Как на женской зоне удовлетворяют себя
Иерархия в женских тюрьмах. Как сидят на женской зоне?
Уклад жизни в женских тюрьмах и колониях довольно сильно отличается от того, что существует мужских. В них нет четких понятий, представления о том, что разрешено, а что запрещено, сильно разнятся, да и вся система взаимоотношений выглядит иначе.
Иерархическая структура в женских тюрьмах и зонах не такая сложная и жесткая, как мужских, но все таки она существует.
Иерархия в женских тюрьмах и лагерях
Чаще всего главной в камере является наиболее авторитетная и долго находящаяся в лагере женщина. Однако первоходки сидят отдельно от остальных зэчек.
Как и в мужских зонах, старшую, как правило, назначают с одобрения начальства и она является связующим звеном между администрацией и арестантками. Собственно, на этом вся иерархия в современных женских тюрьмах и колониях и завершается. Остальные подчиняются старшей, которая следит за тем, чтобы в камере соблюдался порядок, не нарушался график уборок, и пресекает особенно бурные проявления чувств, будь то скандалы опытных зэчек, или рыдания новенькой, впервые преступившей порог камеры.
В основном же, женские колонии напоминают большие женские общежития. Женские разборки чаще всего завершаются выяснением отношений на повышенных тонах. Конечно, иногда случаются и драки и коллективные избиения виновной на эмоциях, но это скорее исключение, чем правило.
Однако в женских лагерях советских времен свои понятия, своя иерархия и свои отверженные все-таки были. Понятия, аналогичные понятиям в мужских лагерях, появились вместе с ними в 30-е годы и почти полностью пропали после реформы 60-х годов. В женской колонии были и свои блатные, и свои черти, и свои опущенные.
Блатные зэчки-воровайки – профессиональные преступницы существовали в женских колониях также, как и в мужских. Однако их положение в лагере сильно отличалось от положения блатных в мужских лагерях. В мужских колониях блатным нельзя выполнять общественную работу и вообще работать, это для них считается унизительным. Профессиональный преступник по понятиям работать не может. У женщин же по отношению к труду позиция была всегда более нейтральная.
Сейчас, в отличие от советских времен, воровки особым уважением не пользуются, скорее наоборот, некоторые бывшие женщины заключенные вспоминают, что в их колониях воровок не очень любили и считали, что они могли украсть у своих.
К активистам же в советских тюрьмах могло быть двоякое отношение. Если мужские колонии до сих пор делятся на красные, где руководит администрация, и черные, где власть принадлежит блатным авторитетам, то в женских колониях такого не встречалось.
В мужской черной колонии активистов очень не любят, в женских же колониях работать на должностях особо зазорным не считалась, если только это не было связано со стукачеством или другим вредом, причиняемым коллективу зэчек.
В женских зонах СССР мыло было ценной валютой, наравне с сигаретами и чаем.
«Горохами» называли самых младших, молодняк. Грибов и горохов использовали по мере возможности в разных ситуациях по-разному. Они занимались какой-то вспомогательной работой, обслуживали, например, убирали, мыли и чистили туалеты и так далее. За это они получали защиту, сигареты, кофе и чай, а в некоторых колонии за это их могли просто не бить.
Были в советских женских колониях и опущенные. Например, к категории опущенных относили тех, кто на воле занимался оральным и анальным сексом. Если неопытная первоходка имела глупость разболтать сокамернице этот факт своей биографии, то ей было обеспечено брезгливое отношение и полный бойкот. Ее не пускали за один стол с собой, не делились присланными с воли продуктами и всячески избегали.
Но по-настоящему отверженными в женских зонах становились детоубийцы, к ним относились также, как в мужских колониях к совратителям малолетних и насильникам. Они были самой низшей кастой, самыми презираемыми людьми.
Убивали в женских зонах крайне редко, но цепь изощрённых издевательств, избиений и унижений была способна довести детоубийцу до попытки наложить на себя руки.
К детоубийцам и в современных женских зонах, по-прежнему, отношение самое негативное.
