Как назывался враг в древние времена

в о р о г

старорусское название врага

• враг в устах поэта

• враг, пришедший за златом

• древнерусский и поэтический недруг

• м. враг, недруг, неприятель, супротивник, недоброжелатель, супостат, злоумышленик, злодей; нечистая сила, сатана; нечистый в лесу, леший; орл. знахарь, колдун. Не сживайся ворог с ворогом, коли дело за одно. Не вспоя, не вскормя, ворога не увидишь (не наживешь). Не рожден, не сын: не куплен, не холоп: не вспоен, не вскормлен, не ворог. Говорю мужу-ворогу: не бей меня в голову; а он кол да кол. Трех ворогов не держи себе, а с двумя помирись. дороге и ворога назовешь родным отцом. Без денег в город сам себе ворог. Дом не ворог, подожжешь, так сгорит. На чужой стороне и ребенок ворог. Глаз первый ворог. Ворогуш(х)а ж. стар. ворожея; ныне; злоумышленица, злодейка. чужую часть не ворогушей пасть. Лихорадка, веснуха, трепалка, лихоманка, тетка; это одна из сорока сестер Иродовых, посланных на муку человеку, в виде белого ночного мотылька (орл.), который, садясь сонному на губы, приносить лихорадку. Ворогов, ворогушин, принадлежащий, свойственный ему или ей. Вороговать с кем, кому противу кого вражить, враждовать, вредить, делать зло. Ворожить, ворожбить, заговаривать, пускать на кого заговор, порчу; разгадывать неизвестное или будущее, таинственными средствами и приемами; гадать, знахарить, шептать, колдовать, волхвовать, волшебничать, чернокнижничать. Дело это почитается более или менее нечистым, хотя есть в народе гадания с молитвою. Ворожат на руку, по-цыгански; на уголек, на воду, на бобах, на картах и пр. Лечить, пользовать от болезни. Давно ль, бабушка, стала ворожить? как нечего стало на зуб положить. Хорошо тому жить, у кого бабушка ворожит, за кого ходатайствует. Баба ворожила, головой наложила, дело строго запрещено. Вольно ворожить. Не ворожит, а шепчет. Ворожиться, заставить ворожить, гадать для себя. Лечиться у знахарки. Выворожила грош. Доворожилась до острога. Опять заворожила. Что она тебе наворожила? Наворожилась ли? Она его обворожила: нельзя ли отворожиться? Поворожи еще. так проворожился. Вороженье ср. ворожба ж. ворожка ж. пск. ворожа зап. Бережа (осторожа) лепей (дороже) ворожи; действие по глаг. гаданье, шепты; леченье у бабки, шептухи: ворожба, как злой умысел, порча людей; затем, отчитыванье порчи, и леченье болезней вообще. Береженье лучше вороженья. Осторожка лучше ворожки. Ворожбою не отбудешь. Ворожба не молотьба, т. е. легче. Ворожебный, относящийся до ворожбы; ворожливый, охочий до нее, кто ходит ворожиться. Ворожбить м. пск. (стар., вражбить, ворог, враг), ворожей м. вор., ворожец м. вят., ворожайка, ворожейка, ворожка ж. ворожея об. промышляющий ворожбою, шептами, леченьем; знахарь, шептун, колдун, ведун. Ворожбиту грош, а больному то ж, т. е. не легче. Ворожбитый, опытный, искусный в ворожбе

Источник

Ворог, враг, вражда, ворожить, изверг

Вполне естественно после того, как мы разобрали старое славянское название члена рода, потомка рода, сохранившееся в названии человека, обратиться теперь к названию, которое по ряду признаков должно было играть в древности роль названия отщепенца, человека вне рода, изгнанного из рода. В эпоху родового строя это было самым страшным наказанием. Такой обычай почти до наших дней сохранился в сербской задруге. Вот что наблюдал Л. Мичевич[1295] в селении Попово, Герцеговина: «Hajвеhа осуда била je за онога члана задруге, коjи се и послиjе горњих казна [выше описывается наказание члена задруги временным изгнанием из задружного дома — на ночь. — О. Т.] не би поправио, истjеривање за увиjек из куhне заjеднице. Такове су истjеривале напоље без ичега. И они су кидали сваку везу са куhном заjедницом. Тежак je био њихов положаj Истjерани члан дуго се мучио и злопатио, док би осигурао кров над главом и мало гниjездо себи и сводима савио».

