устройстве быта помещичьих крестьян. 31 августа 1858 года Александр II, будучи в Москве, обратился к московскому дворянству с речью, в которой высказал своё недовольство проявленной дворянством в этом деле медлительностью. Царь напомнил, как за два года до этого в той же комнате он говорил московскому дворянству “о том, что рано или поздно надо приступить к изменению крепостного права и что надобно, чтобы оно началось лучше сверху, нежели снизу”. Он ожидал, что московское дворянство первым отзовётся на его призыв; но оказалось, что “Московская губерния не первая, не вторая, даже не третья». “Я люблю дворянство, — сказал царь далее, — считаю его первой опорой престола, я желаю общего блага, но не желаю, чтобы оно было в ущерб вам, всегда готов стоять за вас, но вы для своей пользы должны стараться, чтобы вышло благо для крестьян. Помните, что на Московскую губернию смотрит вся Россия. Я всегда готов делать для вас, что могу, дайте мне возможность стоять за вас. Понимаете ли, господа?»
Толстой почему-то очень поздно, только в Москве, через три с половиной месяца, познакомился с речью царя и был очень возмущён ею. Выражением этого крайнего возмущения и явилась написанная им записка» 2.
[2. Гусев Н. Н. Лев Николаевич Толстой: Материалы к биографии с 1855 по 1869 год. М., 1957 ].
Действительно, уже первые строки «Записки» представляют собой отклик Толстого на московскую речь императора:
«В речи своей, сказанной в Москве, Государь Император укоряет дворянство в медленности изъявления согласия на освобождение, в медленности действий комитета и даёт чувствовать, что медленность эта может поставить дворянство в опасное положение» (5, 266).
Императором подразумевается, иными словами, что бездействие дворянства может спровоцировать волнения крестьян, отчаявшихся дождаться «воли». Оснований для таких опасений в 1858 г. было предостаточно: особенно широкий размах приняли весной — летом волнения в Эстляндии, продемонстрировавшие обществу катастрофические последствия освобождения без земли. Однако, хотя Толстой и сам говорит в «Записке» об «угрозе резни», высочайшее обвинение в том, что именно дворянство будет виной кровавой смуте, возмущает его, кажется вопиюще несправедливым. По его мнению, именно дворянство, а не правительство со времён Екатерины II создавало условия для возможности освободить крестьян, готовя этот вопрос «и словом и делом», посылая «в 25 и 48 годах своих мучеников в ссылки и на виселицы», в то время как правительство «всегда давило этот вопрос» (5, 267—268, 270).
«Среди этой трудной, медленной работы по всей России слышатся в Москве обращенные к дворянству слова главы государства: “Долго подумав и помолясь Богу, я начал освобождение. Вас нельзя благодарить, а я бы желал благодарить, потому что я родился в Москве. Старайтесь оправдать моё высокое доверие, а то мне нельзя будет стоять за вас, и т. п. А от начал своих я не отступлю”. Что за оскорбительная комедия и непонимание дела в такую важную минуту! Молясь Богу или нет, но не правительство подняло этот вопрос, и не оно высоким доверием и благодарностью и угрозой резни подвигает его» (5, 270).
[3. Фойер К. Б. Генезис романа «Война и мир». СПб., 2002. С. 156. 4. Там же. С. 156—157.]
И всё же, несмотря на ряд точных и интересных наблюдений, сделанных исследователями «Записки о дворянском вопросе», реальный комментарии к ней кажется нам не вполне исчёрпывающим, а интерпретации — не во всём убедительными. Первый из по-прежнему «не снятых» вопросов лежит на поверхности, не теряя от этого своей актуальности: в самом деле, почему Толстой среагировал на императорскую речь так поздно, почти полгода спустя после её произнесения? Не могли ли быть причиной тому какие-либо злободневные (скажем, относящиеся к декабрю, а не к августу) события или свежие впечатления Толстого? Предприняв более тщательный анализ этого исторического периода и материалов по крестьянскому вопросу, мы увидим, что ноябрь — декабрь 1858 г. были в интересующем нас отношении гораздо более насыщенными и судьбоносными, что, вероятно, и подтолкнуло Толстого на его оппозиционное выступление.
[5. Толстой Л. Н. Собрание сочинений: В 22 т. М., 1983. Т. 16. С. 445 ].
