Как на черный ерик слова
Любо, братцы, любо
*****
******
Композитор (музыка)
Народная
Автор слов (текста)
Народные
Год
1942
Текст песни, исполненной Пелагеей и мной
Как на чёрный Терек, как на чёрный Терек
Ехали казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылся берег, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить.
С нашим атаманом
Не приходится тужить.
А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля, братцы, ранила коня.
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля, братцы, ранила меня.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить.
С нашим атаманом
Не приходится тужить.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить.
С нашим атаманом
Не приходится тужить.
Кудри мои русые, очи мои светлые
Травами, бурьяном, да полынью зарастут.
Кости мои белые, сердце моё смелое
Коршуны да вороны по степи разнесут.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить.
С нашим атаманом
любо голову сложить.
Текст песни
[Распечатать]
Как на грозный Терек да на высокий берег,
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылось поле, и покрылся берег
Сотнями порубаных, постреляных людей.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Атаман узнает, кого не хватает —
Сотенку пополнит, да забудет про меня.
Жалко только волюшку да во широком полюшке,
Солнышка горячего да верного коня.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля в ногу ранила коня.
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля в сердце ранила меня.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Жинка погорюет, выйдет за другого,
За мово товарища, забудет про меня.
Жалко только волю во широком поле,
Жалко мать-старушку да буланого коня.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Будет дождь холодный, будет дождь холодный,
Будет дождь холодный мои кости обмывать.
Будет ворон чёрный, будет ворон чёрный,
Будет ворон чёрный мои волосы клевать.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Как на вольный Терек, как на грозный Терек
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылось поле, и покрылся берег
Сотнями порубаных, постреляных людей.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом любо голову сложить!
Любо, братцы, любо!
Как на Черный Ерик, как на Черный Ерик
Грянули татары в сорок тысяч лошадей,
И покрылся берег, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей!
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Эх, нечего тужить!
(версия Афиногенова).
Момент был подходящий и знаковый, ибо ни в какое другое время мобилизующий духовный посыл знаменитой песни не был так востребован, как в начале жестокой борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. Царскому режиму, с опаской относящемуся ко всему, могущему поднять народ помимо призывов свыше, такие вещи были не нужны. Советская власть в 20-е и 30-е годы с недоверием относилась ко всему казачьему, памятуя, что в годы гражданской войны большпя часть станичников осталась верна старому режиму. Вероятно, по этой причине ни «Любо, братцы, любо!», ни похожих текстов не наблюдается в подцензурных сборниках донских и военных песен конца XIX и начала XX века. Параллели обнаруживаются в 1830-1860-х годах, а затем исчезают. Некоторые исследователи полагают, что прообразом песни можно считать строки из стихотворения «После учения» Н. Веревкина, написанного им в начале 1830-х годов, предназначенного для положения на музыку и строевого исполнения:
Молодцам-солдатам
Не о чем тужить!
С командиром-хватом
Любо, братцы, жить!
Этому есть, однако, существенные возражения. Главное из них состоит в том, что песня описывает события 1774 года, а текст Веревкина мог популяризоваться, менять сословную «прописку» и дополняться куплетами после публикации «Солдатских песен 1-го пехотного корпуса» в 1837 и сборников патриотических песен, выходивших после Крымской войны, то есть, много десятилетий спустя, когда таких процессов не отмечалось. Прочие эволюции, заметные в дошедших до нас вариантах обеих песен, такой ход вещей тоже исключают.
С течением времени сколько-нибудь сложные и часто перепеваемые тексты изменяются и редуцируются, из них исчезают ставшие непонятными народным массам за глубиной лет топонимы и описания, а вместо них возникают повторения наиболее запомнившихся строф. В те годы границы Российской империи передвигались на юг, степные баталии оказались в прошлом, началась борьба с горцами. Так исчезли из песни «Любо, братцы, любо!» первоначальные топонимы, появился Терек, и сражающиеся стороны поменялись местами в наступлении:
Как на быстрый Терек, на высокий берег
Вывели казаки сорок тысяч лошадей!
Глядя на текст Веревкина, видно, что он уже редуцирован донельзя. Топонимов нет, как и следует ждать от потертой и адаптированной к расхожим армейским условиям версии. Более того, измененный казачий припев выставлен в нем первым куплетом! Это – характерная черта заимствования. Берется затравка, и на ее основе слагается желаемое. Дальнейшее содержание лишено трагизма и душевности, являясь плоской, неоригинальной солдафонщиной:
Красные девицы,
Нарядясь в атлас,
Собой круглолицы,
Даром любят нас!
И так далее, и тому подобное с переходом на парады и почитание отцов-командиров, что каждый может прочитать самостоятельно. Честно говоря, не видится никакого сходства, кроме переработанного Веревкиным в куплет припева, задавшим его малохудожественному, но одобренному свыше творению несколько сходный с песней-донором размер. За следующие 30 лет «После учения» ничего не приобрела, лишь потеряв свой вычурный, бессмысленный припев «Ширин, вырин, ристафор», и наиболее пошлые куплеты, включая приведенный, а потом и вовсе забылась. То же самое можно сказать о возникшей около 1855 года и не продержавшейся 20 лет на слуху «Любо, братцы, любо нам, Черноморским морякам!»:
Любо, братцы, любо нам,
Черноморским морякам!