Если сейчас это воспринимается как необыкновенный архаизм и сам обычай не может обладать большой действенной силой в экономическом и социальном отношении[1296], хотя даже описание современных отношений у Л. Мичевича звучит достаточно красноречиво, — то можно себе представить положение человека, изгнанного родом в ту эпоху, когда род был единственной общественной организацией.

Довольно много места этимологии славянского слова уделяет В. И. Абаев[1298], сравнивая его с осет. warz- ‘любить’.

Он считает неотделимым, вопреки Ф. Миклошичу, слав. vorgъ ‘враг’ и vorg- ‘ворожить’, причем последнее, по его мнению, имело два значения: ‘ворожить во вред’ и ‘ворожить на пользу’, что он подкрепляет примерами из иранского.

Мы склоняемся к объяснению слав. *vorgъ из и.-е. *ureg-/*uerg-’гнать’, куда, кроме славянского, относятся еще литовск. vargas ‘нужда, беда’, готск. wrikan ‘преследовать’, англосакс. wrecan ‘гнать, мстить’, совр. нем. rachen ‘мстить’, лат. urgeo ‘теснить, толкать, гнать’[1301].

Второе образование имеет характер типичного славянского неологизма, особенно — по способу отглагольного производства с помощью префикса, в то время как первое *-uorgo- носит еще на себе печать индоевропейского отглагольного образования, ср. *vezo: *vozъ и др. Потребность в таком новом производном как извръгъ, видимо, появилась с ослаблением этимологических связей гораздо более древнего крагъ.

Наиболее близко в фонетико-морфологическом отношении к слав. *vorgъ литовск. vargas[1303] с отвлеченным значением: ‘беда, нужда’, которое могло развиваться из переходных значений ‘физически изнурять, утомлять’, ср. литовск. nuovargis ‘усталость’, а эти — из древнего ‘гнать, изгонять, преследовать’. В известном смысле ближе к слав. *vorgъ название лица — литовск. vergas[1304] ‘раб’ с иной ступенью корневого вокализма (отношение о: е).

Мы довольно подробно остановились на наиболее вероятной, по нашему мнению, этимологии слав. *vorgъ, так как по этому вопросу до последнего времени нет единого мнения. Так, К. Мошинский в своих замечаниях к новому словарю Ф. Славского излагает свою особую точку зрения. Слав. *vorgъ, как он считает, значило первоначально ‘убийца’, т. е. ‘враг, преступник’ для родных убитого, следовательно, было термином кровной мести[1305]. Для этого потребовалось бы допустить существование целого ряда отнюдь не достоверных моментов.

Прежде всего значение ‘убийца’ является семантическим новшеством чешского: так, еще в древнечсшском слово значило ‘враг, неприятель’[1306]. Далее, было бы довольно трудно средствами индоевропейской этимологии обосновать для *uorgъ значение ‘убийца’. Несколько позднее[1307] К. Мошинский весьма определенно высказывает предположение о заимствовании слав. *vorgъ