Однако, на наш взгляд, у Толстого здесь нет ошибки; скорее он имеет в виду рескрипт московскому военному генерал-губернатору гр. А. А. Закревскому от 16 января 1858 г. Важнее, впрочем, другое. В рескриптах, напомним, говорилось о выкупе усадебной оседлости, однако краеугольным камнем реформы был, конечно, «вопрос о земле ». т. е, о судьбе поземельных наделов. Так и в «Записке» вопросу о выкупе земли придана первостепенная важность, именно его недооценка правительством и кажется Толстому недопустимой:
«Государю Императору угодно освободить помещичьих крестьян. Совершенно справедливо его убедили в том, что крестьян нельзя освободить иначе, как с землёй, на которой они сидят. Земля эта принадлежит помещикам. Следовательно, необходимо, лишив помещиков известных прав на часть земли, передать эти права крестьянам. Явились циркуляры министра, поправки циркуляров, речи Государя Императора, но во всех этих документах, так же как и в рескрипте, умалчивалось о том, кто заплатит за землю, отчуждаемую у помещиков» (5, 266—267).
Таким образом, избегая разговора о собственно экономической (проблематике «Записки», обращая внимание лишь на моральную, мы рискуем существенно исказить позицию Толстого 6.
[6. Конкретизация собственно экономической позиции Толстого по крестьянскому вопросу кажется нам интересной и перспективной задачей, однако в настоящей работе мы остановимся только на непосредственных стимулах к созданию программного выступления Толстого на эту тему ].
[7. Ср.: «Из всего сказанного следует, что освобождение помещичьих крепостных должно совершиться на следующих главных основаниях:
1. Крепостных следует освободить вполне, совершенно, из-под зависимости иx господ. 2. Их надлежит освободить не только со всем принадлежащим им имуществом, но и непременно с землёю. 3. Освобождение может совершиться во всяком случае не иначе, как с вознаграждением владельцев». (Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочинений: В 15 т. М., 1950. Т. 5. С. 115; полный текст записки Кавелина см.: Кавелин К. Д. Записка об освобождении крестьян в России, 1855 г. // Русская Старина. 1886. Январь — февраль, май).
8. Ср. «Высочайшее повеление, объявленное Государственным Секретарём. Распоряжение 22 Апреля 1858 года» (Дело 1858 г., № 4): «С изданием особой программы для занятий дворянских Комитетов об улучшении быта помещичьих крестьян цензура должна дозволять к напечатанию только те чисто учёные, теоретические, исторические и статистические сочинения и статьи, где обсуживаются исключительно предметы сельского хозяйства и благоустройства, статьи, не противные духу и направлению означенной программы, не вдаваясь отнюдь в суждения о предметах будущего устройства крестьян в окончательном периоде предпринятого правительством преобразования. Цензура, разрешая печатание статей, написанных в пользу крестьянского сословия, не должна препятствовать печатать статьи, написанные в пользу помещиков, запрещая критику главных начал, в Высочайших рескриптах и в означенной выше программе указанных, и вообще сочинения, кои могут возбуждать одно сословие противу другого, но всегда обращая строгое внимание на дух и благонамеренность сочинения ». Ср. также чуть более раннее постановление «Высочайшее повеление. Распоряжение 15 апреля 1858 г.» (Дело 1858 г., № 4): «Не допускать к напечатанию сочинений и журнальных статей, в которых, вопреки главным началам, выраженным в Высочайших рескриптах об устройстве быта помещичьих крестьян, будет излагаться мнение о принадлежащем будто бы им праве собственности на землю владельцев, которою они пользуются» (Сборник постановлении и распоряжении по цензуре с 1720 по 1862 год. СПб., 1862. С. 427-428)].
Правда, крестьянская реформа сказывалась на либерализации прессы едва ли не обратно пропорционально: чем более радикальные предлагались меры к «улучшению быта» крестьян, тем строже становилась цензура 9.
[ 9. В 1859 г. редакции столкнулись с такими трудностями при прохождении статей по крестьянскому делу через цензуру, что их публикация стала практически невозможной; примером тому — прекращение специально посвященного крестьянской реформе журнала «Сельское благоустройство» ].
«Я слышу, что комитет много уже сделал. Я читал извлечение из его занятий; многое мне кажется хорошо; одно Я заметил, что написано об усадьбах. Я под усадебною оседлостию понимаю не одно строение, но и всю усадебную землю» 11.
[ 10. Относительно того, что следует понимать под «усадебной оседлостью», также велись бурные дискуссии. Ср. одну из общепринятых официальных трактовок этого понятия: «Усадебную оседлость крестьянина составляют: изба или хата, в которой он живёт, с двором и принадлежностями, с огородом и землёю под оными» (Проект отношения министра внутренних дел Венскому военному, Гродненскому и Ковенскому генерал-губернатору // Журналы Секретного и Главного комитетов по крестьянскому делу: В 2 т. Пг., 1915. Т 1. С. 38). 11. Слова, произнесённые Государем Императором представителям дворянского сословия разных губерний, во время путешествия Его Императорского Величества по России // Современник. 1858 № 11. Устройство быта помещичьих крестьян. № 5. С. 17 ],
Ситуация заметно меняется осенью. В конце октября Тверскому губернскому комитету было разрешено изыскивать средства «к предоставлению крестьянам, по желанию помещиков, и полевой земли в собственность» 12. В свою очередь, Главный комитет по крестьянскому делу на протяжении ноября ведёт заседания с целью утвердить те «главные основания», которыми бы он руководствовался при итоговом обсуждении проектов губернских комитетов. Эти основания были утверждены Александром II 4 декабря 1858 г., и эта дата стала ещё одной вехой в истории освобождения крестьян. Высочайшее повеление от 4 декабря подтверждало, что правительство твёрдо и окончательно взяло курс на выкуп земли. «Необходимо стараться, — отмечалось в этом документе, — чтобы крестьяне постепенно делались поземельными собственниками» 13.