Дождались мы чести славной,
Наградил нас царь державный,
Разуважил нас – одним,
Словом ласковым своим.
Любо, братцы, любо нам,
Черноморским морякам!
Удивительно, как это еще никто не попытался объявить автором народного шедевра какого-нибудь капитана Врунгеля. В то же время записанная разными собирателями «низкая», народная казачья лирика обнаруживает более значительное смысловое и образное сходство с куплетами «Любо, братцы, любо!»:
Не могу-то я встать, головы своей приподнять:
Потусмело-то мое тело белое
Чернее матушки сырой земли,
Сквозь частые мои ребрушки
Камыш-травушка поросла,
Сквозь ретивое мое сердечушко
Змея лютая проползла,
Не буйные-то ветры черные мои кудерцы
По чистому-то полю разнесли!
Пробы обработки этого материала заметны, к примеру, у А.В. Кольцова в те же 30-е годы XIX века. Это именно лирические, использующие ту же лексику (любо, кудри, сердечушко) и более плавный стихотворный лад, а не верноподданнически-патриотические, чужеродные пробы. Но, со всей очевидностью, не Кольцов стоял у истоков качественной песенно-литературной обработки неведомой ему «Любо, братцы, любо!». Это был кто-то другой, помнивший события исторической основы, и хорошо знавший войну с ее яростными и горестными волнениями души.
Можно предположить, что обработка была произведена в последние годы жизни атамана М.И. Платова, или посмертно, когда после войны 1812 года возрос интерес к его новым и старым боевым подвигам, а равно к ратным делам казачества. При очевидном творческом успехе песня вышла «слишком» народной, лишенной даже тени веревкинского холуйства, что закрыло ей признание цензуры и заставило распространяться в перепевах и списках на южных казачьих рубежах России. До поры, до времени, пока обстоятельства не сложились так, что лед ханжества треснул, выпустив ее на простор.
А раз так, исходник, превративший былину в совершенную песню, должен быть весьма точен и нагружен как в фактическом, так и психологическом смыслах. Первоначальный текст, вероятно, следуя обычаям стихосложения и песнопения того времени, был длиннее нынешнего. Возможно, он представлял собой любимую казаками седмицу куплетов. В дальнейшем слова и куплеты выпадали, оставляя в сухом остатке не лучшее, но «неубиенное».
Предпринимавшиеся попытки реконструкции постоянно заканчивались неудачно из-за отсутствия или непрофессионального применения лексического, фонетического и исторического анализа. Не перечисляя предлагаемые варианты, следует указать, что тексты, содержащие слова «ногаи» и «эскадрон» не имеют отношения к оригиналу. Казаки не различали степняков по племенам, называя их всех татарами или «татарвой». Казачьи полки того времени делились не на эскадроны, а на сотни. К более тонкой материи относятся диалектная лексика (старые варианты должны содержать хотя бы часть южнорусских и украинских диалектизмов, а также устаревших словарных форм) и фонетика. Одним из главных фонетических предположений применительно к данной песне является, что характерное «быканье» припева: «ЛюБо, Братцы, люБо, люБо Братцы жить» должно в какой-то заметной степени проявляться и в оригинальных куплетах.
На Великой Грязи, там, где Черный Ерик,
Татарва нагнала сорок тысяч лошадей,
И покрылся берег, забросало ерик
Сотнями порубанных, пострелянных людей!
Любо, братцы, любо, любо братцы жить,
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо, любо братцы жить,
За царя, за веру буйну голову сложить!
От реки Кубани шли донские сотни,
Мчались на подмогу братья-казаки.
Загремели ружья, завизжали мурзы,
Засверкали в сече белые клинки!
Любо, братцы, любо, любо братцы жить,
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо, любо братцы жить,
За царя, за веру буйну голову сложить!
Любо, братцы, любо, любо братцы жить,
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо, любо братцы жить,
За царя, за веру буйну голову сложить!
Жинка погорюет, выйдет за другого,
За мово товарища, забудет про меня.
Жалко только волюшки во широком полюшке,
Жалко мать-старушку да буланого коня!
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо, любо братцы жить,
За царя, за веру буйну голову сложить!
Атаман узнает, кого не хватает —
Сотенку пополнят, да умчатся без меня,
Выпала им воля, да казачья доля,
Мне ж досталась грязная, болотная земля!
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!
За царя, за веру буйну голову сложить!
Как погаснет лето, будет дождь холодный,
Серый дождь холодный мои кости обмывать.
Будет ворон чёрный, старый ворон чёрный,
Поле былой битвы черным кругом облетать!
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!
За царя, за веру буйну голову сложить!
Кудри мои русые, очи мои светлые,
Травами, бурьяном, да полынью прорастут.