Источник

в о р о г

старинное название врага, неприятеля

• враг в устах поэта

• враг, пришедший за златом

• древнерусский и поэтический недруг

• м. враг, недруг, неприятель, супротивник, недоброжелатель, супостат, злоумышленик, злодей; нечистая сила, сатана; нечистый в лесу, леший; орл. знахарь, колдун. Не сживайся ворог с ворогом, коли дело за одно. Не вспоя, не вскормя, ворога не увидишь (не наживешь). Не рожден, не сын: не куплен, не холоп: не вспоен, не вскормлен, не ворог. Говорю мужу-ворогу: не бей меня в голову; а он кол да кол. Трех ворогов не держи себе, а с двумя помирись. дороге и ворога назовешь родным отцом. Без денег в город сам себе ворог. Дом не ворог, подожжешь, так сгорит. На чужой стороне и ребенок ворог. Глаз первый ворог. Ворогуш(х)а ж. стар. ворожея; ныне; злоумышленица, злодейка. чужую часть не ворогушей пасть. Лихорадка, веснуха, трепалка, лихоманка, тетка; это одна из сорока сестер Иродовых, посланных на муку человеку, в виде белого ночного мотылька (орл.), который, садясь сонному на губы, приносить лихорадку. Ворогов, ворогушин, принадлежащий, свойственный ему или ей. Вороговать с кем, кому противу кого вражить, враждовать, вредить, делать зло. Ворожить, ворожбить, заговаривать, пускать на кого заговор, порчу; разгадывать неизвестное или будущее, таинственными средствами и приемами; гадать, знахарить, шептать, колдовать, волхвовать, волшебничать, чернокнижничать. Дело это почитается более или менее нечистым, хотя есть в народе гадания с молитвою. Ворожат на руку, по-цыгански; на уголек, на воду, на бобах, на картах и пр. Лечить, пользовать от болезни. Давно ль, бабушка, стала ворожить? как нечего стало на зуб положить. Хорошо тому жить, у кого бабушка ворожит, за кого ходатайствует. Баба ворожила, головой наложила, дело строго запрещено. Вольно ворожить. Не ворожит, а шепчет. Ворожиться, заставить ворожить, гадать для себя. Лечиться у знахарки. Выворожила грош. Доворожилась до острога. Опять заворожила. Что она тебе наворожила? Наворожилась ли? Она его обворожила: нельзя ли отворожиться? Поворожи еще. так проворожился. Вороженье ср. ворожба ж. ворожка ж. пск. ворожа зап. Бережа (осторожа) лепей (дороже) ворожи; действие по глаг. гаданье, шепты; леченье у бабки, шептухи: ворожба, как злой умысел, порча людей; затем, отчитыванье порчи, и леченье болезней вообще. Береженье лучше вороженья. Осторожка лучше ворожки. Ворожбою не отбудешь. Ворожба не молотьба, т. е. легче. Ворожебный, относящийся до ворожбы; ворожливый, охочий до нее, кто ходит ворожиться. Ворожбить м. пск. (стар., вражбить, ворог, враг), ворожей м. вор., ворожец м. вят., ворожайка, ворожейка, ворожка ж. ворожея об. промышляющий ворожбою, шептами, леченьем; знахарь, шептун, колдун, ведун. Ворожбиту грош, а больному то ж, т. е. не легче. Ворожбитый, опытный, искусный в ворожбе

Источник

lsvsx

Всё совершенно иначе!

Истина где-то посередине. Так давайте подгребать к ней не теряя достоинства.

Так называемое монголо-татарское нашествие на Русь до сих пор вызывает множество споров среди исследователей. Историки даже не пришли к единому мнению в вопросе: как называть многонациональную армию Чингисхана и его потомков. Кто это был – татары, монголы, тюркоязычные кочевники. Некоторые исследователи даже считают, что никакого ига никогда не существовало. В контексте этих споров интересно понять, как на Руси называли захватчиков.

Придоша языци незнаемы

Сам по себе термин «монголо-татарское иго» в отечественную историческую науку пришел с запада. Он впервые был употреблен в сочинении немецкого ученого Христиана Крузе «Атлас и таблицы для обозрения истории всех европейских земель и государств от первого их народонаселения до новейших времен», которое было опубликовано в 1817 году. Книгу перевели на русский язык и издали в Санкт-Петербурге в середине XIX века, с тех пор российские специалисты начали называть период отечественной истории с 1243 по 1480 годы временем монголо-татарского ига.

Древнерусские летописцы ничего подобного не знали, хотя тема нашествия на Русь иноплеменных войск нашла широкое отражение в исторических памятниках. Об этом написал известный историк Владимир Рудаков в своей книге «Монголо-татары глазами древнерусских книжников середины XIII-XV вв.» (Москва, 2009 год издания). Не удивительно, что в воинских повестях, житиях святых и религиозных поучениях, дошедших до нас в многочисленных списках, говорится о захвате и разорении русских городов вражескими войсками.

При этом поначалу летописцы даже не знали, как называть таинственных воинов, неожиданно напавших на их страну. Например, в «Повести о битве на Калке», известной нам по нескольким летописям, говорится: «. придоша языци незнаемы, их же добре никто не весть, кто суть и отколе изидоша, и что языкъ ихъ, и которого племени суть, и что вера ихъ. Богъ же единъ весть ихъ, кто суть и отколе изидоша».

Естественно, ведь легендарная битва на реке Калке, состоявшаяся в 1223 году, была первым реальным боевым столкновением русских воинов с доселе неизвестным врагом. Но уже вскоре летописцы определились, как называть противника.