Обряд «опускания» в женских тюрьмах тоже имел место. Такую женщину, сговорившись заранее, ловили всей камерой, прижав в углу, который плохо просматривается из глазка, затыкали рот и брили налысо. Поскольку та вырывалась, то голова у нее оказывалась в порезах. Даже если надзиратели замечали возню в камере и пресекали расправу, на голове у женщины все равно оставалась одна или две дорожки. В некоторых зонах, после того, как виновную побрили, все обитательницы камеры по очереди справляли на нее малую нужду. От лагеря к лагерю этот ритуал сильно различался.
Иногда зэчки устраивали сокамернице изощренные издевательства, макали головой в унитаз, или обмакивали туда зубную щетку, после чего заставляли чистить ею зубы.
Однако статус опущенной в женских колониях никак не был связан с гомосексуальностью.
Лесбийские отношения
Гомосексуальные связи в женских зонах и тюрьмах, в отличие от мужских тюрем и лагерей, никогда не считались чем-то, что роняет достоинство одной из зэчек. В мужской колонии гомосексуальность это самая тяжкая провинность, заключенные вступающие в интимную связь в пассивной роли, это люди даже не второго, а пятого сорта. Их всячески игнорируют, с ними нельзя есть, пить, делить с ними что-либо.
В женской колонии такого нет, жаждущие близости одинокие женщины создают пары и окружающие к этому относятся вполне нейтрально.
Лесбийские пары в местах лишения свободы бывают двух видов.
Одна категория называется «половинки». В такой категории обе девушки выглядят и ведут себя вполне по-женски, зачастую это первоходки, которым просто стало одиноко и захотелось тепла и близости. Эти отношения больше напоминают дружбу с романтическим подтекстом.
Вторая категория отношений возникает между так называемыми «коблом» и «ковырялкой». Коблом называют зечку, которая практически лишилась женских черт, и голосом, и манерами, и фигурой она похожа на мужчину, да так, что иной раз и не отличишь. Такие коблы, оказавшись в камере, начинают искать себе пару. Завоевав партнершу, они ведут себя вполне по-мужски, защищают свою подружку, ревнуют ее, стараются баловать, а иногда и демонстрируют настоящий деспотизм.
Естественно, что и роли у таких парочек строго распределены. Проблема кобла достать или купить чай, какие-то продукты, а вот ее подружка, которую называют ковырялкой, должна все это приготовить и накрыть на стол.
Интимные отношения в женских колониях происходит по обоюдному согласию. Лесбийские пары бывают очень прочными, иногда такие отношения длятся весь период заключения, а случается, что и сохраняются после освобождения.
Жизнь в женской тюрьме: обзор правил, как себя вести, чтобы выжить
Внутренние распорядки и быт колоний для женщин существенно отличаются от воровских законов, царящих в мужских тюрьмах. Условия содержания заключенных здесь менее жесткие, к тому же, арестантки реже проявляют жестокость по отношению друг к другу. Однако это не говорит о том, что в женских колониях не существует определенных норм поведения. И чтобы не нажить себе проблем, новенькая должна придерживаться установленных правил. О них мы и поговорим ниже.
Особенности жизни в колонии для женщин
Тюрьма – далеко не самое приятное местно, и пребывание здесь не назовешь комфортным. Тем не менее, современные исправительные учреждения далеки от тех стереотипов, которые сложились в обществе. Люди, никогда не попадавшие в места лишения свободы, нередко думают о том, что здесь грязно, царит антисанитария, заключенных избивают сотрудники администрации, а сокамерницы издеваются над слабыми, отнимая у них еду.
В ИК содержатся заключенные с разными характерами, богатые и бедные. И новичкам здесь не следует бояться кого-либо, но и доверять кому-то не следует. Нужно всегда быть на чеку, ведь матерые зэчки нередко пытаются попользоваться новичками.
Защита личного пространства
Это первое, что нужно сделать при определении в отряд. И речь идет как о физическом, так и о психологическом плах. В колониях большинство женщин сбиваются в небольшие группки, называемые семья. Каждая семья может включать в себя два и более человека. Ведя совместное хозяйство, выжить на зоне проще.
Однако не следует примыкать к такому сообществу сразу же по приезде в колонию. Естественно, новоприбывший находится в стрессе, а потому соблазн стать частью небольшого коллектива будет велик. К тому же, на зоне немало лиц, желающих дружить и семейничать. В особенности, если им станет известно о том, что у новенькой есть деньги или же она часто получает передачи от родных и близких.