Кости мои белые, сердце мое смелое,
Коршуны да вороны по степи разнесут!
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!
За царя, за веру буйну голову сложить!
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!
С нашим атаманом любо голову сложить… Эх!
Смотрим по отдельным позициям. Первый куплет, строка 3. «Забросало ерик». Нигде в известных вариантах не было, трудно придумать, но истинно так! Мелкий степной ерик был закидан трупами как плотиной, чего нельзя ждать от многоводного, горного Терека, и появился вариант «И взмутился Терек (ерик)», либо простой повтор «И покрылся берег, и покрылся берег».
Второй куплет. Он исчез, ибо непонятно стало потомкам, почему донские казаки шли от реки Кубани. Но истинно так было в подлинной истории! Вместе с ним оказалось выброшенным из текста и поэтическое описание сражения: «Загремели ружья, завизжали мурзы, Засверкали в сече белые клинки!»
Третий куплет. Он неизменен, за исключением отбора слов «Злая курва пуля», по этическим причинам замененных повтором «А первая пуля». И теперь он на своем месте – пуля в грудь казака прилетела после того, как «загремели ружья».
Пятый куплет. «Атаман узнает, кого не хватает — Сотенку пополнят, да умчатся без меня». Тоже правильнее, чем «Атаман наш знает, кого выбирает, Грянула команда, да забыли про меня». Зачем атаману в обстоятельствах Калалахского (Великогрязского) боя кого-то выбирать? Там все дрались в окружении на пределе сил. И контратака третьего, пришедшего на помощь, казачьего полка Уварова была единой лавой. Выбор атаманом авангарда или дозорных – это указание на другой, наступательный способ ведения боевых действий. Легко представить, как после сшибки на берегу Терека, разбив горцев, терской атаман назначает авангарды и дозоры для продолжения движения вглубь вражеской территории. Войско трогается вперед, в неразберихе не заметив кого-то из павших. И тут же «грязная, болотная» апрельская зесмля Калалаха поменялась на «пыльную, горячую», чего не могло быть в действительности и оригинале! Пятый куплет проходит проверку на оригинальность.
Шестой куплет. В современных вариациях обычно опускается, а если приводится, то с обилием повторов: «Будет дождь холодный» и «Будет ворон черный» трижды. Куплет, по всем признакам, очень старый, но приведенный к неблагозвучному виду, за что не любим исполнителями. В Крымском варианте мы видим отстутствующее в других вариантах вступление: «Как погаснет лето» и концовку «Поле былой битвы черным кругом облетать!» позволяющие избежать лишних повторов. Эти фразы могли исчезнуть в той же связи, с какой изменилось описание земли. С тридцатых годов 19 века в зимне-весенний период на Кавказе не воевали, и битвы стали ассоциироваться исключительно с летом. Кавказская природа плохо сопоставляется со степной тематикой, не часты там круги птиц над падалью, ибо леса. Но в Крымском варианте все сказано правильно и куплет на месте. Битва была ранней весной, и к осени ее поле действительно старое, былое.
Седьмой куплет, один из самых экспрессивных и запоминающихся, имеет практически неизменные слова и завершает песню. Нет нужды в повторе первого куплета, как в современных вариациях. Седмица. Все куплеты – единое целое, и каждый на своем месте.
Припев. В нем тоже нет бесконечного повтора «Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить! С нашим атаманом не приходится тужить!», вместо этого каждый второй раз звучит «Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить! За царя, за веру буйну голову сложить!». А в конце песни опять по-другому – «С нашим атаманом любо голову сложить… Эх!» Тут и комментировать не надо, когда и почему исчезли разнообразящие припев строки, от которых в «социалистической» версии Афиногенова тосталось только: «Эх, нечего тужить!» Помимо «быканья» мы теперь слышим и «зыканье»: «Грязь-забросало-загремели-завизжали-мурзы-злая», сопоставляемое с припевом «За царя» и словом «казаки». То есть, проявляется еще одно оригинальное фонетическое явление.
Кто-то не согласится, но мне лично больше не нужно искать первоначальные слова знаменитой и великой народной песни. Эти, что я вижу перед собой, пусть когда-то и неизвестно кем правленые, лучше и связнее, чем «лабают» современные исполнители. Хотелось бы, чтобы именно их спел Донской или Кубанский казачий хор.
1. Афиногенов А.Н. Избранное. М.: «Советский писатель», 1951.
2.Веревкин Н.Ф. Солдатские песни первого пехотного корпуса // Библиотека для чтения. Журнал словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод. Т. 20. СПб.: тип. Э. Праца, 1837.
3. Кольцов А.В. Стихотворения и письма. СПб.: изд. Я. Соколова, 1895.
4. Песни военные, патриотические, хоровые и прочие. СПб.: тип. В. Спиридонова, 1864.
5. Пивоваров А. Донские казачьи песни. Новочеркасск: тип. «Донской газеты», 1885.
6. Полнейший петербургский песенник. СПб.: тип. В. Спиридонова, 1865.
Использовались электронные фонды НЭБ РФ.