В большинстве источников захватчики названы либо просто татарами, либо безбожными татарами, либо погаными татарами.

Доктор исторических наук Александр Майоров написал статью «Монголо-татары в Галицко-Волынской Руси», которая была опубликована в журнале «Русин» (No 4 за 2012 год). В своей работе автор проанализировал текст «Повести о нашествии Батыя». Этот исторический памятник, например, содержит такие слова: «. и вдасть Кыевъ в роуце Дмитрови обьдержати противоу иноплеменьныхъ языкъ безбожьныхъ татаровъ».

Повесть содержит упоминания и о походе войск Батыя в Венгрию. В Софийской первой летописи говорится о разгроме армии короля Белы IV и его брата Коломана: «. татарове же гнашася по них до Дуная рекы. И стояша по победе 3 лета, и воеваша до Володавы, и по озеромъ, и възвратишася в землю свою, многа зла створиша крестияномъ».

По мнению многих исследователей, этноним «татары» закрепился за захватчиками благодаря китайской исторической традиции. Летописцы Поднебесной так называли все кочевые народы, населявшие обширные степи к северу от Великой китайской стены.

Два доктора исторических наук Сергей Кляшторный и Турсун Султанов в совместной книге «Государства и народы Евразийских степей: от древности к Новому времени» (Санкт-Петербург, 2009 год издания) отметили, что сами великие завоеватели себя никогда татарами не называли. Более того, татары являлись давними врагами монголов: кереитов, киятов, меркитов и других народов, составлявших основу армии Чингисхана.

Некоторые исследователи предполагают, что европейцы стали называть вторгшихся на их земли кочевников татарами, поскольку этот этноним закрепился за всеми жителями обширных восточных степей благодаря многочисленным купцам, перевозившим товары по Великому шелковому пути. Дескать, торговцы активно сотрудничали с китайцами, обсуждали с ними различные вопросы и переняли слово «татары». А уже от купцов это обозначение распространилось на Руси и в странах Западной Европы.

Путаницу с названиями народов обозначил даже известный представитель Францисканского ордена Джованни Плано Карпини, посетивший в 1246 году Монгольскую империю с дипломатической миссией. Священнослужитель не случайно назвал свой отчет о предпринятом путешествии «История Монгалов, именуемых нами Татарами».

Измаильтяне, агаряне и басурмане

А.В. Майоров в своей вышеназванной статье отметил, что «Повесть о нашествии Батыя» начинается словами: «Придоша безбожнии измалтяне, преже бивъшеся со князи роуски-ми на Калкохъ. ». А завершается это произведение древнерусской литературы сообщением о том, что враги, причинившие много зла христианам, вернулись «в землю свою».

То есть, кочевники-завоеватели еще в XIII веке, задолго до официального принятия ислама ханом Узбеком, правившим Золотой Ордой в 1313-1341 годах, воспринимались русскими летописцами (самыми образованными представителями народа) как мусульмане. А значит, в сознании жителей Руси стоял знак равенства между врагами народа и врагами церкви. И любое нападение иноязычной армии на родную землю считалось актом агрессии против православной веры.

На эту особенность восприятия русскими своих врагов обращали внимание многие исследователи. Так, известный религиовед Марк Батунский в первом томе своей книги «Россия и ислам» (Москва, 2003 год издания) отметил, что «. массовое сознание еще до исламизации Золотой Орды подвело татаро-монгол под категорию «мусульмане», именуя их «агаряне» и «исмаильтяне»».

Кроме того, летописцы часто называли захватчиков басурманами (проклятыми басурманами) или бесерменами. А это слово, как известно, является искаженным вариантом религионима «мусульманин». Причем, в княжеских грамотах по отношению к завоевателям слово «басурмане» не употреблялось, возможно, оно считалось оскорбительным или, по крайней мере, неуместным в официальных документах. Русские князья именовали захватчиков либо татарами, либо просто Ордой. Название государства, основанного завоевателями, негативных коннотаций в те времена не имело.

В книге В.Н. Рудакова «Монголо-татары глазами древнерусских книжников середины XIII-XV вв.» говорится, что нашествие завоевателей стало одной из главных тем православной литературы. В этой связи особый интерес представляют «Слова» известного религиозного деятеля и писателя XIII века Серапиона Владимирского (Печерского), составленные в форме поучений.