Новенькой постоянно будут предлагать выпить чаю и посплетничать. Однако от подобных предложений следует твердо отказываться. При этом нужно стараться никого не обидеть, ведь грубость в женских колониях не в почете. Впоследствии, разобравшись, кто есть кто, арестантка сможет выбрать себе группу и примкнуть к ней.
Наивностью новеньких в колониях часто пользуются. Например, пожилые зэчки нередко втираются в доверие к таким арестанткам. Сначала они предлагают выпить чаю, потом начинают помогать им: готовить стирать. И так из подруги заключенная постепенно становится иждивенкой простушки. Она начинает есть ее еду, брать ее сигареты без разрешения, звонить своим родным по ее телефону и т. д. Причем отделаться от таких знакомых впоследствии крайне сложно – будучи неплохими психологами, они быстро пресекают все попытки жертвы отдалиться, ловко манипулируя ей.
По это причине новоприбывшая должна четко обозначить границы и предупредить всех о том, что во время чтения или других дел беспокоить ее не следует. Также не следует раздавать всем сигареты, пытаясь таким образом подружиться. Заключенные быстро привыкают к таким подачкам и садятся на шею. И отказ в итоге воспринимается болезненно, ведь раньше же постоянно давали.
Также не следует сплетничать. Любое злословие в чужой адрес нужно пресекать, иначе можно оказаться в эпицентре чужих разборок. Скорее всего, личное пространство в тюрьме придется обозначать неоднократно. И слабину здесь давать не следует, ведь несколько раз получив жесткий отпор, осужденные перестанут посягать на чужую территорию. Кроме того, людей с твердым характером на зоне уважают. А безвольных и заискивающих, напротив, пытаются обходить стороной.
Нужно быть собой
Многие люди стараются в обычной жизни соответствовать тому обществу, в котором они находятся. Для этого они примеряют на себя различные маски. Но на зоне делать этого не следует. Здесь в первую очередь ценят искренность.
Исправительная колония представляет собой замкнутое женское сообщество, которое находится в условиях постоянного принуждения. Жизнь проходит здесь по строгому распорядку – заключенным нужно круглосуточно соблюдать установленные правила. При этом рядом отсутствуют близкие люди, ровно как и возможность уединения.
Все это может негативно сказываться на психике лиц, находящихся в заключении. И носить «маску» в таких условиях долго не получится. Те же, кто скрывает свое истинное лицо, получают репутацию лицемерок и лгуний, в результате чего тюремное сообщество начинает их порицать.
Излишняя болтливость – порок
Заключенным не следует слишком распространяться о своем прошлом. В особенности это касается личной жизни и сексуальных контактов – общение между заключенными не должно выходить за определенные рамки.
Откровенничать не следует даже с лучшими лагерными подругами. Поменьше говорить и побольше слушать – это лучший совет для выживания в женской колонии.
Не следует доверять наркоманам. В особенности это касается тех, кто сидит на героине. Такие продадут при первой же возможности. Информацию они могут «слить» как старшей по наряду, так и сотрудникам администрации. Причем сделают это за пачку чая или несколько сигарет.
Слабость не в почете
В исправительных учреждениях под запретом жалобы на жизнь и слезы. Слабых здесь не любят. На свободе многие женщины имеют «жилетку», в которую можно поплакаться. При общении с мужчинами нередко срабатывает следующий стереотип: стоит заплакать, и можно быстро получить желаемое. На зоне же мужчин нет, а потому манипулировать будет некем.
Здесь все равны, и все находятся в не самых комфортных условиях. Поэтому нытиков в колониях не любят. У всех свои проблемы, а потому плакать по пустякам здесь считается неприличным. Вместо с тем, если случится беда, и арестантке потребуется помощь, ее поддержат. Если нужно, то и деньги найдут.
Например, известен случай, когда одной из заключенных понадобилось дорогое лечение. Необходимых медикаментов в санчасти не было, а сама женщина была бедной. Средства на лечение собирались всей колонией. Кроме того, при освобождении ей помогли с жильем. И это при том, что женщина никогда ничего не просила.
Есть вопрос к юристу? Спросите прямо сейчас, позвоните и получите бесплатную консультацию от ведущих юристов вашего города. Мы ответим на ваши вопросы быстро и постараемся помочь именно с вашим конкретным случаем.