Текст песни Казачий хор — Любо, братцы, любо
Оригинальный текст и слова песни Любо, братцы, любо:
Как за Чёрный ерик, как за Чёрный ерик *
Ехали казаки – сорок тысяч лошадей,
И покрылся берег, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Припев (дважды):
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля, братцы, ранила коня,
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля, братцы, ранила меня.
Припев (с повторением).
А жена заплачет, выйдет за другого,
За мово товарища, забудет про меня,
Жалко только волюшку, да широко полюшко,
Жалко мать-старушку, да буланого коня.
Припев (с повторением).
Кудри мои русые, очи мои светлые
Травами, бурьяном да полынью зарастут,
Кости мои белые, сердце моё смелое
Коршуны да вороны по степи разнесут.
Припев (с повторением).
___________
*Ерик – старица, непроточный рукав покинутого русла реки.
Перевод на русский или английский язык текста песни — Любо, братцы, любо исполнителя Казачий хор:
As for Eric Black as for Eric Black *
Cossacks were going — forty thousand horses,
And covered the shore, and covered the shore
Hundreds chopped down, to shoot people.
Chorus (twice)
Ljubo, brothers, enjoy, enjoy, brothers, live,
With our we do not grieve.
And the first bullet, and the first bullet,
And the first bullet, brothers, wounded horse,
A second bullet, and the second bullet,
A second bullet, brothers, hurt me.
And my wife cry, married to another,
For MOEHE friend, forget about me,
It’s a pity volyushku, but widely Polyushko,
Sorry for the mother-old woman, but dun horse.
My hair brown, my eyes light
Grasses, weeds so overgrown with wormwood,
My bones are white, my heart is bold
Kites yes crows smash across the steppe.
* Eric — bayou, landlocked sleeve abandoned riverbed.
Если нашли опечатку в тексте или переводе песни Любо, братцы, любо, просим сообщить об этом в комментариях.
Как за Чёрный ерик, как за Чёрный ерик
Ехали казаки – сорок тысяч лошадей,
И покрылся берег, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Припев:
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля вдарила коня,
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля, братцы, ранила меня.
Припев:
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
Атаман наш знает, кого выбирает,
Грянула команда, тай забыли про меня.
Им досталась воля да казачья доля,
Мне ж досталась пыльная, горючая земля.
Припев:
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
А жинка поплачет, выйдет за другого,
За мово товарища, забудет про меня,
Жалко только волюшки во широком полюшке,
Жалко мать-старушку да буланого коня.
Припев:
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
С нашим атаманом не приходится тужить.
Кудри мои русые, очи мои светлые
Травами, бурьяном да полынью порастут,
Кости мои белые, сердце моё смелое
Коршуны да вороны по степи разнесут.
Любо, братцы, любо. что мы знаем об этой песне?
В 1942 году вышел фильм «Александр Пархоменко». Поскольку рождение фильма произошло задолго до моего собственного рождения, то посмотреть этот фильм я смог только где-то в конце 50-х годов прошлого столетия. Надо заметить, что знакомство с героями времён Гражданской войны во времена моего «босоногого» детства происходило не столько по учебникам истории, сколько по замечательным фильмам, посвященным этим героям – «Чапаев», «Кочубей, «Олеко Дундич», «Котовский» и другие. И вот в череде этих фильмов «Александр Пархоменко». Есть в этом фильме один эпизод, который надолго, если не сказать навсегда, почему-то врезался в мою память. Это как раз то самое место в фильме, где батька Махно, роль которого исполняет Борис Чирков, сидя на тачанке и играя на гармошке, поёт эту песню – «Любо, братцы, любо…». И голос Бориса Чиркова, и музыка, и слова, и само исполнение…, это незабываемо. Где-то с годов так это 70-х прошлого столетия, да и тысячелетия тоже, песня «Любо…» начала исполняться с эстрады. Исполнителей было много, поэтому перечислю только некоторых из них – Жанна Бичевская, Кубанский казачий хор, Пелагея, Иосиф Кобзон, «Лесоповал» и другие.