Как и многие священнослужители, данный автор видит в нашествии кочевников кару Господа за грехи православного люда. И целью этой кары является исправление жителей Руси, их неукоснительное следование христианским ценностям. Тогда, не сомневается Серапион Владимирский, и будет одержана победа над врагом.

«Под его пером монголо-татары названы довольно-таки неопределенно «языком» («немилостивым», «лютым», «не щадящим красы уны, немощи старецъ, младости детии»), «врагами нашими», «погаными», «иноплеменниками», «иноверцами» и др. Действия татар практически не выходят за рамки традиционных поступков народов, насылаемых Господом на согрешившие страны», – так В.Н. Рудаков описал отношение Серапиона Владимирского к захватчикам.

При этом, обличая пороки русских, священнослужитель противопоставляет им захватчиков, изображая тех в выгодном свете: «Погании бо, закона Божия не ведуще, не убивают единоверних своихъ, не ограбляють, не обадят, не поклеплют, ни украдут, не запряться чужаго; всякъ поганый брата своего не продасть; но кого в нихъ постигнет беда, то искупять его и на промыслъ дадуть ему. ».

То есть, даже поганые (не православные) люди не совершают многих тяжких грехов против единоверцев, как отметил Серапион Владимирский.

«Значит, татары, до этого описываемые им достаточно трафаретно, в восприятии книжника, помимо традиционных черт «нечистых народов», все-таки имели хоть какие-то реальные – даже положительные – черты», – считает В.Н. Рудаков.

Когда речь шла о завоевателях в политико-административном ключе, русские летописцы чаще всего использовали слово «Орда» без ставшего уже традиционным эпитета «Золотая». Он добавился к названию государства лишь в XVI веке и прочно закрепился в отечественной историографии лишь в XIX веке, как и термин «монголо-татары». А все, что имело отношение к Улусу Джучи, просто называлось ордынским.

Александра Воронова – автор статьи «Татары, монголы или ордынцы», которая была опубликована в журнале «Дилетант» (No 34, октябрь 2018 года). Исследовательница обратила внимание, что в XXI веке по отношению к завоевателям все чаще стало употребляться эмоционально нейтральное слово «ордынцы». А в российских учебниках термин «монголо-татарское иго» постепенно заменяется «ордынским игом».

«Новые веяния в терминологиии быстро проникают во все сферы. В частности, в вышедшем на экраны в 2017 году фильме «Легенда о Коловрате» воинов-кочевников также именуют исключительно ордынцами. Хотя во всех дошедших до нас в письменном виде сказаниях о русском герое дружина сражалась, разумеется, с татарами», – отметила Александра Воронова.

Источник

Значение слова «враг»

2. также собир. Военный противник, неприятель. Первым обнаружил врага наблюдатель левого борта старший краснофлотец Рудняк. Лавренев, Подвиг.

3. О том, что приносит вред, зло. Язык мой — враг мой. Поговорка. Успокоение — самый опасный враг в большевистской работе. Киров, Статьи и речи, 1934.

4. Устар. Бес, дьявол. Враг попутал. □ [Григорий:] А мой покой бесовское мечтанье Тревожило, и враг меня мутил. Пушкин, Борис Годунов.

Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека

ВРАГ, а́, м. 1. (как о мужчине, так и о женщине). Человек, борющийся за иные, противоположные интересы, противник. Классовый в. Идейный в. || Недоброжелатель, человек, стремящийся причинить вред. После этой ссоры мы стали врагами на всю жизнь. 2. только ед., собир. То же, что неприятель во 2 знач. (воен. ритор.). В. перешел нашу границу. 3. Всё, что приносит вред, неприятности, зло. Язык мой — в. мой. Вино — его в. 4. чего. Ненавидящий что-н., чувствующий отвращение к чему-н., противник чего-н. Я — в. спиртных напитков. 5. Дьявол, чорт (церк. и простореч.). В. попутал.

Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека

1. тот, кто находится в состоянии вражды с кем-либо, желает зла кому-либо ◆ Фортунатовская система, даже в то время, когда Пешковский субъективно переживал свою свободу от её формалистических стеснений и выступал врагом “морфологизма”, продолжала тяготеть над его лингвистической мыслью. Валерий Даниленко, «История русского языкознания», 2013 г.

Источник