Телефон в Москве и Московской области:
+7 (495) 266-02-45
Телефон в Санкт-Петербурге и Ленинградская области:
+7 (812) 603-78-25
Бесплатная горячая линия по всей России:
8 (800) 301-39-20
Но попадаются в колониях и те арестантки, которые закатывают истерики без повода. Их никто не воспринимает всерьез, и на поддержку со стороны других заключенных им рассчитывать не приходится.
Демонстрация силы
На зоне уважают сильных личностей. Решительный, стойкий человек всегда найдет единомышленников. Физическая же сила особого значения не имеет, поскольку по данному параметру все женщины-заключенные более-менее равны. Исключение составляют спортсменки, но свои физические данные им приходится демонстрировать лишь в крайних случаях. Например, если требуется передвинуть тяжелую мебель или помочь на стройке.
Драки в женских колониях – явление редкое. Дерутся в основном те, кто не в состоянии решить свои вопросы по-другому. Если же человек силен духом и уверен в себе, то в драке ему участвовать не придется. Важно сразу отстоять свое личное пространство, и тогда проблем в дальнейшем не возникнет. Не следует опускать до сплетен, нытья и мелочных разборок.
Воровать у своих нельзя
Это правило действует и в женских, и в мужских тюрьмах. И его придерживаются даже опытные карманники. На зоне нет ничейных вещей и того, что плохо лежит. Даже если предметы разбросаны по полу и кажутся хламом, они все равно кому-то принадлежат, а потому брать их без спросу запрещено.
Воровок в колониях презирают и называют «крысами». Будучи раз пойманной на воровстве, женщина уже не сможет реабилитироваться. К ней будут относиться с подозрением, избегая общения.
О формальной вежливости лучше забыть
То вежливое обращение, которое практикуется на воле, в местах лишения свободы считается проявлением слабости и мягкотелости. Излишняя вежливость может быть расценена арестантками как заискивание, и тогда добиться уважения у сокамерниц не удастся. Здесь скорее будут уважать прямолинейных и жестких личностей, способных в сердцах послать оппонента на три буквы, чем тех, кто постоянно извиняется и пытается выслужиться перед окружающими.
Вежливость в тюрьме проявляется не в словах, а в действиях. Рассмотрим несколько примеров:
Общение с администрацией
Вышеописанных принципов следует придерживаться и при общении с администрацией. Заискивать в данном случае категорически запрещено. Многие новички совершают эту ошибку, общаясь с сотрудниками колонии излишне вежливо. Однако представители администрации – это обычные люди, выполняющие свою работу, и задабривать их не следует.
Опытные заключенные рекомендуют общаться с работниками ИК как с не очень хорошим начальством. То есть, сдержанно. Не следует идти на конфликты, демонстрировать свое превосходство. В особенности это касается тех заключенных, которые являются выходцами из зажиточных семей. В тюрьме все равны, и это правило нужно уяснить сразу же. Иначе жизнь в колонии будет тяжелой.
Иногда с сотрудниками администрации можно о чем-то договориться. При этом нужно четко обозначить свои права. Если же работники исправительного учреждения превышают свои полномочия, то заключенные имеют права жаловаться в контролирующие органы.
Не следует стремиться к сотрудничеству с администрацией. Такое рвение не поощряется арестантами ни мужских, ни женских зон. При этом «стукачей» в женских колониях куда больше, чем в мужских. Объясняется это тем, что женщины больше любят посплетничать.
Некоторые арестантки, будучи не в силах отказать администрации, начинают метаться между соратницами по несчастью и работникам ИУ. Если такого «двойного агента» раскроют, то ему придется несладко.
Забота о себе
Попав в тюрьму, многие женщины паникуют, чувствуют себя беспомощными и постоянно просят передачи у родных и близких. Таким образом они становятся обузой для родственников. И это в корне неверный подход.
Несмотря на то, что колония существенно ограничивает свободу, она оставляет возможность удовлетворения базовых потребностей. В большинстве исправительных учреждений заключенные могут неплохо зарабатывать. Некоторым даже удается откладывать деньги и помогать родственникам.