Поначалу я воспринимал эту песню, не задумываясь особо над текстом – раз эту песню поют уважаемые люди, значит всё правильно. Но, вот придя в более сознательный возраст и увлёкшись историей, содержание этой песни мне показалось несколько сомнительным. Кстати, всю песню я не знал, только первые два куплета, и вот случайно услышав эту песню, мне захотелось найти слова, чтобы выучить песню самому. «Залезаю» в интернет… бог ты мой! Какая богатая предыстория у этой песни оказывается! А как умудрились её исковеркать и в таком исковерканном варианте распевать с эстрады…! Честно признаюсь, как-то горько и обидно стало, и за песню, и за тех, кто поёт её, совершенно не задумываясь, о чём поёт, и в очередной раз за историю России-Матушки и её героев. И решил я в силу своих сил и возможностей восстановить справедливость. Выяснив всё основательно, у меня возникла мысль донести свои изыскания до более широкой публики. Правда, справедливости ради, замечу, что об историческом факте, который лёг в основу этой песни и о самой песне, всё это можно найти в интернете. Одно плохо, большинство тех, кто пытается изложить историю, попросту берут информацию из википедии и один в один бездумно и без зазрения совести, преподносят в своих статьях. К слову сказать, и сама википедия грешит некоторыми неточностями. Что касается информации, которую использовал автор статьи, то она по большей части взята из книг, а не из статей дилетантов. Надо сказать, что в этой песне тесно переплетены две составляющие – историческая и литературная. Поскольку эти составляющие неразрывны, то в нашем рассмотрении одна будет добавлять другую и наоборот. И всё-таки в первую очередь следует поговорить о том, что входит в составляющую историческую. Итак…
Почти все исполнители первый куплет поют в разных вариантах, но вся суть сводится к тому, что на реке Терек произошло грандиозное историческое событие:
Как на грозный Терек, выгнали казаки,
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылось поле, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Место действия как бы определено – река Терек. Дальше – «Выгнали казаки сорок тысяч лошадей». Понятно, что не в ночное выгнали. Не понятно другое, 40 000 лошадей, это что? Если вспомнить, что казак в поход выходил на своём коне, то получается 40 000 это количество казаков. Довольно много, целая армия. Последние две строчки куплета говорят о том, что произошла битва и битва жестокая. Значит против 40 000 казаков стоял неприятель с не меньшим количеством верховых. А значит, исторически такая битва должна быть как-то подтверждена фактами. Поскольку фильм «Александр Пархоменко» отображал эпизод Гражданской войны, то, вполне естественно, первое, о чём подумалось, что именно в это время в предгорье Кавказа где-то у реки Терек и произошла битва. И вот тут испытываешь первое недоумение – таких больших конных сражений на реке Терек НИКОГДА НЕ БЫЛО!
Первый шок прошёл, но остался вопрос – но, хоть какое-то сражение в тех местах было? Было. Но не на Тереке. На реке Маныч произошло столкновение белой казачьей конницы генерала Павлова и Первой конной армии красных С.М. Будённого в январе 1920 года. Количество участвовавших в бою с обеих сторон верховых казаков действительно было около сорока тысяч. Белые в этом сражении проиграли. В истории это событие известно как Батайско-Манычское сражение, которое описал Степан Андреевич Зотов «Батайско-манычское сражение 1-й Конной армии в 1920 г». Если посмотреть на карту, то можно видеть, что река Маныч и река Терек несколько не рядом. В таком случае не понятно – где и когда произошло событие, которое легло в основу песни? Так вот, событие нас интересующие относится к концу XVIII века, произошло оно у реки Калалах (совр. написание – Калалы), и связано с легендарным Донским атаманом Матвеем Ивановичем Платовым. В книгах разных авторов (А.В. Потто «Кавказская война». Том 1. «От древнейших времён до Ермолова»; генерал Пётр Краснов «Картины былого Тихого Дона». 1909г.; Владимир Лесин «АТАМАН ПЛАТОВ»), это сражение описывается с небольшими различиями, поэтому описание события будет проходить с комментариями автора данной статьи.
Начну с предыстории. В то время, как Россия вела военные действия на юге против Турции и её подручных татар, на востоке усиливалось восстание под руководством Емельяна Пугачёва. Это вынудило перебросить часть войск и донские соединения на восток к Волге, куда, как предполагалось должен выйти Емельян Пугачёв. На Дону в районе Ростова-на-Дону осталась малая часть казаков. Часть русских войск стояла на реке Кубань, исполняя пограничную службу, поскольку в этом районе находились крымские татары. О том, как они там оказались:
«После падения Перекопа войска генерал-аншефа Долгорукова ринулись в глубь Тавриды. Девлет-Гирей, выпросив у султана солдат и посадив их на сто двадцать турецких галиотов, взял курс на Суджук. В конце пути начался шторм. Пучина поглотила почти все его корабли. С остатками десанта ушел он на Тамань, рассчитывая сплотить против России ногайские орды, кочевавшие раньше в Бессарабии, а с начала турецкой кампании, переселившиеся на правобережье Кубани, перейти с ними Дон и отвоевать Крым. Но прежде надо было склонить на свою сторону самого сильного и влиятельного едисанского бея Джан-Магомета».
(Владимир Лесин «АТАМАН ПЛАТОВ»).
Теперь посмотрим, какую политику проводила Турция в Приазовье:
«Глубоко раздраженная потерей Крыма, Турция деятельно старалась поднять против России кабардинцев, закубанских черкесов, татар и даже ногайцев, этих полумирных кочевников, которые хотя и признавали над собой верховную власть замиренного Крыма, но были соучастниками во всех грабежах и набегах на русские пределы. Подготовляя вторжение в Крым, турки отлично понимали, что прежде надо было отвлечь куда-нибудь часть русских сил, охранявших Перекоп, и в этом случае Дон, как искупительная жертва честолюбивых замыслов, обречен был ими на гибель». (А.В. Потто «Кавказская война». Том 1. «От древнейших времён до Ермолова»)
Свою политику в Приазовье Турция проводила через Девлет-Гирея, который в свою очередь и подбивал татарские орды и иные народности на войну против России. Как мы видели из только что прочитанного, нужен был случай и такой случай представился. В том, как начали развиваться события, о которых мы и будем говорить, два автора В.Лесин и П.Краснов сходятся в едином мнении, третий А.В.Потто даёт совсем иную информацию. Читаем у П.Краснова:
«В это время на Кубань шел обоз. Везли казакам на линию провиант и припасы, ехали переселенцы на новые места, гнали скот, верблюдов. Этот огромный обоз вел полковник Бухвостов с двумя полками казаков — Матвея Платова и Ларионова, и двумя пушками».