[ 12. Журналы Секретного и Главного комитетов по крестьянскому делу. Т. 1. С. 274. 13. Там же. С. 298 ].
На наш взгляд, именно общественно-политическая обстановка ноября — первой половины декабря 1858 г., слухи 14 о правительственных распоряжениях этого времени и недостаток достоверной информации на этот счёт и подтолкнули Толстого к написанию «Записки».
[ 14. Хотя далеко не все действия и распоряжения верховной власти подлежали публичной огласке, слухи о некоторых из них распространялись довольно быстро. Характерен пример с образованием 3 января 1857 г. Секретного комитета по крестьянскому делу, который, вопреки своему названию, перестал быть секретным довольно быстро (так, Никитенко в дневнике говорит о его создании 1 января 1857 г.; см.: Никитенко А. В. Записки и дневник: В 3 т. М., 2005. Т. 2. С. 32) и через год был переименован в Главный. Показательно в этом отношении и предложение министра народного просвещения I от 26 ноября 1858 г., в котором обращалось внимание на то, что «в последнее I время в некоторых периодических изданиях, и особенно в журнале “Экономический указатель ”, образовался постоянный отдел, под заглавием “Слухи и вести ”, наполняемый новостями разного рода, в число коих часто входят предположения и суждения о готовящихся правительственных мерах ранее утверждения оных». В связи с тем, что таковые слухи могут вовлечь публику в напрасные ожидания» и «неправильные толки», Санкт-Петербургскому I цензурному комитету предлагалось сделать «надлежащее внушение редакциям газет и журналов» (Сборник постановлений и распоряжений по цензуре с 1720 по 1862 год. С. 436—437) ].
Отметим, что само повеление от 4 декабря явно не получило столь широкой официальной огласки, как рескрипты губернаторам, перепечатывавшиеся на протяжении 1858 г. едва ли не во всех газетах и журналах. Приблизительно со второй половины декабря, впрочем, это повеление уже обсуждалось повсеместно, о чём свидетельствуют наводнившие прессу на рубеже 1858—1859 гг. статьи и записки о выкупе 15. Упоминание о программе 4 декабря находим, например, в письме И. С. Тургенева к П. Виардо от 30 декабря 1858 г.: «Наши политические новости таковы: согласие правительства с необходимостью выкупа земель, принадлежащих крестьянам» 16.
[ 15. См., напр., «Современную летопись» «Русского вестника» за декабрь 1858 г. и январь 1859 г. (Т. 18—19). Подробная библиография работ этого времени по различным аспектам крестьянского дела представлена, напр., в изд.: М е ж о в В. И. Крестьянский вопрос в России: Полное собрание материалов для истории крестьянского вопроса на языках русском и иностранных, напечатанных в России и за границею, 1764—1864. СПб., 1865. 16. Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма: В 18 т. М., 1987. Т. 3. С. 353,405 ].
При этом данное повеление по-прежнему носило скорее «программный», чем практический характер, поскольку не содержало того детального плана выкупной операции, какой, скажем, будет изложен в Положениях 1861 г. о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости. Эта недоговорённость усиливала и прежде высказывавшиеся сомнения относительно возможности изыскать средства для осуществления выкупа. Толстовские жалобы на абстрактность предложенной схемы освобождения не только не кажутся в этом смысле гласом вопиющего в пустыне, а, напротив, производят впечатление общего места. Сходными опасениями, к примеру, делится П. В. Анненков в письме к А. Н. Татаринову, будущему члену Редакционных комиссий, от 15 ноября 1858 г.:
«Вам, вероятно, уже известно, что крестьянский вопрос принял здесь в последнее время гораздо большие размеры, чем в каких первоначально хотели держать его. Людей с истинными, серьёзными убеждениями широта эта несколько смущает. Дозволено тверским, например, думать о выкупе начисто, орловские сами на него напрашиваются, московские открыли для этого особую комиссию — и во всех случаях первым условием поставлено оставить за крестьянами всю ныне владеемую ими землю. Лучше, кажется, ничего и быть не может.