Чаще всего при женских колониях функционируют цеха по пошиву одежды. В нормальных исправительных учреждениях заключенные могут заработать по 10-20 тысяч рублей в месяц. Деньги можно потратить в местном магазине, купив продукты питания, средства гигиены и т. д. На тюремной пище прожить будет сложно, поэтому экономить на продуктах не следует.
Женщине в колонии нельзя себя запускать. Тело нужно содержать в чистоте, иначе недолго будет подхватить какую-нибудь заразу. Не зря мыло в женских колониях ценится не меньше, чем сигареты или чай.
Не следует умалчивать о хронических заболеваниях. Напротив, нужно искать их подтверждение. Например, результаты обследований, справки. Это необходимо по нескольким причинам:
Не следует осуждать других
В колониях для женщин непринято расспрашивать про уголовное дело. Это считается верхом неприличия, и если человек захочет, то расскажет обо всем самостоятельно. Однако если в колонию привозят детоубийцу или насильницу, то заключенные узнают об этом заранее.
Таких арестанток не бьют, не устраивают над ними коллективных расправ. Как правило, их тихо презирают, а одиночество в тюрьме иногда хуже избиения.
Расправы в женских тюрьмах – редкость, ведь почти каждая арестантка рассчитывает получить условно-досрочное освобождение. По нормам УК РФ, женщин запрещено сажать пожизненно, а это значит, что даже лица, совершившие тяжкие преступления, рассчитывают выйти на свободу. И чем раньше это произойдет – тем лучше.
Как нужно себя вести в русской женской тюрьме
Остаться собой
Арестантки со стажем, «матерые зечки » знают — попав в тюрьму или на зону, лучше сначала не демонстрировать излишних эмоций. Не стоит показывать всем панику; не нужно также заискивать перед старшими заключенными. Лучший из вариантов здесь — естественное, простое поведение, что, тем не менее, не подразумевает чрезмерную открытость и доверчивость.
Да, конфликты на зоне неизбежны, но все-таки нужно по возможности не только избегать их, но и нивелировать любые возникающие ссоры. Как ни странно, здесь отлично помогает чувство юмора.
Кражи в женской тюрьме недопустимы — пойманную «крысу» сначала жестоко накажут, а позже — до конца всего срока — будут презирать. Известны случаи, когда воровкам намеренно плевали в пищу и заставляли их все это есть. « Крысятничество » на зоне — самый омерзительный, по мнению арестанток и смотрящих, поступок.
Лояльность по отношению к другим заключенным — отличная политика. Подобострастие на женской зоне презирается, но вежливое, спокойное обращение с подругами по несчастью одобряется. При общении с другими зечками всегда нужно просить дозволения что-либо сделать. Например, захотев присесть на « шконку » (кровать) другой «дамы», следует узнать, разрешит ли она это.
Отрешенность и уход в собственный мир — не лучший способ выжить в тюрьме. Такое поведение неизбежно приведет женщину к депрессии, особенно, если срок ее заключения длительный. Со временем лучше найти общие интересы с другими заключенными, научиться что-то мастерить, шить, лепить: подобная тактика поможет проще пережить изоляцию от общества.
Держи язык за зубами
Общаясь с новыми подругами, не стоит торопиться рассказывать им о себе все, выплескивать наружу накопившиеся эмоции и переживания. О прошлом говорить не нужно даже в том случае, если другие зечки настаивают на этом. Если по-умному, не оскорбляя никого, отшутиться на эту тему пару раз, женщины поймут их сокамерницу и перестанут задавать неприятные вопросы. Верная политика — мало говорить, но чаще прислушиваться к разговорам других.
Поскольку половая жизнь на зоне практически прекращается, заключенные постоянно муссируют эту тему. Никогда не нужно делиться с другими своими своими предпочтениями, рассказывать о сексуальном опыте. Женщина, попавшая в тюрьму, может избежать навязываемых гомосексуальных отношений только в том случае, если она будет избегать обсуждения близости и сможет вежливо отказать излишне настойчивой подруге.
Среди зечек есть много женщин, зависящих от наркотиков. Даже сидя в тюрьме, они любыми способами стараются добыть себе зелье. Эти арестантки пойдут на любой сговор со смотрящими и охранниками — лишь бы добыть смертоносный дурман. Они предают, «продают» за дозу подруг, идут на новые преступления. Таких заключенных стоит избегать.