Тоже самое говорит и В.Лесин: «Ейский пристав Стремоухов, снарядив большой обоз с провиантом, отправил его под охраной казачьих полков Степана Ларионова и Матвея Платова на Кубань для продовольствия стоявших там русских войск».
А вот, что сообщает А.В.Потто:
«…весной 1774 года Девлет-Гирей, провозглашенный крымским ханом, двинулся к Дону. Ногайская орда поднялась и стала уходить на речку Ею. Но для того, чтобы прикрыть ее переселение и вместе с тем забрать весь провиант, имущество, скот и даже больных, покинутых жителями в местах, где были их становища, подполковник Бухвостов составил из своего отряда два слабых казачьих полка под начальством полковников Платова и Ларионова».
В устье речки Еи стоит Ейск, откуда, по сообщению В.Лесина и выдвинулся обоз. Девлет-Гирей располагался на Тамани, то есть там, где река Кубань впадает в Азов. Если взять за основу то, что пишет А.В.Потто то, получается, что обоз с казаками и ногайцами шёл от реки Кубань к Дону, Это не совсем верно. Девлет-Гирей с ногайцами действительно вышел в поход с юга на север, но обоз Бухвостова шёл от Ейска на Кубань.
Итак, в первых числах апреля 1774 года из Ейска вышел обоз в направлении на Кубань для доставки продовольствия русским войскам, стоявшим на этой реке. Общее руководство было возложено на полковника Ивана Бухвостова. В авангарде обоза шли два полка. Одним полком командовал молодой двадцати однолетний полковник Матвей Платов, вторым – полковник Степан Ларионов.
Мой комментарий: В интернете встречаются статьи, где имя Бухвостова обозначено инициалом «Я» – Я.Бухвостов, что следует понимать, как Яков Бухвостов. Да, человек с таким именем и фамилией был – Яков Бухвостов. Зодчий. Жил в конце XVII – начале XVIII в.в. Событие же произошло в конце XVIII века. Ещё один исторический ляпсус – в одной статье в том же интернете на сайте «Живой журнал» командиром второго казачьего полка назван Павел Сидорович Кирсанов. О том, кто на самом деле был командиром второго полка, сказано выше.
Читая книги вышеназванных авторов, представляется так, что авангард оторвался от основной части обоза и вырвался вперёд. 2-го апреля оба полка дошли до реки Калалах и остановились на ночлег. Выслали в степь дозорных. Ночью (по другой версии перед рассветом) прискакали дозорные и доложили, что «валит силы татарской видимо-невидимо». В книге генерала Петра Краснова говорится, что поздно вечером, когда Матвей Платов собрался уже лечь спать, к нему в палатку зашёл старый казак и позвал Платова наружу. Там казак предложил Платову лечь на землю и приложить ухо к земле. Платов так и сделал и ему послышался какой-то неясный шум, как-будто птицы кричат. Старый казак пояснил: «Неприятель недалеко. Он стал лагерем, разложил огни, на свет поднялась птица и кричит. По большому крику надо полагать, что огней много, значит много и басурман. Теперь нужно держать ухо востро и ждать на заре нападения. Поживешь, Матвей Иванович, довольно — узнаешь и больше».
(генерал Пётр Краснов «Картины былого Тихого Дона»)
Обе версии могут быть верны. Но, как бы там ни было, известно одно, что М.Платов тихо поднял казаков и велел им составить вкруг телеги и окопаться. Одновременно М.Платов выбрал двух самых бойких казаков и отправил их с донесением к И.Бухвостову. Утром 3 апреля вся степь была заполнена татарами. Разные источники разнятся в количестве татар от шестнадцати до двадцати пяти тысяч всадников. Против тысячи казаков (один полк составлял 500 казаков) это был явный перебор. Сюда надо добавить, что татары имели по две «заводные» лошади, что зрительно увеличивало количество верховых в три раза. Казаки были в растерянности. Можно сказать, только один Платов проявил стойкость духа и, обратившись к казакам, произнёс речь, призывая не отступать и не уступить врагу. Спокойный, уверенный голос воодушевил казаков. Все заняли свои позиции, и с этого момента общее командование обеими полками перешло к М.Платову.