Но откуда выкуп? Государство и не воображает ещё сделаться кредитором, а комитеты полагают установить оброк с процентом для выкупа земли — и это называют прекрасным простым средством развязаться с земледельцем, забывая, что это другими словами значит растянуть вопрос не на 12, а на 30 и более лет, да и хлопоты по получению оброка приравнять опять к атрибутам помещичьей власти» 17.
[ 17. Материалы по истории русской литературы и культуры: Из переписки деятелей эпохи освобождения крестьян // Русская мысль. 1911. Март. С. 106-107 ].
В конце 1858 г. правительством были приняты и другие меры, способствовавшие публичным дискуссиям по крестьянскому делу или, точнее, эти дискуссии легитимировавшие. Процитируем опять-таки Тургенева, этого чуткого «локатора» и выразителя общественных настроений, который в чуть более раннем письме, от 12 декабря, замечал: «Вопросы реформы, улучшений более, чем когда-либо, стоят сейчас на повестке дня; император проявляет твёрдость, несмотря на препятствия, которые ему чинят; разрешено обсуждение вопроса о выкупе земель в газетах — это единственное возможное решение» 18.
[18. И. С. Тургенев. Полное собрание сочинений и писем. Письма. Т. 3. С. 352, 404 ]
[ 19. Герасимова Ю.И. Из истории русской печати в период революционной ситуации конца 1850-х — начала 1860-х гг. М., 1974. С. 59. С.А. Репинецкий приводит протокол заседания Московского цензурного комитета от 20 декабря 1858 г., в котором говорится о получении «Предложения г. Министра Народного Просвещения от 4 Декабря за № 2400, в котором г. М инистр уведомляет, что Государь Император Высочайше разрешить соизволил: дозволять к напечатанию статьи, где будут разбираться и обсуждаться вопросы, относящиеся до порядка и способов выкупа помещичьими крестьянами при будущем их устройстве земельных угодий» (Репинецкий С.А. Формирование идеологии российского либерализма в ходе обсуждения крестьянского вопроса публицистикой 1856—1860 годов. М.; Самара; 2010. С. 127 ].
Таким образом, толстовская «Записка о дворянском вопросе» явилась не «вдруг», а в момент небывалого накала страстей вокруг вопроса о выкупе и, более того, в тот непродолжительный момент, когда этот вопрос, казалось, мог стать предметом широкого, обсуждения. Впрочем, критика писателем верховной власти оказалась резкой, что, при всех цензурных послаблениях (довольно условных, как показали уже январские постановления 20 ), об её обнародовании нельзя было и думать; поэтому уничтожение «Записки», о котором Толстой сообщает в Д невнике, кажется почти неизбежным 21.
[ 22. В отличие от других журналов, приводивших отдельные речи или перепечатавших их постепенно, в нескольких книжках, «Современник» в рамках специального раздела по крестьянскому вопросу «Устройство быта помещичьих крестьян» предложил в ноябре читателю общую подборку «Слов, произнесённых Государем Императором представителям дворянского сословия разных губерний, во время путешествия Его Императорского Величества I по России» ].
«Вместо общего негодования и озлобления, которым, надо было ожидать, встретит дворянство рескрипт, лишающий его половины собственности и похожий на те слова, которыми ловкой кулак закидывает неопытного продавца, умалчивая о условиях продажи, рескрипт был встречен дворянством с неподдельным восторгом. Это единственное в истории и не оценённое еще явление произошло оттого, что рескрипт о освобождении только отвечал на давнишнее. так красноречиво выражавшееся в нашей новой истории желание одного образованного сословия России — дворянства.
Восторг, произведённый рескриптом в численном меньшинстве, но большинстве по образованию и влиянию, выразился так сильно, что в первую минуту почти никто не заметил несправедливости и невозможности тех начал рескрипта, от которых Государь Император не отступит, как он выразил в своей речи. Меньшинство ясно поняло недосказанность рескрипта и стало отыскивать другие средства к разрешению вопроса. Выкуп или обеспечение, единственное средство, находящееся в руках дворянства, естественно представились ему.
Но странное дело, несмотря на то что выкуп есть единственный выход из настоящего положения, несмотря на то что со всех сторон от всех сословий слышатся голоса за выкуп, правительство упорно стоит за начала рескрипта и молчит или отказывает на все проекты казённого выкупа или обеспечения» (5, 267—269).
Иными словами, не говоря о том, что само обвинение дворянства в нежелании воплощать положения рескрипта должно было казаться Толстому, задумавшему освобождение крестьян на сходных условиях «ещё с 3-го года» (5, 262), оскорбительным, опубликование императорской речи, содержавшей призыв следовать разработанному в 1857 г. рескрипту, в тот момент, когда стала очевидной необходимость решать крестьянский вопрос на других основаниях, должно было создавать ощущение полного несоответствия официальных распоряжении здравому смыслу и реальной картине дня.