Активное сотрудничество с работниками тюрьмы считается « стукачеством » и предательством. Женщинам, попавшим за решетку, лучше всего не «договариваться» с администрацией и не передавать смотрящим и охранникам информацию, услышанную от сокамерниц.
Будь здорова
Тюрьма — самое благодатное место для распространения всякого рода хворей и заразы — от вшей и чесотки до туберкулеза. Только постоянная забота о чистоте собственного тела поможет женщине остаться здоровой вплоть до дня выхода на свободу. У каждой зечки должно быть свое мыло и чистое полотенце.
В случае если арестантка знает об уже имеющемся у нее заболевании (тем более, заразном), она должна вовремя рассказать о нем администрации. Кроме предоставленного в тюремной больнице лечения, узница женской тюрьмы будет переведена на несложную, посильную работу.
Находясь в женской тюрьме или колонии, следуя этим правилам, женщина сможет не только выжить, но и, освободившись, быстрее найдет свое место в обществе.
В женских колониях нет такой строгой иерархии, как в мужских: нет разделения на ярко-выраженные касты, отсутствуют так называемые «понятия», не стыдно заниматься физическим трудом. Внимания на прежние криминальные заслуги и список «отсидок» обращают мало: важнее другое – какая личность попала в камеру, какой от нее может быть толк для остальных, насколько щедра ее родня на посылки и подарки.
Касаемо условий и санитарии – как повезет. Есть образцово-показательные места, в которых нет перебоев с горячей водой, свежая еда и сносное медицинское обслуживание. Есть и иные: с высоким процентом самоубийств из-за огромного количества насилия, с протухшей едой, отсутствием банальных лекарств, моральным и физическим унижением со стороны руководства.
Кто считается опущенной в зонах для женщин?
Изгои в женских колониях есть, как и в мужских, однако отношение к ним, скорее, брезгливое, а не агрессивное. За одним исключением: детоубийц там категорически не любят и устраивают им «темные» при первой возможности. Поэтому для этих дам приготовлены отдельные камеры с осужденными по таким же статьям. С презрением относятся к наркоманам с большим стажем, героинщицам – считается, что они продадут любую за сигарету или щепотку чая.
Подробнее об опущенных читайте тут.
Что происходит в колониях?
Правозащитники бьют тревогу: несмотря на, казалось бы, строгий контроль и призывы к введению «прозрачности» по делам заключенных, в отдельных колониях продолжают применяться варварские методы по поддержанию порядка и удержанию в «узде» большой массы людей. Причем женщины страдают не меньше, чем мужчины.
Истории из жизни
Яна Л.:
«Да, это была моя большая ошибка. Не нужно нам было трогать ту женщину. Мы выпили перед нападением – каждый по нескольку бокалов алкогольного коктейля – а после увидели ее: в меховой шубе, расфуфыренную, и захотели позабавиться. Вырезали по паре лоскутов из шубы.»
Но суд посчитал действия компании не шуткой, а грабежом, и Яна на 9 месяцев попала сначала в СИЗО, а после – в колонию на долгих 15. Колония в Калужской области была открыта совсем недавно и контингент там был, в основном, московский.
Многие – первоходы, получившиеся сроки за распространение наркотиков, кражи и убийства. И условия содержания отличались от многих других: два рабочих дня через два выходных, доступный душ и всегда есть горячая вода. Но постепенно перед девушкой открылось другое: узкий мирок озлобленности и недоверия.
«У каждого сотрудника на груди была прикреплена видеокамера. Как-то раз одна заключенная попыталась ее сорвать – и получила дополнительный срок за нападение. Контроль жесткий и ежесекундный, тумбочки могли проверять по 6 раз за день. Или разрешали садиться за стол в обеденный час только троим, а остальных выстраивали возле стенки и заставляли смотреть. Это называлось «профилактика».
Но бывали и там отдушины. По выходным в местный клуб приезжал психолог: проводил беседы, показывал фильмы.За хорошее поведение позволялось заниматься в спортзале.
В нашем отряде было много людей с деньгами, блатных. Они подмазывались к ментам: покупали то планшеты начальникам, то диваны в колонию. Выносить мусор и мыть туалеты заставляли остальных, и это считалось унизительным.