Известие казака подняло всех, и все бросились седлать лошадей. Самыми проворными оказались казаки из полка Уварова. Пока Бухвостов с эскадроном ахтырских гусар и с легкой драгунской командой выезжал из лагеря, полковник Уваров со своим неполным казачьим полком уже был далеко впереди и прежде всех подоспел на помощь. Нисколько не раздумывая, триста казаков с опущенными пиками лавой налетели на врага и врезались в тыл неприятелю. Атака была такая стремительная и неожиданная, что татары даже и не сообразили, что их атаковала горстка храбрецов. Приняв Уваровцев за основные силы русских, татары пришли в смятение. Ну, какой бы татарин мог подумать, что русские «ку-ку» и безрассудство их порой безгранично?!
В это же время М.Платов дал команду «на конь» и оборонявшиеся казаки со своей стороны поскакали на врага. Это привело к панике у татар. Казаки Уварова и казаки Платова и Ларионова гнали татар по степи, и так получилось, что татары в бегстве своём выскочили как раз на подоспевших гусар, драгун и казаков Бухвостова. Четыре полевые пушки, это тоже кое-что, а в такой ситуации – что надо. Картечь сделала своё дело. Но и гусарам, драгунам и казакам Бухвостова тоже было, чем заняться. Татары уже не были монолитом, а были скопищем обезумевших людей, которые разбежались в разные стороны. Многотысячное войско Девлет-Гирея было рассеяно.
«Избиение продолжалось «до самой темноты ночи». «Огорченные и отчаянные» казаки уложили на месте сражения более пятисот татар и множество раненых. Сами же потеряли убитыми восемь, да без вести пропавшими 15 человек. Правда, урон в лошадях был очень велик — около 600 голов».
(Владимир Лесин «АТАМАН ПЛАТОВ»).
Вот такая эта история. А теперь самое время поговорить о литературной составляющей. Те, кто хотя бы немного знаком с русской песней знают, что песни старых лет, это небольшой песенный рассказ. Сюжет может быть любой, и во всех песнях идёт последовательное повествование. К примеру – «Хаз Булат удалой», «По Дону гуляет», «На диком бреге Иртыша» и т.д. Что можно в этом плане сказать о песне «Любо…»? Текст песни «рваный». Место события не правильное. Некоторые исполнители меняют порядок куплетов, отчего получается, что сначала жена погорюет, а потом героя убивают. Или сначала идёт куплет, что казак погибает от пули, а в конце куплет, что его сразила татарская сабля. Но вот этот куплет меня просто умиляет своей бестолковостью:
Атаман наш знает, кого выбирает,
Грянула команда, тай забыли про меня.
(другие варианты – «Эскадрон, по коням», да забыли про меня.
Эскадрон пополнят и забудут про меня)
Им досталась воля и казачья доля,
Мне досталась пыльная горячая земля.
Как мы только что узнали, казаков, охраняющих обоз, было в общей сложности две тысячи верховых. Понятно, что ни о каких сорока тысячах тут и близко разговора нет. Кстати, в песне говорится не о верховых, а о лошадях, что их было сорок тысяч. В большом количестве к полкам М.Платова и С.Ларионова подошли татары Девлет-Гирея. Вот у них действительно было столько лошадей. Мы уже говорили о том, что татары имели по две «заводные» лошади. Значит, верховых татар было тысяч пятнадцать или около того, а вместе с заводными общее число лошадей и было тысяч сорок.
Справка: Что такое «заводные» лошади»? Татары не имели обозов и весь свой немудреной скарб перевозили на лошадях. Одна могла быть вьючной, а другая сменной.
В самом начале мы узнали, что сражение состоялось не на Тереке, а у реки Калалах. Если верить википедии, то название реки в переводе с тюркского означает – «Великая Грязь». Так вот первоначально песня начиналась следующими словами:
На Великой Грязи, там где Черный Ерик,
Татарва нагнала сорок тысяч лошадей.
(или по другой версии: Выгнали ногаи сорок тысяч лошадей.)
Потом «Великая Грязь» пропала, и появился вариант
Как на дикий берег, да на Чёрный Ерик,
Выгнали татары сорок тысяч лошадей…
Ну, а поскольку не все знали, что такое «ерик», а также в связи с Кавказской войной XIX века, место действия песни и атакующая сторона изменились. «Ерик» поменялся на «Терек», а «татары» заменились на «казаки». В итоге получилась самая настоящая ерунда.
Справка: Что такое ерик? Ерик — относительно узкая протока, соединяющая озёра, заливы, протоки и рукава рек между собой, а также с морем. Также речная старица (в словаре Даля это значение показано основным) либо искусственный осушительный канал. Ерики бывают постоянные и временные (сухие старицы или ложбины). Они располагаются в поймах рек или между озёрами. Согласно словарю Макса Фасмера, это слово пришло в русский язык, как давнее заимствование из тюркских языков. Название особенно распространено по северному побережью Каспийского моря (на Прикаспийской низменности) и в низовьях Волги, Дона, Кубани и Днепра, но также встречается и в других местностях. Слово «ерик» входит во многие топонимы – Ерик-Шопино, Казачий Ерик и т. п. Река Фонтанка в первые годы существования города Санкт-Петербурга называлась Безымянным Ериком. В нашем случае ерик, это – Чёрный Ерик.
Суммируя все варианты, где поётся про ерик, считаю самым приемлемым следующий вариант:
1.
Как на Чёрный Ерик выгнали татары
Выгнали татары сорок тысяч лошадей.
И покрылось поле, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
То, что в первоначальном варианте пелось о «Великой Грязи» и «Чёрном Ерике», напрямую указывает на то, что сражение произошло в районе реки Калалах и нигде больше. Более того, «Черный Ерик» указывает на то, что сражение состоялось не на самой реке, а возле протоки под таким названием. Интересно, а где конкретно произошло сражение и есть ли какой-нибудь памятный знак в честь него? Такой памятник есть. В 2003 г. после заключения историко-культурной экспертизы Министерство культуры Ставропольского края вынесло решение о придании памятнику статуса вновь выявленного и установлении на месте героического боя памятник – креста с мемориальной надписью. Если ехать из Ставрополя в сторону Батайска, то за селом Красногвардейское не доезжая до села Привольное будет село Богомолово. Вот там и стоит этот памятник. Правда, тут есть одна странность, и странность эта состоиит в том, что 1 ноября 2017 года в этом месте состоялось открытие другого памятника, посвящённое этому же сражению. Непонятно, новый памятник поглотил старый или они стоят близ хутора Богомолово, но в разных местах? Ничего, чтобы что-то прояснило данный вопрос, мне найти не удалось. Но и это ещё не всё.
Вызывает недоумение и сожаление тот факт, что место установки обоих памятников не соответствует тому месту, где произошло сражение. Посмотрим на карту (карта составлена автором), которая стоит в начале рассказа. Обоз вышел из Ейска и шёл по направлению к Кубани. Чтобы придти в то место, где ошибочно установлен памятник, необходимо было бы перейти реку Калалах (Калалы) и расположится на ночлег в излучине рек Егорлык-Калалах. Тем самым полки заперли бы себя в этом месте этими двумя реками, поскольку противник мог появиться только с южной стороны, что и произошло, но никак не с северной. К тому же совершенно не понятно, зачем переправляться через реку, а потом следовать на юг, если можно было пойти на юг вверх по реке левым её берегом. Именно этим путём обоз и следовал. И последнее, у А.В.Потто мы читаем: «…когда полки эти стояли в вершинах реки Калалах…». Вот где надо искать место прошедшей битвы – в верховьях реки Калалы. Именно там должен быть и ерик, известный по песне, как – «Чёрный Ерик».
С местом сражения мы немного разобрались, кто «выгнал сорок тысяч лошадей» тоже, осталось распределить куплеты в той последовательности, в которой происходило событие. Как мы помним, после получения известия о приближающемся неприятеле, М.Платов выбрал двух казаков для доставки донесения И.Бухвостову о появлении татар. Добрался только один. Песня исполняется, как бы от первого лица, точно также, как песня «Чёрный ворон». Вопрос, – если считать, что песня посвящена событию у реки Калалах, то кто из погибших казаков может быть тем персонажем, от имени которого и исполняется песня? Скорее всего, от имени погибшего гонца. Его выбрал атаман М.Платов. Стало быть, куплет «Атаман лишь знает…» должен быть вторым. Но… слова в куплете следует изменить и изменить коренным образом. В этом случае вариант второго куплета в редакции автора статьи будет таким:
2.
Атаман лишь знает, кого он выбирает.
Вот он и отправил с донесением меня.
Кому досталась воля, да казачья доля.
Мне досталась Матушка родимая земля.
И вот теперь четвёртый куплет про жену:
4.
Жинка погорюет, выйдет за другого.
За мово товарища, забудет про меня.
Жалко только волюшки во широком полюшке,
Жалко мать-старушку, да буланного коня.
С этим куплетом тоже есть некоторая несуразица. В википедии говорится, что погибшим казаком, от имени которого ведётся повествование, был П.С.Кирсанов, друг М.И.Платова, который пал в бою. Через некоторое время М.Платов женился на вдове П.Кирсанова. Здесь не понятно, о каком человеке под фамилией Кирсанов идёт речь. Дело в том, что, возможно, у М.Платова и был друг Павел Сидорович Кирсанов, но женился М.Платов на вдове Павла Фомича Кирсанова. Во всяком случае, в интернете даётся биография именно Павла Фомича и именно Павел Фомич Кирсанов указан в биографии самого Матвея Платова. П.Ф.Кирсанов (1740 – 1782 г.г.) не был участником Калалахского сражения. Достаточно посмотреть на дату кончины и становится понятно, что, если П.Ф.Кирсанов и пал в бою, то только не в этом.
Заканчивается песня пятым куплетом, но он не всегда и не всеми исполняется:
5.
Кудри мои русые, очи мои светлые
Травами, бурьяном да полынью порастут,
Кости мои белые, сердце моё смелое
Коршуны да вороны по степи разнесут.
Вот, пожалуй, и всё, что можно сказать об этой песне.