Попробуй заплачь – посчитают слабой и начнут гнобить, а то и шпынять исподтишка. Нужно было не молчать, а грубить в ответ, огрызаться. Но жестоких избиений я не видела – больше на словах «посылали».
Кстати говоря: раньше тех, кто отказывался от хозяйственных работ, уважали и всячески превозносили. Сейчас к ним такое же отношение. Выйти по УДО всем хочется, а единственная дорога к этому – примерное поведение. Или же деньги.
Ходили слухи, что один год стоит миллион рублей. Насобираешь – дело в шляпе. Но я свой срок отсидела полностью. Что еще могу сказать? Хорошие люди не работают в администрации колоний.»
Марина Ч.:
«Я попалась на «контрольной закупке». Давний друг, с которым мы иногда баловались наркотиками, предложил товар за очень маленькие деньги. Я приехала, заплатила, а на улице меня скрутили, показали документы и увезли.»
Поначалу Марину встретили в камере как свою, с улыбками и, казалось бы, искренним сочувствием. А потом все карты раскрылись. Весь коллектив разбит на группы – так легче выживать. Одиночкой быть сложно. Постоянно драки, выяснения отношений на повышенных тонах, мелкие пакости друг другу. Взрослые, опытные женщины умеют надавить на самую больную точку, если поймут, что ты поддаешься.
Вообще уровень жизни там – примитивный, детский какой-то. Забываешь все громкие цитаты и лозунги, в голове одно – это моя миска с едой, это моя шмотка. Сокамерницы провоцируют ссоры, придираются по каждой мелочи. Но особенно унижают по статьям, например, детоубийц просто ненавидят. С ними отказываются есть за одним столом и стоять рядом на проверке.
В хозотрядах было тяжело – работы и на пекарне, и в изоляторах, и на участках всегда хватало. Но это была единственная возможность хоть бы на время отстраниться от гнетущих мыслей. После перевода в Мордовию Марина с головой ушла в работу – шитье.
«Мы шили защитные костюмы на швейных машинках. Я ее освоила сразу и потом практически не вылезала из-за стола. Знаете, почему? И дело не в деньгах было. Я боялась попасть в карцер – там держали подолгу и били много, не кормили, и все равно приносили эту проклятую швейную машинку.
А выполнившие свою дневную норму жили в относительном покое – их и кормили как следует, и работу оплачивали. Отношение к работе строгое: если не занята чем-то – лодырь. С пустыми руками, да и вообще сидеть, руки сложив, нельзя – прессуют.»
Марина называет тот коллектив «миграцией диких кабанов» – опасный, агрессивный. Но изнасилований нет, хотя волей-неволей приходится строить «семью» с кем-то более сильным и авторитетным.
«Отношение товарок по камере меняется к концу твоего срока. Тебя начинают просто ненавидеть: ведь ты выходишь, а кому-то мотать и мотать. Один раз в меня плеснули кипятком, кто-то заступился, началась драка – в итоге агрессия всей толпы на меня же и вылилась. «Я получила там много уроков – на всю оставшуюся жизнь хватит.Главное – в тюрьме выживает сильнейший.»
Ирина Л.
«Могла ли я: выпускница журфака МГУ, подумать, что когда-нибудь пройду все эти круги каменного ада? Пресненское ОВД, где мне запустили в голову бутылью с водой, СИЗО с камерой метр на метр, «карантин», выкрашенный в беззаботный голубой цвет, два года колонии на востоке страны.
Я выдюжила и не сломалась. Хотя до сих пор мне снятся располосованные вены соседок по камере и ночные истерики.»
Хулиганство, совершенное группой лиц по мотиву идеологической ненависти – так звучала вменяемая Ирине статья. Обвинение просило 8 лет колонии, однако через 2 года девушка вышла по амнистии.
«Сразу хочу сказать – вести себя там нужно также, как и на воле вел: уважительно, спокойно, но уметь настоять на своем и не раскисать. И еще не быть излишне брезгливой, иначе с ума сойдешь. В моей камере было 40 человек. Есть и меньше – на 12. Уединения не получишь: ни книжку почитать, ни подумать.
Одноместные кровати – только для способных заплатить за это старшей по камере. Вообще блатных много было: мошенницам, укравшим миллионы у государства, жилось неплохо. Они сотрудничают с администрацией, потому если тронешь такую – влетишь в карцер, а в деле появится о «злостном нарушении» отметка.»
Ирина вынесла из случившегося свой урок – ничего и никому не рассказывать.
Причем все чистящие средства, бумага туалетная – присылают родственники. И ты вынужден делиться с начальством, которое распределяет это по другим камерам. В больницу отправляют в крайнем случае – если заключенная не может ходить и принимать пищу.
Нина Р.:
«Когда усатый и седой милиционер сказал мне: «Все, девушка, ты попала!» – я на него посмотрела недоумевающе. Дескать, да ладно. И не из таких переделок выбирались. Оказалось – таких-то как раз и не было.»
У девушки был обычный роман с крутым, как ей казалось, парнем. Уверенный в себе, щедрый, красивый, водил по дорогим кабакам и дарил охапками розы. А потом подкинул ей в сумочку наркотики, когда их остановил патруль на улице для проверки документов.
А женщины дерутся хлеще мужиков. Ей нос свернули набок, зубы передние выбили, волосы вырвали. Отлежалась она в лазарете, перевели ее в другую камеру – там та же история. В итоге отправили к таким же гнидам.»
Нина признается: в первые полгода она махнула на себя рукой, перестала даже расчесываться. Ужасно боялась приставаний со стороны – увидела как-то раз соседок в недвусмысленной позе и спать не могла три ночи подряд.
«В женской камере нет понятия «опустить» – вместо этого просто избивают, если не хочешь. Сексуальный контакт нередко оплачивается: сигаретами, едой из посылок, косметикой. Но часто встречается и настоящая любовь. Не представляете, какие истерики были, когда разлучали пару одну! Одну перевели в другой корпус, а вторая вены вскрыла себе.»
«Девку отводили в карцер и делали с ней что хотели. Если она беременела – сразу же аборт, не спрашивая. Но со временем это выплыло наружу, в газетах появились статьи о беспределе в колониях, и кто-то сверху запретил.»
«Выходить на волю – страшно. Ждешь этого дня, считаешь часы, а когда он наступает – ужас неописуемый наваливается, даже дышать трудно. Может быть, оттого, что мало кто действительно тебя ждет. Даже мама смотрит, как на замаранную.»
Екатерина С.:
«Когда я попала на зону впервые, то даже удивилась. Музыка играет, в волейбол режутся – как в обычном дворе. Но, когда начинаешь вглядываться в лица – видишь усталость, изнеможение, бессилие.»
За подделку документов и кражу Катя получила почти 6 лет. Сейчас о своих первых месяцах она рассказывает с улыбкой, даже шутит. Но слушать это страшно. «Сначала меня поставили к швейной машинке. Умеешь ты шить – не умеешь, это никого не волнует.»
«Освоить все получается не сразу и эти полгода ты ходишь битая, потому что начальник промзоны требует результат с бригадира, а результата нет. И бригадир на тебе отыгрывается все это время: может и головой об стенку ударить, и пнуть, и по рукам палкой стукнуть. Начальник меня лично заводил к себе в кабинет и бил дубинкой по ногам. Три месяца через день я так ходила – ноги опухли, спина черная была. Но от шитья отказывалась.
В итоге меня перевели в художественную мастерскую, потому что рисовать я как раз умела. И мы группой расписывали матрешек, рисовали картины с котятами. В соседней комнате вышивали иконы. Одна женщина сильно проштрафилась – убежала в жилзону, сорвала мероприятие какое-то, и ее месяцев на 5 упекли в изолятор.
Катин муж бросил ее через полгода после оглашения приговора и уехал в неизвестном направлении. Ребенка забрали бабушка с дедушкой. Приезжают редко, но часто шлю посылки.
«На зоне выдают форму на год: брюки или саржевую юбку (серую, темно-синюю), пиджак и рубашку. На зиму – телогрейку. И платок обязательно. Снимешь только в цеху, если жарко. Косметикой пользоваться разрешают, но не яркой: туши чуть да бледной помады. Баня – раз в неделю. Душа нет, на два десятка человек пара кранов и да по тазу. Моешься в помещении без света и без окон. Туалет на улице – простая дырка, и из щелей вокруг дует. К администрации ходить – толку нет. Мы для них не люди, мы контингент.»